CC BY
132
РЕЛИГИЯ И ОБЩЕСТВО
УДК 94 (470) А. В. Еремин *
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ И ГОСУДАРСТВА В НОВОМ ИСТОРИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ: ТРАНСФОРМАЦИЯ ЦИВИЛИЗАЦИОННЫХ ОСНОВ ИНТЕГРАТИВНЫХ ПРОЦЕССОВ В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
В статье исследуется особенности взаимодействия государства и Русской Православной Церкви в новом историческом контексте трансформации цивилизационных императивов, вызванной актуальными процессами глобализации. В исторической ретроспективе определяются степень влияния глобализации на особенности эволюции теоретико-методологических основ государственно-церковного взаимодействия. В статье определяются основные тенденции взаимоотношений государства и Церкви, характеризуется позиция РПЦ к последствиям глобализации, выявляется специфика социокультурной деятельности Русской Православной Церкви в контексте формирования кооперационной модели государственно-церковного взаимодействия в постсоветской России. В контексте анализа официальной церковной позиции определяется специфика участия РПЦ в официальных государственных программах, в частности в проекте модернизации страны.
Ключевые слова: Церковь, власть, государство, глобализация, Патриарх, священнослужители, секуляризм, официальная позиция.
А. V Eremin
Interaction between the Russian Orthodox Church and the State in a New Historical Context: Transformation of Civilization Foundations of Integrative Processes in the Globalization Context
The article investigates the features of interaction between the state and the Russian Orthodox Church in a new historical context of transformation of the civilization imperatives caused by the process of globalization. In a historical retrospective, the extent to which globalization influences the features of evolution of theoretical-methodological foundations of the state-church interaction is defined. The article reveals the main tendencies in the relations between the state and the Church, the attitude of the Russian Orthodox Church to globalization outcomes, the specific features of socio-cultural activity of the Russian Orthodox
* Александр Владимирович Еремин — кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории, начальник отдела научных исследований Ярославского государственного педагогического университета им. К. Д. Ушинского, a.eremin@yspu.org.
242
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2014. Том 15. Выпуск 2
Church in the context of formation of the state-church cooperation model in Post-Soviet Russia. The role of the Russian Orthodox Church in official state programs, particularly in the project of modernization of the country is considered within the framework of the analysis of an official church position.
Keywords: Church, power, state, globalization, Patriarch, priests, secularism, official position.
С распадом СССР Россия активно включилась в процессы глобализации. Однако курс на вестернизацию культуры и повседневности не мог удовлетворить ментальных потребностей людей в осознании цивилизационной идентичности. Осознание причастности к русской культуре и к «русскому миру» порождало стремление к поиску национальной идеи. Вновь стали актуальны и популярны философские споры о путях развития России, начался массовый «исход» в Церковь, в том числе и интеллигенции. Духовный вакуум создавал ощущение неопределенности, «потерянности». Несмотря на активную глобализацию сознания и жизни людей, существовало веками привитое чувство «других». В этих условиях возросла роль Русской Православной Церкви, которая многими воспринималась как та идентифицирующая сила, которая может объединить людей. И РПЦ «почувствовала» этот запрос общества. Патриарх Кирилл, справедливо сравнивает современную ситуацию в России и в мире с эпохой распада и гибели Римской империи. По его мнению, как и тогда, христианство должно стать основой системы ценностей общества. Действительно, мы можем сказать о том, что христианство стало основой западной цивилизации и более того, системой ценностей, которая была в основе инициируемой различными империями христианской глобализации. Возможно ли повторение истории? Историко-культурный процесс России позволяет сказать, что православные христианские ценности, дополненные политическими идеями сакральной миссии государства, стали цивилизационной основой России, а Русская Православная Церковь долгие годы была государствообразующей религией. В этой связи РПЦ видит свою историческую миссию в сохранении православной культуры как основы российской цивилизации. Выполнение этой миссии невозможно без взаимодействия с государством, которое исторически было тесно связано с Церковью.
Глобализационные последствия: секуляризм, размывание традиционных ценностей, нивелирование критериев нравственности и морали, развитие массовой культуры, духовный релятивизм, ослабление христианской идентичности — волновали Церковь на протяжении всего постсоветского периода.
Анализируя выступления, заявления высших церковных иерархов в 1990-х гг., можно констатировать то, что четкого, логического и понятного осмысления задачи противодействия глобализационным процессом не было. Патриарх Алексий II ограничивался лишь оценкой влияния этих последствий, но программы действий, хотя бы в декларативной форме, не озвучивал. Впервые четко и ясно по этому поводу высказался Патриарх Кирилл, будучи еще митрополитом. И это неслучайно, так как именно он был не только правой рукой Алексия II, но и главным идеологом и разработчиком эпохального документа «Основы социальной концепции РПЦ». В то время его постоянные заявления о значимости православия для всей
Европы, о необходимости контактов с христианским миром, о свободе как о главном условии духовного развития, о противостоянии бездуховности современного мира позволяли считать его чуть ли не главным реформатором Церкви. Однако став Патриархом, Кирилл выбрал сдержанную в целом антиглобалисткую позицию.
После интронизации Кирилла на патриарший престол его заявления приобрели характер взвешенной, концептуально обоснованной позиции, для которой характерны системность и целостность. Стройная логика в объяснении миссии Церкви привела к пониманию стратегии деятельности Церкви в современных условиях.
Важно отметить, что у Патриарха Кирилла были все основания заявлять о том, что Церковь видит свою миссию в христианизации культуры. Выполнение такой задачи требовало соответствующих политико-правовых условий благоприятных для Церкви. Эпоха Патриарха Алексия II имела важнейшее значение: в этот период сформировались все условия для активизации деятельности РПЦ. Началось возрождение православия, которое стало, безусловно, главным идентификационным паттерном общества.
В 1990-е гг. Церковь не только сформировала свою социальную концепцию, но и вернула себе приоритетное положение в отношениях с государством.— была возрождена модель государственно-церковных отношений, суть которой сформулирована в социальной концепции Церкви: «византийская симфония государства и Церкви». Формально эта модель не предполагает вмешательство государства в дела Церкви и наоборот. Однако традиции государственно-церковных отношений практически не знают равноправного сосуществования двух институтов. Длительное время в России существовала модель государственной религии, Церковь оставалась под контролем государства и в советское время. В условиях свободы и демократического равноправия всех религий противостоять массовому распространению новых религиозных движений, потере обществом культурной идентичности, глобализационным последствиям без поддержки государства РПЦ не могла. Этап устранения государства из религиозной сферы продолжался до середины 1990-х годов. В 1997 г. Начался новый этап развития кооперационной модели взаимодействия государства и Церкви, главной особенностью которого стала поддержка государством РПЦ и приоритетное сотрудничество с ней. Церковь как главная легитимирующая сила была нужна государству, а поддержка власти была необходима Церкви. Таким образом, стала возможной «византийская модель» взаимодействия, которая в концептуальном понимании призвана нести православную, христианскую парадигму.
Суть кооперационной модели государственно-церковных взаимоотношений состоит в регулировании государством религиозной сферы без нарушения принципа свободы совести. Признается особая роль традиционных конфессий, с которыми государство заключает обоюдные соглашения о сотрудничестве в культурной и духовно-нравственной сферах. К концу 1990-х гг. выросло количество законодательных актов, относящихся к религиозной сфере (к 2000 г. их насчитывалось более 80). Более того, собственные законы и иные правовые акты по религиозным вопросам были приняты в 33 субъектах РФ. Большинство
этих актов повторяло содержание Федерального Закона, однако во многих регионах они ограничивали деятельность иностранных миссионеров, деятельность сект, что часто противоречило Федеральному законодательству.
В конце 1990-х гг. одним из решений этой проблемы было укрепление властной вертикали через создание единого органа, обеспечивающего координацию и управление отношениями государства с религиозными объединениями. По мнению специалистов, территориальные структуры были бы менее зависимы от региональных, местных властей, чем ныне действующие органы, и смогли бы координировать их деятельность с федеральной вероисповедной политикой.
Однако к концу 1990-х гг. взаимоотношения РПЦ и государства обрели вид тесного и плодотворного сотрудничества. Кооперационная модель развивалась быстрыми темпами. Между РПЦ и государственными подразделениями как на федеральном, так и на региональном уровне было подписано множество соглашений о сотрудничестве в различных сферах общественной и культурной жизни, в системе управления РПЦ появлялись новые отделы по различным сферам общественным сферам, что свидетельствовало о росте масштабов социальной деятельности. Церковь активно работала над формулировкой своей социальной концепции. Все это позволило Патриарху Алексию II в начале XXI в. сказать, что «государственно-церковные отношения близки к идеальным». Поэтому создание единого органа воспринималось Церковью как вероятность нарушения развивающихся тенденций, когда решение всех вопросов будет зависеть от конкретных чиновников. Ситуация, когда все соглашения заключаются напрямую между Церковью и государственными структурами (министерства, управления и т.д.), более устраивала РПЦ, так как де-факто признавался не прописанный в законодательстве приоритет Православной Церкви, которая по праву являлась конфессией № 1.
Однако с ростом значения традиционных религий становилось очевидным, что требуются новые Законы, детально прописывающие нормы отношений государства и традиционных конфессий. В конце 1990-х гг. назрела необходимость формулировки новой концепции государственно-церковных взаимоотношений. Становилось очевидным, что в отношениях государства с ведущими конфессиями на территории РФ требуются совершенно иные подходы. Та религиозная организация, члены которой составляют наибольшее количество прихожан, по праву могла претендовать на юридически оформленный статус традиционной религии с вытекающими отсюда преимуществами в сфере взаимоотношений с государством. Опыт западных стран показывал, что практически во всех государствах есть ведущая религия, которая имеет огромный вклад в историко-культурное развитие страны. Права таких конфессий были юридически закреплены.
Тенденция к выработке новой концепции государственно-церковного взаимодействия воплотилась в 2001 г. в новых концепциях взаимодействия государства и Церкви: например, проекте, разработанном кафедрой религиоведения РАГС, или концепции государственной политики в сфере отношений с религиозными объединениями РФ, представленной Институтом
государственно-конфессиональных отношений и права в сотрудничестве с Главным управлением Министерства юстиции РФ по г. Москве. В обоих проектах закреплялись те базовые подходы к проблеме свободы совести, которые провозглашены Конституцией РФ, Законом 1997 г. и отражали точку зрения международного права: принципы отделения религиозных организаций от государства и принцип светского характера государства. В проектах впервые подробно говорилось о необходимости сохранения культурного наследия и традиций. В связи с этим отмечалось, что огромную негативную роль сыграло в этой области религиозное влияние из-за рубежа. В проектах высказывалась необходимость противодействия деструктивным религиозным организациям. Главное, что вызвало большой диссонанс в обществе — предложение ввести в число правовых терминов понятие «традиционные религиозные организации РФ». Наиболее четко о традиционных религиозных организациях говорилось в концепции Института государственно-конфессиональных отношений, где давались критерии их определения. Более того, предполагалось «приоритетное сотрудничество» государства с традиционными религиозными объединениями. В концепции РАГСа содержалось также предложение об образовании государственного федерального органа по делам религиозных объединений.
Таким образом, указанные проекты как бы подводили итог развитию государственно-церковных отношений в 1990-е гг. В них оформлялась так называемая кооперационная модель; признавался приоритет традиционных религий, необходимость противодействия влиянию «тоталитарных сект» и чрезмерному давлению западного религиозного миссионерства. Разработанные проекты соответствовали интересам и пожеланиям РПЦ.
В этот период Церковь активно разрабатывает свою социальную концепцию. В 2000 г. Юбилейный архиерейский Собор принял «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», а также ряд других важных документов. Тенденция к образованию специального органа, ведающего религиозной сферой, не исчезла, но, встретив нежелание религиозных организаций, она не нашла практического воплощение. Да и сама кооперационная модель вероисповедной политики мало соответствует этой идее. РПЦ занимает важнейшее место в социуме как духовный гарант общественной стабильности.
В начале XXI в. существует тенденция к выработке новой концепции государственно-церковных отношений, которая четко должна определить статус и права традиционных религий, а также устранить все противоречия, возникающие в процессе взаимодействия государства и Русской Православной Церкви.
Развитие кооперационной модели государственно-церковных отношений, которая соответствует «византийской модели», может восприниматься как показатель глокализации, ибо политико-правовая система способствует развитию православного дискурса культуры. Но здесь есть одно важное противоречие.
Византийская «симфония» имела место лишь в эпоху, когда государство не было светским. Ключевыми ценностями не объявлялись ценности секу-лярного гуманизма, не стояла задачи уважения прав меньшинства, не объ-
являлось об идеологическом многообразии. Государство было христиански ориентированным. Оно само возглавило процесс христианской глобализации, как, например, в Византии. Современное же государство развивается в глобализационной парадигме. Поэтому церковное руководство вынуждено действовать по тем же правилам и принимать ценности глобальной эпохи с оговоркой о необходимости их духовной наполняемости.
Церковь явно или неявно, но легитимизирует действия государства. И эта особенность подтверждается тем, что люди часто ассоциируют РПЦ с государством, вследствие чего возникают антиклерикальные настроения. Нужно отметить, что Церковь заявляет о своей аполитичности, официально объявляет об этом. Но, в то же время — «нет власти не от Бога». Церковь не может видеть себя в качестве оппонента государства, она видит себя только его союзником. Да, конечно, Церковь «может призвать народ к неповиновению», если возникнет ситуация антихристианской и безнравственной деятельности государства, но такая формулировка в социальной концепции воспринимается скорее как реверанс в сторону радикально настроенных священнослужителей и верующих.
Нужно отметить, что среди аналитиков существует мнение о том, что в России начался процесс очередной православной глобализации. Этот процесс возник как ответ на угрозы глобализации мировой. Такое мнение высказал известный исследователь А. Красиков [3].
Анализируя исторические аспекты православной глобализации, А. Красиков видит истоки современных тенденций в «византизме» как модели трансляции православных ценностей. Называя «византийство» «первым проектом православно-имперской глобализации», он говорит о том, что «византийские императоры претендовали на установление — в союзе с церковью — господства над всем миром (“вселенной”)» [3]. Затем «византизм составил основу идеологии “Москва — третий Рим”». В развитии этой церковно-государственной идеологии А. Красиков видит православный глобализационный проект. Говоря о советском периоде, он отмечает, что в это время произошел переход от III Рима к III Интернационалу. Глобали-зационый проект получил подкрепление в сталинскую эпоху и продолжал существовать в послевоенный период. В условиях формирования новой российской государственности РПЦ чувствовала себя очень неуютно без опеки государства, поэтому инициировала новый глобализационный проект, заручившись поддержкой государства.
Красиков полагает, что Кирилл будучи еще Председателем ОВЦС, подготовил новый глобализационный проект, который был использован в «Основах социальной концепции РПЦ». Этот проект предполагал три составляющих:
1) державно-религиозный мессианизм; 2) отрицание универсальной значимости общечеловеческих ценностей (прежде всего — прав и свобод личности); 3) претензии на роль арбитра в «диалоге цивилизаций» при подмене культурологического прочтения термина «цивилизация» политико-правовым.
Анализируя эти тезисы, необходимо отметить, что религиозный мессианизм был всегда присущ Церкви, которая видела государство в качестве своего союзника. Христоцентричность культуры и традиция — это то, без чего
не может существовать православие. Нести миру свет евангельского благовестил через каналы соборной апостольской Церкви — ключевая цель РПЦ.
РПЦ, действительно, осторожно и критически относится к абсолютизации ценностей прав и свобод личности, когда они ставятся во главу всех жизненных реалий, приводя к ситуации власти греха и человеческого эгоизма. Но Церковь официально, через заявления Патриарха отмечала, что без свободы человека не может быть истинной веры. В 2008 г. был принят документ «Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека» [4]. В нем говорится о том, что «политико-правовой институт прав человека может служить благим целям защиты человеческого достоинства и содействовать духовно-нравственному развитию личности», при условии, что эти права не должны противоречить традиционным ценностям (семья,
Стремление Церкви выступить в роли арбитра в процессе «диалога цивилизаций» может свидетельствовать о том, что:
1) исторически Россия занимала важное геополитическое положение между различными цивилизациями. Православие, действительно, имеет богатый опыт взаимодействия с представителями различных верований и цивилизаций;
2) усиливается тенденция к сохранению и защите цивилизационной идентичности, прежде всего в странах, где была традиционно сильна православная ориентация. Эту тенденцию скорее необходимо воспринимать как стремление к сохранению культурной идентичности и противодействие гло-абализационным последствиям.
А. Красиков, считает, что участие в этом процессе государства и укрепление взаимосвязи церковной структуры в государствах, где есть представительство РПЦ, подтверждает замену культурологического понимания термина «цивилизация» политико-правовым. Например, как политический шаг воспринимается участие государственных деятелей в обсуждении проблем сохранения и укрепления русской культуры, неодобрение вызывает государственная инициатива в посредничестве налаживания диалога между Русской зарубежной Церковью и РПЦ до их объединения в 2007 г.
Может ли высший руководитель и гарант Конституции современного светского государства брать на себя роль посредника во взаимоотношениях между различными религиозными структурами, как это произошло в ноябре 2003 г. с передачей приглашения в Москву (от имени Патриарха Московского и всея Руси) предстоятеля Русской зарубежной церкви митрополита Лавра? [3]
— задает вопрос А. Красиков. На этот вопрос можно ответить утвердительно. Государство не может устранить себя из культурной сферы, от формирования вероисповедной политики, от процесса поддержания своего культурного и исторического прошлого. Политика государства направлена на обеспечение его единства и национальне самосознания. Эти функции государства прописаны в Конституции.
Действительно, «византийская модель» государственно-церковных отношений, которая позволяла транслировать и укреплять православный
дискурс культуры, была основой культурно-исторического процесса России. Эта модель дополнялась и державно-имперскими задачами, легитимизированными официально признанной сакральной идеологией «Москва — Третий Рим». Трансформированный «византизм», безусловно, вошел в культурноидеологическую систему советского общества. Но, на наш взгляд, говорить о православной глобализации применительно к постсоветскому периоду истории России неверно. Глобализация предполагает включение в орбиту распространения единых ценностных паттернов не только религиозных и культурных аспектов, но и политических, социально-экономических, управленческих. Мы можем говорить о стремлении РПЦ при поддержке государства к укреплению цивилизационной идентичности того «русского мира» который воспринимался всегда как основа российской цивилизации, т. е. о попытках укрепления православных христианских ценностей на территориях, традиционно входивших в орбиту единого цивилизационного пространства. Мы не можем констатировать проникновения и усиления православного дискурса в системе ценностей стран, традиционно относящихся к «католическому миру» или к исламскому культурному пространству. И тем более нельзя говорить о политической и экономической экспансии на территорию исконного существования других цивилизаций. Следовательно, нельзя считать попытки укрепления религиозно-культурной идентичности на территориях веками принадлежавших к «русскому миру» процессом «православной глобализации».
Противостоять глобализационной парадигме через христианизацию культуры в тех государствах, где у РПЦ еще есть опора в лице верующих, где люди еще идентифицируют себя с «православным миром» — это цель, которую ставит Церковь и которую конкретизировал Патриарх Кирилл, отметив, что целью Русской Православной Церкви является «не инкультурация христианства, а христианизация культуры... Культуру нельзя использовать тактически: культура сама должна стать носительницей Христова благовестия» [5].
В 1990-х гг. РПЦ гораздо громче заявляла о своей позиции, когда дело касалось конкретных политических решений. Сложная политическая и социальная ситуация в стране, нестабильное положение власти, государственные кризисы и экономические трудности способствовали тому, что Церковь стала главным социальным институтом, обеспечивающим стабильность в обществе. Поэтому Церковь фактически возглавила процесс разработки нового законодательства, которое появилось в 1997 г. (Закон о свободе совести и религиозных объединениях), добилась ряда правовых преимуществ, вернула себе статус приоритетной религии и способствовала формированию кооперационной модели взаимодействия с государством. В XXI в. голос Церкви слышен не так громко. После заявлений Патриарха Алексия II о том, что «состояние государственно-церковных отношений близко к идеальным», сложилась такая ситуация, что причин выступать также громко, как и в конце XX в. не стало. Церковь заняла то место в государстве, которое соответствует ее представлениям в контексте модели «византийской симфонии», заявленной в «Основах социальной концепции Церкви». Поэтому оснований выступать более радикально за отмену тех реалий, в которой живет и сама
Церковь, не представляется. Главный враг для Церкви в современных условиях не глобализация, а ее проявления — секуляризм. Задача Церкви — бороться с проявлением секулярного мира, с его влиянием на конкретного человека. Как отметил Митрополит Илларион, председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата,
Церковь — это армия, которая борется за то, чтобы в мире царствовали абсолютные нравственные ценности и идеалы, а секулярное общество очень активно противостоит ей в этой борьбе. И силы, конечно, неравны. Представители секулярного мировоззрения в количественном отношении часто превосходят представителей религиозного. Причем борьба идет не за богословские истины. Наша миссия заключается не только в том, чтобы доказывать людям существование Бога, и уж тем более не в каких-то институциональных интересах. Эта борьба, прежде всего, за человеческую душу [1].
Итак, к началу XXI в. завершился важный этап формирования социальной концепции церкви. РПЦ сформировала свою позицию по отношению к современным процессам в России и в мире, к государству, определило свою миссию. Церковь содействовала становлению необходимых политико-правовых условий для своей социо-культурной деятельности. Настал период реализации ее социальной концепции. И этот новый период следует связывать с Патриархом Кириллом, который с момента интронизации на патриаршество сразу дал понять, что у Церкви есть целостное видение своей миссии. Можно отметить интересную тенденцию: в 1990-е гг. Церковь формировала свою концепцию параллельно с процессом становления религиозного вероисповедания и развитием кооперационной системы государственно-церковного взаимодействия. В начале XXI в. РПЦ объявляет о духовной модернизации вместе с курсом власти на модернизацию светскую.
К проблеме модернизации страны Патриарх Кирилл обратился еще тогда, когда возглавлял ОВЦС. На XI Всемирном Русском народном соборе он сформулировал несколько важных тезисов. Цель модернизации заключается в преодолении социальной несправедливости, для прогрессивных преобразований необходим поиск собственных национальных основ, на которых необходимо провести модернизацию. Суть их заключена в уважении ценностей земного мира и использовании их на пользу человека и общества. Они опираются на идеи Нила Сорского и Иосифа Волоцкого. Также источником традиций для правильной модернизации, по его мнению, является «Домостой», а ключевой идеей — идея о высоком духовном смысле труда. В отличие от бессмысленных трат ресурсов и бесконечного накопления богатства, такой труд несет благо. В качестве главного инициатора перемен Кирилл называет не Церковь, а государство, которое разработало идею «суверенной демократии» и «русского проекта», переосмыслив имперские идеи.
Концепция модернизации получила развитие после того, как Кирилл стал Патриархом. В своем первом интервью он сформулировал тезис о том, что «рациональный менеджмент, рациональная организация жизни не означает высокое качество человеческой жизни» [2]. Эта мысль не соответствует цен-
ностям европейского развития, в которых главной признается рациональная основа и собственные критерии уровня жизни. Характеризуя задачи Церкви, Патрирах Кирилл отметил:
слово Божией правды сегодня должно быть очень убедительным для людей. Люди должны услышать — современные люди, которые оторваны от традиции христианской жизни, от религиозной традиции, оторваны временем и не только временем, не только тяжелыми десятилетиями, которые наша страна и наша Церковь пережили. Сегодня в мировом масштабе происходит отрыв от религиозного наследия. Современное общество — это нерелигиозное общество, это общество, которое ставит в качестве главного критерия добра, основного критерия истины человеческую личность. И если об этом задуматься, то это колоссальной силы отрицательный вызов [2].
Характеризуя участие Церкви в процессе модернизации, Патриарх отметил:
любая модернизация, любая реформа, любая перемена должна осуществляться на основе фундаментальных ценностей... Поэтому главная, может быть, идея, с которой Церковь обращается к обществу в связи с модернизацией, заключается в том, что, модернизируя надстроечные ценности, мы должны сохранять и укреплять фундаментальные ценности. Всякая модернизация должна включать нравственное измерение... Гуманитарное, человеческое, нравственное измерения очень важны. И в этом смысле Церковь готова участвовать в общественном дискурсе в отношении темы модернизации и приветствует постановку этого вопроса на самом высоком государственном уровне в России сегодня [2].
Итак, Патриарх Кирилл видит необходимость церковного участия в процессе модернизации России. Церковь и в этом вопросе остается союзником государства, берет на себя духовное обоснование новых государственных задач. Можно констатировать стремление к укреплению союза с государством для реализации своей социально-культурной миссии. Необходимость борьбы с негативными проявлениями глобализации приводит к стремлению создать новую парадигму христиански направленного развития российского общества и укрепления цивилизационных основ. А это задача уже гораздо более трудная, нежели задача инкультурации христианской культуры, которую ставит католическая Церковь. Ее выполнение возможно только при условии тесного сотрудничества с государством.
Таким образом, период, который переживает Русская Православная Церковь и все российское общество, действительно, можно назвать переходным и переломным. 20 лет постсоветского периода только определили положения, статус, задачи развития Церкви. Закончился институциональный этап восстановления Церкви в России, начинается этап борьбы за сохранение и укрепление христианской православной парадигмы. По словам Святейшего Патриарха Кирилла, перед христианами стоят две задачи: «Они должны хорошо знать современную культуру и современного человека... и должны стремиться преобразовать эту культуру на христианских началах, сделать ее культурой “охристовленной”» [5].
1. Митрополит Волоколамский Илларион. Призрак христианофобии бордит по Европе. Интервью председателя Отдела внешних церковных связей митрополита Волоколамского Илариона «Российской газете» (федеральный выпуск № 5449 (73). 7 апреля 2011 г. // Официальный сайт Московского Патриархата. URL: http://www. patriarchia.ru/db/text/1447541.html (дата обращения: 14.08.2013).
2. Интервью Святейшего Патриарха Кирилла для программы «Национальный интерес» (телеканал «Россия»). 26 ноября 2011 г. // Официальный сайт Московского Патриархата. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/950675.html (дата обращения 12.09.2014).
3. Красиков А. А. Глобализация и православие // Русский Архипелаг. Сетевой проект Руского мира [Офиц. сайт]. URL: http://www.archipelag.ru/geoculture/religions/ Eurasia/orthodoxy (дата обращения: 12.09.2013).
4. Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека. 26 июня 2008 г. // Официальный сайт Московского Патриархата. URL: http:// www.patriarchia.ru/db/text/428616.html (дата обращения 15.09.2013).
5. Святейший Патриарх Кирилл отказался инкультурировать христианство. 1 февраля 2010 г. // Богослов.ги. Научно-богословский портал [Офиц. сайт] URL: http:// www.bogoslov.ru/text/573415/index.html. (дата обращения 03.10.2013).
