CC BY
23
Конферещ-зал ШЩрс11и
поиске решения проблем социального и политического неравенства и гендерного дисбаланса в современных обществах.
Идеи Хабермаса в своей сути повторяют основной парадокс феминизма, наиболее четко представленный Моник Виттиг7 - в идеале, феминизм, выступающий за равноправие людей и равноценность любой личности вне зависимости от признака пола, должен вообще отказаться от категории «женщины», которая как раз подчеркивает важность существования этого признака в обществе; но, отказавшись от категории «женщины», феминизм рискует потерять всякий смысл. По Хабермасу, для того чтобы услышать интересы и требования различных идентичностей в публичном пространстве, необходимо отказаться от восприятия агентов, представляющих эти инте-
ресы и требования, как носителей определенной идентичности и прибегнуть к услугам критического разума, заботясь прежде всего о соблюдении личной автономии каждого члена общества.
1. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. Наука, 2006. 377 с. С. 33.
2. Бенхабиб С. Притязания культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эру. Логос, 2005. 289 с.
3. Во многом на практике конъюнктурно извращенными некоторыми толкователями этих идей.
4. Felsky R. The gender of modernity/ The Presidents and Fellows of Harvard College, 1995. 247 pp.
5. Черных А. Мир современных медиа. М., 2007. Гл. 4. http://culturca.narod.ru/Cher1.htm.
6. Johnson P. Distorted communications: Feminism's dispute with Habermas/ Philosophy & Social Criticism. Vol. 27 no 1, 2000. pp. 39-62.
7. Виттиг М. Женщиной не рождаются.URL: http://www. lib.proza.com.ua/book/1814.
Е.В. Ишменев
взаимообусловленность системной и повседневной коммуникации в творчестве ю.хабермаса
Особую актуальность изучению проблем информационного общества в контексте соотношения его системных и повседневных особенностей придают исследования, представленные в рамках коммуникативной теории. В отличие от большинства подходов, ориентированных на определение специфики информационной сферы, в теории коммуникации отдельное внимание уделяется рассмотрению социальных характеристик процесса информатизации. Объектом изучения в этом случае выступают социальные акторы,
участвующие в «производстве» и «потреблении» информации, а также социальный контекст, определяемый теми социальными условиями, в которых происходит «обращение» информации. При этом изучение контекста не ограничивается анализом ситуативных особенностей коммуникативных событий, но включает в себя институциональные, исторические, прагматические и другие факторы, влияющие на поведение участников коммуникации.
В рамках обозначенной проблематики особый интерес представляет дискурсивный анализ коммуникативной сферы. Специфика дискурсивного анализа определяется не только рассмотрением лингвистических особенностей коммуникации, но также обращением к анализу экстралингвистических особенностей. Изучение последних обусловлено попыткой представить поведение участников коммуникации как результат рационального выбора той или иной коммуникативной стратегии [Кубрякова, Цурикова 2008]. То есть коммуникативные действия участников ставятся в зависимость от их целей, интересов, институ-
ШСЁурС ÛU Конференц-зал
циональной принадлежности, а также различных способов социальной, политической и культурной идентификации. Смещение акцента в сторону анализа экстралингвистических особенностей дискурса позволяет оценить коммуникативное поведение с точки зрения его эффективности. При рассмотрении коммуникативного действия в соотношении с целями и позициями участников возникает возможность представить коммуникацию как «конечный» процесс, имеющий определенные результаты.
Как представляется, актуальность рассмотренного способа описания коммуникативной сферы определяется тем, что многообразие дискурсивных различий, детерминируемых как системными, так и повседневными особенностями коммуникации, проблематизируется здесь в контексте институционального изучения. Различие коммуникативных действий и стратегий рассматривается в качестве различных способов рационализации действительности, что позволяет уйти от «излишней субъективности» в оценки процесса информатизации. Признание возможности различных способов рационализации занимать «свое» место в общей стратегии коммуникативного процесса позволяет оценить степень влияния системного и повседневного дискурса в обществе. В тоже время к достоинствам данного направления можно отнести попытку комплексного осмысления теорий рационального выбора, социального действия и лингвистической теории, что заметно расширяет предметное поле исследований классической теории институтов.
Представленная перспектива исследования становится основой для формирования качественно новых оценок коммуникации в обществе. При введении в исследовательское поле таких характеристик социальности как «повседневная практика» или «жизненный мир», учитывая при этом принадлежность последних к институциональной среде, принципиально новую оценку получает пространство публичной политики. На примере работ классиков франкфуртской школы - Адорно и Хоркхаймера - можно обнаружить, как изучение политических феноменов в XX веке все чаще смещается в сторону анализа публичности. Кульминацией данных исследований становится взгляд Хабермаса, у которого данное понятие обретает характерный эврис-
тический смысл, и позволяет выйти за рамки критических воззрений «франкфуртцев» о роле процессов «инструментализации» и «массови-зации» в политике. Рассматривая публичность в контексте двух обозначенных процессов, Хабермас выделяет новые формы политического участия. Принимая пессимистические воззрения «других» представителей школы «о деградации основных установок Просвещения», Хабермас однако обнаруживает «иные» - отличные от просвещенческих - способы институциональной вовлеченности. Наиболее значимыми для него в этом случае оказываются сфера массовой коммуникации, представленная в различных способах взаимодействия журналистов и аудитории, а также разного рода «дискуссионные» практики, отражением которых выступают «клубы интересов», «салоны» и т.д. Формирование новых способов политической вовлеченности Хабермас описывает как процесс колонизации жизненного мира [Stevenson 2002 : 52]. При этом условием подобной колонизации становятся новые формы социальной рациональности, имеющие межинституциональный и интерсубъективный характер.
Признавая важную роль государственного управления и экономических стимулов в развитие процесса колонизации, Хабермас в тоже время акцентирует внимание на особой роли контекстуальных элементов коммуникации. Контекстуальная привязка при этом выступает основой «демократических преобразований» и имеет основополагающее значение при рассмотрении такого важного для его теории концепта как «идеальная коммуникативная ситуация». Несмотря на то, что изучение контекстуальных особенностей Хабермаса представлено главным образом с позиций идей гражданского общества, где приоритетным считается осознанное участие граждан в политике. Тем ни менее, при анализе коммуникативного контекста в его работах также можно обнаружить элементы критики, обращенной в сторону самого способа организации современных институтов.
Так, разделяя два типа прессы: на «качественную», основным источником финансирования которой выступает реклама; и «таблоиды» - в большей степени зависящих от количественных показателей аудитории. Хабермас отмечает,
Конференц-зал
Шекурс Пи
что популярная пресса снижает возможность рациональных дебатов, а также способствует росту фрагментации, что в свою очередь заметно деполитизирует массы, лишая их возможности обсуждения таких важных проблем как собственная политическая культура [Stevenson 2002 : 53]. Представленный пример показателен, как с точки зрения общей оценки творчества Хабермаса, так и его оценки в рамках франкфуртской школы. Следуя традиции школы, обращенной к критическому осмыслению культурных форм модер-
нистского общества, Хабермас предпринимает попытку представить проблему в контексте институциональных практик, что заметным образом сближает его с современными авторами.
Литература:
Кубрякова Е. С., Цурикова Л. В. 2008. Вербальная деятельность СМИ как особый вид дискурсивной деятельности. - Язык СМИ. М.
Stevenson N. 2002. Understanding Media Cultures. Social theory and Mass communication. London.
конференция «культура глдмура: ценности, дискурс, практики»
(Екатеринбург, гуманитарным университет,
11 ДЕКАБРЯ 2009 Г.)
Г.А. Брандт
гламур как дискурс: очевидные
наблюдения
Брандт Г.А.
доктор философских наук, зав. кафедрой социально-гуманитарных дисциплин Гуманитарного университета
Речь в докладе пойдет не о дискурсивном анализе гламура - деле тонком и требующем тщательной проработки гламурных текстов, а, наоборот, о взгляде на гламур с высоты птичьего полета. Здесь будет осуществлена фиксация обозначения в самом общем виде его дискурсивных границ. И соответственно тех влияний на формовку современного субъекта, которые эти ограничения оказывают.
Прежде всего, опять о понятии «дискурс». Какие бы толкования в отечественном знании не бытовали, в основе все равно не может быть не учтена та парадигма использования этого понятия, которая была задана изначально. Речь о том первоначальном импульсе, который и «выстрелил»
у М.Фуко в возникновении данной дефиниции. В самом общем виде эта парадигма может быть представлена как характеристика некоего языкового поля, в которое попадает субъект. Это, говорит Фуко, то, что «находясь вне нас, нас ограничивает», это некая социально детерминируемая рамка, сквозь которую субъект осуществляет познание как окружающего мира, так и самого себя. При этом стоит иметь в виду, что и субъект для Фуко не есть субстанция или статус, а есть некая форма, которая имеет исторически изменчивую конституцию. Собственно дискурс и представляет собой один из ведущих конструкторов этой меняющейся формы.
Если говорить о самой дефиниции, то, следуя парадигме фукианской мысли, я бы определила дискурс как отложившийся и закрепившийся в языке способ упорядочивания действительности. (При этом надо, конечно, помнить, что язык у Фуко понимается в самом широком смысле как метафора означивания мира, способа его репрезентации и первичного структурирования). Интересна художественная интерпретация этого понятия в романе В. Пелевина «Empire V», где «гламур» и «дискурс»
