CC BY
87
УДК 882 ББК 83.001
Зворыгина Ольга Ивановна
кандидат филологических наук г. Ишим Zvorygina Olga Ivanovna Doctor of Philology Ishim
Языковое обозначение психологического пространства русской литературной сказки Language Designation of Psychological Space in Russian Literary Fairytale
Данная статья содержит наблюдения и выводы, касающиеся психолингвистического аспекта иссдедования сказок русских писателей XVIII - XX вв. Рассмотрению подверглись языковые единицы лексического, фразеологического, грамматического уровней, организующие психологическое пространство русской литературной сказки.
The article contains observations and conclusions dealing with the psycholinguistics aspect of investigation of Russian writers' fairytales of XVIII-XX centuries. Language units of lexical, phraseological and grammatical levels which organize psychological space of Russian literary fairytale are under consideration.
Ключевые слова: литературная сказка, психологическое пространство, жанрообразующий, языковые маркеры.
Key words: literary fairytale, psychological space, genre-organizing, language signs.
Как всякое произведение искусства, сказка требует сопереживания. Это, в свою очередь, невозможно без присутствия психологизма в повествовании. Психологическое пространство художественного текста формируется разными способами. Главным образом, оно связано с персонажами, с выражением их чувств и эмоций: «при воссоздании его наблюдается погруженность во внутренний мир субъекта» [2, с. 128].
Эмоции и чувства, как и все остальные психические процессы, представляют собой отражение реальной действительности в форме переживания. В эмоциональных переживаниях отражается жизненная значимость действующих на человека явлений и ситуаций.
Одна из распространенных классификаций эмоций основывается на «знаке» (плюс — минус) переживания. В этом случае они делятся на приятные — неприятные. Суть такого явления — так называемая «полярность» чувств и эмоций. Так, к положительным эмоциональным переживаниям относят радость,
восхищение, гордость, симпатию, любовь, благодарность, спокойную совесть, состояние безопасности и др. К отрицательным переживаниям — неудовольствие, горе (скорбь), тоску, печаль (грусть), тревогу, испуг, страх, ужас, неприязнь, злость, стыд, раскаяние, угрызения совести и др. В общем, можно сказать, что все способствующее или облегчающее удовлетворение потребностей вызывает положительные эмоциональные переживания, и, наоборот, все, что этому препятствует, - отрицательные. «В эмоциях и чувствах как раз и отражается соотношение между тем, «чего хочет» человек, и тем, «что он может». А в результате во многом возникает то, «что он есть»...» [6, с. 183].
В фольклорной сказке раскрытие переживаний героя, его психологического настроя в какой-либо конкретной ситуации, осуществляется через действия, поступки. Литературная сказка осваивает лексику и грамматические возможности языка, помогающие формировать психологический портрет персонажа. Для анализа были отобраны контексты, содержащие лексемы, сверхсловные номинации, языковые единицы грамматического уровня, общим количеством 248 единиц, обозначающие наиболее распространенные в текстах русских литературных сказок положительные, отрицательные чувства, а также чувственнонейтральные состояния.
Наибольшую распространенность и жанрообразующую значимость из всех лингвистических единиц, обозначающих чувственно-нейтральные состояния, получили языковые маркеры, обозначающие чувства удивления и изумления.
Удивление характеризуется как «чувство, возникающее при несоответствии реальной ситуации и той, которая ожидалась, была нарисована воображением. Выражается в попытках согласовать нынешнюю ситуацию с прежним жизненным опытом» [8, с. 75].
Лексемы с общей семантикой «удивление» весьма многочисленны в текстах русских литературных сказок. Они разнородны с морфологической и стилистической точек зрения.
Наиболее частотными из данной группы лексем являются синонимы-глаголы «удивиться», «дивиться», «дивоваться» с общей семантикой «испытать
удивление; изумиться, поразиться»: « Удивился старик, испугался: / Он рыбачил тридцать лет и три года / И не слыхивал, чтоб рыба говорила»[10, с. 338]; «Дивится честной купец такому богатству несказанному, а вдвое того, что хозяина нет...»[1, с. 497]; «Когда рукодельница пришла домой и рассказала все, что с ней было, нянюшка очень дивовалась...» [9, с. 155].
Синонимы-существительные «чудо» («нечто небывалое, необычное, то, что вызывает удивление» [11, Т. IV, с. 691]) и «диво» («необычный, странный, невиданный предмет, существо, случай и т. п.; чудо, диковина» [11, Т. I, с. 398]) являются наиболее распространенным обозначением того, чему удивляются персонажи: «Дивуется честной купец такому чуду дудному и такому диву дивному, и ходит он по палатам изукрашенным да любуется...» [1, с. 497].
Показательно выражение «остолбенеть от удивления». Сильное удивление, воспринимаемое как сильное душевное потрясение, лишает человека возможности двигаться, см.: «остолбенеть» - сов. к «столбенеть» - «терять способность двигаться, замирать, цепенеть от сильного душевного потрясения» [11, Т. IV, с. 271] («Людмила остолбенела от удивления, несколько минут не говорила ни слова; наконец пришла в себя и залилась горькими слезами» [5, с. 22]).
«Крайнее удивление» [11, Т. I, с. 656] сказочных героев авторы обозначают словами «изумление», «изумленный» («изумлен»): «...Иван-царевич и сестры его стояли в великом изумлении...» [13, с. 127]; «Крайне царь был изумлен» [10, с. 362]; «Тут старик подошел к изумленному Ивашке, погладил его по голове» [3, с. 354].
Слова и выражения данной тематической группы являются жанрообразующими лексемами русской литературной сказки. Ее герои неизменно встречаются с чудом, волшебством, естественной реакцией на которое становится удивление, а часто и изумление, что является психологическим толчком к дальнейшему развитию действия, к появлению следующего сюжетного поворота.
Среди языковых единиц, обозначающих положительные чувства, на первый план выступают лексические маркеры, номинирующие чувства радости, веселья, любви, восхищения, благодарности. Рассмотрим в качестве примера
семантику и особенности функционирования лексем, обозначающих чувство любви.
Группу лексем, выражающих чувство любви, составляют слова с эксплицитной семантикой: «любовь», «любить», «любимый», «милый», «любезный», «хороший», «пригожий», и имплицитной семантикой: «сердце».
Наиболее распространенные слова для передачи этого чувства - «любовь», «любить» («полюбить») - являются многозначными. В текстах русских литературных сказок они реализуют два из своих значений. Например, семантика глагола «любить» («полюбить») - «чувствовать глубокую привязанность к кому-, чему-л., быть преданным кому-, чему-л.» [11, Т. II, с. 208] — представлена в следующих примерах: «Для меня вы все равны, / Все удалы, все умны, / Всех я вас люблю сердечно...» [10, с. 350].
Особой разновидностью любви является родственная любовь и привязанность. Значительное внимание ей уделено в сказке «Аленький цветочек» С.Т. Аксаковым: «...и было у того купца три дочери, все три красавицы писаные, а меньшая лучше всех; и любил он дочерей своих больше всего своего богатства, жемчугов, драгоценных камениев, золотой и серебряной казны — по той причине, что он был вдовец и любить ему было некого; любил он старших дочерей, а меньшую дочь любил больше, потому что она была собой лучше всех и к нему ласковее» [1, с. 494].
Наиболее актуальной в текстах русских литературных сказок является тема любви между мужчиной и женщиной. Для обозначения этого чувства в абсолютном большинстве случаев используются лексемы «любовь» в значении «чувство горячей сердечной склонности, влечение к лицу другого пола» [11, Т.
II, с. 209] и «любить» («полюбить») в значении «чувствовать сердечную склонность к лицу другого пола» [11, Т. II, с. 208]: «Полюбила ты меня, красавица ненаглядная, в образе чудища безобразного, за мою добрую душу и любовь к тебе; полюби же меня теперь в образе человеческом, будь моей невестой желанною» [1, с. 511].
Весьма выразительным маркером любовного чувства является лексема «сердце» и образ сердца, который она создает. Слово «сердце» использовано как «символ средоточия чувств, переживаний, настроений человека» [11, Т. IV, с. 80] или, по словам В.И. Даля, как «представитель любви, воли, страсти» [4, Т. 4, с. 174]: «Если ж сердце (грудь-то ящик!) /Хрусталем об стенки чокнет, - / Ничего, дружок! - тем слаще /На крыльце подружку чмокнешь!»[14, с. 397].
В процессе исследования психологического пространства русской литературной сказки зафиксированы многочисленные языковые маркеры таких регулярно проявляющихся отрицательных чувств, как тревога, страх, печаль, огорчение, гнев, злоба, жалость, растерянность, совесть, стыд. Обратимся к примерам языкового обозначения эмоций гнева и злобы.
Эмоциональному состоянию раздражения, обиды, когда кто-то сердится, злится, подвержены в сказке и люди, и животные. Передается это состояние на языковом уровне как лексическими, так и грамматическими средствами.
Основным способом номинации этих психических состояний являются лексемы с эксплицитной семантикой «сердиться», «злиться». В морфологическом плане наиболее активны глаголы чувства «сердиться», «осердиться» со значением «испытывать раздражение, гнев на кого-, что-л., быть в раздражении, гневе» [11, Т. IV, с. 80]: «Но старая мамушка Варварушка боялась такой славы и всегда сердилась, когда ее расспрашивали о красоте Крупенички» [12, с. 3].
В том случае, если персонажи испытывают чувство злости в крайнем его проявлении, для обозначения их психического состояния в такой момент используется глагол «разъяриться» - «прийти в ярость, бешенство» [11, Т. III, с. 636]: «Тут царь Гестон разъярился на двух своих зятьев и приказал их расстрелять, и мясо их псам отдать за то, что его обманывали...» [7, с. 115].
Интересным представляется тот факт, что усиленной психологизации в авторской сказке подвержены не только люди, но и животные, чего не наблюдалось в фольклорных произведениях: «Конь осержается, от земли отделяется, выше лесу стоячего, ниже облака ходячего, долы и горы хвостом устилает, малые реки меж ног пускает, большие реки переплывает, и так он разъярился, что прекрасную царевну Бастру только за два венца не достал» [7, с. 106].
К имплицитным средствам передачи чувства раздражения, злости относятся лексемы и выражения, обозначающие паралингвистические средства общения, а именно: соответствующую мимику («Мальчик-колокольчик закусил губы и не сказал более ни слова» [9, с. 130]), соответствующую интонацию (восклицательные предложения), часто в сочетании с грубой лексикой («Братья на него закричали: «Куда тебя, дурака, нелегкое несет: сиди-ка лучше дома и лежи на печи!» [7, с. 105]); соответствующие движения и жесты («Как царица отпрыгнет, / Да как ручку замахнет, / Да по зеркальцу как хлопнет, / Каблуч-ком-то как притопнет!..» [10, с. 346]); к особого рода проявлениям чувства злости на физическом уровне отнесем слезы и бессонницу («Инда плакал царь Дадон, /Инда забывал и сон» [10, с. 358]).
Представленная классификация позволяет сделать вывод о том, что герои русской литературной сказки испытывают гораздо больше отрицательных чувств, чем положительных. Соответственно, их языковых маркеров в текстах тоже гораздо больше, к тому же при номинации негативных эмоциональных состояний наблюдается значительное лексико-стилистическое разнообразие.
Это явление обусловлено, во-первых, объективными жизненными фактами. Эмоциональный фонд человека весьма разнообразен, однако неприятные чувства в нем преобладают. Причина этого явления обнаруживается в том факте, что первоначальная биологическая роль эмоций — сигнальная, по типу «приятно — неприятно», «безопасно — опасно». Сигнализация «опасно» и «неприятно» жизненно важнее, так как направляет поведение во вредоносных ситуациях. Такая информация в процессе эволюции должна получить преимущество перед информацией, сигнализирующей о «комфорте», а главное, должна быть более дифференцированной.
Во-вторых, при абсолютной антропоцентричности художественного текста, наиболее актуальной является человеческая сущность. Так же, как человек в реальной жизни, литературный герой через преодоление трудностей, порой через преодоление себя становится личностью, приобретает важные жизненные качества, приходит к добру, вознаграждается положительными эмоциями.
Среди лексем, объединенных общей семантикой выражаемого чувства, выявляются 1) слова, совпадающие с его номинацией, например, «стыд», «совесть»; 2) слова, являющиеся однокоренными с номинацией этого чувства, например, чувство удивления - «удивиться», «дивиться», «дивоваться»; 3) слова, не являющиеся родственными, например, чувство печали и огорчения — «загрустить», «кручинный». Лексемы, имеющие одинаковую морфологическую выраженность, образуют синонимические ряды, компоненты которых демонстрируют разную степень проявления чувства, например: «испугаться», «ужаснуться»; «огорчиться», «пригорюниться», «тужить». Все приведенные в качестве примеров лексемы являются прямой номинацией чувств.
Особую группу составляют лексемы и сверхсловные номинации, иносказательно, при этом образно, выразительно, представляющие чувства. Они обозначают части тела, органы, физиологические проявления (например, плач), указывают на психическое начало в человеке, исторически ассоциативно соотносимые с чувствами, переживаниями. К таким особым выразителям эмоций относятся слова «голова», «сердце», «слезы», «душа». При этом одна и та же лексема может маркировать совершенно разные чувства. Так, слово «сердце» является репрезентацией чувства любви, тревоги, стыда. Слово «слезы» - чувства страха, печали, огорчения. Довольно часто эти языковые единицы включаются во фразеологические единства: «с поникшею головою», «с растерзанным сердцем», «дрогнуло сердечко», «стало сердце болеть и щемить», «проливать слезы», «слезами обливается». Нужно отметить, что фразеологизмы как один из способов создания выразительности речи чаще всего авторами литературных сказок используются именно для передачи чувственного, эмоционального состояния персонажей.
Библиографический список
1. Аксаков, С.Т. Собрание сочинений [Текст]: в 3-х т. / С.Т. Аксаков. - М.: Худож. лит., 1986. - Т. 1. - 586 с.
2. Бабенко, Л.Г. Лингвистический анализ художественного теста [Текст]: учебник для вузов / Л.Г. Бабенко, И.Е. Васильев, Ю.В. Казарин. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2000. - С. 534 с.
3. Гайдар, А. Собрание сочинений [Текст]: в 3 т. / А. Гайдар. - М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 2000. - Т. 2. - 368 с.
4. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка [Текст]: в 4-х т. / - М.: ТЕРРА, 1995.
5. Жуковский, В.А. Три пояса [Текст] // Черная курица, или Подземные жители: Сказки русских писателей / сост.: В. Муравьев. - М., 1981. - С. 5-28.
6. Коломинский, Я.Л. Человек: психология [Текст]: кн. для учашдхся ст. классов / Я.Л. Коломинский. - 2-е изд., доп. - М.: Просвещение, 1986. - 223 с.
7. Лекарство от задумчивости [Текст] // Русские сказки в ранних записях и публикациях (XVI-XVIII века) / сост. Н.В. Новиков. - Л., 1971. С. 80-120.
8. Лук, А.Н. Эмоции и чувства [Текст] / А.Н. Лук. - М.: Знание, 1972. - 77 с.
9. Одоевский, В.Ф. Пестрые сказки; Сказки дедушки Иринея [Текст] / сост. В. Греков. -М.: Худож. лит., 1993. - 272 с.
10. Пушкин, А.С. Полное собрание сочинений [Текст]: в 10 т. / А.С. Пушкин; АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушк. дом). - 4 изд. - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977. - Т. 4. - 446 с.
11. Словарь русского языка [Текст]: в 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; под ред. А.П. Евгеньевой. - 3-е изд. стереотип. - М.: Русский язык, 1985-1988.
12. Телешов, Н.Д. Крупеничка: Сказка [Текст] / Н.Д. Телешов. - М.: Детская литература, 1977. - 15 с.
13. Тимофеев, П. Сказка вторая о Иване-царевиче [Текст] // Русские сказки в ранних записях и публикациях (ХУТ-ХУШвека) / сост. Н.В. Новиков. - Л., 1971. С. 127-138.
14. Цветаева, М.И. Царь-Девица // Стихотворения. Поэмы / М.И. Цветаева; сост. А.А. Саакянц. - М., 1991. - С. 361-444.
Bibliography
1. Aksakov, S.T. Collected Works: In 3 Vol. [Text] / S.T. Aksakov. - M.: Fiction, 1986. Vol. 1. - 586 p.
2. Babenko, L.G. Linguistic Analysis of Literary Text [Text]: Manual for Higher Schools / L.G. Babenko, I.E. Vasiliev, Yu.V. Kazarin. - Yekaterinburg: Publishing House of the Ural Univ., 2000. - 534 p.
3. Dal, V.I. The Explanatory Dictionary of Current Russian [Text]: In 4 Vol. - M.: TERRA, 1995.
4. Gaidar, A. Collecter Works [Text]: In 3 Vol. / A. Gaidar. - M.: TERRA-Book Club,
2000. - V 2. - 368 p.
5. Kolominsky, Ya.L. A Person: Psychology [Text]: a Book for Junior Students / Ya.L. Kolominsky. - 2nd edd. - M.: Prosveshchenie, 1986. - 223 p.
6. Luk, A.N. Emotions and Feelings [Text] / A.N. Luk. M.: Knowledge, 1972. - 77 p.
7. Odoevsky, V.F. Motley Fairytales; Grandfather Eriney's Fairytales [Text] / auth. V. Grekov. - M.: Fiction, 1993. - 272 p.
8. Pushkin, A.S. Complete Works in 10 Vol. [Text] / A.S. Pushkin / Ac. of Sc. USSR. Inst. of Russ. Literature (Pushkin's House). - 4 publ. - 446 p.
9. Teleshov, N.D. Krupenichka: Fairytale [Text] / N.D. Teleshov. - M.: Children's' Literature, 1977. - 15 p.
10. Timofeev, P. The Second Fairytale About Ivan-Tsarevitch [Text] // Russian Fairytales in Early Notes and Publications (XVI-XVIII) /comp. by N.V. Novikov. - L., 1971. - P. 127138.
11. The Russian Language Dictionary [Text]: in 4 vol. / Acc. of Science USSR, Inst. of the Russ. Lang. edit. A.P. Evgenieva. - the 3d edd. Stereotype. - M.: The Russ. Lang., 1985-1988.
12. Thoughtfulness Remedy [Text] // Russian Fairytales in Early Notes and Publications (XVI—XVIII) / Comp. by N.V. Novikov. - L., 1971. - P. 80-120.
13. Tsvetaeva, M.I. Tsar-Devitsa [Text] // Poems / M.I. Tsvetaeva; auth. A.A. Saakyants. - M., 1991. - P. 361-444.
14. Zhukovsky, V.A. Three Belts [Text] // Black Hen or Undeground Inhabitants: Russian Writers' Fairytales / comp. by V. Muravyov. - M., 1981. - P. 5-28.
