CC BY
206
обстоятельствами, и наоборот, - такие, в которых моральная ответственность возлагается на смолчавшего партнера по общению.
Учёт присутствующего в диалоге МН и акта молчания позволяет по-новому взглянуть на диалогическое взаимодействие коммуникантов, способствует выявлению новых специфических особенностей диалога с МН, которые не обнаруживаются при обычном анализе диалога без учёта роли МН.
Список литературы
1. Арутюнова Н.Д. Феномен молчания // Язык о языке: сб. ст. / под общ. рук. и ред. Н.Д. Арутюновой. - М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 418-437.
2. Богданов В.В. Молчание как нулевой речевой акт и его роль в вербальной коммуникации // Языковое общение и его единицы. - Калинин: Изд-во КГУ, 1986. - С. 12-18.
3. Богданов В.В. Очерки по антропологии молчания. Homo Tacens. - СПб.: РХГИ, 1997.
4. Горелов И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики. - М.: Лабиринт, 2001 .
5. Домащенко А.В. Ещё раз об интерпретации и толковании // Филологические науки. - № 3. - 2005. - С. 16-23.
6. Карасик В.И. Язык социального статуса. - М.: Гнозис, 2002.
7. Кибрик А.А. Молчание как коммуникативный акт // Действие: лингвистические и логические модели: тез. докл. - М., 1991. - С. 49-50.
8. Колтунова М.В. Конвенции как прагматический фактор диалогического общения // Вопр. языкознания. - № 6. - 2004. - С. 100-115.
9. Корнилова Н.Б. Онтология молчания (на примере ранней прозы Леонида Андреева): дис. ...канд. филол. наук. - Ярославль, 2002.
10. Стернин И.А. Введение в речевое воздействие. - Воронеж, 2001.
11. Фрейдина Е.Л. Паузация как средство коммуникативного контакта // Фоносемантика и прагматика: тез. докл. Всерос. конф. - М.: Пенза, 1993.
УДК 81
А. В. Бондаренко*
Языковая онтология: наследие и перспективы
В статье рассмотрены вопросы языковой онтологии, дан анализ лингво-философских взглядов учёных прошлого и современности на проблемы бытия и сущности языка. В языке усматривается самодеятельное начало, принцип непроизвольной эманации. Речь признаётся средостением языковой сущности. Категория различения постулируется в качестве маркера языковой манифестации, а высказывание - онтической единицы. В статье анонсируются гносеологические принципы языковой онтологии.
* Бондаренко Артем Владимирович, кандидат филологических наук, доцент, докторант, Военный университет Министерства обороны Российской Федерации (Москва); artibond@mail.ru
The article is devoted to the discussion of Language Ontology while analyzing linguistic & philosophical views of Language being and essence problems by scientists of the past and present. The Language is interpreted as possessing a spontaneous origin i.e. involuntary emanation principle. The Speech is recognized as the habitat of Language essence. Distinction category is postulated as the marker of Language manifestation with the Expression deemed as the ontological unit. Gnosio-logical principles of Language Ontology are announced as well.
Ключевые слова: язык, онтология, бытие, сущность.
Key words: language, ontology, being, essence.
Бытие, которое может быть понято, есть язык.
Ханс-Георг Гадамер
«Онтология» (греч. on (ontos) - сущее + ...логия) как термин впервые был введен в научный обиход Р. Гоклениусом (1636 г.) и И. Клаубергом (1646 г.) и буквально означал «учение о бытии». Широкое употребление в философии он получил благодаря Х. Вольфу в качестве фундаментального раздела метафизики. Предметной областью онтологии выступает само по себе сущее или бытие, содержание которого описывается и раскрывается в таких категориях и терминах, как нечто и ничто, возможное и невозможное, определенное и неопределенное, количество и качество, порядок и истина, пространство и время, движение и становление и др.
Онтология (ранее именовавшаяся метафизикой) занимается постижением сущности вещей и априори это учение надотраслевое, имеющее универсальный характер для большинства наук. Вместе с тем приходится констатировать, что проблемы онтологии (метафизики), и в том числе онтологии языка, ставились главным образом в рамках философии. Но каждая антропологически ориентированная отрасль науки - и языкознание в этом смысле не исключение - так или иначе имеет дело с вопросами бытия, места и роли человека в мироздании и т. д. и вынуждена искать ответы на эти вопросы. Гносеология бытийного объекта (в нашем случае языка) полноценно реализуема лишь при условии выработки специфически онтологического стиля мышления.
Что значит мыслить онтологически? «Онтологическое мышление в конечном счёте есть размышление о происхождении и сущности окружающего человека мироздания. Но является ли оно исключительно делом философов, не имеющим практической ценности для простых людей? Мы должны отрицательно ответить на этот вопрос» [1: 2]. Мы вынужденно обращаемся к философам, а не к философии как таковой. Хотя в рамках лингвистической философии ученые достигли значительных результатов. Тем не менее данное направление исследования языка до сих пор понимается
именно как одно из направлений, причем наиболее отдаленное от «истинно лингвистического» варианта изучения языка.
С нашей точки зрения трудно объяснить фобию лингвистов, особенно структурального направления в языкознании, в отношении «несобственно» языкового рассмотрения языка. В поисках универсальной предметности они обращаются к внутренней форме, знаку, символу, предикации, коммуникации, но сущность языка всякий раз ускользает не только невскрытой и непостижимой, но и не определённой. А ведь достаточно повернуться лицом к бытию, взглянуть на него принципиально свежим, открытым, незамутнённым взглядом, не препарируя и не расчленяя бытие на проявления, пусть и очевидные. Отводя языку статус гносеологического объекта вне бы -тия, мы заранее совершаем методологическую ошибку, обрекая все дальнейшие штудии на фатальную недостоверность. И напротив, экзистенциально-онтологический взгляд на проблемы языка способен привести нас к постижению его природной сущности.
История демонстрирует знаменательные вехи на пути к бытийной парадигме языка. Попытки, и небезуспешные, подобраться вплотную к сущности языка с онтологических позиций предприни-мались со времен античности. Греческие философы Парменид, Гераклит, Платон и их последователи создали мощный теоретический конструкт, имя которому Логос. Парменид заложил основы античной теории бытия, отождествил Бытие с мыслью. Основные постулаты следующие.
0 Кроме Бытия нет ничего. Мышление есть Бытие, так как нельзя мыслить ни о чём. Бытие никем и ничем не порождено, иначе пришлось бы признать, что оно произошло из Небытия, но Небытия нет.
0 У Бытия нет ни прошлого, ни будущего. Бытие есть чистое настоящее. Бытие сплошно, т. е. не имеет частей. Если имеет части, значит, части отграничены друг от друга Небытием, которого нет.
0 Если нет частей и если бытие одно, то нет движения и нет множественности в мире. В противном случае одно Бытие должно двигаться относительно другого.
0 Так как не существует движения и множественности и Бытие одно, то нет ни возникновения, ни уничтожения. Так, при возникновении (уничтожении) должно быть Небытие. Если нет движения, возникновения, уничтожения, то и времени не существует. Бытие покоится, оно пребывает в вечности, а не во времени.
Органичным развитием (или дополнением) онтологии Пармени-да явилось учение Гераклита о Логосе - всеобщей закономерности, духовном первоначале, мировом разуме, абсолютной идее. «Хотя этот логос существует вечно, люди не понимают его - ни прежде, чем услышат о нем, ни услышав впервые» [14]. Ключевые категории
философии Гераклита - Логос, Судьба, Правда, Бог. По Гераклиту, «природа любит скрываться». Познание сущности бытия затруднено, количественное накопление знаний не способно открыть Истину, «многознание уму не научает». Приобщение к Логосу - вот единственный способ хоть как-то приблизиться к трансцендентному.
Идеологически близким к воззрениям Гераклита можно считать учение Платона об Эйдосе. Согласно Платону, «эйдос - наивысшая обобщенная, конкретная сущность вещи; и к нему неприложимы никакие не только вещные, но формально-логические квалификации» [8: 185]. Платон определяет сущее как нечто нераскрытое. «Сущее» указывает только на то, что предмет существует, причем не ставится тут вопроса ни о том, что такое этот существующий предмет, ни того, как он существует» [8: 504]. «Платонизм в сущности есть учение о трёх или, если хотите, о четырёх ипостасях, диалектически развёртывающих бытие во всей его целости, - о Едином, Уме (Эйдосе, Идее), Душе и Космосе» [8: 620]. По Платону, Единое - сверхсущее, Единое порождает Ум как способ самосознания. Ум через становление одушевляется. Душа отелеснивается в Космос.
Следующим этапом эволюции онтологических взглядов на язык стало аристотелевское понятие «чтойности». Чтойность это «1) смысл вещи, 2) данный как неделимая и простая единичность и 3) зафиксированный в слове» [8: 724]. Бытие, по Аристотелю, многослойно. Сущие актуализируются, высвечивая то одну свою сторону, то другую. Границы между сущими условны и размыты. Имеет место обмен чтойностями. Смыслы трансформируются, вещи приобретают новое звучание, становятся новыми вещами. Онтологические взгляды Аристотеля нашли свое отражение в его учении о началах бытия под названием «Метафизика».
Плодотворная античная мысль дала новые всходы в евразийской филологической традиции нового времени, главным образом, немецкой и русской. В. фон Гумбольдт, основоположник теоретического языкознания, стал едва ли не первым лингвистом, рассматривающим язык с позиций онтологии. В. фон Гумбольдт включает язык в круг фундаментальных свойств человека, утверждая, что «действие человеческого языка простирается теоретически на всю бесконечную действительность, т. е. охватывает мир именно как целое. Это не простое расширение горизонта, а приобретение нового измерения» [6: 15]. Поразительным образом античное мировоззрение обретает новое звучание в словах великого немца. В. фон Гумбольдт, подобно Гераклиту, постулирует тотальную эзотерическую природу языка: «Конечно, язык возникает из таких глубин человеческой природы, что в нём никогда нельзя видеть намеренное произведение, создание народов. Ему присуще очевидное для нас, хотя и необъяснимое в своей сути самодеятельное начало, и в этом плане
он вовсе не продукт ничьей деятельности, а непроизвольная эманация духа, не создание народов, а доставшийся им в удел дар, их внутренняя судьба» [6: 49].
В последнее время бытийная проблематика языка всё чаще ассоциируется с именем выдающегося немецкого философа М. Хай-деггера, автора учения о бытии как об основополагающей стихии мироздания. По М. Хайдеггеру, говор бытия можно услышать посредством постижения сущности языка. Философия М. Хайдеггера по-новому ставит вопрос о смысле бытия. Опираясь на феноменологический метод Гуссерля, Хайдеггер развил некоторые идеи, которые впоследствии подтолкнули Сартра к созданию экзистенциализма. Однако сам Хайдеггер к этому направлению не примкнул, напротив, целиком и полностью погрузившись в феноменологию Гуссерля, приступил к созданию фундаментальной онтологии, чему и посвятил остаток своей жизни. Хайдеггер оставил после себя богатое научное наследие, однако его титульной книгой принято считать «Бытие и время». Программным же лозунгом всей лин-гвофилософской концепции мыслителя стала фраза «Язык есть дом бытия», разлетевшаяся на цитаты в трудах последователей экзистенциального направления в языкознании. Нынешнее состояние онтологической проблематики в науке о языке можно охарактеризовать как период затишья перед качественным скачком к синтезу нового знания. Учёные различных профилей, филологи, философы, эстетики, психологи, обращаясь к сущностно-бытийным вопросам языка, каждый по-своему дополняют единую картину языковой он -тологии.
Ключевым вопросом лингвистической онтологии являются взаимоотношения внутри экзистенциальной триады Бытие - Язык -Человек. Рациональным зерном в концепции Парменида, безусловно, является отождествление Бытия с «бодрствующим», сознающим разумом, т. е. с Языком. Логос Гераклита - это Мир, организованный Абсолютом в обеспечение гармонии Человека и Природы. Иными словами, всё, что хоть как-то дано человеку в ощущении и восприятии, ассоциируется с говором Бытия. Такой же точки зрения придерживается и основатель философской герменевтики Х-Г. Гадамер: «Человек, живущий в мире, не просто снабжен языком как некоей оснасткой - но на языке основано и в нём выражается то, что для человека вообще есть мир... подлинное бытие языка в том только и состоит, что в нём выражается мир» [5: 512-513]. Где бы человек себя ни обнаруживал - он оказывается во власти Языка, постоянно пребывая в нём. «Живущий человек изнутри себя устанавливается в мире активно, его осознаваемая жизнь в каждый её момент есть поступление: я поступаю делом, словом, мыслью, чувством; я живу, я становлюсь поступком. Однако я не выражаю и не
определяю непосредственно себя самого поступком; я осуществляю им какую-нибудь предметную, смысловую значимость» [2: 160]. Тотальный характер языка распространяется на всё сущее в этом мире, что как-то может быть явлено, и, в первую очередь, на человека как носителя языка.
Встаёт вопрос объектной локализации языка с позиций фундаментальной онтологии [3: 109-113]. Для человека язык выступает в качестве объекта познания и одновременно его (человека) сущности. Объективная гносеология языка затруднена (если вообще реализуема). То же мы читаем и у Ю.М. Лотмана, автора универсальной семиотической теории: «Мы погружены в пространство языка. Мы даже в самых основных условных абстракциях не можем вырваться из этого пространства, которое нас просто обволакивает, но частью которого мы являемся и которое одновременно является нашей частью» [9: 101]. Патриарх Женевской лингвистической школы Ф. де Соссюр выступает за максимально широкий взгляд на язык, полагая, что «цель лингвистики - понять сущность языка в самом широком смысле слова без всяких ограничений, изучить человеческий язык в целом во всех его проявлениях и связях, во всех его разновидностях вместе с историей их возникновения и причинами языкового разнообразия» [13: 171]. В этом смысле инструментальный характер языка отходит на второй план, уступая место его сущностно-бытийным характеристикам.
Человек одержим языком, находится в его плену. По Э. Касси-реру, «объектом лингвистики является язык, над свойствами которого воля отдельного индивида властна в такой же степени, в какой, например, соловей свободен сменить свою песню на песню жаворонка» [7: 93]. Академик Э.А. Поздняков придерживается того же мнения: «Так оно и есть: мир человека - это мир слов. Человек опутан словами и связан ими по рукам и ногам. Слово есть деспот; оно держит нас в своем плену на короткой цепи - не разгуляешься. Мы считаем, что мы владеем словом. Ничего подобного!» [12: 208]. Микросущность не может связать познавательной рефлексией макросущность целиком и во всех её свойствах, но способна приобщиться к ней субординарно, по крупицам собирая сведения о последней, привлекая междисциплинарный инструментарий. Нельзя познать язык его же методологией (гносеологический парадокс «барона Мюнхгаузена»). Даже такой апологет структурального подхода в лингвистике, как Ф. де Соссюр, признает: «Чтобы иметь здравый взгляд на лингвистику, необходимо посмотреть на неё извне... Лингвист, который является только лингвистом и никем более, по моему мнению, не в состоянии найти верный путь классификации фактов» [13: 152]. Вывод - необходима металингвистика языка, теоретической базой которой может стать фундаментальная онтология.
В постулатах Парменида кроется и неразрешимое противоречие, ибо, как полагает А.Ф. Лосев, «небытие как-то должно быть, и бытие как-то должно не быть» [8: 495]. А верно ли поставлен сам вопрос: бытие - небытие? Ведь человек ничего не знает о небы -тии - он всегда имеет дело с бытием! С нашей точки зрения, методологически более продуктивной выглядит антитеза ведение -неведение, способная преодолеть парадокс Парменида. Мы полагаем, что именно сокрытость и явленность причастны к речи, говорению, мышлению, вниманию, поскольку язык нисходит к человеку как некое откровение. Как верно замечает М.М. Бахтин: «До сих пор сказанное человеческое слово исключительно наивно; а говорящие - дети - тщеславные, самоуверенные, надеющиеся. Слово не знает, кому оно служит, оно приходит из мрака и не знает своих кор -ней» [2: 236]. Слово изречённое уходит в инобытие, унося с собой экспрессию автора в смысловой континуум.
Средостение сущности языка это, в первую очередь, речь, говорение. «Экзистенциально-онтологический фундамент языка есть речь» [15: 187]. Х.-Г. Гадамер, подобно М. Хайдеггеру, находит онтологию языка в говорении: «Следует. подчеркнуть, что язык обретает своё подлинное бытие лишь в разговоре» [5: 516]. Человек говорит всегда - наяву и в мечтах. Мы говорим постоянно, даже тогда, когда не произносим никаких слов, а только слушаем и читаем, и даже тогда, когда пребываем в труде и праздности. Мы так или иначе постоянно говорим. Говорим потому, что говорение естественно для нас и происходит не по нашему произволу. Фр.-В. фон Херрманн считает говор Языка промежуточной реальностью между чистой физиологической наличностью человека и «обволакивающим» его Бытием: «Звучащее слово как некое «мировое», как сущее совершенно уникально. Оно занимает промежуточное положение между сущим, каким я сам являюсь в своих телесных отношениях, и внутримировым сущим, к которому я телесным образом отношусь» [16: 74]. Сущность языка, посредством которого Бытие только и даёт о себе знать, полилингвальна, изоморфна. Эманация бытия осуществляется различными медийными средами: звуком, светом, температурой, влажностью, пространством и временем. И человек в свою очередь задействует все медийные возможности, доставшиеся ему от Бытия: звук, графику, мимику, жест. Экзистенциальный поток Языка непрерывно стимулирует сознание человека. То, что человеку кажется дискретным (звуки, буквы, слова, предложения), первопричиной имеет вечный континуум Бытия.
Различение есть маркер «языковости». Через различение (аудиовизуальное, тактильное, температурное, темпоральное, семантическое, аксиологическое) Бытие раскрывает себя человеку. Различение можно считать универсальным маркером любой языко -
вой манифестации. В основе элементарной фиксации некоего сущего в качестве объекта самого поверхностного внимания лежит различение, а значит, проявление языка. Переключение внимания с предмета на предмет, пассивное миросозерцание, неосознанная череда ассоциативных образов обусловлены действием языка и без обязательной вербализации воспринятого, осмысленного, изречённого. Различение присутствует как в собственно Бытии (человек актуализирует, выделяет различные фрагменты Бытия), так и в самом способе, в котором Бытие воспринимается человеком, - Языке.
Онтической единицей Языка мы признаём высказывание, но высказывание, понятое как индивидуальная экзистенция, как вот-бытие личности, её поступок, её текст в контексте Бытия. И здесь мы постулируем принципиальную неделимость, неразложимость этой единицы в отличие от единицы языка как системы - предложения. Отрыв высказывания (как, впрочем, и элементов низших уровней - фразы, предложения, слова) от бытийного контекста невозможен (а если и допустим, то только с учетом целого и в интересах более глубокого познания целого, т. е. высказывания).
Ранее мы уже говорили о необходимости создания металингви-стики, теоретическим фундаментом которой могла бы стать языковая онтология. Впервые идею создания такой науки ещё в 50-е годы прошлого столетия выдвинул классик отечественной филологии М.М. Бахтин. Метал ингвистика М.М. Бахтина - это учение о Слове (мы нарочно интонируем бахтинское «слово» в силу его принципиального отличия от слова как единицы языковой системы) как идеологическом знаке, о слове металингвистическом. «Изучение природы высказывания и речевых жанров имеет, как нам кажется, основополагающее значение для преодоления упрощенных пред -ставлений о речевой жизни. Более того, изучение высказывания как реальной единицы речевого общения позволит правильнее понять и природу единиц языка (как системы) - слова и предложения» [2: 257-258]. Размеры высказывания не имеют принципиального значения. Это может быть и междометийный окрик, и многотомный роман. Главное - автор высказался, предоставив слово собеседнику. Именно в смене речевых субъектов проходит металингвистическая граница высказывания. В высказывании весь человек. Высказывание может быть молчаливым, отчасти овнешненным, но от этого оно не перестает быть высказыванием. Переключение внимания и любая интуиция (пусть даже самая смутная и неосознанная) есть зов Бытия, а значит, проявление Языка и его онтический квант - высказывание. Каково же экзистенциальное наполнение единицы явлен -ного Языка? По М. Хайдеггеру, «анализ высказывания занимает внутри фундаментально-онтологической проблематики исключительное место, поскольку в решающих началах античной онтологии
aoyo^ служил уникальной путеводной нитью для подхода к собственно сущему и для определения бытия этого сущего. Наконец, высказывание исстари расценивается как первичное и собственное «место» истины» [15: 180]. Пребывая в говоре Языка, человек имеет дело с различными сущими (видимыми, слышимыми, ощущаемыми, проговариваемыми). Язык конструирует из крупиц Бытия, именуемых сущими, ту расположенность человека, которая максимально соответствует контексту Бытия. Сущие, таким образом, формируют модус переживания вот-бытия и как целое есть метафизический смысл данности индивидуума здесь и сейчас: что он ощущает, переживает, его мысли, образы, неосознанные движения. Сущие возникают как force majeure, пусть и мотивы их «выбора» могут осознаваться. Рефлексия всегда post factum - Бытие через Язык диктует человеку его произвол. Отсюда высказывание есть экзистенциальный конститутив смысла индивидуального вот-бытия.
Мы плавно подошли к другой проблеме, логичным образом вы -текающей из многогранного и непреходящего воздействия языка на индивидуума - проблеме смысловой архитектоники личности. Не личность подбирает смыслы, но смыслы находят личность. Смыслы не только направляют поведение человека, но и формируют паттерн его языковой личности - социальный паттерн. Индивидуум есть частная реализация Человека и отражение (слепок) социума. Объективная психология, двигаясь в данном направлении, нивелирует антиномию индивидуального и социального в языковой конституции личности: «Другими словами, мышление легко обнаруживает свой социальный характер и показывает, что наша личность организована по тому же образцу, что и социальное общение. Правильнее было бы сказать, что мы знаем себя постольку, поскольку мы знаем других, или, ещё точнее, что мы знаем себя лишь в той мере, в какой сами для себя являемся другим, то есть чем-то посторонним. Вот почему язык, это орудие социального общения, есть вместе с тем и орудие интимного общения человека с самим собой» [4: 198]. Имеет место интериоризация смыслов, их перевод во внутреннее бытие человека. Личность, тем самым, есть некий общественный смысловой патент. «Архитектоника личности - это архитектоника смыслов, воплощенных в личности - демиургической носительнице смыслов» [11: 120]. Смыслы перемещаются в семи-осреде вместе со своими вещами. Они и есть вещи - смысловещи. Так называемая коммуникативная ситуация - это встреча человека с новым смыслом. Ю.М. Лотман называет сам факт такой встречи «смысловым взрывом», а работу сознания - вдохновением. Не об этой ли специфической открытости, явленности языка мы говорили несколько ранее?! Граница, отделяющая мир семиозиса от внесе-миотической реальности, проницаема. Сокрытое явствует, обретая
смысл и расширяя тем самым пространство Культуры. Такое смыс-лообразование свидетельствует о потенциальном характере Языка [10]. Вслед за В.В. Налимовым мы полагаем смыслы предзаданны-ми, предстоящими, потенциальными. Вероятностный характер смыслов заложен логикой бытия - Логосом. Человеку смысл приходит на ум, а уж потом интенция, потом идея, получающая свое оформление, потом деятельность (причем различной степени осознанности). Смысловой континуум пронизывает всю нашу жизнь, но содержит смыслы в запакованном виде. Бытие через Язык подсказывает человеку, какой конверт и с каким смыслом распечатать. Бытие подталкивает человека к разговору, им говорит, через него говорит. Человек оформляет говор Бытия через дарованный ему язык - единственное средство познания себя и других, единственный способ достижения экзистенциальной гармонии.
В заключение отметим, что разработка онтологической проблематики в языкознании позволит по-новому - в терминах бытия -взглянуть на общепризнанные и глубоко изученные факты языка. Сама же языковая онтология, будучи проблемой непарадигмальной, своим содержанием выходящей за пределы возможностей имеющихся теорий, взглядов, представлений, наличных парадигм, потребует кооперации творческих усилий учёных различных профилей.
Список литературы
1. Абдуллин А.Р. Виды и сущность онтологического мышления: автореф. дис. ... д-ра филос. наук. - Уфа, 2002.
2. Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. - СПб.: Азбука, 2000.
3. Бондаренко А. В. Онтологический статус языка и его объектное позиционирование в современной лингвистике // Вестн. Военного ун-та. - 2008. -№ 2.
4. Выготский Л.С. Психология. - М.: ЭКСМО-Пресс, 2000.
5. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики / пер. с нем.; общ. ред. и вступ. ст. Б.Н. Бессонова. - М.: Прогресс, 1988.
6. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию / пер. с нем.; общ. ред. Г.В. Рамишвили; послесл. А.В. Гулыги и В.А. Звегинцева. - М.: Прогресс, 2000.
7. Кассирер Э. Философия символических форм. - М.; СПб.: Университета кн., 2001. - Т. 1. Язык.
8. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии / сост. А.А. Та-хо-Годи; общ. ред. А.А. Тахо-Годи и И.И. Маханькова. - М.: Мысль, 1993.
9. Лотман Ю.М. Культура и взрыв // Ю.М. Лотман. Семиосфера. - СПб.: Искусство-СПБ, 2000.
10. Налимов В.В. Вероятностная модель языка. О соотношении естественных и искусственных языков. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Наука, 1979.
11. Налимов В.В. Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. - М.: Прометей, 1989.
12. Поздняков Э.А. Философия культуры. - М., 1999.
13. Соссюр Ф.де. Заметки по общей лингвистике / пер. с фр.; общ. ред., вступ. ст. и коммент. Н.А. Слюсаревой. - М.: Прогресс, 2000.
14. Фрагменты Гераклита [Электронный ресурс] / пер. М.А. Дынника. -электрон. ст. (1 файл). - [200-?]. - Режим доступа: http://www.philosophy.ru, свободный. - Загл. с экрана.
15. Хайдеггер М. Бытие и время / пер. с нем. В.В. Бибихина. - Харьков: Фолио, 2003.
16. Херрманн Фр.-В. фон. Фундаментальная онтология языка. - Мн.: Пропилеи, 2001.
УДК 811.221.18
В.Т. Дзахова*
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Фонологическая система современного осетинского (иронского) литературного языка», проект 06-04-37402 а/Ю
Перцептивные характеристики гласных фонем осетинского (иронского) литературного языка
В статье описывается эксперимент по установлению соответствий между формантными характеристиками осетинских гласных и опознанием их носителями осетинского и русского языка. Подтверждается зависимость восприятия гласных от фонологической системы языка. В качестве дополнительного критерия, существенного для носителей осетинского языка, предлагается длительность.
In this article is described experiment on an establishment of conformity between acoustical characteristics of ossetic vowels and an identification their by native speakers of Ossetian and Russian. Dependence of perception of vowels on phonologic system of language proves to be true. As the additional criterion essential to carriers of Ossetian language, duration is offered.
Ключевые слова: фонетика, осетинский язык, гласные, формантные характеристики, перцептивные характеристики.
Key words: phonetics, Ossetian language, vowels, formant characteristics, perceptual characteristics.
В современном осетинском (иронском) языке насчитывается семь гласных фонем: а, е, и, о, у, ы, Такой количественный состав не вызывает ни у кого из исследователей сомнений. Традиционно фонемы делятся на сильные (а, е, и, о, у), восходящие к
* Дзахова Вероника Тамбиевна, кандидат филологических наук, СевероОсетинский государственный университет; tambi69@mail.ru
