CC BY
124
В послании Буало присутствует мотив суда «справедливого будущего/грядущих поколений» («l'équitable avenir» [14, p. 240]), который находит соответствие у Вяземского («Что век зоила? - день! Век гения? - потомство!» [4, с. 80]) и Жуковского («... за тебя дадут ответ/ Необольстимые потомки» [5, с. 349]). Завершается же послание Буало перечислением людей, мнение которых может быть действительно ценно: среди них король, герцог, ряд известных людей и писателей. В рассматриваемых нами посланиях этот избранный круг интимен: в него входят только близкие друзья-поэты: В.Л. Пушкин:
Оставим им [критикам] в удел упрямство, ослепленье. Поверь, мы счастливы, умея дар ценить, Умея чувствовать и сердцем говорить ! С тобою жизни путь украсим мы цветами: Жуковский, Батюшков, Кокошкин и Дашков Явятся вечерком нас услаждать стихами; Воейков пропоет твои куплеты с нами И острой насмешит сатирой на глупцов; Шампанское в бокал пенистое польется, И громкое ура веселью разнесется. [11, с. 680].
Вяземский:
Сзовем к себе друзей своих Стихи читать, не зачитаться, Поговорить и посмеяться На свой, подчас и счет других; Но только с тем, чтоб осторожно! И в дружеском кругу своем, Поверь, людей еще найдем, С которыми ужиться можно! [4, с. 81].
В завершение сопоставления заметим, что послание Буало написано 12-сложником, который традиционно переводился на русский язык александрийским стихом. Послание В. Л. Пушкина «К князю П.А. Вяземскому» также написано александрийским стихом, а в послании П. А. Вяземского, где шестистопный и четырехстопный ямб чередуются, шестистопным ямбом написаны стихи о завистниках, четырехстопный же появляется, когда речь заходит о дружеском круге.
Таким образом, очевидно, что VII послание Буало к Расину послужило источником для посланий Пушкина, Вяземского и Жуковского о поэте и завистниках. Эти тексты, в свою очередь, обладают рядом общих структурных и мотивных признаков, что позволяет говорить о них как принадлежащих к отдельной жанровой разновидности посланий 1810-х гг.
Литература
1. Арзамас: сб. В 2 кн. Кн. 1: Мемуарные свидетельства; Накануне «Арзамаса»; Арзамасские документы / вступ. ст. В. Вацуро; сост., подг. текста и коммент. В. Ва-цуро, А. Ильина-Томича, Л. Киселевой и др. Кн. 2: Из литературного наследия «Арзамаса» / сост., подг. текста и коммент. В. Вацуро, А. Ильина-Томича, Л. Киселевой и др. - М., 1994.
2. Буало, Н. Поэтическое искусство / Н. Буало. - М., 1957. - (Памятники мировой эстетической и критической мысли).
3. Вацуро, В.Э. В преддверии пушкинской эпохи // Арзамас: Мемуарные свидетельства; Накануне «Арзамаса»; Арзамасские документы: сб.: в 2 кн. / Вацуро В.Э. -М., 1994. - Кн. 1. - C. 5-27.
4. Вяземский П.А. Стихотворения / П.А. Вяземский; под ред. Л.Я. Гинзбург. - Л., 1958. - (Библиотека поэта. Большая серия).
5. Жуковский, В.А. Полн. собр. соч. и писем. В 20 т. Т. 1. Стихотворения 1797-1814 годов / В.А. Жуковский; под ред. О.Б. Лебедевой и А.С. Янушкевича. - М., 1999.
6. Иванов, Д. В.А. Озеров и А.А. Шаховской: История взаимоотношений / Д. Иванов // Тр. по русской и славянской филологии. Литературоведение. V (Новая серия). -Тарту, 2005. - C. 37-64.
7. Иванов, Д. Роль В.А. Жуковского в формировании полемического образа Шаховского / Д. Иванов // Пушкинские чтения в Тарту 3: Материалы междунар. науч. конф., посв. 220-летию В.А. Жуковского и 200-летию Ф.И. Тютчева. - Тарту, 2004. - C. 137-148.
8. Кузнецов, П.В. О жанровой специфике посланий В.А. Жуковского 1810-х годов («Кн. Вяземскому и В.Л. Пушкину», «Ареопагу», «Благодарю тебя, мой друг за дос-тавленье...») / П.В. Кузнецов // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. - 2000. - № 4. - С. 96-105.
9. Озеров, В.А. Трагедии. Стихотворения / В.А. Озеров; вступ. ст., подг. текста и примеч. И.Н. Медведевой. -Л., 1960. - (Библиотека поэта. Большая серия).
10. Озеров, В. А. Письма В. А. Озерова к А. Н. Оленину. 1808. 1809 / В.А. Озеров // Русский архив. - 1869. -Вып. 1. - Стлб. 123-151.
11. Поэты 1790-1810-х годов / вступ. ст. и сост. Ю.М. Лотмана, подг. текста М.Г. Альтшуллера, вступ. заметки, биогр. справки и примеч. М. Г. Альтшуллера и Ю.М. Лотмана. - Л., 1971 (Библиотека поэта. Большая серия).
12. Рылеев, К.Ф. Полное собрание стихотворений / К.Ф. Рылеев; вступ. ст. В.Г. Базанова и А.В. Архиповой, подг. текста А.В. Архиповой, В.Г. Базанова, А.Е. Ходоро-ва, примеч. А.В. Архиповой и А.Е. Ходорова. - Л., 1971 (Библиотека поэта. Большая серия).
13. Хвостов Д.И. Полное собрание стихотворений / Д.И. Хвостов. - СПб., 1830. - Т. 6.
14. Boileau-Despréaux, N. Oeuvres poétiques / N. Boileau-Despréaux. - Paris, 1886.
УДК 811.111
И.В. Богословская
ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ И ПРОБЛЕМА ПОНИМАНИЯ СЛОЖНОСТИ ТЕКСТА
В статье рассматривается ряд теоретических исследований, связанных с научными подходами к трактовке языковой личности, предлагается обзор различных аспектов понятия языковой личности, анализируется структура языковой личности, намечается перспектива в изучении специфики понимания сложности текста с учетом личностных различий.
Структура языковой личности, уровневость процесса восприятия и понимания, языковая парадигма, функция языка. This paper describes some theoretical researches connected with the notion of the linguistic personality, it provides an overview of different aspects of the concept of linguistic identity,analyses the linguistic individual structure, outlines the prospects in studying the text difficulty comprehension taking into account the individual differences.
The structure of linguistic personality, perception level, comprehension level, language paradigm, the function of language.
Рассмотрение проблемы понимания научно-популярного текста с точки зрения индивидуальных различий или специфичности переработки информации находилось вне поля зрения исследователей. Чаще всего проблема понимания текста рассматривалась на предмет выявления и формулирования общих закономерностей познавательной деятельности. Анализируя вектор направленности исследовательских интересов, С.Г. Воркачев пишет: «...уже с конца прошлого века в рамках изменения научной парадигмы гуманитарного знания маятник начинает двигаться в обратную сторону, и на место господствующей сциентистской, системно-структурной и статической парадигме приходит парадигма антропоцентрическая, функциональная, когнитивная и динамическая, возвратившая человеку статус „меры всех вещей" и вернувшая его в центр мироздания» [4, с. 64].
Наше психолингвистическое исследование процесса понимания сложности научно-популярного текста [1]-[3] потребовало рассмотрение теоретических вопросов, связанных с научными подходами к трактовке языковой личности. Настоящая статья представляет собой обзор некоторых исследований феномена «языковая личность».
К феномену языковой личности как к объекту изучения обращались ученые разных направлений. Лингводидактический аспект понятия языковой личности уходит корнями в далекое прошлое (Ф.И. Буслаев, А.М. Пешковский, К.Д. Ушинский). Современное понимание лингводидактического аспекта рассматриваемого феномена представлено в работах С.В. Ивановой, Л.П. Клобуковой, Ю.Е. Прохорова. В когнитивном аспекте языковую личность изучают Е.С. Киреева, В.В. Красных, Л.О. Чернейко, А.М. Шахнарович. В исследованиях Т.А. Ивушкиной, В.И. Карасика, Ю.М. Колесова, Т.В. Кочетковой, личность рассматривается в аспекте культурного пространства. Национальную компоненту в языковой личности изучают В.В. Воробьев, Д.И. Терехова, Е.В. Филиппова. Коммуникативно-деятельнос-тный аспект языковой личности является предметом изучения К.Ф. Седова, И.В. Сентенбергера, В.И. Шаховского, С. А. Сухих. Прагматический аспект рассматривают Ю.С. Степанов, И.П. Сусов.
Термин «языковая личность», как известно, был предложен В.В. Виноградовым еще в начале ХХ века, и затем введен в широкий лингвистический обиход Ю.Н. Карауловым. Теория языковой личности, созданная Ю. Н. Карауловым, включает модель описания структуры языковой личности, предполагаю-
щую характеристику семантико-строевого уровня ее организации, реконструкцию языковой модели мира, или тезауруса данной личности, выявление ее жизненных или ситуативных доминант, установок, мотивов, находящих отражение в процессах порождения текстов и их содержании, а также в особенностях восприятия чужих текстов [9, с. 43].
Языковую личность Ю.Н. Караулов определяет как «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности, в) определенной целевой направленностью.» [8, с. 3]. Как видно из определения, автор напрямую связывает способности человека и особенности тек-стопостоения (что указывает нам вектор направления нашего исследования).
Современная теория текста, существующая внутри лингвистики, уже давно движется по пути создания новой теории языка, предполагающей переход от рассмотрения языка как исключительно «самодовлеющей системы формальных средств» к рассмотрению его когнитивных, познавательных, коммуника-тивно-деятельностных сторон, а также его функционирование (вместе с его носителем, которым является языковая личность).
Говоря о структуре языковой личности, Ю. Н. Караулов выделяет три уровня: 1) вербально-семанти-ческий уровень, предполагающий нормальное владение естественным языком; 2) когнитивный уровень, который составляют понятия, идеи, концепты, в определенной мере формирующие систематизированную «картину мира» и отражающие иерархию ценностей для конкретной языковой личности; 3) прагматический уровень, включающий цели, мотивы, интересы, установки. Такое структурирование языковой личности позволяет наметить возможные пути исследования - от традиционного описания формальных средств выражения к описанию интеллектуальной сферы личности, предоставляя ученому выход через язык, через процессы говорения и понимания - к знанию, сознанию, процессам познания человека и в конечном счете к осмыслению реальной действительности в мире.
Структуру языковой личности Ю.Н. Караулов соотносит с тремя уровнями процессов восприятия и понимания. В табл. 1 зафиксированы соответствия между уровнями языковой личности, уровнями восприятия и понимания. Табл. 1 построена таким образом, что самым первым будет наивысший уровень, затем уровни идут подряд по нисходящей.
Таблица 1
Структура языковой личности и уровни восприятия и понимания
Уровни языковой личности Уровни восприятия Уровни понимания
Мотивационный Побуждающий Понимание замысла автора
Тезаурусный Формирующий Понимание концепции текста
Вербально-се-мантический Реализующий Понимание смысла слов
Рассуждая по поводу уровней языковой личности, Ю.Н. Караулов замечает, что «собственно языковая личность начинается не с нулевого, а с первого, лингвокогнитивного (тезаурусного) уровня, потому, что только начиная с этого уровня оказывается возможным индивидуальный выбор, личностное предпочтение, одного понятия другому. Нулевой же уровень - слова, вербально-грамматическая сеть, стереотипные сочетания (паттерны) - принимается каждой языковой личностью как данность, и любые индивидуально-творческие потенции личности. не в состоянии изменить эту генетически и статистически обусловленную данность» [9, с. 53].
Свое видение феномена «языковая личность» предлагает В.В. Красных в работе [11]. Система «личностных» феноменов, созданная автором, позволяет разделить и определить такие понятия, как «человек говорящий», «языковая личность», «речевая личность», «коммуникативная личность» и соотнести их с системой «языковых» феноменов, предложенной А. А. Леонтьевым. Подобную корреляцию В.В. Красных объясняет существующей дихотомией - «ЯЗЫК - РЕЧЬ». В свое время А.А. Леонтьев предложил противопоставление трех компонентов, составляющих «речевую деятельность»: язык как предмет, язык как процесс и язык как способность [13]. Система, предложенная А.А. Леонтьевым, содержит феномены, которые рассматривает В.В. Красных (см. табл. 2).
Таблица 2
Соотношение «личностных» и «языковых» феноменов
Система понятий А. А. Леонтьева Система понятий В.В. Красных
Речевая деятельность Человек говорящий
Язык как предмет Языковая личность
Язык как способность Речевая личность
Язык как процесс Коммуникативная личность
«Человек говорящий» в понимании В. В. Красных обозначает не только «собственно говорящего», то есть автора, но и «слушающего» - реципиента.
С.В. Иванова [7] предлагает несколько иную интерпретацию терминов, рассмотренных в [11]. Термин Иошо ^ие^ используется для обозначения человека, владеющего языком. Если трактовать этот термин в широком смысле «человек говорящий», в таком случае его можно отнести и к глухому, и к немому человеку, поскольку эти люди также наделены языковой способностью. С другой стороны, «человек говорящий» - это человек, способный порождать и воспринимать тексты, то есть человек, который ГОВОРИТ. С.В. Иванова считает, что в ««человеке говорящем» акцентирована речедеятельностная сторона, в то время как языковая личность несет в себе результат сопряжения языкового, личностного и культурного начал» [7, с. 30]. Признавая конкретность и четкость в определении языковой личности, предложенном Ю.Н. Карауловым, С.В. Иванова предлагает иной ракурс рассмотрения природы и характера взаимодействия уровней организационной структуры языковой личности. Самый нижний уровень - семантико-синтаксический (= структурно-семантический), включающий семантические, синтаксические и прагматические парадигмы, представлен «единицами всех ярусов языковой системы «от фонетики до текста» [7, с. 35]. Объясняя понимание каждого уровня, автор считает, что три класса языковых парадигм соответствуют трем функциям языка, а сам структурно-семантический уровень является уровнем владения единицами языковой системы. Второй уровень С. В. Иванова называет когнитивным или лингвокогнитивным. Этот уровень предполагает владение механизмами познания окружающей действительности, которые имеют определенное языковое выражение, то есть владение когнитивными механизмами языка, существующими в виде концептов, схем, фреймов. Бесспорна культурологическая маркированность единиц этого уровня, поскольку язык позволяет закреплять определенные знания об окружающей действительности в когнитивных моделях - концептах, фреймах, схемах. Последний (третий) и самый высокий уровень в структурной организации языковой личности - прагматико-экстра-лингвистический - это культурный менталитет, предполагающий владение культурной базой для реализации коммуникативных потребностей языковой личности. Уровень культурности в понимании С. В. Ивановой состоит из пресуппозиции, паралин-гвистических средств, мотивационной базы личности. Пресуппозиция включает общую базу знаний говорящего и слушающего, в которую входят достижения культуры данного общества, народа, культурные коммуникационные нормы. Паралингвистичес-кие средства являются частью обиходной культуры.
Модификация структурной организации языковой личности, предложенная С.В. Ивановой, заключается не только в изменении названия уровней. Автор доказывает, что культурологическая маркированность характерна для единиц всех уровней. Механизм действия культурологической составляющей
на структурно-семантическом уровне не поддается внешнему наблюдению. Носитель языка оперирует единицами языка, не задумываясь о природе культурологической маркированности, бессознательно. С.В. Иванова отмечает, что уже на этом самом низком уровне язык и культура тесно переплетены и «выступают как единый комплекс, как культурно-языковой код, обеспечивающий доступ к эффективной коммуникации» [7, с. 36]. Автор полагает, что анализ взаимодействия трех уровней структуры языковой личности выявляет характер связей языка и культуры на каждом уровне и позволяет воссоздать языковую картину мира. Преимущества такого подхода С.В. Иванова объясняет матричным устройством структуры языковой личности. «Последовательно используемая матрица дает возможность систематизации языковых средств культурной детерминированности. В результате этого процесса создается алгоритм поиска области функционирования и дальнейшего описания характера взаимодействия языка и культуры» [7, с. 38].
На сегодняшний день лингвисты не пришли к единому мнению в определении языковой личности. В «Кратком словаре лингвистических терминов» предлагается следующее определение языковой личности: «конкретное лицо, оцениваемое как типичный, образцовый или самобытный носитель данного языка и представляемое в совокупности его речевых характеристик» [12].
По мнению А.А. Залевской, реализация антропоцентрической парадигмы предполагает рассмотрение языка как одного из психических процессов, который может существовать только во взаимодействии с другими психическими процессами. Языковое произведение становится ключом к результатам процессов переработки индивидом его опыта взаимодействия с окружающим миром. Средством фиксации этих результатов является слово. Для индивида слово является своего рода «фонариком», который «высвечивает» на разных уровнях осознаваемости определенный фрагмент предшествующего опыта индивида, будь он вербальный или невербальный. «Высвеченный» фрагмент актуализируется в некотором ракурсе, обусловливая глубину, яркость, отчетливость высвечивания объектов, признаков, связей, отношений - «разнообразных многоступенчатых выводных знаний ... вызываемых исходным импульсом - словом» [6, с. 258].
Ю.Н. Караулов предложил классификацию существующих взглядов на «языковую личность», в которой представлен широкий спектр различных трактовок. В табл. 3 представлены возможные направления в исследовании трехчастной структуры данного понятия [10].
Анализируя предложенную Ю. Н. Карауловым структуру языковой личности, можно отметить, что психологический аспект в изучении языковой личности пронизывает все три уровня (когнитивный, прагматический и также вербально-семантический), поскольку основывается на психологической идее об ассоциативно-вербальной сети. Заявление Ю. Н. Ка-раулова о том, что «психологическая глубина представления языковой личности лингвистическими
средствами не идет ни в какое сравнение с глубиной представления личности в психологии. что лингвист, обращаясь к языковой личности, оставляет вне поля своего внимания важнейшие с психологических позиций аспекты личности, раскрывающие ее именно не как собирательное представление о человеке, а как конкретную индивидуальность», позволило нам «заглянуть в кладовую» психологии и тем самым выйти за рамки чисто лингвистического изучения личности [9, с. 113].
Таблица 3
Направления изучения структуры «языковой личности»
Ядро Модификации Периферия
Языковая лич- Языковая Научная парадигма
ность: ниша в личность спе- «человек и язык»,
предмете (лин- циалиста- связь «язык - че-
гвистике), инди- филолога, ловек», антрополо-
вид, автор текста, персонаж гическая лингвис-
носитель языка, художествен- тика, национальная
информант (ак- ного произве- культура, языковая
тивный/ пассив- дения, исто- картина мира, те-
ный), говорящий, рическая лич- заурус языковой
речевой портрет ность, нацио- личности, языко-
нальная язы- вое сознание, мен-
ковая лич- тальное простран-
ность ство носителя язы-
ка, ассоциативные
связи, лексикон
внутренний, лек-
сикон индивиду-
альный, лексикон
языковой личнос-
ти, психолингвис-
тический экспери-
мент
Природа текста и характер его понимания во многом зависят от личностных характеристик понимающего субъекта. В последние годы проблеме личностных различий уделяется особое внимание исследователями уфимской психолингвистической школы [5]. Но, как мы можем судить по имеющимся публикациям, исследований, в которых через личностные различия изучалась бы специфика понимания сложностей научно-популярного текста, не проводилось. По нашему мнению, изучение свойств языка выдвигает в центр внимания языковую личность, а личностные различия в данном контексте становятся тем пусковым механизмом, который, выполняя функцию исследовательского инструмента, позволяет трактовать процессы «жизнедеятельности» текста в индивидуальном сознании и делать заключения об индивидуальных способах понимания его сложностей.
Литература
1. Богословская, И.В. Понимание: две особенности одного процесса: моногр. / И.В. Богословская. - Уфа, 2011.
2. Богословская, И.В. Экспериментальное исследова-
ние проблемы понимания научно-популярного текста / И.В. Богословская // Вестник МГЛУ. Вып. 541, Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты. Сер. «Лингвистика». - М., 2007. - С. 3640.
3. Богословская, И.В. Экспериментальное исследование степени и глубины понимания текста / И.В. Богословская // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. - 2010. - Т. 12. - № 3(3). - С. 756-760.
4. Воркачев, С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании / С.Г. Воркачев // Филологические науки. - 2001. - № 1. - С. 64-72.
5. Галерея ассоциативных портретов: моногр. / Т.М. Рогожникова и др.; под общ. ред. Т.М. Рогожниковой. -Уфа, 2009.
6. Залевская, А.А. Психолингвистические исследования. Слово. Текст. Избранные труды / А.А. Залевская. -М., 2005.
7. Иванова, С.В. Лингвокультурлогия и лингвокогни-тология: сопряжение парадигм: учеб. пособие / С.В. Иванова. - Уфа, 2004.
8. Караулов, Ю.Н. Предисловие. Русская языковая личность и задачи ее изучения / Ю.Н. Караулов // Язык и личность. - М., 1989. - С. 3-8.
9. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. - М., 2004.
10. Караулов, Ю.Н. Что же такое «языковая личность»? / Ю. Н. Караулов // Этническое и языковое самосознание. -М., 1995. - С. 63-65.
11. Красных, В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? / В.В. Красных. - М., 2003.
12. Краткий словарь лингвистических терминов / Н. В. Васильева, В.А. Виноградов, А.М. Шахнарович. - М., 1995.
13. Леонтьев, А.А. Язык, речь, речевая деятельность / А.А. Леонтьев. - М., 1969.
УДК 81'373.45
Т. С. Борщевская
Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор К.П. Сидоренко ОСНОВНЫЕ ТИПЫ НЕОЛОГИЗМОВ В ЯЗЫКЕ МЕНЕДЖМЕНТА
В статье рассматриваются неологизмы в языке русского менеджмента. Анализируются источники и основные типы неологизмов, их роль в профессиональном языке.
Язык менеджмента, неологизмы, типы неологизмов, заимствования, термин, терминоид.
The article is devoted to the analysis of the neologisms in the language of Russian management. The sources and the main types of neologisms, their role in professional language are analysed.
The language of management, neologisms, the types of neologisms, borrowings, term, terminoid.
Современная эпоха, быстро изменяющаяся действительность требуют новых наименований. Многие исследователи отмечают своеобразный «неологический взрыв». События второй половины 90-х годов ХХ в., по мнению Е.А. Земской, по своему воздействию на язык и общество подобны революции [5].
Именно в это время переход России к рынку положил начало процессу формирования менеджмента - особого вида управленческой деятельности в условиях рыночной экономики, т. е. в условиях постоянных изменений и риска.
Менеджмент - дисциплина, концептуально новая для отечественной научной парадигмы. Она представляет собой комплекс общественных и естественных наук, в которых синтезированы принципы и подходы теории управления, психологии, социологии, политологии, экономики, кибернетики, математики, статистики, права и др. Было установлено, что с менеджментом пересекается более двенадцати отраслей знаний, поэтому в языке менеджмента используются термины и различные номинации этих отраслей. Менеджмент же в качестве своих специальных обозначений использует не только термины, но большей частью номинации, в состав которых привлекаются, профессионализмы, жаргонизмы, бытовая лексика, что вызывает ассоциации, препятст-
вующие строгости, необходимой термину. Однако подобным обозначениям свойственна повторяемость и регулярность воспроизводства, по многим параметрам они приближаются к терминам, выполняют функции термина, сохраняя свои индивидуальные особенности и специфику. Такие специальные обозначения мы относим к терминоидам, т. е. к таким номинациям, которые либо еще не стали терминами, либо не удовлетворят требованиям, предъявляемым к терминам [16, с. 46]. Например, имя доброе, могучие слоны, большие уроды, адвокат дьявола, явный сговор, эффективный портфель, штурм-прорыв, цилиндрический опцион, ходьба наугад, фонд-зонтик, управленческая эрозия / «порча» властью, точка безразличия, теория справедливости в управлении и т.д. Именно такие номинации определяют специфику лексико-семантического поля (ЛСП) «Менеджмент». Они отражают содержание основных понятий менеджмента, функционируют в этой сфере достаточно активно и не только в устной речи, но и в различного рода учебных и научно-публицистических текстах, а также в справочной литературе. Парадоксальной особенностью языка менеджмента является то, что именно подобные единицы, дающие выход в область терминологического субстандарта, доминируют и составляют ядро ЛСП.
