CC BY
461
УДК 821.111(73)
ВЫРАЖЕНИЕ ЭМОТИВНОСТИ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА У. Г. СИММСА «МАРТИН ФАБЕР»)
© Е. А. Морозкина, С. Р. Хамматова*
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450076 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел.: +7 (347) 272 65 32.
Email: riksovna@mail.ru
Статья посвящена исследованию средств выражсения эмотивности в тексте художественного произведения. На материале романа У. Г. Симмса «Мартин Фабер» (1833) рассматривается роль эмотивности как средства передачи авторской интенции. Произведена попытка предпереводческого анализа текста и выявления «доминантной эмотивности» с целью передать прагматическую интенцию автора. В ходе анализа художественного текста подтверждается, что для выражения эмотивности автором используются такие синтаксические средства, как повторы, инверсия, вопросительные конструкции, а также графические авторские знаки, к примеру, «тире», восклицательный и вопросительные знаки, приобретающие важное смысловое и стилистическое значение и усиливающие эмоциональную насыщенность произведения. Учитывая фактор эмотивности в данном художественном тексте, удается скорректировать имплицитные смыслы, заложенные автором в художественный текст, которые необходимо учитывать при переводе.
Ключевые слова: категория эмотивности, «доминантная эмотивность», предпереводческий анализ, прагматическая интенция автора.
Проблема эмотивности в настоящее время остается предметом дискуссии в лингвистике, психолингвистике, литературоведении, переводоведе-нии и рассматривается исследователями в разных аспектах в соответствии с поставленными задачами. Сюда следует отнести исследование семантики эмоциональной окраски слов, выявление прагматических установок и прагматических интенций автора, синтаксический, коммуникативный и другие аспекты исследования. Данная проблема нашла свое отражение в области изучения языковых средств выражения эмотивности в трудах В. И. Шаховского, И. П. Ивановой, В. В. Бурлако-вой, Г. Г. Почепцова, Л. Ф. Кутузова, Л. А. Пиотровской, Э. А. Нушикян, М. М. Бахтина, Д. С. Лихачева, В. Вундта. Вместе с тем вопросы многообразия способов и художественных средств передачи эмотивности автором художественного текста, а также выявление «доминантной эмотивности» с целью корректировки имплицитных смыслов, заложенных в произведении, требует дальнейшего изучения.
Актуальность данной работы определяется важностью изучения выражения эмотивности как одного из основных факторов, оказывающих влияние на понимание, перевод и воспроизведение художественных текстов на английском языке, а также необходимостью учета «доминантной эмотив-ности» при переводе художественного текста. Недостаточное внимание к исследованию эмотивно-сти может привести к неверному пониманию иноязычным читателем авторской интенции и художественного произведения в целом.
В задачи исследования входит изучение языковых и художественных средств передачи эмотив-
ности автором художественного текста, а также их восприятия переводчиком, выделение «доминантной эмотивности» в ходе предпереводческого анализа, который позволит переводчику «определить время создания текста, особенности культурологического контекста, получить «сведения об авторе и его эстетических воззрениях» [1, с. 154—155]. Кроме того, следует ознакомиться с текстом произведения в целом и только потом приступать к переводу его частей. И хотя некоторые части текста переводчик может понять и перевести без учета целого текста, «предварительное знакомство переводчика с текстом в целом поможет избежать ошибок и неточностей в переводе, а также позволит глубже передать многообразие смысловых оттенков в ходе его иноязычной интерпретации» [1, с. 155]. В процессе понимания текста переводчик-интерпретатор «должен постараться раскрыть смыслы, невыраженные эксплицитно в тексте, и осознать, к какому выводу хотел подвести читателей автор» [2, с. 87].
Любые отношения, национальные установки и стереотипы в своей основе имеют эмоции. Эмоциональная жизнь человека находит свое выражение в языке и его семантике, поскольку в речи практически любое слово может стать эмотивным, а нейтральные слова, сочетаясь друг с другом, могут образовывать эмотивные словосочетания и сверхфразовые единства. Эмотивность представляет собой эмоциональность, только по отношению к языку, его единицам и их значениям. В. И. Шахов-ский так определил лингвистический подход к изучению эмоций: «Эмоции как психическое явление отражают в сознании человека его эмоциональные отношения к миру. Эти эмоциональные отношения являются хотя и субъективными, но социально осо-
знанными и потому в определенной степени типизированными» [3, с. 88]. Эмотивная функция языковых единиц определяется «способностью говорящего выбрать конкретную языковую единицу, содержащую эмотивную информацию» [4, с. 44]. А. Вежбицкая полагает, что «врожденные и универсальные понятия должны выявляться в описании многих языков мира» и классифицирует названия эмоций в английском языке следующим образом: эмоции, связанные с «плохими вещами», под которыми она подразумевает такие эмоции, как sadness (грусть), unhappiness (несчастье), distress (уныние), upset (огорчение), sorrow (печаль), grief (скорбь), despair (отчаяние); эмоции, связанные с «хорошими вещами», например, joy (радость), happiness (счастье), pleasure (радость), delight (восторг), excitement (волнение). Также в классификацию включены эмоции, связанные с людьми, совершившими плохие поступки и вызывающими негативную реакцию: fury, rage (ярость), anger (злость), wrath (гнев), madness (безумие). Специально выделены эмоции, связанные с самооценкой личности, к примеру, remorse (угрызения совести), guilt (чувство вины), shame (стыд), humiliation (унижение), embarrassment (смущение), pride, triumph (гордость). Наряду с «интравертными» эмоциями в классификации представлены также эмоции, связанные с отношением к другим людям: love (любовь), hate (ненависть), respect (уважение), pity (жалость), envy (зависть).
Проблема эмоциональной составляющей поднимается также в аспекте передачи особенностей внутреннего мира героев художественного произведения и занимает определенное место в трудах литературоведов. М. М. Бахтин, раскрывая сущность отношений между эмоцией и ее выражением в тексте, отметил, что «переживание и для самого переживающего существует только в знаковом материале, и вне этого материала переживания как такового просто нет» [5, с. 107]. Так, эмотивность в художественном произведении может быть выражена как вербальными, так и невербальными средствами. Ю. М. Лотман в работе «Семиосфера», размышляя о структуре художественного текста, допускает его деление на внешние и внутренние типы пространств, исследует, в частности, проблему «вторжения внешнего пространства (стихии) во внутреннее» [6, с. 399]. Полагаем, что под «внутренним пространством» можно понимать и сферу человеческих эмоций, отражению которых авторы художественных текстов уделяют большое внимание. Проблема взаимодействия внешнего и внутреннего пространств в сфере человеческих эмоций, а также путей и способов их отражения в художественном тексте, безусловно, требует дальнейшего изучения.
Принимая во внимание многообразие подходов к изучению понятия эмотивности, необходимо отметить важную роль психолингвистики в процессе изучения сферы чувств и эмоций. В трудах
В. Вундта, одного из крупнейших представителей психолингвистики, термин «эмоция» используется для обозначения психических процессов переживания человеком его взаимоотношений с окружающей действительностью. Так, согласно трехкомпо-нентной теории эмоций В. Вундта, эмоции выражают удовольствие — неудовольствие (приятное — неприятное); напряжение — расслабление, возбуждение — успокоение. Эмоции представляют собой внутренние изменения, характеризующиеся непосредственным влиянием чувств на представления и в некоторой степени влиянием последних на чувства.
Психологи исследуют эмотивность, преимущественно оперируя понятием чувства, и выделяют следующие положительные чувства, такие как радость, торжество, ликование, блаженство, восторг, восхищение, наслаждение, растроганность, умиление, удовлетворение; далее отрицательные чувства, например, грусть, а также отчаяние, скорбь, огорчение, досада, разочарование, обида, неудовлетворение; нейтральные чувства: рассеянность, спокойствие, задумчивость [7, с. 51].
Как отмечают исследователи, одна из главных функций эмоций состоит в том, что они помогают ориентироваться в окружающей действительности, оценивать предметы и явления с точки зрения их желательности или нежелательности, полезности или бесполезности. Те эмоциональные состояния, которые характеризуются длительностью и переживаются чаще других, получают отражение в языке. Таким образом, в языке закрепляются слова, которые обозначают наиболее частые и стойкие чувства, но они не исчерпывают всей эмоциональной палитры человека. Для передачи сложных переживаний приходится прибегать к развернутым описаниям с учетом национальной языковой картины мира.
Таким образом, по всей вероятности, объективный анализ эмоций в языке и художественном тексте может быть проведен с учетом междисциплинарного подхода и интеграции в ходе исследования различных наук: лингвистики, стилистики, литературоведения, психологии.
В качестве материала настоящего исследования выбран роман крупного американского писателя XIX в. У. Г. Симмса «Мартин Фабер» (1833). Тот факт, что произведение создано в XIX в. в США, подтверждает необходимость учитывать в процессе предпереводческого анализа не только время его создания, но и национальную картину мира, под влиянием которой писатель использует особую лексику, связанную с передачей эмотивно-сти. Выбор произведения также обусловлен тем обстоятельством, что категория эмотивности представлена в романе достаточно широко и нашла отражение как в речевом регистре, прямой и косвенной речи, так и в языковой палитре всего художественного произведения.
Предпереводческий анализ романа предполагает, в первую очередь, определение способов, использованных писателем для выражения эмотивности, и выделение «доминантной эмотивности» с тем, чтобы определить доминантную интенцию автора. В художественном тексте эмотивность проявляется на разных языковых уровнях: фонологическом, лексическом, синтаксическом уровнях. На фонетическом уровне эмотивность проявляется в интонации; на лексическом уровне категория эмо-тивности может быть представлена лексемами-наименованиями эмоций и наличием специфической экспрессивной лексики. На уровне предложения данная категория представлена экспрессивными структурами внутри предложения или нескольких предложений. Эмотивность как категория текста проявляется в лингво-стилистической выразительности, структурно-семантической организации высказывания.
Полагаем, что в художественном произведении, созданном У. Г. Симмсом, можно выделить так называемый метафорический способ определения выражения эмотивности в тексте, предложенный Дж. Лакоффом и М. Джонсоном, которые рассматривают языковые средства выражения эмотив-ности как высшую степень метафоричности, когда эмоция чаще всего не выражается прямо, а всегда уподобляется чему-то. У Симмса при метафорическом подходе эмоция описывается через действие, которое она производит на человека. Например, "Oh - away! I sicken but to see you!" - «Уйди прочь! Ты мне противен!» [8, p. 89].
Кроме того, эмотивность может проявляться на уровне текста через авторскую речь и речь персонажей (прямую или косвенную). В тексте романа «Мартин Фабер» У. Г. Симмс использует форму исповеди главного героя, из которой мы узнаем о его чувствах, тревогах, переживаниях: "...I both loved and pitied him..." — «.я любил и жалел его.» [8, p. 9].
В означенном примере чувство любви, являющееся ядерной семой в данном контексте и выражающее «доминантную эмотивность», приобретает несколько иную окраску, поскольку чувство, выраженное существительным жалость (pity), встречающееся наряду с чувством любви (love), в данном контексте несет в себе некий пренебрежительный оттенок (любовь из жалости). Таким образом, переданное в тексте чувство изменяет окраску и становится многозначным и многоуровневым.
В лексическом репертуаре эмотивности У. Г. Симмса слова аффективы - междометия, междометные единицы - также выполняют репрезентативную функцию. В большинстве случаев они встречаются не в косвенной речи, передающей эмоциональное состояние персонажей, а непосредственно в прямой речи, которая, «выполняя в художественной литературе коммуникативно-эстетическую
функцию, является особым выразительным средством передачи живой, естественной речи» [9, с. 81].
Для выражения эмотивности в художественном тексте автор использует синтаксические средства, такие как повторы, инверсии, вопросительные конструкции. Свойственный живой разговорной речи вопросно-ответный комплекс образует замкнутое экспрессивно-семантическое поле, отличающееся своеобразным стилистико-синтактическим строением, органически вписывающимся в художественный текст. Этот прием позволяет автору активизировать внимание читателя на изображении внутреннего мира личности. Являясь приемом, максимально приближенным к форме диалога в устной речи, вопросно-ответный комплекс позволяет достичь эффекта живого соучастия читателей в процессе авторского суждения, выразить динамику осмысления изображаемого. Главное - писатель добивается взаимопонимания читателей и воздействует на их чувственное восприятие текста. Прием диалогизации в тексте произведения позволяет установить следующие основные функции вопросительных конструкций: активизация внимания читателей; актуализация авторской характеристики, личностного отношения к изображаемому, в процессе чего выделяются оценочные признаки явления; интеграция в текст авторских суждений морального общечеловеческого плана; апелляция к уму и чувствам читателей, что, в конечном итоге, решает задачу экспрессивно-прагматического аспекта художественного текста. Структурная функция вопросительной конструкции расчленяет текст на отдельные порции, что способствует усвоению содержания читателями и одновременно повышает экспрессивность текста: "Should I be considered the criminal, in deeds so commited? Had not my arm been impelled ..." — «Верно ли считать меня преступником в моих поступках, Разве кто-то не управлял мной?...» [8, p. 82].
Как справедливо отмечает Ф. Г. Фаткуллина, среди языковых средств выражения эмотивности выделяется «синсемантизм, т.е. недостаточность одного языкового средства для передачи сложных эмоциональных состояний, необходимость актуализации в тексте целого комплекса средств для адекватной передачи эмоций [10, с. 74]. В реализации фактора экспрессивности значима роль использования автором громоздких предложений в сочетании с парцелляцией. Одной из особенностей синтаксической организации художественного текста У. Г. Симмса является тяготение к использованию длинных несогласовынных предложений и сложных лингвистических конструкций и их синтагматической расчлененности, поскольку часто именно «громоздкие предложения и сложные лингвистические конструкции, в которых «доминируют глаголы чувственного восприятия негативной окраски: to hate, to despite, to scorn», позволяют эмоционально воздействовать на читателя на подсознательном
уровне» и несут в себе значительную экспрессивную нагрузку [1, с. 156]: "I did not distrust, however - I hated her;...when I found that she could love, and that feelings were engendered in her bosom for another, hostile to her affection for me, though not at variance with her duties - I encouraged their growth" [8, с. 7].
В художественном тексте У. Г. Симмса расчлененность письменной речи создается за счет увеличения длительности пауз между компонентами синтаксического построения по причине прерывания синтагматической цепочки, что фиксируется тире и точками. В результате фразы одного высказывания становятся более динамичными и экспрессивными. Расчлененная конструкция в отличие от других более выразительна, экспрессивна и приспособлена для передачи спонтанных мыслей: "Come forward - thou has lips would make an oath tell — and tell to the quick" — «Ну же, скажи — разве не ты клялся — скажи сейчас же!» [8, с. 77].
Одно из основных функциональных предназначений расчлененности — облегчение его восприятия. Важным показателем синтаксической расчлененности в романе «Мартин Фабер» являются сегментированные конструкции, которые помогают автору направить внимание читателей в нужное русло, одновременно облегчая восприятие речи. Экспрессивность сегментированных и парцеллированных конструкций создается с опорой на проблемы расчлененности текста, синтаксической ак-туализациии части высказывания, логического ударения, тем самым реализуется художественно-творческая установка автора.
К синтаксическим средствам выражения категории эмотивности в романе «Мартин Фабер» следует отнести использование эмфатических конструкций. Эмфатические конструкции, естественно, воспринимаются как таковые в противопоставлении с нейтральными конструкциями. Они ни в коей мере не должны рассматриваться как отступление от нормы или ее нарушение, а как закономерное явление эмоционально окрашенной речи. Эмфатические конструкции могут использоваться как для выделения отдельных членов предложения, так и для придания эмоциональной окраски предложению в целом.
Одним из наиболее распространенных средств создания эмфазы является инверсия, широко используемая в анализируемом художественном тексте: «Nay, speak not» — « Нет, молчите». «At that moment, I know not what demon possessed me». — «Тогда я не знал, какой демон овладел мной» [8, p. 38].
Писателем широко используется и такой сти-листико-синтаксический прием, как повтор, представляющий собой контактное расположение предикативных и непредикативных единиц и дистанционное расположение этих же единиц. «Употребление повтора, в частности лексико-синтаксического, позиционно-лексического, заключающегося в основном в воспроизведении лексем, семантических
блоков, обусловлено следующими факторами: необходимостью развертывания речи, требующей повторения одних и тех же смысловых элементов текста в целях более полного раскрытия их семантики; организующей структурно-семантической цельности и единства текста; композиционными особенностями построения текста, в котором повтор, расчленяя предложение, одновременно связывает его части» [11, с. 6]. Расчленяющая функция повтора направлена на экспрессивное выделение какой-либо словоформы главной части с целью акцентировать на ней внимание. Так автор добивается выражения «доминантной эмотивности» в сцене убийства девушки: "I felt the slight but certain motion of her child - of my child - struggling as it were for freedom" [8, p. 32]. Повтор «of her child», «of my child» позволяет эмоционально противопоставить состояние жизни и смерти и добиться особого эмоционального накала страстей.
Произведение «Мартин Фабер» демонстрирует полифункциональность повторов, что способствует раскрытию авторских замыслов и определяет художественно-речевую структуру текста. Повторяющаяся словоформа, помимо нормативной, экспрессивной функций, семантического подчеркивания, выполняет в то же время синтаксические функции: осуществляет связь с предложением, из которого его выделили, является центром, направляющим дальнейшее синтаксическое развертывание высказывания, употребляется как средство актуализации, создания напряженности текста, динамичности повествования.
Также категория эмотивности в художественном тексте может реализоваться графически. Графическая передача фонетических средств эмотив-ности осуществляется при помощи употребления различных знаков препинания. Восклицательный знак в эмфатических предложениях указывает на особое отношение к содержанию высказывания, например: "What, indeed, may I not dare - what have I not dare!" — «Было ли что-то, чего я мог не опасаться — и чего только я не боялся» [8, p. 33]. Использование восклицательного знака подчеркивает возмущение и разочарование героя, связанные с тем фактом, что он должен сделать трудный выбор, пойти на какой-то опасный шаг.
Для передачи эмоциональных пауз писатели предпочитают использовать многоточие или тире. В романе У. Г. Симмса «Мартин Фабер» важное смысловое и стилистическое значение приобретает авторский знак «тире». В тексте таких знаков множество, и они выполняют преимущественно стилистическую функцию усиления эмоциональной составляющей произведения. В эмоционально насыщенной сцене убийства Мартином Фабером своей жертвы писатель ввел в сравнительно небольшом лингвистическом поле девять знаков «тире».
"Kill me not — kill me not" — more wildly she exclaimed as my grasp became more painful - "I am too
young to die - I am too bad to perish in my sins. Spare me - spare me. I will not accuse you - I - God! Oh, God!"- and she was dead - dead beneath my hands!" [8, p. 46].
С точки зрения эмотивности и особенностей языковой картины мира, тире в англоязычном тексте передает такие эмоциональные состояния личности, как растерянность, испуг, недоумение, неожиданность. В переводе, на наш взгляд, все авторские знаки сохранить не представляется возможным, поскольку в русском языке тире имеет иное значение и употребляется в случае противопоставления, пропуска части сказуемого, а также в некоторых иных случаях. Таким образом, в русском переводе знак «тире» следует заменить эмо-тивной лексикой, передающей как недоумение жертвы, так и растерянность и испуг убийцы. Автор в рамках одной фразы передал смену физиологического состояния героини, начиная от страстной мольбы о пощаде, обещания не выдавать злодея до физиологического состояния смерти. Множество тире в данном отрывке, очевидно, усиливает эмоциональный накал изображаемой сцены. Однако в русскоязычной версии перевода значительную часть тире следует, на наш взгляд, опустить.
При помощи фонетических и графических средств не всегда выражаются сами эмоции, а зачастую передаются особая наглядность и образность, раскрывается эмотивная окраска, создается общее настроение произведения, что помогает читателю лучше понять эмоциональное состояние героев.
Для выражения эмотивности текста могут использоваться самые разные структурные, смысловые и интонационные особенности синтаксических единиц языка (словосочетаний и предложений), а также особенности композиционного построения текста, его членения на абзацы, пунктуационного оформления. Актуализация синтаксических средств экспрессивного типа в речевой организации романа У. Г. Симмса «Мартин Фабер» связана с четко обозначенным стремлением автора к усилению экспрессии текста, реализации функции его воздействия на читателя, координации интенционального состояния между автором и читателем. Эмоциональное воздействие на аудиторию, направленное на создание атмосферы живого общения с читателем, реализуется путем использования структурно-речевых компонентов, какими являются синтаксические структуры экспрессивного типа. Именно они формируют экспрессивно-семантические поля в структуре произведения, выполняя эстетическую функцию художественного текста.
Выделение доминантной интенции автора художественного текста существенно затруднено в силу некой двойственности, которая возникает вследствие различий в национальных языковых картинах мира американского и русскоязычного читателя. Учитывая особенности русской языковой картины мира, у читателя может сложиться невер-
ное представление о главном герое, который часто оправдывает свои поступки влиянием на него потусторонних сил и, следовательно, невозможностью что-либо изменить в своей судьбе. Уловки Мартина Фабера могут вызвать у русскоязычного читателя жалость, поскольку для русской ментальности наряду с «чувством совести, стремлением к взаимопомощи» зачастую характерен «фатальный взгляд на жизнь» [12, с. 8]. Однако, учитывая тот факт, что роман написан американским писателем при определении «доминантной эмотивности», следует учитывать американскую языковую картину мира. При анализе языковых единиц, выражающих «доминантную эмотивность» художественного текста, представленную в отношении главного героя, очевидно, что текстовые отрывки, описывающие наиболее важные этапы жизни Мартна Фабера, такие как детство, юность, сцены убийства и раскрытия преступления, выделены такими эмотива-ми: «наглый» (insolent), «грубый» (rude), лицемерный (hypocritical), хитрый (cunning), жестокий (cruel), распущенный (licentious), дикий (savage). Детальное прочтение романа, а также учет эмотивной составляющей, выраженной в художественном тексте, «позволяет прийти к опровержению идеи фатализма как доминантной» [13, с. 97]. Таким образом, переводчик, анализируя лексико-семантические структуры языковой репрезентации образа главного героя-преступника, под которым мы понимаем совокупность и взаимосвязь лексико-семанти-ческих средств, вербализующих художественный образ персонажа в тексте, должен сделать вывод, что истинные причины жестоких преступлений, совершенных Мартином Фабером, на самом деле «крылись в нем самом, в его дурном характере, заложенном в нем с рождения, в его крайнем эгоизме, который не позволял ему сочувствовать окружающим» [13, с. 97-98].
Таким образом, полагаем, что изучение категории эмотивности возможно при комплексном подходе и, следовательно, синтезе различных наук, в частности, лингвистики, литературоведения и переводоведения, а анализ эмотивной лексики осуществляется в тесной связи с психологическими факторами языка. Среди способов выражения категории эмотивности, которые необходимо учесть в процессе художественного перевода, следует выделить метафорический способ определения выражения эмотивности, широко представленный в романе «Мартин Фабер» и предполагающий описание эмоции через действие, которое она производит на человека. Кроме того, эмотивность может проявляться на уровне текста через авторскую речь и речь персонажей (прямую или косвенную). Для выражения эмотивности в художественном тексте автор использует такие синтаксические средства, как повторы, инверсия, вопросительные конструкции. В реализации фактора экспрессивности значима роль использования автором громоздких предложений,
позволяющих эмоционально воздействовать на читателя на подсознательном уровне. Категория эмотивности в художественном тексте может быть реализована графически. В романе У. Г. Симмса важное смысловое и стилистическое значение приобретает авторский знак «тире», выполняющий преимущественно стилистическую функцию усиления эмоциональной составляющей. Важным, с точки зрения адекватной интерпретации текста, представляется выделение «доминантной эмотивности, которая определяется как особенностями авторского менталитета, так и языковой национальной картиной мира, находит отражение в эпизодах художественного текста и позволяет скорректировать имплицитные смыслы, заложенные автором в произведении. Переводчик, создавая свой художественный текст, «должен использовать необходимые художественные средства, чтобы сохранить прагматическую доминанту исходного текста, его рациональную и эмоциональную специфику» и добиться эквивалентного эффекта воздействия переведенного текста на сферу эмоциональных переживаний реципиента [13, с. 98].
Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта №14-04-00185.
ЛИТЕРАТУРА
1. Морозкина Е. А. Герменевтика в филологии, лингвистике
и переводоведении // Вестник Башкирского университета.
Уфа. 2012. Т. 17. №1. С. 154-157.
2. Морозкина Е. А., Насанбаева Э. Р. Смысловая интенция художественного текста в герменевтической модели перевода // Вестник Башкирского университета. Уфа. 2013. Т. 18. №1. С. 86-88.
3. Шаховский В. И. Эмотивная семантика слова как коммуникативная сущность // Коммуникативные аспекты значения: Сб. науч. ст. Волгоград: Волгогр. пед. ин-т, 1990. С. 242-249.
4. Фаткуллина Ф. Г., Халимова Р. Р. Лингвопрагматика Product placement. Уфа: РИЦ БашГУ. 2012. 162 с.
5. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Наука, 1979. 120 с.
6. Лотман Ю. М. Семиосфера. Спб: Искусство-СПБ, 2000. 704 с.
7. Вундт В. Проблемы психологии. Минск, 1984. 286 с.
8. Simms W.G. Martin Faber, the Story of a Criminal. New-York: Harper and Brothers, 1833.
9. Стрельницкая Е. В. Лексические средства выражения эмоционального состояния персонажа и особенности их использования при переводе художественных текстов с английского языка на русский // Вестник Московского государственного областного университета. 2000. №3. С. 133-137.
10. Фаткуллина Ф. Г. Понятие деструкции в лексической семантике. Уфа. 2003. 268 с.
11. Арсланбекова З. Ш. Художественно-речевое своеобразие военных повестей 1941-1945 годов как проявление языковой личности авторов: дис. ... канд. филол. наук. Махачкала, 2006. 229 с.
12. Морозкина Е. А., Насанбаева Э. Р. Отражение национальной языковой картины мира в герменевтическом круге в процессе перевода. Уфа: РИЦ БашГУ. 2014. 79 с.
13. Морозкина Е. А. Прагматическая доминанта художественного текста в интерпретации переводчика // Актуальные проблемы переводоведения. СПб.: СПбГУ, 2011. С. 95-98.
Поступила в редакцию 07.03.2015 г.
REPRESENTATION OF EMOTIVITY IN LITERARY TEXTS (BASED ON W. G. SIMMS'S NOVEL "MARTIN FABER")
© E. A. Morozkina, S. R. Khammatova*
Bashkir State University 32 Zaki Validi St., 450076 Ufa, Republic of Bashkortostan, Russia.
Phone: +7 (347) 272 65 32.
*Email: riksovna@mail.ru
The problem of emotivity is considered in the article taking into account the special means and methods of its representation in literary texts. The analysis of emotivity is based on the English version of W. G. Simms's novel "Martin Faber". The emotional sphere of the novel is investigated on phonological, lexical and syntactic levels. "Dominating emotivity" distinguished in the novel makes it possible to define the author's pragmatic intention. Inversion, parceling, interrogative constructions are singled out in the text as syntactic means of emotivity. The emotivity factor in the literary text makes it possible to correct implicit and explicit senses inserted by the author into his fiction. It also exposes the author's intention imposed on his literary protagonists. "Dominanting emotivity" of the main protagonist is described by the following emotives: insolent, rude, hypocritical, cunning, cruel, licentious, savage. The analyses of W. G. Simms's novel "Martin Faber" from the point of view of its emotivity helps the translator not only to note the duality of the dominant senses but also to select between false and true dominant intentions expressed in the literary text. It also helps to insert the true author's intention into the translation version of the novel. It is suggested that the translator, while creating his literary version of translation, should use all the necessary artistic means in order to keep pragmatic dominant intention of the author and to represent in the target text the emotional effect of the source text produced on the American recipients.
Keywords: emotivity category, "dominating emotivity", pre-translation analysis, author's pragmatic intention, interpreting, implicit and explicit senses.
Published in Russian. Do not hesitate to contact us at bulletin_bsu@mail.ru if you need translation of the article.
REFERENCES
1. Morozkina E. A. Vestnik Bashkirskogo universiteta. Ufa. 2012. Vol. 17. No. 1. Pp. 154-157.
2. Morozkina E. A., Nasanbaeva E. R. Vestnik Bashkirskogo universiteta. Ufa. 2013. Vol. 18. No. 1. Pp. 86-88.
3. Shakhovskii V I. Kommunikativnye aspekty znacheniya: Sb. nauch. st. Volgograd: Volgogr. ped. in-t, 1990. Pp. 242-249.
4. Fatkullina F. G., Khalimova R. R. Lingvopragmatika Product placement [Linguo-pragmatics of product placement]. Ufa: RITs Bash-GU. 2012.
5. Bakhtin M. M. Estetika slovesnogo tvorchestva [Aesthetics of verbal art]. Moscow: Nauka, 1979.
6. Lotman Yu. M. Semiosfera [Semiosphere]. Spb: Iskusstvo-SPB, 2000.
7. Vundt V. Problemy psikhologii [Problems of psychology]. Minsk, 1984.
8. Simms W.G. Martin Faber, the Story of a Criminal. New-York: Harper and Brothers, 1833.
9. Strel'nitskaya E. V. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo oblastnogo universiteta. 2000. No. 3. Pp. 133-137.
10. Fatkullina F. G. Ponyatie destruktsii v leksicheskoi semantike [The concept of destruction in the lexical semantics]. Ufa. 2003.
11. Arslanbekova Z. Sh. Khudozhestvenno-rechevoe svoeobrazie voennykh povestei 1941-1945 godov kak proyavlenie yazykovoi lich-nosti avtorov: dis. ... kand. filol. nauk. Makhachkala, 2006.
12. Morozkina E. A., Nasanbaeva E. R. Otrazhenie natsional'noi yazykovoi kartiny mira v germenevticheskom kruge v protsesse perevoda [Reflection the national language picture of the world in the hermeneutic circle in the process of translation]. Ufa: RITs BashGU. 2014.
13. Morozkina E. A. Aktual'nye problemy perevodovedeniya. Saint Petersburg: SPbGU, 2011. Pp. 95-98.
Received 07.03.2015.
