CC BY
84
УДК 882
ББК 83
Прокофьева Ирина Олеговна
преподаватель кафедра русской литературы Башкирский государственный педагогический университет
им. М. Акмуллы г. Уфа
Prokofieva Irina Olegovna
Lecturer Chair of the Russian Literature The Bashkir State Pedagogical University named after M. Akmulla,
Ufa
Жанр повести в современной уфимской прозе The Short Novel Genre in Modern Ufa Prose
Настоящая статья посвящена современной уфимской прозе, анализу повести талантливого уфимского писателя И. Фролова, своеобразию сюжета, композиции, образной системы, системы приемов, используемых прозаиком в повести «Наша маленькая скрипка».
This article is devoted to modern Ufa prose, the analysis of the short novel by a talented Ufa writer I. Phrolov, the originality of the plot, the composition, imaginative system, the system of techniques used by the novelist in his story «Our Little Violin».
Ключевые слова: уфимская проза, повесть, ключевая сюжетная ситуация, система мотивов, эклектичность сюжета, ирония, кольцевая композиция, герой-повествователь, ретроспектива.
Key words: Ufa prose, short novel, key narrative situation, system of motives, eclecticism of the plot, irony, circular composition, hero-narrator, retrospective.
Уфимская литература - явление сложное, многомерное и практически не
исследованное. К талантливым уфимским прозаикам, чье творчество вызывает сегодня прочный интерес читательской публики Башкортостана и России, можно отнести Михаила Чванова, Камиля Зиганшина, Александра Иликаева, Айдара Хусаинова, Юрия Г орюхина, Игоря Савельева, Светлану Чураеву, Рустама Нуриева, Евгения Рахимкулова, Артура Кудашева, Ларису Теплякову и других [1]. В нашей статье мы хотели бы обратиться к анализу произведения такого уфимского писателя, как Игорь Фролов.
Наше внимание привлекла повесть «Наша маленькая скрипка», которая была опубликована в сентябрьском номере журнала «Бельские просторы» за 2010 год.
Чем же обусловлен интерес к жанру повести вообще и к повестям этого писателя в частности? Во-первых, тем, что данный жанр уступает сегодня свои позиции жанру-фавориту современной литературы - рассказу. К тому же жанр повести незаслуженно обойден вниманием литературоведов, глубокие монографические работы по исследованию повести появились только в 70-х годах XX века, но внимание к ней не ослабевает и сейчас [2, 3, 4, 5, 6, 7].
А во-вторых, нам думается, творчество самобытного прозаика И. Фролова стоит сегодня особняком в уфимской литературе, его произведения вызывают устойчивый интерес не только уфимских, но российских читателей.
Перейдем непосредственно к анализу произведения И. Фролова.
В центре сюжета повести Игоря Фролова «Наша маленькая скрипка» -судьба трех героев: фотохудожника, поэта, журналиста-писателя; от имени последнего и идет повествование. Весь текст распадается на части, на отдельные зарисовки, миниатюры, которые цементирует и связывает в единое целое история появления одной «гениальной в своей простоте и красоте черно-белой фотографии» [8, с. 31].
Действие в повести начинается осенью, она по своему творческому подъёму и изобилию для героя-повествователя становится почти болдинской осенью. Но телефонный звонок прерывает творческую лихорадку, призывая героя встретиться со старым знакомым и помочь ему в самом обычном деле - переезде на съемную квартиру. Здесь повествователь и свободный фотохудожник Ка-плин, освятив своим присутствием и сорокоградусным напитком новое пристанище поэта Чугунова, вспоминают о событии десятилетней давности - событии, которое обещало быть вначале самым заурядным. Нужно было просто написать репортаж о юбилее детской музыкальной школы, сделать снимки. «Так, втроем, - хмурый от недосыпа Каплин, угрюмый по причине трезвости Чугунов и я, не верящий, что найдем кого-то, кроме очкастых мальчиков и девочек с натертыми подбородками и благоприобретенной кривошеей, - мы вошли в школу в конце учебного дня» [8, с. 30].
Встреча со «скрипачкой от бога», «девочкой-пацанкой» Настей, ее фото-
графия, сделанная Каплиным, обрели особую значимость для героев повести. Жизнь нечасто дарит человеку возможность совершенно случайно открыть что-то по-настоящему чистое, хрупкое, прекрасное, что нельзя спугнуть, и то, к чему потом хочется возвращаться вновь и вновь.
Именно поэтому автор повести постоянно возвращает нас к ключевой сюжетной ситуации, постоянно меняя временные планы (утро, ночь, на следующий день, десять лет назад, ещё на три года позже, стояла осень, был апрель, той весной и т. д.), вводя в текст череду мелких происшествий, целый ряд персонажей, отвлекающих на время наше внимание от главного. Ретроспективы в прошлое, приём ретардации необходимы писателю, на наш взгляд, чтобы противопоставить суетное, бытовое, в какой-то степени мелочное мимолетному, постоянно меняющемуся и поэтому ускользающему от нас прекрасному.
Жизненные ситуации, создаваемые автором, хорошо узнаются и погружают читателя в реалии российской жизни. Здесь истории учительницы музыки Ланы, поэта Чугунова, фотохудожника Каплина, юноши Малика из церковного хора - истории, которые, на наш взгляд, могли бы быть положены в основу сюжета отдельных рассказов.
Рыжеволосая Лана - «сама издалека школьница, - эта миниатюрность в сочетании с недетской фуриозностью движений и порочной усмешкой» привлекли внимание героя-повествователя. Легкий любовный «дивертисмент» быстро закончился, так как «...Лана искала мужа и была в своем поиске настойчива и принципиальна» [8, с. 29]. Судьба рыжеволосой учительницы по современным меркам сложилась удачно: она вышла замуж по Интернету за ветерана вьетнамской войны, уехала в Америку, живет на берегу океана, растолстела, счастлива и спокойна.
Фотохудожника Каплина мы встречаем уже в начале повести. Ход его жизни неразрывно связан с появлением фотографии Насти: «Крупным планом -хохочущая девочка. Она смотрит за мое левое плечо, куда-то вверх, в ее глазах - восторженное удивление, словно она увидела чистое счастье, - рядом со щекой - смычок, ее косичка обвилась вокруг натянутого пучка конского волоса,
костяшки ее тонких пальцев, сжимающих рукоять смычка и гриф скрипки, перекликаются с белыми колками...» [8, с. 31]. Именно этот снимок попадает на конкурс репортажной фотографии и занимает первое место. С этой победы начинается карьерный рост Каплина: переезд в Москву, снимки для центральных газет, глянцевых журналов и т. д. Стремительное восхождение на олимп закончился неожиданно. Сделанный фотографом фривольный снимок высокопоставленного мужчины не понравился его «высокопоставленной» жене. И с этого момента Каплин «...должен просто исчезнуть, словно его никогда в Москве и не было. Никуда обращаться не надо - два молодца из ларца показали Каплину свое портфолио, где на снимках были не похожие на людей люди» [8, с. 36].
Фамилии двух героев, Каплина и Чугунова, на наш взгляд, «говорящие». Кроме одного по-настоящему талантливого снимка, фотохудожник Каплин не снял ничего заслуживающего внимания. Его работа десятилетней давности -единственная чистая капля настоящего искусства, а всё остальное, по замечанию самого героя, - «одна публицистика, коммерция».
Фамилию поэта Чугунов с трудом можно отнести к благозвучным. Да и сам житель Парнаса не производит благоприятного впечатления. «Трезвым он не любил людей, во всяком случае на его лице было написано величественное отвращение. <...> Пьяным он бывал по-щенячьи дружелюбен, но это состояние длилось недостаточно долго для налаживания общения. Быстро наступала фаза «Скучно, друзья!» - а через пару рюмок друзья и знакомые, и незнакомые - хорошо поставленным баритоном поэта-чтеца посылались по короткому адресу. Такое могло случиться в самый тонкий момент, когда вероятный спонсор только-только дошел до кондиции и кто-то подобострастно играл на рояле, скалясь в его сторону, кто-то держал пепельницу в полупоклоне, - и тут вдруг нате вам!» [8, с. 34].
Не сложилась жизнь Чугунова и после его отъезда из родного города в Питер. «В чужом городе, без мамы, которая всегда сварит бульон изнемогающему от мировой дисгармонии сыну, без родных улиц, по которым пьяные ноги несут тебя сами, и твой автопилот настроен на курс домой, - в совсем чужом го-
роде, где даже ночной развод мостов отрезает тебя от твоего нового дома, и ты никак не можешь привыкнуть к этой зыбкости бытия, в этом городе нужно терпеть и вживаться, пока не станешь своим» [8, с. 33]. Собственно, перед нами достаточно типичный образ поэта, творческой личности, которая всем нутром не принимает банальной повседневности. Поэтому пьянство Чугунова не связано с его местом проживания: поэт пил горькую ещё до расставания с матерью, до переезда в северную столицу и до развода с женой.
И еще один персонаж - он завершает галерею причудливых и в то же время узнаваемых героев густонаселённой повести Игоря Фролова «Наша маленькая скрипка» - Малик. Юноша «смуглый, эль-грековский, черные волосы до плеч, брови, ресницы, белые свободные одежды...» [8, с. 40]. Его Чугунов встретил в храме на холме, приняв юношу в мерцании свечей за девушку, за одну из певчих на клиросе.
Малик и поэт после службы в церкви, находясь под действием «благодати», которую усилила допитая чекушка, бродят по городу. Заходят в гости к поэту, где, окончательно разогревшись крепким напитком, Чугунов замечает, что у юноши «дрожат руки, и вообще он зябнет, и зрачки его бездонны» [8, с. 40]. Утром поэт обнаруживает в своей квартире пропажу последних пяти тысяч, золотой медали Каплина за победу в конкурсе репортажной фотографии, мобильного телефона и короткую записку: «Спасибо».
Но эклектичность сюжета всё-таки не заслоняет от читателя главное - образы скрипачки Насти и героя-повествователя - персонажей, которые связаны в повести с мотивами творчества, вдохновения, красоты, упоения музыкой.
Новая встреча в городском подземном переходе с когда-то подающей большие надежды талантливой скрипачкой наполнена истинной поэзией. В этом фрагменте текста слились в единое целое «разъяренная и одновременно жалобная музыка»; гроза, разразившаяся над городом и танцующая под аккомпанемент скрипки; чувства человека, впустившего и впитавшего в себя «бешеную» игру скрипачки, «страшную музыку», вызывающую озноб. «Я никогда прежде не слышал этого произведения, но мне показалось, то была праматерь
музыки или, наоборот, высшая точка ее развития - в ней слышались и огненные барабаны джунглей, и флейта тихого ручейка, ритм вселенского метронома и прерывистость дыхания страсти. Я не сомневался уже, что там, наверху, гроза танцевала именно под эту скрипку» [8, с. 35].
Весь текст, все жизненные ситуации, создаваемые автором в произведении, пронизывает лёгкая ирония. И только в эпизодах, связанных с Настей, и, пожалуй, в пейзажных городских зарисовках тон повествования меняется. Благодаря этой смене эмоциональных тональностей в повести Игоря Фролова можно выделить два мира. В одном живут осень, весна, творчество, красота, музыка, поэзия и любимый город, а в другом - грубая, порой жестокая действительность, неустроенность человека, его стремление получить то, что совсем не делает его счастливым.
Композиция повести кольцевая. Начинается текст со встречи героя- повествователя, фотохудожника и поэта, воспоминаний о гениальном снимке и заканчивается посиделками старых приятелей на берегу реки у костра, репликой Чугунова, в которой он заявляет о своем желании написать статью о Насте, заключительным ночным пейзажем.
Наша маленькая скрипка - это вечная, неугасаемая мечта современного человека, героя нашего времени, о возвращении к тому чистому, не замутненному повседневностью началу, которое позволит избавиться от наносного и ложного, позволит все исправить и прожить «новый круг» жизни иначе, светло и радостно.
В данной статье, обратившись к анализу повести «Наша маленькая скрипка» Игоря Фролова, мы попытались раскрыть идейно-эстетическое содержание произведения талантливого уфимского прозаика; дать свою интерпретацию, оценку рассматриваемого нами текста; выявить своеобразие различных сюжетных ситуаций, положенных в основу произведения; определить самобытность созданных писателем героев; охарактеризовать особенности стилистических приемов, используемых прозаиком, и т.д. И все же главным для нас в повести «Наша маленькая скрипка» остается желание Игоря Фролова вырваться за пре-
делы однообразно-обыденного, серо-хмурого мира, уничтожающего в душе человека все человеческое. Он создает на страницах повести неповторимый, новый, необыкновенно хрупкий мир, в котором есть место красоте, любви и творчеству.
Библиографический список
1. Тайная история монголов: Альманах. - Уфа: Вагант, 2008. - 354 с. (Уфимская книга)
2. Русская повесть XIX века: история и проблематика жанра: [коллективная монография] / ред. Б.С. Мейлах. - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1973. - 565 с.
3. Кузьмин, А. И. Повесть как жанр литературы. - М.: Знание, 1984. - 111 с.
4. Ванюков, А.И. Русская советская повесть 20-х годов. Поэтика жанра. - Саратов: Изд-во Сарат. университета, 1987. - 200 с.
5. Русская советская повесть 20-30-х годов. - Л.: Наука, 1976. - 455с.
6. Головко, В.М. Поэтика русской повести. - Саратов: Изд-во Сарат. университета, 1992. - 191 с.
7. Тамарченко, Н. Д.Русская повесть Серебряного века. Проблемы поэтики сюжета и жанра. - М.: Интрада, 2007. - 256 с.
8. Фролов, И. Наша маленькая скрипка // Бельские просторы. - 2010. - № 9. -С. 24-43.
Bibliography
1. Golovko, V.M. Poetics of the Russian Novel. - Saratov: Publishing House of Saratov University, 1992. - 191 p.
2. Kuzmin, A.I. The Story As a Literature Genre. - M.: Znanie, 1984. - 111 p.
3. Phrolov, I. Our Little Violin // Bielski Prostoru. - 2010. - № 9. - P. 24-43.
4. Tamarchenko, N. D. The Russian Short Novel of the Silver Age. Problems of Plot and Genre poetics. - M.: Intrada, 2007. - 256 p.
5. The Russian Narrative of the XIX Century: History and Problems of the Genre: [Collective Monograph] / Edited by B.S. Meylakh. - L.: Nauka. Leningrad Department, 1973. - 565 p.
6. The Russian Soviet Story of the 20-30s. - L.: Nauka, 1976. - 455 p.
7. The Secret History of the Mongols: Almanac. - Ufa: Vagant, 2008. - 354 p.( The Ufa Book)
8. Vanyukov, A.I. The Russian Soviet Story of the 20s. The Poetics of the Genre. -Saratov: Publishing House of Saratov University, 1992. - 191 p.
