CC BY
140
УДК 34.343.2
Пронина Мария Петровна Pronina Maria Petrovna
кандидат юридических наук, докторант
Нижегородская академия МВД России (603950, Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3) candidate of sciences (law), doctoral candidate
Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia (3 Ankudinovskoye shosse, Nizhny Novgorod, 603950)
E-mail: mpronina2010@mail.ru
Юридическая техника использования религиозных норм в уголовно-правовой системе России
Legal technique of using religious norms in the criminal justice system in Russia
Статья посвящена уголовно-теоретическому исследованию юридической техники использования религиозных норм в уголовно-правовой системе России, рассматривается понятие «религия» и ее виды, определяется влияние религии на уголовный закон. На основе анализа действующего законодательства приводятся конкретные примеры, затрагивающие вопросы имплементации религиозных норм в уголовное законодательство.
Ключевые слова: юридическая техника, религия, религиозные нормы, уголовно-правовая система.
The article is devoted to theoretical investigation of criminal legal technique of using religious norms in the criminal justice system in Russia, it studies the concept of «religion» and its species, determines the influence of religion on criminal law. Based on the analysis of the current legislation it provides specific examples involving issues of religious norms in the implementation of the criminal law.
Keywords: legal technique, criminal legal system.
religion, religious norms,
Слово «религия» при переводе с латыни означает «связывать», то есть религия выступает тем, что связывает верующего с неким «абсолютным» [1].
В нынешнее время дано около 200 определений понятию «религия», среди которых выделяются экс-клюзивистские, настаивающие на совершенности какой-либо единой религии, и инклюзивистские, которые дают самые обширные дефиниции религии. Профессор Е.И. Аринин при анализе феномена религии и многообразия форм его проявлений, подмечает в приложении к обучающему пособию по религиоведению почти сто наиболее известных науке дефиниций «религия» [2, с. 288—310]. Важная причина этой методологической разноголосицы, как думает один из ведущих отечественных религиоведов профессор И.Я. Кантеров, коренится в сложности именно феномена религии, множестве его форм и способов проявления, что побуждает выискивать различные подходы к его изучению [3, с. 10—12].
Некогда о невозможности в принципе сформировать такое определение высказался академик РАН Л.Н. Митрохин: «Можно даже констатировать, что соответствующее формально-логическое понимание религии дать вообще невозможно; суть ее постигается лишь в результате раскрывания ее конкретных многообразных моделей и существенных характеристик» [4, с. 437].
Сложность заключена в том, что понятие «религия» не содержится в федеральном законодательстве, тогда как оно раскрывается в законах отдельных субъектов Федерации.
Так, статьей 1 Закона Республики Тува от 16 марта 1995 года «О свободе совести и религиозных организациях» понятие религии трактуется как одна из форм общественного сознания, совокупность мистических представлений, которые покоятся на вере в сверхъестественную силу и существа, которые являются образом поклонения [5].
Это же понятие раскрыто и в статье 1 Закона Республики Бурятии, действующего с 23 декабря 1997 года «О религиозной деятельности на территории Республики Бурятии», где сказано, что религия выступает исторически обусловленной формой общественного понимания, которая является совокупностью представлений и культовой практики, которые основываются на вере в существующие и сверхъестественные силы и некие создания, приобретшие положение объекта благоговения [6].
При всем том, что многие религиозные вероучения создавались на протяжении тысячелетней истории, в настоящее время обозначить конкретно определенное место религии внутри системы российского права весьма затруднительно.
В первую очередь, ввиду сложности самого вопроса, в какой мере или в каком объеме, а также в какой полноте возможны и должны определяться в уголовно-правовых категориях религиозные обычаи.
А во-вторых, из-за причин иного характера, две среди которых представляются нам самыми существенными.
Первая причина заключена в том, что из-за правовой дискриминации, что провозглашена Декретом Совета народных комиссаров от 23 января 1918 года [7], на протяжении семидесяти двух лет советского режима религия как субъект права вообще не существовала. А значит, в этот период не создавались и проблемы, связанные с определением ее роли в уголовно-правовой системе страны. Относительно небольшой временной промежуток, который прошел после возвращения религии из небытия права [8], был наполнен бурной политической историей и социальными потрясениями, что в конечном счете не дало законодателю сформировать полноценную уголовно-правовую основу, которая могла бы в определенной мере установить место религиозных норм в российской уголовно-правовой системе.
Вторая причина заложена в том, что в настоящее время в Российской Федерации проблематично рассуждать о системе уголовного права вообще, так как законотворческая и законодательная деятельность носит хаотичное и ситуативное, а последнее время даже все более откровенно лоббистское направление. Практически не было серьезных попыток определить положение и роль современного уголовного права в процессе исторического формирования государства, позволяющего четко ответить на некоторые существенные вопросы, твердо определиться в том, какое правовое государство мы хотим сформировать и на чем оно должно основываться. Намерены ли мы с надеждой на последующие достижения отечественной уголовно-правовой практики восстановить разрушенную систему права нашего государства, впитавшую в себя многовековой юридический опыт и традиции отечества? Намерены ли мы форматировать новую уголовно-правовую систему России либо пойдем дальше по пути ее современного развития на западный манер? Очевидно, что без ясного вразумительного ответа на эти вопросы рассуждать о системе российского уголовного права даже не приходится, тем более системный подход как таковой эмпирически отсутствует в нынешней практике законодателей России.
Значительно актуальным в последнее время стал и вопрос о месте, а также роли религиозных норм в общей системе современного правового регулирования. С самого начала построения государства на основе демократии в нашей стране роль проводного механизма человеческих ценностей исполняли в большей мере институты права, а уровень интеграции общества обеспечивался законодательством (учитывая наследие коммунистического правосознания), сегодня же не менее важный
фактор заложен в религиозных нормах и канонах. Поскольку различные религиозные учения обобщают не только догматические и культовые вопросы, многие из них уделяют значительное внимание повседневной деятельности людей.
Неизбежность данной проблемы в дискуссиях авторов [9, с. 5] видится важной при ее теоретическом осознании. Целыми десятилетиями, а может, и столетиями, шли рассуждения, что первичнее — правовые нормы или религиозные догматы [10, с. 28—38; 11, с. 41—75; 12, с. 3—14; 13, с. 45; 14, с. 11; 15, с. 61; 16; 17].
В истории права проходили целые эпохи, когда некоторые религиозные нормы принимали юридический характер с регулированием некоторых политических, державных, уголовных, гражданско-правовых, судебных, брачно-семейных и прочих отношений. В ряде нынешних исламских стран Коран — «арабский судебник» с Сунной определены как основа религиозных, моральных норм права, регулирующих все аспекты жизни мусульманина и устанавливающих «единый путь к цели», имеющей обозначение шариат.
Не стоит оставлять без внимания, как мы думаем, вопрос использования отдельных норм религии в интересах развития современной уголовно-правовой системы. С принятием постулатов «не солги, не укради, не убей», закладывались основы в данном направлении.
В нашей стране перед Октябрьским (1917 г.) вооруженным восстанием ряд брачно-семейных и определенных норм, признаваемых и установленных по «каноническому праву» православной церкви, был составляющей правовой системы. После того как церковь отошла от государства, эти нормы потеряли юридический характер.
При первых годах советской власти допускалось употребление норм мусульманской юрисдикции (шариат) среди жителей некоторых районов Средней Азии и Кавказа.
Сейчас же нормы, предписанные религиозными организациями, сближаются с действующим правом в целом ряде определенных отношений. Конституция создает правовой базис деятельности религиозных организаций, тем самым гарантируя каждой личности свободу совести, в том числе само право свободно исповедовать индивидуально либо в совокупности с другими всякую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и развивать религиозные и иные исповедания и действовать согласно с ними.
Главное здесь — установить учет интересов и потребностей именно общества, а также разумность и совместимость религиозного канона с принципами российской уголовно-правовой системы. Это взаимопроникновение должно соотноситься по технико- юридическим характеристикам. Как рассуждают некоторые авторы, обращение к религиозным нормам является одним из условий реализации прав граждан как верующих людей, а учет религиозных предписаний государством — политика гаранти-
рования установленного Конституцией РФ права относительно свобод совести и вероисповедания [12, с. 11].
В то же время многими высказываются опасения, что религия достаточно часто выступает в роли фактора дезинтеграции общества, чем помогает его консолидации. Они считают, религия в большой степени проповедует разжигание религиозной и национальной вражды, пренебрежительное отношение к женскому роду, отказ от полезной социальной деятельности, неверие в созидательные силы человека и пессимизм. Темы взаимодействия религии и уголовного права способны отбросить современное государство на какие-то поколения назад. Как удачно подмечено Е.А. Лукашевой, позиция права в соционормативном составе цивилизаций отнюдь не выступает как свидетельство их развитости либо отсталости. Одни случаи имеют место в формальном размежевании права и религии, другие — во взаимодополняемости и слиянии [18, с. 121].
Мы стали свидетелями того, как в XXI веке в светской и якобы правовой и демократической стране фактически состоялся суд церковной инквизиции при разбирательстве уголовного дела, связанного с дерзким и эксцентричным выступлением группы Pussy Riot в Храме Христа Спасителя в Москве. Часть мотивировки приговора опиралась на Лаоди-кийский поместный собор 4-го века, Архиерейский Собор Русской православной церкви 2011 года, письмо ключаря кафедрального собора при Храме Христа Спасителя, памятку поведения в храме, иначе говоря, сугубо внутренние церковные документы вместе с письмом священника. Если не касаться духовно-нравственной оценки произведенного поступка, который действительно был недопустимым, отметим, что участниц из Pussy Riot осудили не по уголовной статье, а по морально-нравственным понятиям раннего Средневековья.
Второй пример. Летом 2005 года основатели известной экспозиции с наименованием «Осторожно, религия!», что проходила в Общественном центре — музее Сахарова, обвинялись из-за возбуждения ненависти по религиозному и этническому отличию, хотя экспонаты выставки могли возбудить ненависть не к людям, по современной диспозиции статьи 282 Уголовного Кодекса РФ, а, скорее, к православию в качестве культурного и религиозного феномена. Уголовный суд осудил двух человек, защищая, вообще-то, не права каких-то лиц, а религиозные чувства, «идентичность» неопределенной группы лиц. Суд мог бы решить, что индивидуальное право на возможность выражения менее значимо, чем защищенность других лиц от оскорбления религиозных чувств, и просто закрыть экспозицию. Такое решение было бы обычным в российском и европейском правовом поле. Но речь как раз не шла об оскорблении каких-то определенных людей, так как до самого момента разгрома этой выставки ее не видел, можно сказать, никто из тех, кто был бы как-то оскорблен. Суд определил как уголов-
ное преступление именно покушение на святыни, а значит на религиозную общность тех, для кого эти святыни являются именно святынями. Затянувшаяся и активная общественная полемика около этого дела показала, что подобные соображения отнюдь не редкость в мнении общества, а также в мнении чиновников и юристов.
Правоприменительные органы зачастую сталкиваются и с иными правовыми конфликтами религиозной «окраски». Например, в Дагестане, Чечне, Ингушетии шариатские суды действуют практически повсеместно. Они рассматривают спорные уголовные вопросы по примирению врагов, включая кровных, бытовые конфликты, темы, связанные с возможностью матери видеть своих детей, разведясь с мужем, также примирение после похищения невесты.
Вполне серьезной экспериментальной проверкой уровня светскости общества и державы, влияния религиозных лидеров стал продолжающийся до сих пор диспут вокруг введения в школьных заведениях изучения «Основ православной культуры». Теперь практика его преподавания закреплена федеральным законом. Статья 87 Федерального закона от 29 декабря 2012 года № 273-ФЗ «Об образовании» [19] содержит нормы, касающиеся преподавания в рамках главной образовательной программы государственных образовательных организаций, в том числе на базисе Федерального образовательного госстандарта курсов, направленных на получение определенных знаний о нравственных постулатах и традициях православия вместе с иными мировыми религиями. В то же время аппарат государства в целом, начиная от Правительства до руководства школ, или отверг распространение этого предмета, или отнесся к нему прохладно. В дискуссии об обучении ОПК фактически рассуждают о незыблемости принципа «отделения школьного заведения от Церкви» согласно с формулировкой советского права. Такого принципа нет в Основном законе 1993 года, однако он определен в Законе «О свободе совести и о религиозных объединениях» [20], как напрямую вытекающий из принципа светскости государства.
Эти и другие случаи по злоупотреблению граждан и религиозных объединений своим правом на защиту свободного вероисповедания, диспутами, часто не подкрепленными вполне серьезной аргументацией, вносят дисгармонию в работу правоприменительных органов, чем дезориентируют других верующих и создают ненужную социальную напряженность. Религиозные объединения, как и любые иные объединения граждан, могут функционировать только в рамках установленного в стране правопорядка, могут существовать лишь в рамках правопорядка, установленного в стране. Граждане обязаны исполнять предписания действующего законодательства, несмотря на принадлежность к любому из вероисповеданий.
Попытки внедрить самые значимые религиозные нормы в законодательство субъектов Федерации происходят на региональном уровне.
Например, Законом Республики Бурятия «О религиозной деятельности на территории Республики Бурятия» введено понятие «святое место» [21], которое может получить статус особо охраняемой государством территории по предложению религиозных организаций при совместном согласовании между представительными органами местного самоуправления и Экспертно-консультативным советом, занимающимся делами религии при Правительстве Республики Бурятия. Законом также разрешается ведение целительской деятельности соответственно статья 7 о праве членов религиозных объединений на целительство, которое на данный момент еще не регулируется федеральным законодательством.
Оттого, что подавляющее большинство татарского населения имеет мусульманское и православное вероисповедания, Закон Республики Татарстан № 2279, действующий с 14 июля 1999 года, «О свободе совести и о религиозных объединениях» [22] позволяет работникам в определенные с работодателем перерывы осуществлять религиозные обряды на протяжении рабочего дня (п. 6 ст. 19), в то же время такой перерыв не включается в совокупность рабочего времени. Также нерабочим днем считается важнейший мусульманский праздник Рамадан.
В законе Республики Тыва от 1 апреля 1995 года № 253 «О свободе совести и о религиозных организациях» [5; 23] дается закрытый перечень традиционных для Республики религиозных конфессий. К ним относятся шаманизм, православие и буддизм. Следует отметить, что Тыва — единственный субъект РФ, где действие сект официально запрещается законом. Согласно статье 10, пт. 4 по определенному заключению Экспертно-консуль-тативной палаты при Правительстве Республики Тыва запрещается на ее территории создание и деятельность каких-либо тоталитарных сект, которые употребляют методы психологического воздействия, выступающие психонасилием, приводящим к настойчивому навязыванию нетрадиционных религиозных взглядов, разрушению личности и определенного сознания человека. В Республике Тыва разрешена деятельность религиозных организаций при неукоснительном выполнении условий, что они не выступают против традиционных конфессий (ст. 20). В соответствии со статьями 18, 23 ФЗ-125 религиозные организации имеют право осуществлять как благотворительную, так и предпринимательскую деятельность.
При уважении религиозных чувств всего верующего населения законы именно Республики Татарстан, Республики Тыва запрещают проведение различных публичных мероприятий, открытие всякого рода увеселительных и игровых заведений, размещение разных текстов, изображений и любой рекламы, задевающих религиозные личные чувства верующих граждан, близ объектов религиозного почитания. По Закону Тюменской области «О деятельности религиозных объединений в Тюменской
области» [24], пункт 5 статьи 8, определено точное пространство (25 м), близ которого запрещена также продажа спиртных напитков.
По Закону Тюменской области от 8 февраля 2001 года № 263 установлено право религиозных организаций принимать участие в рассмотрении органами светской государственной власти вопросов, которые затрагивают их деятельность, согласно с пунктом 6 статьи 2. Также совместно с органами местного самоуправления религиозные организации обязываются при проведении публичных религиозных обрядов и церемоний обеспечивать общественный режим и безопасность граждан с оказанием им в необходимых случаях медицинской и просто помощи.
Кроме важных законов относительно свободы совести и религиозных объединений, в субъектах РФ принят комплекс нормативно-правовых документов, направленных на регулирование иных межконфессиональных отношений, активности религиозных организаций и других вопросов.
Таким образом, принятая религиозная традиция на просторах сегодняшней России постепенно проникает в гражданское правосознание и уголовно-правовое поле. Происходит это вместе с повсеместным распространением, от Академии наук до Церкви, «цивилизационного подхода», обосновывающего, в частности, не только допустимость, но и необходимость принципиального отличия российской правовой системы от норм международного права, поскольку последнее сформировано на базе правовой культуры Запада.
Теперь можно сделать общее подведение итогов о том, что религия и закон в сущности представляют собой разные категории. Признаки, отличающие религиозные нормы от норм государственного позитивного права, вытекают от самой природы этих социальных явлений. Прежде всего, религия дает надежду относительно спасения души в «другой» загробной жизни, уголовный закон же руководит физическим «мирским» существованием человека, предоставляет юридические рычаги для разрешения повседневных вопросов. Во-вторых, религия предусматривает веру в высшие небесные сверхъестественные силы, уголовным законом же подразумевается уважение земных авторитетов, то есть государства в лице его судебных органов. В-третьих, нарушение уголовного закона влечет уголовную ответственность и достаточно физически ощутимые санкции личной или имущественной формы, нарушение же религиозных постулатов, в первую очередь, тянет за собой душевные страдания.
Вместе с тем, религия взаимодействует с другими формами человеческой культуры и дополняет их. Религия может помочь сохранить равновесие между преемственным сохранением старого и познанием нового. Религиозные нормы среди современного общества, являясь частью всемирного духовного наследия, призваны служить в качестве нравственной основы жизни лю-
деи, призывать к состраданию и снисхождению. Закон же, признавая многообразие религиозных форм и основываясь на принципе толерантности, официально устанавливает гарантированную реализацию права граждан страны на свободу вероисповедания.
Примечания
1. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб.; М., 1903, 1905, 1907, 1909.
2. Аринин Е.И. Религиоведение (Введение в основные концепции и термины): учебное пособие для студентов высших учебных заведении. М., 2004.
3. Кантеров И.Я. Экспертные советы как субъекты конфессиональной политики // Религия и право. 2004. № 1.
4. Новая философская энциклопедия: в 4 т. М., 2001.
Т. 3.
5. Тувинская правда. 1995. 23 мая.
6. Ведомости Народного Хурала Республики Бурятия. 1998. № 21.
7. В соответствии со статьей 12 Декрета СНК от 23 января 1918 г. «Об отделении церкви от государства и школы от церкви»: «Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют» (Собрание узаконении и распоряжении Рабочего и Крестьянского Правительства. 1918. № 18).
8. Статус юридического лица был возвращен религиозным объединениям Законом РСФСР от 25 октября 1990 г. «О свободе вероисповедании».
9. Дорская А.А. Влияние церковно-правовых норм на развитие отраслеи россииского права. СПб., 2007.
10. Лившиц Р.З. Теория права. М., 1994.
11. ВенгеровА.Б. Теория права. М., 1996.
12. Антоненко Т.А. Религиозные нормы как регулятор общественных отношении. Ростов-на-Дону, 1999.
13. Мальцев Г.В. Пять лекции о ранних формах права и государства. М., 2000.
14. Тер-Акопов А.А. Христианство. Государство. Право. М., 2000.
15. Нерсесянц B.C. Право и культура: предмет и проблема юридическои аксиологии // Право и культура. М., 2002.
16. Мисроков З.Х. Адат и шариат в россиискои право-вои системе. М., 2002.
17. Гаранова Е.П. Церковное право и россииская правовая система. Кострома, 2007.
18. Лукашева Е.А. Человек, право, цивилизации: нормативно-ценностное измерение. М., 2009.
19. Свод законов РФ. 2012. № 53, ч. 1, ст. 7598.
20. О свободе совести и о религиозных объединениях: федеральныи закон от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1997. № 39, ст. 4465.
21. Святые (священные) места — объемы природного или искусственного происхождения, являющиеся предметом религиозного почитания и поклонения, на которых совершаются культовые деиствия, религиозные обряды и церемонии (ст. 1).
22. Ведомости Государственного совета Татарстана. 1999. № 8, ч. II, ст. 660.
23. Тувинская правда. 2009. 6 августа.
24. Тюменские известия. 2001. 15 февраля.
Notes
1. Dal' V. Explanatory dictionary of living great Russian language. St. Petersburg; Moscow, 1903, 1905, 1907, 1909.
2. Arinin E.I. Religiovedeniye (Introduction in the main concepts and terms): Studies. grant for students of higher educational institutions. Moscow, 2004.
3. KanterovI.Ya. Advisory councils as subjects of confessional policy // Religion and right. 2004. № 1.
4. New philosophical encyclopedia: in 4 vol. Moscow, 2001. Vol. 3 .
5. Tuvinskaya pravda. 1995. May 23.
6. Sheets of the National Hural of the Republic of Buryatia. 1998. № 21.
7. According to art. 12 of the Decree of SNK of January 23, 1918 «About separation of church from the state and school from church»: «No church and religious obshchekstvo have the right to own property. Rights of the legal entity they not имеют» (Meeting legalization and order Working and Country Pravitelkstva. 1918. № 18).
8. The status of the legal entity was returned to religious associations by Zakon RSFSR of October 25, 1990 «About freedom religion».
9. Dorskaya A.A. Influence of church rules of law on development of branches of Russian law. St. Petersburg, 2007.
10. Livshits R.Z. The theory is right. Moscow, 1994.
11. VengerovA.B. The theory is right. Moscow, 1996.
12. Antonenko T.A. Religious norms as regulator of the public relations. Rostov-on-Don, 1999.
13. Maltsev G.V. Five lectures about early forms of the right and the state. Moscow, 2000.
14. Ter-Akopov A.A. Hristianstvo. State. Right. Moscow, 2000.
15. Nersesyants V.S. Pravo and culture: subject and problem of a legal axiology // Right and culture. Moscow, 2002.
16. MisrokovZ.H. Adat and Sharia in the Russian legal system. Moscow, 2002.
17. Garanova E.P. Ecclesiastical law and Russian legal system. Kostroma, 2007.
18. Lukasheva E.A. Chelovek, right, civilizations: standard and valuable measurement. Moscow, 2009.
19. Code of laws of the Russian Federation. 2012. № 53, p. 1, art. 7598.
20. About a freedom of worship and about religious associations: federal law of September 26, 1997 No. 125-FZ // Collection of legislative acts of the RF. 1997. № 39, art. 4465.
21. Holy (sacred) sites — the volumes of a natural or artificial origin which are a subject of religious honoring and worship on which cult actions, religious practices and a ceremony (art. 1) are made.
22. Sheets of the State council of Tatarstan. 1999. № 8, p. II, art. 660.
23. Tuvinskaya pravda. 2009. Augest 23.
24. Tyumen news. 2001. February 15.
