CC BY
81
УДК 323.15:314.83:314.92:314.7.045
А.А. Башкарев
языковая ПОЛИТИКА ВЛАСТЕЙ СССР ПО ОТНОШЕНИЮ К ВЕПСАМ
В 1930-х ГОДАХ
В конце 1930-х годов в СССР произошло изменение политики национально-государственного строительства, в результате которого отношение властей к вопросам о языках национальных меньшинств значительно трансформировалось. В особенности это касалось народов, проживавших на приграничных и близких к государственной границе территориях, в том числе народов финно-угорской группы. Рассмотрим, как повлияла государственная политика конца 1930-х годов на языковую идентичность вепсов — малочисленного народа, в указанный период населявшего восточную часть Ленинградской области, северные районы Карельской Автономной Советской Социалистической Республики (КАССР) и Вологодский округ Северного края1.
Еще в 1920-е — начале 1930-х годов принимались меры по национально-культурному развитию вепсов, что напрямую влияло на демографическую ситуацию. Так, в 1926 году была зафиксирована самая высокая численность вепсов — 32,8 тыс. человек (из них в Ленинградской области 24,2 тыс., в Карелии 8,6 тыс. человек)2, что указывало на фактическое приостановление ассимиляционного процесса. В этот период создавались и национально-территориальные образования в местах компактного проживания вепсов3.
1 Северный край — административно-территориальная единица на северо-западе РСФСР, существовавшая с 1929 по 1936 год.
2 Всесоюзная перепись населения 1926 г. Т. 1. Северный район, Ленинградско-Карельский район. Народность. Родной язык. Возраст. Грамотность. М., 1928. С. 108-110, 114, 134, 183, 185, 205, 207.
3 Об аспектах формирования национально-территориальных образований см.: Национальные административные единицы на территориях компактного проживания вепсов в 1920-х — 1930-х гг. // Науч.-техн. вед. СПбГПУ. Сер. Гуманитарные и общественные науки. 2011. № 4 (136). С. 173—177; Башкарев А.А. Территория расселения и условия проживания оятских вепсов как этнолокальной группы
Статус этнотерриториальных образований укреплялся в результате проводимой до второй половины 1930-х годов политики коренизации, целью которой провозглашалось выравнивание политического, культурного и экономического развития национальных меньшинств с «передовыми нациями». Преодоление национального неравенства реализовывалось в рамках системы взаимосвязанных мер, льгот и привилегий, обеспечивающих ускоренное формирование национальной элиты и рабочего класса. Делопроизводство и школьное образование переводились на языки местных народов, на них велась просветительская и культурная деятельность. Все это содействовало институционали-зации этничности и росту национального самосознания народов [1, с. 12].
Следует упомянуть, что «Декларация прав народов России», являвшаяся одним из первых документов советской власти, принятых Советом народных комиссаров РСФСР в ноябре 1917 года, провозглашала свободное развитие национальных меньшинств и этнографических групп, населявших территорию России. Политика коренизации была логическим продолжением декларации и должна была оказать большое влияние на формирование культурного пространства СССР как многонационального государства. Кроме того, распространение национального языка и культуры, участие национальных кадров в местном самоуправлении, по замыслу властей, должны были остановить распространение автономистских и сепаратистских настроений.
Ликвидацию неграмотности среди национальных меньшинств планировалось провести путем обучения на родном языке. Были образованы специальные отделы, ответственные за общую работу с национальными меньшинств период существования СССР // Актуал. проблемы соврем. полит. науки: сб. науч. тр. Вып. 11 / под. ред. И.Е. Тимерманиса. СПб.: Изд-во Политехн. ун-та, 2011. С. 95—105.
вами, а непосредственно языковыми вопросами, в том числе созданием не существовавшей ранее письменности вепсов, занялся Всесоюзный центральный комитет нового алфавита (ВЦКНА). Как следует из докладной записки инструктора Президиума ЦИК СССР Мандельштама о результатах изучения деятельности ВЦКНА, вепсский алфавит являлся одним из наиболее существенных вопросов для финно-угорского сектора [2, л. 45, 52—57].
С 1932 года началась интенсивная подготовка вепсских национальных кадров для политической и культурно-просветительной работы. В 1934 году в нескольких средних и высших учебных заведениях одновременно приступили к учебе около 200 представителей вепсской молодежи [3, с. 150—169, 178]. В Ленинградской области в период с 1931 по 1936 год планы по созданию вепсской письменности и подготовке учительских кадров для обучения вепсскому языку в школах национальных административных территорий были практически реализованы. Появились вепсская азбука и стабильные учебники для четырех классов начальной школы на основе латинизированного алфавита. Всего на территории СССР к 1937 году в 48 школах обучалось 2847 вепсов.
Несколько иной представлялась языковая политика в КАССР. Языковой аспект проводимой в республике коренизации получил в современной историографии название политики «финнизации»4. Считалось, что всю культурную работу, в том числе и школьное обучение вепсов, можно было организовать, как и для карелов, на финском языке. Однако непонимание вепсами финского языка и отрицательное к нему отношение определили неуспех этой политики, что было вынуждено признать руководство республики [4, с. 16—21]. В 1937 году в докладной записке секретаря Карельского обкома ВКП(б) П.А. Ирклиса секретарю ЦК и Ленинградского обкома ВКП(б) А.А. Жданову «О создании карельского литературного языка и о языке преподавания в карельских школах» сообщалось: «Карелы и вепсы, населяющие Карельскую АССР, имеют родной только разговорный язык, литературного родного языка
4 См.: ЛевкоевА.А. Национально-языковая политика финского руководства Советской Карелии (1920-1935). Петрозаводск, 1992.
они до настоящего времени не имели. Как карельский, так и вепсский язык являются совершенно самостоятельными родными языками карелов и вепсов, и ни в коем случае нельзя относить их к наречию финского языка, как это утверждают буржуазные языковеды Финляндии» [5, л. 184—187]. В своей записке Ирк-лис подчеркивал, что практика работы школ в южных районах КАССР показала невозможность восприятия вепсами финского языка в качестве языка преподавания [6, с. 235]. Исходя из этого возникла необходимость перевода обучения в вепсских школах на вепсский язык, на что обращалось особое внимание в документе. Ирклис полагал, однако, что для создания письменности карелов ввиду фонетических особенностей их языка более подходит русский алфавит, в то время как обучение вепсов в соседней Ленинградской области в тот период велось с помощью латинизированного алфавита. Тем не менее Карельским обкомом ВКП(б) были представлены два проекта языка — в русском и латинизированном виде.
К сожалению, положительная тенденция, направленная на поддержку национальной идентификации вепсов, к середине 1930-х годов была свернута. Можно утверждать, что начало репрессий в языковой политике по отношению к вепсам совпало по времени с критикой использования в образовательном процессе латиницы. Попытки создания латинизированных алфавитов к концу 1930-х годов представлялись как насильственные и сталкивающиеся с противодействием широких масс населения. Заведующий отделом науки, научно-технологических изобретений и открытий ЦК ВКП(б) К.Я. Бауман в 1936 году писал: «Враги советской власти и ВКП(б) пытались использовать латинизацию в целях отрыва трудящихся этих республик и областей от общей семьи народов Союза ССР. Прикрываясь разговорами о „международном характере" латинской основы, они отстаивали ориентацию на буржуазную культуру Западной Европы в противовес развивающейся культуре, национальной по форме и социалистической по содержанию» [Там же. С. 192]. Данные заявления напрямую соответствуют зарождавшейся в тот момент кампании «борьбы с буржуазным национализмом», что де-факто привело к борьбе с национальной самобытностью.
Обращаясь к секретарям ЦК ВКП(б) А.А. Андрееву и Н.И. Ежову, К.Я. Бауман подчеркивал, что вепсы не усвоили латинизированный алфавит и тяготятся им [7, л. 38—47]. Критикуя действия ВЦКНА, направленные на латинизацию в том числе и вепсского алфавита, Бауман указывал на то, что не имевшие ранее своей родной письменности вепсы, тем не менее, хорошо знали русский язык и пользовались русской письменностью.
Одновременно с критикой латинизации создаваемых для национальных меньшинств алфавитов власти приступили к ликвидации «нерусских» школ. В ноябре 1937 года нарком просвещения РСФСР П.А. Тюркин в докладной записке к А.А. Андрееву и Н.И. Ежову сообщал: «Нерусские школы в русских районах возникали стихийно, часто насаждались искусственно (например, для ижор, вепсов и др.), оставались и остаются без всякого внимания и руководства со стороны Наркомпроса РСФСР и его органов на местах. В результате этого нерусские школы имеют малоквалифицированный состав преподавателей, сплошь и рядом не знающих ни русского языка, ни своего родного (литературного) языка, своей работой они плодят безграмотность среди учащихся. Кадры учителей многих нерусских школ оказались засорены чуждыми, враждебными элементами» [8, л. 129—132].
На основе докладной записки Тюркина Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о признании вредным существование особых национальных школ [9, л. 15, док. № 147], что фактически предопределило их ликвидацию. Школы, существовавшие в местах компактного проживания вепсов, были реформированы в советские школы обычного типа с организацией учебного процесса на русском языке. Власти КАССР, значительную часть которых составляли «красные финны» (участники революции 1918 года в Финляндии) и выдвиженцы из карелов и вепсов периода коренизации, были репрессированы. В Ленинградской области национальные школы объявлялись «рассадниками буржуазного национализма», а искусственное их насаждение (в том числе и вепсских) — грубым извращением политики партии. Со второй половины 1938 года преподавание на вепсском языке в школах Ленинградской области и
КАССР было прекращено, обучение полностью переведено на русский язык с исключением всех сведений об истории, культуре, языке вепсского народа. Изданные в 1930-х годах учебники на вепсском языке изымались и уничтожались. Запрет на использование вепсской письменности распространялся и на проведение официальных культурных мероприятий, хотя общение на родном языке еще оставалось основным в вепсских деревнях [1, с. 13].
Сегодня можно утверждать, что кампания по ликвидации национальных школ в местах проживания вепсов и преподавания на вепсском языке, к 1938 году резко сменившая положительную тенденцию поддержки этнической самобытности малых народов СССР, нанесла серьезнейший удар по развитию и укреплению духовного единства вепсов, предопределив резкое сокращение их численности до 16,4 тыс. человек (1959 год). Таким образом, созданная в начале 1930-х годов база для этнокультурного развития вепсов спустя всего несколько лет была уничтожена. О несогласованности действий по этнической мобилизации национальных меньшинств свидетельствует и докладная записка К.Я. Баумана с критикой главы Наркомпроса Луначарского в связи с тем, что комиссия под его руководством признала в начале 1930-х годов необходимым и уместным создание национальной письменности для этнических меньшинств, в том числе на латинице [7, л. 38—47]. Очевидно, что по причине кратковременности своего существования база для формирования национальных кадров, отличающихся этнической самобытностью, в том числе и языковой, не принесла результатов.
Изменившаяся в конце 1930-х годов политическая ситуация создавала предпосылки для ускорения языковой и этнической ассимиляции вепсов. Попытки замедлить ассимиляционные процессы, в том числе путем возобновления преподавания и издания книг на вепсском языке, заслуживают отдельного исследования. Они будут предприняты властями СССР, а затем и России через пятьдесят лет, но по известным экономическим и социокультурным причинам не позволят восстановить ни прежнюю численность вепсов, ни ареал функционирования вепсского языка.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Вепсы: модели этнической мобилизации [Текст]: сб. матер. и док. / под ред. Е.И. Климентье-ва, А.А. Кожанова, З.И. Строгальщиковой; Карельский науч. центр. — Петрозаводск, 2007.
2. РГАСПИ. Ф. 78. Оп. 1. Д. 586.
3. Смирнова, Т.М. Национальность — питерские. Национальные меньшинства Петербурга и Ленинградской области [Текст] / Т.М. Смирнова. — СПб., 2002.
4. Ровио, Г. Проблема языка в национальной политике АКССР [Текст] / Г. Ровио // Карело-Мурманский край. — 1931. — № 1—2.
5. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 114. Д. 953.
6. ЦК ВКП(б) и национальный вопрос [Текст]. Кн. 2. 1933-1945 / сост. Л.С. Гатагова, Л.П. Коше-лева, Л.А. Роговая, Дж. Кадио. — М.: Рос. полит. энцикл. (РОССПЭН), 2009.
7. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 114. Д. 751.
8. Там же. Д. 829.
9. Там же. Оп. 3. Д. 994.
