CC BY
27
3. Залевская А.А. Психолингвистические исследования. Слово. Текст: Избранные труды. - М.: Гнозис, 2005. - 543 с.
4. Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. чл.-корр. АН СССР Н.Ю. Шведовой. - 20-е изд., стереотип. - М.: Рус. яз., 1988.
5. Четверикова О.В. Семантический потенциал флоризмов в поэтической речи И.А. Бунина // Слово и текст: психолингвистический подход: сб. науч. тр. / Под общ. ред А.А. Залевской. - Тверь: Твер. гос. ун-т, 2014. -Вып. 4. - С. 84-88.
6. Шейнина, Е.Я. Энциклопедия символов / Е.Я. Шейнина. - М.: ООО «Издательство АСТ»; Харьков: «Торсинг», 2003. - 591 с.
ЯПОНСКИЕ НАРЕЧИЯ ОГРАНИЧИТЕЛЬНОЙ СЕМАНТИКИ
© Чиронов С.В.*
Московский государственный институт международных отношений,
г. Москва
В статье систематизированы семантико-прагматические особенности наречий с ограничительной семантикой в современном японском языке. Уточняется место этих лексем в комплексе японских выражений с ограничительным значением, выделяются их базовые и производные семы, которые проявляют различное истолкование в характерных контекстах употребления, описываемых с опорой на корпусные данные.
Ключевые слова японский язык, наречие, речевой акт, ограничительное значение, корпусные данные.
Ограничительные значения выражаются в японском языке тремя способами - постпозитивными ограничительными частицами (об основных из них - ёакв, Ьакап и пошг см., напр., [1, I 254-263]), специальными грамматическими концовками (п ^^таг = не более чем, всего лишь, кока пагапаг = не кто иной как), функционирующими как риторические фигуры, а также препозитивными наречиями, которые обычно рассматриваются в составе модальных наречий. Как и в других функциональных классах выражений японского языка (см., напр., о выражениях эвиденциальной и эпистемиче-ской вероятности [10]) три типа единиц до некоторых пределов взаимоза-менимы, взаимодополняемы и взаимосогласуемы. В настоящей статье будет
* Заведующий кафедрой Японского, корейского, индонезийского и монгольского языков, кандидат филологических наук, доцент.
рассмотрена роль, которую играют в модификации ограничительного значения наречия tada, tan-ni, торрага и киов-т.
Стандартными семантическими компонентами ограничительных выражений являются «малость (малое количество)» и «единственность (отсутствие постороннего)» (ср. рус. лишь два года, только мы с тобой). Они принадлежат диктуму, или ассерции высказывания. Наличие семантического актанта «посторонний», а также градуальный характер численной характеристики, одним из полюсов которой является «мало», позволяет говорить о потенциально двухместной семантической структуре ограничителей, в которых всегда речь идёт о сопоставлении двух объектов, или же пропозиций Р1 (данной) и Р0 (та, с которой сравнивают), причём вторая может быть и не эксплицирована, и даже не осознаваться говорящим (Г).
Кроме упомянутых выше могут появляться второстепенные семы, создающие, если использовать термин А.Вержбицкой, «модальную рамку» высказывания [3]. Они имеют преимущественно оценочную природу, характеризуя отношение Г к озвучиваемой пропозиции. Данное явление зафиксировано на материале русского языка, например, в случае лексемы просто, где помимо «незначительного», «простого» появляется ещё и сема «незначимое» (Р1 по сравнению с «более полным», «значимым» Р0) [4, с. 111-112; 5; см. ткж. 4]. Подобное явление отмечает и Х.Кудо о tan-ni, которое, в отличие от tada, легче появляется в контекстах, сопряжённых с низкой оценкой Г описываемого положения дел [11].
Кроме того, как и в других группах выражений, некоторые из квазисинонимов могут проявлять селективные ограничения на заполнение актат-ных позиций в сравниваемых (модифицируемых) пропозициях (микроконтекст). Во взаимосвязи со всеми указанными факторами проявляются закономерности прагматических контекстов (макроконтекстов), к употреблению в которых тяготеют, или же в которых только и могут употребляться определённые лексемы [8, с. 10]. Метод выделения подобных контекстов, используемый отечественными авторами [4; [7], мы применяем в нашем исследовании.
В наших рассуждениях мы опираемся на данные корпуса современного японского языка [12]. В основном прослеживается поведение наречия в позиции модификатора предикатного члена, когда оно становится вершиной в логической структуре предложения. В качестве вспомогательных мы привлекаем также данные адъективного употребления. В целях сокращения объёма исследования мы в основном ограничиваемся примерами устных высказываний из речи парламентариев, а также печатных текстов прессы.
Важным семантическим отличием ограничительных частиц от наречий с такой семантикой в японском языке является то, что оба базовых семанти-
ческих компонента («малое количество» и «отсутствие постороннего») способны проявлять лишь частицы. Поэтому именно их следует признать основным выразительным средством для обозначения ограничительного значения. В свою очередь в наречиях один из компонентов способен нивелироваться. Так, в случае 1ийи происходит нейтрализация семы «малое количество» при сохранении компонента «отсутствие другого». Остающийся компонент, попадая в фокус, получает различную интерпретацию.
Прежде всего, ограничение может осознаваться в положительном свете -«больше ничего и не нужно». В этом смысле слово употребляется в деонтических контекстах, отражая суждение Г, его представление о мире, которое определяет направленность оценочного высказывания:
// о привлекательности игры на скрипке он говорит так: «Хорошо, что там нет ничего официального. Почувствовать природу можно лишь развивая чувственность. Если человек слишком защищен, то его чувственность притупляется. И такие люди, как я, в чем-то слабые, получают возможность очистить свое чувственное восприятие» (газета «Тю-нити симбун», 29.02.2004) [12].
В сообщениях о собственных действиях, планах, близких к комитатив-ному типу, положительное истолкование ограниченности пропозиции даёт базу для семантического компонента «бенефактивности для адресата», ключевого для «обнадёживающего», «успокаивающего» иллокутивного значения речевых актов Обещания, Рекомендации:
А. Мушарраф на пресс-конференции заявил: «Цель у Пакистана лишь одна -помочь Афганистану», тем самым продемонстрировав волю к сотрудничеству ради искоренения терроризма. (газета «Санкэй симбун», 3.04.2002) [12].
Именно это прочтение - «простое» в противопоставление «излишне сложному», «хлопотному» - проявляется в адъективном употреблении:
// Хацуми подбадривала Кетаро - мол, ничего страшного, это всего лишь анализы (газета «Коти симбун», 19.05.2005) [12].
Также трудно представить критическое отношение Г своему действию в комитативах-анонсах, близких к перформативности:
Раз сегодня речь зашла о рисе, у мене единственно еще только вопрос к господину министру (парламентская стенограмма, 1988) [12].
Положительно / нейтрально оценивается простота, незамысловатость происходящего в рассказе о мире как повествовании или разъяснении:
// Ковчег не имеет мотора, а просто плывёт по воде. Куда ветер погонит. Человек просто сидит сверху - как пассажир. Как и все остальные животные и люди. (газета «Тюнити сим-бун», 25.09.2003) [12].
Можно выделить и такие контексты, где tada не связано с положительной трактовкой содержания пропозиции. Если смысл всего высказывания сводится в критике существующего или возможного положения дел, в рематической части при негативно оцениваемой пропозиции tada интенсифицирует иллокутивную силу высказывания, порождая значение «только одно и ничего больше». В таком контексте tan-ni дало бы деинтенсифицирующий эффект - «имеет место всего лишь Р1, а это мелочь, этого недостаточно», и вместо порицания, жалобы высказывание было бы успокаивающее, увещевательное:
^^^дая^^^^о // Раньше владеть землёй в горах считалось очень прибыльным, а сейчас от этого {одни /просто} неприятности (парламентская стенограмма, 2001, вариант наш) [12].
В сложноподчинённом предложении, там, где имеет место многократное «перецитирование» интенций и установок других субъектов, положительная оценка может не разделяться субъектом основного («верхнего» в структуре) высказывания. Но в составе главного предложения, например, в отрицательном Совете (совете не производить действие) подобное употребление tada будет затруднено:
^ЗЙШ^т^-Го // Если в компании давно отделены зоны для курения, и вообще в обществе есть понимание, что пассивное курение вредно для здоровья, то действительно непонятно, почему дома я обязан просто терпеть чужой дым. <Г рассуждает так, как будто кто-то призывает его к такому бездействию, положительно оценивая «просто терпение», с чем он лично не согласен> (газета «Тюнити симбун», 6.09.2003) [12], ср. ткж:
Ьо // Но я не считаю, что просто уйти в отставку значит взять на себя ответственность (парламентская стенограмма, 2002) [12].
В условном контексте также «цитируется» (но лишь косвенно опровергается) мнение о достаточности упоминаемого положения вещей:
// Часто военные
самолёты совершают вынужденную посадку, или считается, что им нужно просто уведомить диспетчера аэропорта г. Наха, чтобы сесть, - всё это незаконно, и такого быть не должно (парламентская стенограмма, 1985) [12].
Все ограничительные выражения часто употребляются в контексте с отрицанием. Для tada это не предполагает негативной оценки самой Р1. Предмет отрицания, порицания - позиция реального или воображаемого оппонента, «самоуспокоенность» в которой изначально присуща tada:
... // Ремонт скоростных железных дорог не должен ограничиваться лишь самими работами, ведь речь идет о влиянии на регион... (парламентская стенограмма, 1977), [12] ср.: ^юРвШй/с/сй^ю
Учитывая, что это не просто проблема денег, я считаю, что нужно подойти к ней со всей серьезностью ... (парламентская стенограмма, 1986) [12].
Путём ограничения могут отсекаться не только участники или предикат ситуации Р1, но и целые Р1, определяющие структуру дискурса, например, альтернативные аргументы. В таком случае убеждающее значение также интенсифицируется, без влияния на оценку пропозиционального содержания:
// Вообще по большому счет он просто разлюбил (И. Сакаки «Твоё вчера, моё завтра» 2005) [12].
Убедительность высказывания Г в аргументативных контекстах с ограничением Р1 как аргумента связана с установкой на то, что наиболее лаконичное объяснение должно быть наиболее привлекательным:
// «... Так вот слушай, он просто пытался вас рассудить, больше ничего. Просто хотел помочь. Вот что он говорил» (М. Дэ-ниэл, пер. К. Ямады «Нападение» 1998) [12].
Сходный приём используется в литературных произведениях, где, однако, он получает иное осмысление - выделение художественной детали, избранной автором. Противопоставления Р1 какой-либо Р0, равно как и оценки Р1 здесь не производится, что согласуется с целевой установкой жанра, задача которого - не убедить адресата, навязать ему скрытые (на уровне пресуппозиций) понятийные структуры, а создать точный образ на эстетическом уровне:
безного // Он
лишь тихо сказал: «Почему же ты его не полюбила... » (Ф.Кото «Сказание о конце света» 2002), ср. ткж. ■< Ь^Ьй ^
Т^Со^Н ^-о^Т^Со // Он лишь, как гусеница, цеплялся за шпалы. Лип к ним (Ю. Ямамото «Камни на обочине» 2002) [12].
Характерно для подобных контекстов одиночное, без дублирования с ограничительной частицей, употребление наречия, чьё ограничительное значение при этом жёстко делимитировано прагматической зоной.
Усиленным вариантом такого употребления является редупликат, используемый для выделения ключевой позиции в аргументации:
^^^ // Прибыль, как говорится, пускалась обратно в производство, и покуда компания сама выкупала свои акции, у неё только и копились резервы. Что же тогда было спешить? Нет, очевидно, целью был не фондовый курс (парламентская стенограмма, 1998) [12].
В приведённых диалогических, манипулятивных контекстах акцент на единственном ординарном (но не малом, элементарном, незначительном) сближает наречие tada с русской частицей просто (просто1), как она описана в работах [3, 4, 5, 9]. В то же время в литературном тексте, как видно из перевода, tada ближе к русскому лишь - причём использование его в аналогичных контекстах в устной речи, где презюмируется желание воздействовать на собеседника, было бы так же неестественно.
Прагматический оттенок «незначительности», развивающегося из одной из основных сем - «малой величины» оказывается в фокусе в наречии 1ап-т. Другое значение - «единственность» относительно затенено, но не исключается. «Малое», «незначительное» в Р1 естественно противопоставляется «более масштабному», «значимому» Р0 и в такой оппозиции легко увязывается с негативной оценкой. Отсюда распространение контекстов с отрицанием - 74 из 133 в речи парламентариев. Это максимальная доля, свидетельствующая о высокой субъективной оценочной нагрузке на данное слово в высказывании. На развитость оценочной установки указывает употребление не только с отрицанием, но также в наводящем вопросе, иных контрфактивных контекстах, где «минимальность», понимаемая как «недостаточность», эксплицитно выражена в контексте:
о // Но возможно ли объяснить феномены «принципиально несамостоятельного молодого человека» или «однояйцевых мамы и дочки» просто неправильным воспитанием? (газета «Иомиури» 5.03.2002) [12], ср.:
Но требовать такого объёма работы от всего-навсего нанятого через агентство молодого человека - едва ли рационально. (газета «Тюнити сим-бун» 20.10.2002) [12], ср. ткж.: ВД-
Японии, конечно, есть и свои отдельные цели, но оказывать помощь лишь для того, чтобы отчитаться перед Соединёнными Штатами, - это, знаете.... (газета «Китакава симбун» 10.10.2001) [12].
В полемических контекстах возможен резко утрированный характер опровергаемой Р1. Если tada скорее цитировалась допустимая (ординарная), хотя и излишне самоуспокоенная точка зрения, то такое высказывание с tan-ni уже невозможно приписать даже заведомо неправому собеседнику. Эта фикция - преувеличение, нужное Г для того, чтобы усилить свою аргументацию:
// Путешествие - это не просто пересечение пространства. Не говоря уже о том, что видишь, все то, что слышишь, нюхаешь... (газета «Кобе симбун» 4.10.2004) [12], ср. ткж.:
... // Перед тем как встретить вас в жизни, я думал, что вы просто такой легковесный человек. Но с тех пор как мы снимаемся вместе в этой «Всем передачам передаче», я не перестаю восхищаться вашим тактом, умением чувствовать другого человека. Более того... (Т. Сайго «18 номеров Мино Монта» 2002) [12].
Несовместимость с механизмом «цитирования» связана ещё и с тем, что наречие, собственно говоря, не зафиксировано в таких речевых актах, которые могли бы цитироваться Г. Появлению в Совете, комитативных контекстах, по-видимому, препятствует прагматическое значение «незначительного», развивающееся на основе семы «малое количество» и легко ведущее к отрицательной оценке пропозиционального содержания. Зато tan-ni благодаря семе «ничтожности» способно подкреплять позицию Г в Оправданиях:
// Тогда
мы только признали его способности как патологоанатома. (О.Кага «Облачный город» 2005) [12].
Выделяя Р1 как аргумент среди других, Г подчёркивает элементарность причины, см. рус. всего-навсего, просто-напросто. Для сравнения, с tada мы зафиксировали 10 однотипных случаев, где причина «одна», но не «простая»:
ч // На протяжении всей эпохи Хэйан в офи-
циальных документах использовался китайский язык. Причина - просто в незрелости письменного языка (Р.Сима «Форма нашей страны» 1990) [12].
В следующем примере в структуре верхнего предложения странно звучало бы tada, предполагающее, что Г считает «обычным» Р1:
// Сейчас меня веселит чтение прозы неизвестных авторов. Некоторые произведения просто бесструктурные, кое-где автор сам не понимает, что он делает (газета «Асахи», 15.12.2002) [12].
То же в следующем примере - с tada предполагалось бы, что Р1 не так уж серьёзна, но всё же достойна рассмотрения, тогда как tan-ni представляет её как ничтожную, вовсе снимает с повестки дня:
Это что же, значит, без спросу используют мое имя? Или просто-напросто однофамилец? (газета «Кобе симбун», 15.10.2004) [12].
Рассмотренные два наречия образуют удвоения. Редупликат tada ^ ta-datada преобладает в оценочном контексте типа «вот какой сильный психологический эффект произвело событие». Эта риторическая фигура используется в экспрессивах, эмоционально насыщенных повествованиях репор-тажного типа. Оценка - как положительная, так и отрицательная:
fcfc'KWLfco // Стабильная игра без погрешностей - вот его главный козырь. «Как же здорово он играет!» Как сверстник Миядзато, я просто снимаю перед ним шляпу. (газета «Тюнити симбун» 6.05.2002) [12]
// Вот что говорит питчер Си-гэтоси Хасэгава: «Удивлён, да и только, поступком Сасаки. Я-то рассчитывал, что вместе будем бороться и в этом сезоне». (газета «Хоккайдо симбун» 21.01.2004) [12].
Дуплет tada + tan-ni ^ tada tan-ni даёт особый акцент на важности сентенции. Во всех 7 примерах из речи японских депутатов он встречается в контексте с отрицанием, при однозначно негативной оценке содержания Р1 как «слишком примитивного» утверждения:
// Если вы просто хотите построить подешевле, то так никакого регулирования не ждите (парламентская стенограмма 1986) [12].
В moppara, так же как и в tada, сема «отсутствие другого» оказывается в фокусе при нейтрализации семы «малого количества», но способ фокусировки здесь несколько иной. Это наречие всегда как бы «не дотягивает» до смысловой вершины предложения, характеризуя нечто промежуточное с точки зрения движения аргументации Г к своей кульминации. Если tada концентрируется на характеристике эффекта, значимости ситуации, то moppara более локально, тяготеет к указанию на конкретный способ действия, состояние деятеля:
£ о-tfisurofeff^ft ibfr/tv^^юдадаЪоЙША
Здесь лишь даются ссылки на нормы в зависимости от типа жилой застройки, а обзаведение домом исключительно вменяется в ответственность частным лицам, из-за чего в ситуации, когда в японской экономике нарастают противоречия, многие трудящиеся... (парламентская стенограмма, 1980) [12] (сам факт существования именно такой системы в ещё не является ни достойным порицания, ни незначительным, отрицательная трактовка положения вещей формируется из дальнейших рассуждений).
Для moppara обычно не только отсутствие дублирования с ограничительной частицей, но и любого грамматического подкрепления для идеи «малого количества» - например, в аподозисе сложносочинённого предло-
жения используется перечисление пунктов в равных позициях, а не правая часть конструкция с «добавлением», как в не только . но и .
^-Й.ШЧйтЬЛТй^ ... // В Японии по закону о регулировании оборота химических веществ ограничения и проверки проводятся исключительно в целях здоровья граждан, а в зарубежных странах эта деятельность ведется и в интересах здоровья человека, и из заботы о среде, экосистеме... (парламентская стенограмма, 2002) [12].
В то же время градуальное значение «отсутствия другого» в moppaгa -высшее, что видно из примера с противопоставлением:
// Обладатель торговой марки может . через суд потребовать отказаться от такого сырья и инструментов, которые могут быть использованы исключительно или главным образом в деятельности, имеющей целью нарушить его права, защищаемые настоящим законом или подвергнуть их опасности (закон Чехии о торговой марке 2003) [12].
Слово может само быть сказуемым (3 примера из 36), в чём сходно с аппроксимативом hotondo = почти, градуальный статус которого ниже:
... // абсолютно доминирующей является такая
оценка, по которой... (газета «Ниси Нихон симбун» 17.12.2003) [12].
Меньший «заряд» оценочности, связанный с подавлением сем «незначительности», «неважности», позволяет формировать корректные, лишённые (навязчивых) пресуппозиций высказывания. При этом сама по себе такая претензия Г на объективность и чистоту позиции, конечно, приобретает манипулятивную ценность в речениях о своих действиях, деонтических суждениях (в том числе побудительного характера):
—-о //Автор проекта, Кэндзи Кубота, говорит: «До сих пор граффити воспринималось исключительно как какие-то рисунки на стенах, что скорее составляет общественную проблему, но ведь это тоже вид изобразительного искусства (газета «Асахи» 17.11.2005) [12], ср. даже с ограничительной частицей:
// Директор Хориэ
отметил, что на популярном сайте телерадиокомпании вывешено одно лишь расписание эфира, и сказал: «Если сюда заходят только ради программы передач... (газета «Асахи» 9.02.2005) [12].
В высказываниях о собственной деятельности, как уже имеющей место, так и планируемой, в иллокутивном плане имеет место чистый констатив,
без примеси экспрессивности, которая создавала бы гибридные речевые акты (похвальба, самооправдание и т.п.):
// Одно лицо Япония показывает США. Такая Япония осуществляет исключительно поддержку американских оккупационных войск. Естественно, при этом действует запрет для сил самообороны на военные действия за рубежом. Другим же лицом Япония повёрнута к Ираку. Здесь речь идёт не о сотрудничестве с Америкой, а единственно о помощи восстановлению страны (газета «Тюнити симбун», веч. вып. 15.11.2004) [12] (автор уходит от оценок обеих альтернатив).
По последнему признаку торрага противопоставлено наречие Ш.ое-т. Это наречие сохраняет лишь сему «отсутствие другого», которая обычно истолковывается положительно. В таком ключе оно используется в экспрес-сивах, бехабитативах, комитативах, с перформативами:
// Это тоже стало возможным исключительно благодаря пониманию и содействию всех жителей города, за что я хотел бы снова выразить им искреннюю благодарность (региональный вестник Накага-ва вып. 1, 2008) [12], ср.
^^о // Я просто прошу вас тщательно рассмотреть данный вопрос (парламентская стенограмма, 1977) [12].
В повествовательных контекстах, где характеризуемое положение вещей допускает как позитивное, так и негативное восприятие Г, наречие не развивает прагматических значений «ординарности», «допустимости», свойственных tada. Напротив, акцентируется роль Р1, что подчёркивает личностную вовлечённость говорящего, повышает субъективный, полемический накал высказывания:
// Детей портит не кто иной как родители. Когда они должны развивать в ребёнке самостоятельность, а они ей, наоборот, мешают (журнал «Иомиури уикли», 27.8.2002) [12], ср. ткж.: ЯЕ I Т©й Ш
// Новые рекорды ипотечных фондов связаны исключительно с ростом на смежных рынках, что повысило спрос на их бумаги (журнал «Сюкан Дайямондо», 24.05.2003) [12].
Оказывается, что напрямую раскритиковать феномен, который к тому же является единственной причиной происходящего, не умаляя его значения, можно лишь с помощью hitoe-ni:
^¿^¡//ШЖ-ЖШ5^^ // Неразбериха, свидетелями которой мы только что стали, вызвана исключительно действиями премьера Коидзуми (парламентская стенограмма 2005) [12].
Хотя японские источники не рассматривают наречие junsui-ni в синонимических рядах с упомянутыми наречиями, в его семантике очевиден ограничительный компонент. Особенность junsui-ni - презумпция о том, что Р1 является «чистой», свободной от каких-либо примесей и в силу этого в каком-то смысле «образцовой». В аргументативных контекстах такое положение вещей также приветствуется, так как позволяет Г апеллировать в рассуждениях к идеальной ситуации, заранее отметая попутные возражения и инсинуации. Всё это определяет потенциал положительной оценки Р1, что особенно чётко проявляется в противопоставительных контекстах с отрицанием в левой части. Сходное развитие значения (хотя и приводящее к иному прагматическому профилю лексемы) наблюдаем в русском чисто:
дасЩШ^Й^г^ЯА^Ю^йч t l^-fflTV^^ // На сайте коллекционера более 260 билетов разных лет выпуска. Видно, что куратором сайта движут не материальные соображения, а чисто любовь к бейсболу (газета «Кобе симбун», 4.10.2003) [12].
Значение, близкое к ограничительному, сопоставимое с рус. просто, проявляет и hitokuchi-ni, используемое с отрицанием. В данном случае Г отвергает Р1 как слишком простое обобщение:
— LS ë^Sp^sr'èV^o // Пусть о них и го-
ворят как об электротоварах вообще, но это ведь самые разные товары (парламентская стенограмма. 1978) [12].
Все из рассмотренных нами наречий, кроме hitoe-ni и hitokuchi-ni, демонстрируют адъективное употребление. Мы изучили данные корпуса об их сочетаемости по объекту модификации (ограничения). Определённая часть возможных объектов для наречий tada-no и tan-naru совпадает или близки - это обычно то, что подпадает под понятия и «ординарного», и «незначительного»: tada-no moosoo = просто иллюзия (2 вхождения) / soozoo = воображение (2) / guuzen = случайность (2)/ keishiki = пейзаж (2) / kotoba = слова (2), tan-naru guuzen = случайность (7), omoisugoshi = пустые рассуждения (2) / omoikomi = заблуждение (2), keishiki = пейзаж (2) / kotoba = слова (2).
В то же время, скажем, как о простом объяснении, чём-то обычном, не требующем дополнительных вопросов и объяснений, говорят tada-no kan =
интуиция (5) / ijiwaru = вредность (3)/ geemu = игра (2) / doogu = инструмент (2) / kimagure = каприз (2), в том числе из обыденного репертуара речевых действий iiwake = отговорка (2) / zatsudan = светская беседа (2), ментальных состояний kigire = лопнувшее терпение (2); ничего особенного из себя не представляющем - tada-no ishi = просто камень (6) / kazari = украшение (3), kamigire = лист бумаги (2) / buttai = вещь (2)/ mizu = вода (2), aki-
chi = пустырь (2) - в таких случаях допустим перевод типа пустырь как пустырь, обычная вода. При этом не возникает оттенка «незначительный, недостойный внимания, такой, каким можно пренебречь», как в tan-naru suiso-ku = просто догадки (3) / hyooshoo = внешние отличия (2) / muchi = невежество (2) / himatsubushi = занятие от безделья (2), противопоставления по признаку «недостаточное - более полное», как в tan-naru chishiki = просто знания (не подкреплённые опытом, практикой) (3) / suuji = цифры (2). Мы также видим tada-no hito = просто человек (7) / yuujin = друг (3) / ryo-koosha = турист (3) / onna = женщина (3) / shufu = домохозяйка (2) / ningen = человек (2) но tan-naru kojin = просто частное лицо (3).
Среди разброса прочих вариантов примечательна концентрация сочетаний moppara-no uwasa = не что иное как слухи (21). Сам контекст, в котором Г выбирает корректное, объективистское moppara, формирует негативное отношение к такому источнику информации, как слухи. Однако здесь это значение проявляется на уровне импликатуры, в отличие от tan-naru uwasa = слухи и ничего больше (3), где пренебрежительное отношение эксплицировано. Сочетание moppara-no hyooban (11), на наш взгляд, имеет не ограничительное, а количественное значение абсолютно доминирующая оценка. Аналогично с junsui-na при общем преобладании качественной характеристики (junsui-na kimochi = чистые устремления (12) / ai = любовь (10) / ko-koro = сердце (7) / mizu = вода (4)/ rinen = идеалы (3) / omoi = помыслы (3) / tamashii = душа (3) и т.д.) с такими объектами, что не предполагают атрибута чистоты, регистрируем ограничительное значение: junsui-na geshin = чистой воды подлость (3), junsui-na aijoo = просто симпатия (3), junsui-na kenkyuu = просто исследование (2).
Обобщим распределение основных и производных сем в наречиях:
Таблица 1
tada tan-ni moppara hitoe-ni
малое количество +
незначительность, ничтожность +
отсутствие другого + + + +
достаточность +
простота + +
ординарность, обычность +
направленность оценки Р1 -/+ - +/-
субъективность + + +
Наши наблюдения показали, что неодинаковое понимание данных семантических компонентов в четырёх лексемах определяет их весьма различное поведение в наборе основных речевых актов - констативов, комита-тивов, директивов и экспрессивов. В первую очередь это обусловлено воз-
можностями развития положительной и отрицательной оценки содержания пропозиции, к которой непосредственно относится ограничение. Так, благодаря возможности развития бенефактивного значения на основе «отсутствия другого» tada «работает» в успокаивающих, обнадёживающих высказываниях и комитативах, в то время как в tan-ni «незначительность», производная от «малого количества», оказывается уместной в Оправданиях. Разные функции ограничительные наречия проявляют и в разных типах текстов - например, как, tada усиливают иллокутивную силу повествования в монологическом художественном тексте или, как moppaгa, поддерживают установку на объективность в официальном.
Мы также показали, что семантика ограничения даёт разные эффекты и по-разному применяется на разных уровнях дискурса. Так, при ограничении аргументации говорящий руководствуется установкой о примате более простых доводов над более сложными. В рассуждениях о явлениях внеш -него мира включается механизм трансляции пресуппозиций через «скрытые» семы. Говоря же о собственных действиях, он отрицает существование множественных целей, скрытых повесток, тем самым демонстрируя соответствие ценностным установкам конкретной лин-гвокультуры.
Список литературы:
1. Алпатов В.М., Аркадьев П.М., Подлесская В.И. Теоретическая грамматика японского языка: в 2-х кн. [Текст]. - М., Наталис, 2008. - 868 с.
2. Баранов А.Н., Плунгян В.А., Рахилина Е.В. Путеводитель по дискурсивным словам русского языка [Текст]. - М.: Помовский и партнеры, 1993. -206 с.
3. Вежбицкая А. Наброски к русско-семантическому словарю [Текст] // НТИ. Сер. 2. - 1968. - № 12. - С. 23-28.
4. Ильина А.Б. «Гибридные» слова с градуальной семантикой в современном русском языке: наречия-частицы [Текст]: дисс. ... канд. филол. наук. -Саранск, 2005. - 216 с.
5. Кириченко И.В. Семантические и функциональные особенности слова «просто» в современном русском языке [Текст]: дисс. ... канд. филол. наук. - Ставрополь, 2002. - 188 с.
6. Никитина О.В. Семантико-функциональные особенности слова «прямо» в современном русском языке [Текст]: дисс. ... канд. филол. наук. - Армавир, 2008. - 227 с.
7. Селина Н.П. Структурно-семантические и функциональные особенности слова только в современном русском языке [Текст]: дис. ... канд. филол. наук. - Ставрополь, 2003. - 198 а
8. Стародумова Е.А. Русские частицы (письменная монологическая речь) [Текст]: автореф. дисс. ... докт. филол. наук. - Москва, 1997. - 39 с.
9. Стародумова Е.А. Русские частицы: учебное пособие [Текст]. - Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1997. - 68 с.
10. Чиронов С.В. Модальные наречия эвиденциальной семантики в японском языке // Достижения вузовской науки. - 2016. - № 20. - С. 225-234.
11. Щ
= Кудо Х. Функции ограничительных наречий / Х. Ку-до [Текст] // Японский язык и его история. Сборник работ памяти профессора А. Мацумуры. - Токио, Мэйдзи сёин, 1977. - С. 969-986.
12. = Взвешенный корпус письменных источников современного японского языка) [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.kotonoha.gr.jp/shonagon/ search_form (дата обращения: 24.03.2016).
