CC BY
121
Важным этапом социально-экономических, правовых и иных реформ, реализованных нашим государством в период трансформации социалистической модели общественного устройства, явился комплекс законодательных нововведений, связанных не только с признанием личности в качестве наивысшей ценности, но и с обеспечением неприкосновенности ее частной жизни. В соответствии с закрепленными в Конституции РФ руководящими положениями (ст. 23-24) каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, а также на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Конституция Российской Федерации в ст. 25 назвала неприкосновенным и жилище. Правомерное ограничение указанных принципов возможно лишь при наличии специально оговоренных в федеральном законе условий, причем во многих случаях также предусмотрен усложненный механизм получения судебного решения на совершение данного действия.
Гарантиями обеспечения конституционных принципов неприкосновенности частной жизни и жилища, тайны переписки, телефонных переговоров и иных сообщений выступают уголовно-правовые нормы, закрепленные в ст. 137, 138 УК РФ.
Однако публичный характер уголовного судопроизводства как правомерная реакция государственных органов на восстановление нарушенного охраняемого законом блага сам по себе немыслим без вторжения субъектов расследования и лиц, осуществляющих оперативно-разыскную деятельность, в сферу частной жизни.
Разумеется, уголовно-процессуальный закон и закон «Об оперативно-разыскной деятельности» в ряде норм регламентируют основания и порядок производства следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий, по своей сути, воплощающих исключения из вышеуказанных конституционных гарантий.
Однако не всегда данные нормы сформулированы четко и безупречно. Отсутствие конкретности, двусмысленность в изложении какого-либо правила - в одних случаях, проблемы регламентации - в иных, наличие конкурирующих норм - в третьих. Не удивительно, что такая ситуация не только является фактором, способствующим допущению уполномоченными субъектами соответствующих правонарушений, в том числе и обладающих признаками общественной опасности, но и неизбежно стимулирует сложности в доказывании наличия признаков преступлений, предусмотренных ст. 137, 138, 139 УК РФ.
Нередко получается, что, несмотря на массовое нарушение охраняемых Конституцией личных прав человека, данные деяния остаются высоколатентными. А стадий судебного разбирательства вообще достигает лишь незначительная доля от возбужденных дел. Несомненно, на состояние борьбы с данной категорией деяний негативным образом влияют специфические особенности специальных субъектов указанных преступлений, обладающих общей грамотностью и специальной компетентностью в сфере уголовно-процессуального и оперативно-разыскного законодательства, что позволяет им принимать небезуспешные меры по противодействию расследованию преступлений.
Кроме того, переживаемый современной Россией этап становления и эволюции информационного общества обусловливает появление как новых видов виртуальных связей между людьми, так новых возможностей для сбора информации, связанной с частной жизнью человека, что порой сочетается с некоторой инерционностью законодательства, в т.ч. и уголовного, и уголовно-процессуального.
Как известно, в результате осуществления оперативно-разыскной деятельности, а также производства следственных действий, существенно затрагивающих права и свободы человека, в распоряжение сотрудников правоохранительных органов поступает определенная информация, в том числе и характеризующая специфику частной жизни различных лиц, а потому нередко относимая к категории личной и семейной тайны.
Однако наличие сложных и многообразных социальных связей между людьми обусловливает то обстоятельство, что порой наряду с лицами, проходящими по делу в качестве представителей сторон, в контролируемое сотрудниками правоохранительных органов информационное пространство попадают не только ситуативно вовлеченные в орбиту уголовно-процессуальных отношений, выступающие по делу в качестве свидетелей, но и субъекты, вообще не имеющие отношения к событию преступления. В результате возникает опасность нарушений права на неприкосновенность частной жизни, тайну переписки, телефонных переговоров и иных сообщений целой группы лиц.
К сожалению, новизна, сложность и многомерность данной проблемы обусловливают недостаточность ее исследования в специальной научной литературе, особенно - в уголовно-процессуальном и криминалистическом аспектах. Анализ же уголовно-процессуальных проблем производства ряда следственных действий, связанных с обследованием жилища, а также контроля и записи переговоров, выемки почтово-телеграфной корреспонденции свидетельствует о наличии целого спектра дискуссионных вопросов, до сих пор не получивших своего разрешения.
Уголовно-процессуальной и криминалистической науке известен ряд современных исследований, посвященных работе с доказательственной информацией, представляющих собой ту или иную охраняемую законом тайну. Примерами таких трудов выступают исследования В.А. Козинкина, И.С. Сербина и др.
В связи с изменением приоритетов в российском обществе претерпели изменения в сознании граждан ряд этических и моральных аспектов. Рекомендательность существующих законодательных норм привела к тому, что трактовка понятий «частная жизнь» и «неприкосновенность» у каждого трактующего - своя собственная.
Чаще всего под частной жизнью подразумеваются те сферы человеческого поведения, в которых индивид волен самостоятельно, без всякого вмешательства извне, со стороны каких-либо организаций и групп, определять цели и средства своих действий. Частная жизнь в вышеобозначенном смысле присуща лишь взрослым, т.е. совершеннолетним личностям, способным нести полную нравственную ответственность за свои поступки, при этом мы определяем возраст «по паспорту», а не возраст по развитию, хотя прекрасно понимаем, что эти категории могут разниться между собой. Таким образом, говорить о частной жизни ребенка согласно действующим нормам законодательной базы некорректно, хотя, с точки зрения морали, ребенок, на наш взгляд, также обладает частной жизнью, только, сообразно возрасту, специфической.
В России чуть ли не с XV в. прослеживается характерная фигура человека, беззаветно служащего государству, сознающего себя принадлежностью государства и государя и в таковом качестве добровольно ограничивающего свою частную жизнь. Вместе с тем и государство считает возможным регулировать все стороны частной жизни человека, вплоть до бритья и пития, как это было сделано в Стоглавом соборе в XVI в., и делалось Петром I.
В социалистических государствах применяется термин «личная жизнь», а не «частная жизнь», аналогично личной собственности вместо частной собственности.
Европейский суд по правам человека в своих решениях отмечает, что понятие личной жизни является достаточно широким и не поддается исчерпывающему определению. Оно охватывает как физическую, так и моральную стороны жизни индивида. Такие элементы, как, например, половая идентификация, пол, сексуальная ориентация и половая жизнь относятся к личной жизни [1, с. 537].
Примерно столетие назад А.Ф. Кони писал: «Жизнь человека, со своей нравственно-разумной стороны, слагается из трояких отношений: к высшему началу самой жизни, к людям и, наконец, к самому себе» [2, с. 15].
Широкое распространение это право получило на территории Европы в период буржуазных революций. Впоследствии право на неприкосновенность частной жизни было поддержано серией прецедентов Верховного суда США, обосновавшего его существование и выводившего его из ряда поправок к Конституции США (Билль о правах).
В 40-50 гг. оно закреплено множеством международных договоров, нормы которых были заимствованы законодательством многих стран, в том числе и СССР (право на личную жизнь), а впоследствии - и России.
Право на неприкосновенность частной жизни может быть ограничено только в порядке, предусмотренном законодательством, как правило, только по судебному решению. Нельзя не согласиться с мнением И.М. Хужоковой, которая отмечает несоответствие Конституции РФ и норм Федерального конституционного закона «О чрезвычайном положении» современным реалиям ввиду того, что в тексте этих актов право на неприкосновенность частной жизни трактуется как не подлежащее ограничению, что является следствием его ошибочного толкования при заимствовании из западных источников [3, с. 2-5].
На международном уровне, помимо основных соглашений, в которых закреплены гарантии защиты персональных данных (Всеобщая декларация прав человека 1948 г. (ст. 12), Международный
пакт о гражданских и политических правах 1966 г. (ст. 17), Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (ст. 8), Конвенция Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека), действуют так называемые специализированные соглашения, регулирующие данную сферу общественных отношений. Например, Директива Европейского Парламента и Совета Европы 95/46/ЕС «О защите личности в отношениях обработки персональных данных и свободном обращении этих данных» и Директива Европейского Парламента и Совета Европы 2002/58/ЕС от 12 июля 2002 г. Обе они касаются защиты персональных и личных данных в электронном коммуникационном секторе, регламентируют использование персональных данных и предусматривают гарантии неприкосновенности частной жизни в сфере телекоммуникаций.
Правовые системы защищают многочисленные тайны человека, охватывающие самые разные сферы бытия последнего. Мы разделяем точку зрения Д.Н. Ушакова, который считает, что тайной является а) то, что не известно, не стало еще доступным познанию, нечто непонятное, неразгаданное; б) то, что скрывается от других, что известно не всем, секрет. Видим из толкования, что категория тайны остается не до конца охваченной сознанием человека, равно как и понятие «вселенная», «бесконечность», т.е. носит в себе философское умозрительное начало. В связи с этим представляется затруднительным установить четкие пределы тайны и сведений, которые под эту категорию подпадают. Поэтому согласимся с мнением известного специалиста И.Л. Петрухина, который делит тайны по объекту охраняемой информации, т.е. на личные и профессиональные: личные - суть тайны «творчества и общения», тайна семейных и интимных взаимодействий, жилища, дневников и личных бумаг, корреспонденции; к профессиональным относятся медицинская тайна, тайна судебного представительства, исповеди, усыновления, предварительного следствия, нотариальных действий и записей актов гражданского состояния, а также тайна банковского вклада [4]. Можно также различать «тайны одного» - абсолютные тайны, и «тайны двоих» - тайны, в которые лицо вынужденно посвящает посторонних (врача, адвоката, священника, нотариуса) - и для последних возникает обязанность не разглашать полученные сведения (хранить тайну). Другой вариант классификации предлагает утвержденный Указом Президента Российской Федерации от 6 марта 1997 г. Перечень сведений конфиденциального характера, который включает:
1. Сведения о фактах, событиях и обстоятельствах частной жизни гражданина, позволяющие идентифицировать его личность (персональные данные), за исключением сведений, подлежащих распространению в средствах массовой информации в установленных федеральными законами случаях.
2. Сведения, составляющие тайну следствия и судопроизводства.
3. Служебные сведения, доступ к которым ограничен органами государственной власти в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации и федеральными законами (служебная тайна).
4. Сведения, связанные с профессиональной деятельностью, доступ к которым ограничен в соответствии с Конституцией Российской Федерации и федеральными законами (врачебная, нотариальная, адвокатская тайна, тайна переписки, телефонных переговоров, почтовых отправлений, телеграфных или иных сообщений и т.д.).
5. Сведения, связанные с коммерческой деятельностью, доступ к которым ограничен в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации и федеральными законами (коммерческая тайна).
6. Сведения о сущности изобретения, полезной модели или промышленного образца до официальной публикации информации о них.
По нашему мнению, частная жизнь лица, охраняемая уголовно-процессуальным законодательством, - это совокупность духовных и физиологических составляющих жизни человека (вне зависимости от его возраста), не противоречащих нормам действующего законодательства, которые сам человек в своем сознании определяет тайной. Пределы неприкосновенности следует наметить в законотворчестве, взяв за отправную точку конфликт частного интереса сохранения тайны неприкосновенности частной жизни и иного интереса.
Взяв за основу механизм защиты граждан государств-участников от нарушений в области сбора и обработки их персональных данных (Европейская конвенция № 108), предлагаем на законодательном уровне закрепить механизм защиты граждан Российской Федерации и их частной жизни:
1. Установить требования добросовестности и законности получения, определенности и законности целей сбора, целевого использования, адекватности целям сбора, точности и обновляемости, определенности сроков хранения данных о частной жизни лиц.
2. Определить категории данных, которые могут подвергаться автоматизированной и другой обработке только в тех случаях, когда правом урегулированы гарантии: это взгляды и убеждения (религиозные, политические), данные о здоровье, сексуальной жизни, судимости.
3. Определить требования к обеспечению надлежащих мер безопасности или хранения информации о частной жизни лиц в целях предотвращения их случайного или несанкционированного уничтожения, потери, несанкционированного доступа к ней, ее изменения или распространения.
4. Разработать гарантии по контролю за информацией физических лиц о самих себе.
Рассматривая деятельность по расследованию преступлений, а также судебное разбирательство по
делам, связанным с нарушением неприкосновенности частной жизни, как одну из гарантий охраны конституционных прав гражданина, считаем необходимой разработку комплекса рекомендаций по оптимизации методики расследования преступлений названной категории. В этой связи уяснение правовой природы посягательств, связанных с нарушением неприкосновенности частной жизни, представляется исходной точкой монографического исследования.
Литература
1. Микеле де Сильвия. Прецеденты Европейского суда по правам человека. Руководящие принципы судебной практики, относящиеся к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. СПб., 2004.
2. Кони А.Ф. Собр. соч. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1968.
3. Хужокова И.М. Эволюция права на частную жизнь в России // Адвокатская практика. 2006. № 4.
4. Петрухин И.Л. Личная жизнь: пределы вмешательства. М., 1989.
