CC BY
70
УДК 745
В. И. Семёнова
ЗЕРКАЛЬНЫЕ БЛЯХИ КАК ЯВЛЕНИЕ РУССКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ МЕТАЛЛОПЛАСТИКИ
Зеркальные бляхи традиционно связывают с культурами коренных народов Сибири. Считается, что они изготовлялись русскими ремесленниками специально для торговли с аборигенами с учетом вкусов последних. В данной работе показано, что сюжеты на бляхах разрабатывались в контексте русской культуры XVII - XIX вв. и являются частью русской художественной металлопластики.
Ключевые слова: русская художественная металлопластика, зеркальные бляхи, русалии, Велесовы дни
Mirror metal plates are being traditionally connected with the cultures of aboriginal peoples of Siberia. It is assumed that they have been produced by Russian craftsmen specially for trade with the aborigines, taking into consideration the tastes of them. The given work discovers that the subjects on the metal plates have been worked out in context of the Russian culture of the I7h-l9h centuries, and are a part of Russian art reinforced plastic.
Keywords: Russian art reinforced plastic, mirror metal plates, mermaid games, Volos days
Памятники металлопластики являются заметным явлением русской художественной культуры [14, с. 5]. В XIX в. появляются первые коллекции предметов культового литья (иконки, кресты, утварь). За пределами интереса исследователей долгое время оставались предметы обихода (гребни, зеркала, детали упряжи и пр.), составляющие большую часть продукции ремесленников. В последнее время ряд публикаций был посвящен бляхам с сумок коновалов XVШ - XIX вв. [4; 5]. На наш взгляд, в контексте русской культуры недостаточно рассмотрены зеркальные бляхи XVII - XIX вв., широко распространенные в культуре народов Сибири.
По мнению ряда авторов, их прототипом являются китайские зеркала конца I тыс. до н. э., реплики которых являются частой находкой на территории русского Севера и Западной Сибири [19]. На протяжении более двух тысяч лет бляхи сохраняли круглую форму, сочетание гладкой или заполированной стороны с оборотной орнаментированной, а также характерный выпуклый круглый бугорок со сквозным отверстием для крепления шнуром к поясу. До середины I тыс. н. э. на бляхах сохранялся китайский орнамент, представленный фигурами животных, растительными узорами. Вполне адаптированные в местных культурах, сохранив форму, они сменили функцию и декор. В Западной Сибири круглые бляхи использовались как украшения одежды, подношения духам. Символика китайского календаря на орнаментированной стороне сменилась сюжетами абсолютно далекими от первоисточника.
Зеркальные бляхи русского происхождения XVII - начала ХХ в. группируются в серии по имеющимся на них изображениям - бляхи с всадником, кентавром, сценами охоты и пр. [11, с. 145; 21, с. 63-65; 9, с. 11-13]. Большинство исследователей считает, что они специально изготавливались для торговли с коренными жителями Сибири, которые в свою очередь тиражировали их, делая отливки с ори-
гиналов. Подтверждением тому являются многочисленные находки местных реплик. Интерпретация изображений на бляхах шла в ключе сопоставлений с аборигенным материалом - культом конных богов Мир-суснэ-хумом у манси, Явмалом у ненцев и пр. При таком подходе не затрагивается появление и формирование зеркальных блях в контексте собственно русской культуры. Основанием для этого служит, например, наличие бляхи с кентавром в составе цепи паникадила XVI в. из собрания Новгородского музея [6, с. 37].
В данной работе мы сделаем анализ сюжета серии зеркальных блях с рыбаками, что докажет их значимость в первую очередь для русской культуры XVII в. Первая из этой серии бляха была опубликована Аспелином с указанием ее происхождения из Сибири [22, с. 101] (рис. 1), вторая - А. А. Спицыным как случайная находка (рис. 2), сделанная близ дер. Королек Устьсысольского уезда Вологодской губернии [10, с. 122; 18, с. 11], третья бляха происходит из погребения Лукьяновского могильника (Томская область) и опубликована А. И. Бобровой (рис. 3) [2, с. 123]. Последняя бляха найдена среди предметов священной нарты в 2006 г. на территории Красноярского края в бассейне р. Большая Хета (п-ов Таймыр) (рис. 4) [8]. Таймырская и аспелинская бляхи датируются по орнаменту растительного бордюра (рис. 4, 1). Подобные плоские побеги-бордюры и сплошное декоративное заполнение пространства фона отростками, усиками, точками, побегами характерны для XVII в. [13, с. 73]. Бляха из Лукьяновского могильника происходит из погребения, датированного также XVII в. Косвенным подтверждением датировки таймырской бляхи может служить сетчатый фон в медальоне на окладе Евангелия первой половины XVII в. мастера Г. Овдокимова (1632 г.) из собрания Оружейной палаты [12, с. 51].
Рассмотрим общую композицию сюжета блях: в центре расположены две стоящие фигуры с поднятыми руками (в руках левой зажата сабля), вокруг
134
них (слева направо) рыбы, птицы (вверху), два оленя (малый и большой), лодки с тремя «рыбаками» (внизу). Отличаются друг от друга бляхи изображениями малых оленей (олененок или существо, похожее на собаку), звериных масок на поле (бычья или львиная морды), которые могли вообще отсутствовать, фоном - гладким или сетчатым (рис. 1-4).
Сюжет на бляхе становится понятным в связи с русалиями, на Руси их приурочивали не только к летнему, но и к зимне-осеннему периоду. «Стоглав» распространял наименование русалий и на декабрьско-январские игрища, проводимые в честь солнечного божества. В период зимнего солнцестояния, январе или апреле начинались Велесовы дни, символом которых была маска быка (тура) [16, с. 664-665, 688; 17, с. 428431]. Подобную морду можно увидеть на подвесках из древнерусских курганов. Бык был традиционным жертвенным животным славян. На русском Севере быка приносили в дар Илье Пророку (вместо Перуна). Старинный обряд турицы описан у белорусов и южных славян. Культ быка (буй-тура, яр-тура) - это культ ярой жизненной силы. Игрища проводились с 25 декабря по 6 января. Парень, ряженный быком, бодал девиц, которые поднимали крик и визг [16, с. 537-538, 665].
Маска льва также атрибут русальных обрядов. Б. А. Рыбаков обратил внимание на львиные столбы на ритуальных браслетах [Там же, с. 665, 724, рис. 140 в, с. 726]. Львица олицетворяла женское начало (Ма-кошь), плодородие и урожай (лето, осень) [Там же, с. 727]. Глубину освоенности этого образа демонстрируют львы в сцене вознесения Александра в декоре соборов XII - XIII вв. Владимирской земли. В рельефах Дмитровского собора во Владимире в руках Александра маленькие львята. Вознесение соотносилось с временем Пасхи [16, с. 644-647], а также соответствовало празднику солнца и света [Там же, с. 652].
О причастности сюжета блях к русалиям свидетельствуют и предметы в руках двух центральных фигур. Предмет в руке левой фигуры выглядит как чаша на бляхе Аспелина (рис. 3) и как молотообразный предмет на лукьяновской и спицынской бляхах (рис. 2, 4). Подобные молоты изображены в руках возносящегося Александра Македонского на диадеме из Сахновки, которые были интерпретированы Б. А. Рыбаковым как русальские жезлы [Там же, с. 617, рис. 108, с. 639]. Один из описанных ученым жезл в виде булавы с шаровидными навершиями, орнаментированными бороздами, решетками, напоминает изображение в руке правой фигуры. Чаши также могли быть представлены на бляхе, поскольку персонажи на русальных браслетах в руках держат чаши [Там же, с. 715]. На браслетах также воспроизводились ножи и мечи [Там же, с. 715-716, 721], что вполне соотносится с изображенной на бляхах саблей.
Присутствие фигур оленей на бляхах понятно из записанной на русском Севере легенды о двух жерт-
венных оленях (ланях), имеющей финно-угорские корни. В русском варианте в день Рождества Богородицы самка оленя ежегодно приводила детеныша, которого закалывали в жертву, а мать отпускали. Но из-за того, что люди обманывали и жадничали, олени перестали выходить из леса и в жертву стали приносить домашний скот (быка). Два оленя традиционно присутствуют на северных русских полотенцах. По мнению Б. А. Рыбакова, источниками послужили чудские шаманские бляшки [15, с. 8-9].
Сюжет на бляхе с рыбаками связан с архаичным культурным пластом, но вместе с тем в его исполнении чувствуется некая «модернизация». Во-первых, ощущается налет христианизации изображений, связанных с византийскими канонами. Так, три фигуры в лодке (на стеклянной чаше-патере) соотносятся с сюжетом об Ионе, ввергнутом в море, с библейскими сценами IV в. н. э. [1, ил. 30]. Трактовка львиных масок схожа с анализом изображений львиных морд на диптихе с цирковыми сценами на кости V в. н. э. [Там же, ил. 32]. Традиция воспроизведения львиных масок отражена на Корсунских и Сигтунских воротах Софийского собора в Новгороде, Златых вратах Рождественского собора в Суздале [3, с. 269]. Аналогичен стиль львиной маски на серебряной келейной чаше 1699 г. из Государственного исторического музея [13, с. 10]. Кроме того, центральные персонажи одеты несколько на иностранный манер. А. А. Спицын отметил, что «наряды двух изображенных человеческих фигур непонятны» [18, с. 262]. С одной стороны, одежда напоминает европейский костюм кафтанного типа в талию без воротника, с другой - имеет черты русской ферязи без воротника с суживающимися длинными рукавами с застежками в верхней части и длинными петлицами. Как известно, постоянные контакты с иностранцами русского населения на севере начинаются в середине XVI в. в Холмогорах основываются английские фактории, в Вологде - голландские. Поступление в Россию шведской меди приводит к формированию центров медного и оловянного дела в Вологде, Вятке, Великом Устюге [4, с. 5]. Вполне возможно, что западная мода повлияла на появление странной смеси «французского с нижегородским» в костюме изображенных фигур на бляхе. В целом же исполнение фигур напоминает по стилистике народную деревянную скульптуру русского Севера [20, ил. 48].
Распространение блях в Сибири вполне объяснимо, так как их сюжеты легко переосмысляются в системе охотничьего мировоззрения и без труда вписываются в логику аборигенной культуры (лукьянов-ская бляха является репликой). Как верно было указано А. И. Бобровой, они отражают трехчленную вселенную, персонифицированную в обитателях нижнего (лодка, рыба), среднего (люди, олени) и верхнего (птица) миров [2, с. 126-130]. В исходном русском варианте бляхи с маской быка маркировали
135
зимне-весенний период, а с маской льва - летне- зеркалах эпохи Хань с изображениями животных
осенний. Пространственно-временной архетип запе- зодиака и символикой пяти стран света [7, с. 73-74].
чатлен и в глубоких прообразах блях - китайских
Рис. 1.
Рис. 2.
Рис. 3.
Рис. 4. Таймырская бляха
Бляха, опубликованная Аспелином
Бляха, опубликованная А. А. Спицыным
Бляха из Лукьяновского могильника
1. Банк, А. В. Византийское искусство в собраниях Советского Союза / А. В. Банк. - Л.; М., 1966. - 391 с.
2. Боброва, А. И. Письмо из Средневековья / А. И. Боброва // Земля верхнекетская. - Томск, 1997. - С. 118-130.
3. Бочаров, Г. Н. Художественный металл Древней Руси / Г. Н. Бочаров. - М., 1984. - 241 с.
4. Гончарова, Л. Н. Металл в народном искусстве Русского Севера. Чеканка и медное литье / Л. Н. Гончарова. - М., 2000. - С. 55-65.
5. Гончарова, Л. Н. Медные бляхи с сумок коновалов XIX - ХХ вв. в собрании Государственного исторического му-
зея / Л. Н. Гончарова // Художественный металл России. - М., 2001. - С. 286-293.
6. Гормина, Н. В. Христианские древности: художественный металл XI - XIX вв. в собраниях Новгородского музея-заповедника. Путеводитель по выставке / Н. В. Гормина. - М.: Север. паломник, 2005. - 104 с.
7. Жуковская, Н. А. Мандала как предмет ламаистского культа / Н. А. Жуковская // Музей антропологии и этногра-
фии. - 1973. - Т. XXIX. - С. 71-79.
8. Квашнин, Ю. Н. Особенности развития этнических и социально-экономических процессов в низовьях Енисея в ХХ -начале ХХ[ в. / Ю. Н. Квашнин // Вестн. археологии, антропологии и этнографии. - 2009. - № 10. - С. 102-112.
9. Малоземова, О. В. Русские художественные бронзы на севере Западной Сибири / О. В. Малоземова // Актуальные проблемы археологии и этнологии Ямала. - Салехард, 2002. - С. 10-16.
10. Отчет императорской археологической комиссии за 1901 г. - СПб., 1903. - 197 с.
11. Окладников, А. П. Бронзовое зеркало с изображением кентавра, найденное на острове Фаддея / А. П. Окладников // Совет. археология. - 1950. - № XIII. - С. 139-172.
12. Оружейная палата. - М.: Крас. пл., 1998. - 288 с.
13. Постникова-Лосева, М. М. Золотое и серебряное дело XV - XX вв. / М. М. Постникова-Лосева, Н. Т. Платонова, Б. Л. Ульянова. - СПб., 2003. - 376 с.
14. Русское медное литье: сб. ст. / сост. и науч. ред. С. В. Гнутова. - М.: Сол Систем, 1993. - Вып 1. - 192 с.
15. Рыбаков, Б. А. Космологическая символика «чудских» шаманских бляшек в русских вышивках / Б. А. Рыбаков // Финно-угры и славяне. - Л., 1979. - С. 7-34.
16. Рыбаков, Б. А. Язычество Древней Руси / Б. А. Рыбаков. - М., 1988. - 783 с.
17. Рыбаков, Б. А. Язычество древних славян / Б. А. Рыбаков. - М., 1994. - 606 с.
18. Спицын, А. А. Древности Севера: Вологодской, Архангельской, Северо-Двинской губернии и области Коми / А. А. Спицын. - Тотьма, 1926. - 17 с.
19. Стратонович, Г. Г. Китайские зеркала: их типы, орнаментация и использование / Г. Г. Стратонович // Тр. ин-та этнографии. Нов. сер. - 1961. - Т. LXXIII. - С. 47-78.
20. Чекалов, А. К. Народная деревянная скульптура Русского Севера / А. К. Чекалов. - М., 1974. - 190 с.
21. Яковлев, Я. А. Позднесредневековые бляхи с изображением всадника из северо-западной Сибири / Я. А. Яковлев // Орнамент народов Западной Сибири. - Томск, 1992. - С. 51-68.
22. Aspelin, J. R. Antiquités du Nord Finno-Ougrien / J. R. Aspelin. - Helsinki, 1877. - Vol. 2. - 172 р.
Сдано 19.04.2012
136
