CC BY
199
УДК 821.161.1
А.Г. Маслова
ВРЕМЯ КАК ОБЪЕКТ ПОЭТИЧЕСКОЙ РЕФЛЕКСИИ В ТВОРЧЕСТВЕ Г.Р. ДЕРЖАВИНА
Анализируются особенности осмысления времени в поэзии Г.Р. Державина, которое воспринимается как синоним смерти. Поэт стремится преодолеть противоречия, возникающие в его сознании, и совместить мысль о скоротечности человеческой жизни и неизбежности смерти с идеей вечности и бессмертия.
Державин Г.Р., поэзия, философская лирика, поэтическое осмысление времени.
Мотивы, связанные с переживанием и осмыслением времени, широко представлены в поэзии Г.Р. Державина, творчество которого приходится на эпоху рубежа ХУШ-Х1Х веков, когда в культурном сознании формируется новое романтическое мировидение, открывающее в стройной картине мира, характерной для классицистической системы представлений, такие явления, как дисгармония и хаос 207. Художественному сознанию переходной эпохи последней трети ХУШ - начала XIX века время открывается в новом качестве -как элемент мироздания, не подвластный воле Разума, вносящий в упорядоченную систему отношений дисгармонию и противоречивость.
Время оказывается самостоятельным объектом поэтического изображения. Открытие времени совершается в поэзии Державина на разных уровнях, причем в его поэтическом мире сосуществуют два противоположных взгляда:
с одной стороны, это классическая модель, отражающая идею победы над временем, с другой - романтическое восприятие неумолимо текущего времени, ощущение непредсказуемости и изменчивости всего сущего.
Для классицизма в целом характерно стремление овладеть временем. Образ времени, способного разрушить «золотой век» настоящего, появляется у Г.Р. Державина в оде 1773 года «На бракосочетание великого князя Павла Петровича с Натальею Алексеевною». Сам брак порфирородной четы осмысляется как факт успешного противостояния грозному времени, так как несет надежду на появление наследника, который станет залогом стабильности, процветания России и продолжения благих дел Петра Великого. Державин славит Екатерину, пекущуюся о благе отечества и с успехом противостоящую времени:
Не быть чтоб вредной ей никак От грозна буйством злобна время,
Хализев В. Е. Теория литературы : учеб. М., 2002. С. 25.
От чуждого царимой племя,
Грядет творить днесь сыну брак 208.
В раннем творчестве Державина преобладает мысль о том, что время не властно над тем, кто творит благие дела, так как память о нем живет в сердцах людей. Наглядным примером для современников поэта является Петр I:
Хотя смерть косу поднимает Равно и на владык земных,
Но вечно память пребывает В сердцах людских царей благих <•••>
Вовек, вовек вы незабвенны,
Петра Великого дела! (1, с. 37-38)
Обелиски и памятники «в сердцах» людей - общее место ранних произведений Державина, посвященных Екатерине и другим великим современникам: «Таков тебе алтарь поставлен / В сердцах российских человек» («Ода Екатерине II», 1767) (3, с. 245); «В сердцах твой обелиск превысил все мемфисски / Без храмов, без статуй, сквозь тьму грядущих веков / Вселенна обожать мать будет человеков» («На открытие наместничеств», 1776) (3, с. 330); «У всех, кто любит добродетель, /
В сердцах твой образ будет вечен» («На смерть Бибикова», 1774) (1, с. 18).
В зрелом творчестве тема монументов, символизирующих людскую память и связанных с понятием бессмертия, не уходит из поэзии Державина. Архитектурность как одна из существенных сторон державинского творчества была выделена Л.В. Пумпянским. Особая «любовь» к памятникам отмечается у Державина в 1791-1795 годах: «Архитектурная тематика и даже лексика была, в особенности к середине 1790-х годов, одною из важнейших отличительных черт поэзии Державина. Пирамиды, монументы, столпы, чертоги, колонны, истуканы, кумиры, мрамор, руины, обелиски - все это непрерывно теснится в его поэзии, а после Потемкинского праздника, и в особенности в годы 1794-1797, сгущается до такой степени, что «архитектура», не менее чем колоризм, навсегда становится сигнатурой его стиля»
209
По мнению Л.В. Пумпянского, монументы являются одной из важнейших составляющих державинской системы грандиозных образов. Однако эти образы связаны также с идеей времени. Мавзолеи и памятники, как материальные объекты, подвержены воздействию времени: «Вождя при памятнике дивном / Возсядь и в пении унывном / Вещай: сей столп повергнет время, / Разрушит...» («Памятник
Сочинения Державина с объяснительными примечаниями Я.К. Грота : в 9 т. СПб., 1864-1883. Т. 3. С. 261. (Далее тексты Г.Р. Державина цитируются по данному изданию с указанием
в скобках после цитаты тома и страницы)
209
Пумпянский Л. В. Классическая традиция : собр. трудов по истории русской литературы. М., 2000. С. 247.
герою», 1791) (1, с. 432); «И дни, и времена пройдут, / Разрушатся столпы, твердыни, / На царства царства упадут» («Монумент милосердию», 1805) (2, с. 524).
Но память о добрых делах живет в людских сердцах, обеспечивая бессмертие достойным героям, монархам, полководцам, благотворителям. Добрые дела «из мрака и веков блистают; / Нетленна память, похвала / И из развалин вылетают.» («Водопад», 1791-1794) (1, с. 483).
Обелиски, памятники, мавзолеи, установленные в людских сердцах, -один из художественных образов, выражающих идею преодоления времени. Не уходят из поэзии Державина образы памятников и в XIX веке, как, например, в оде 1810 года «Шествие по Волхову Российской императрицы»:
Вижу, мраморы, граниты Богу взносятся на храм;
За заслуги знамениты В память вождям и царям Зрю кумиры изваянны (3, с. 39).
Но все чаще в творчестве Державина послеекатерининской эпохи появляются образы руин, развалин как знак уходящего прошлого и старости самого поэта. Стихотворение «Развалины» (1797) вписывается в общий контекст «руинного текста» русской культуры конца XVШ века, что подробно показано в исследовании Т.В. Зверевой 210.
На художественном уровне идея преодоления времени выражается также с помощью статичных образов, отражающих идею неподвижности, вечности, неизменности мира. Т.В. Зверева замечает, что «классицизм, культивирующий неподвижное, статичное пространство, был едва ли не самым существенным вызовом времени в истории человеческой культуры» 211. Классицистическая организация пространственно-временной структуры поэтического произведения выстраивалась вне времени, похвальные оды превращались в оды-памятники.
Параллельно с традиционной картиной мира, из которой намеренно исключается Время или утверждается идея успешного преодоления времени, в творчестве Державина появляется мотив открытия Времени. Причем это открытие ставит поэта перед страшной бездной смерти, избежать которой не дано никому -ни простому гражданину, ни владельцу роскошных палат.
Первые поэтические размышления о времени отмечаются в творчестве Державина в переводных «Читалагайских одах» (1774). Несмотря на то, что эти размышления не принадлежат самому поэту, а являются лишь переводом текстов прусского короля Фридриха, мысли, выраженные здесь, отразятся в оригинальной творческой концепции Державина, поэтому важно уделить внимание некоторым фрагментам од «На постоянство» и «К Мовтерпию».
Зверева Т.В. Взаимодействие слова и пространства в русской литературе
второй половины XVIII века. Ижевск, 2007. С. 251-268.
211
Зверева Т.В. Взаимодействие слова и пространства в русской литературе второй половины XVIII века. С. 7.
Прославляя твердость духа великих людей, умеющих противостоять жизненным невзгодам в любых обстоятельствах, автор оды «На постоянство» в 7-й строфе отмечает: «Божество времени скорыми своими крылами летит и не возвращается к нам паки. Хотя не может оно отменить судьбины, но, кажется, в его отдалении самим своим полетом уже дает нам благо, ибо все им причиняемое
и все истребляемое, даже до малейшего следа, уносит оно с собою. Для чего ж вздыхать в краткое несчастие, которое пройдет в минуту, и для чего беспрестанно нам жаловаться?» (3, с. 285). Время здесь воспринимается не как зло, разрушающее гармонию «златого века», а как благо, несущее конец страданиям и несчастьям. Такой взгляд кажется чуждым раннему Державину, нигде время в его оригинальных стихотворениях до 1779 года не осмыслялось подобным образом. Однако уже в стихотворении «На смерть князя Мещерского» этот мотив получит свое развитие в концовке, совсем, казалось бы, не вытекающей из тематического и интонационного содержания оды, -эпикурейском призыве к Перфильеву перестать «терзаться» из-за потери друга и воспринимать жизнь как «небес мгновенный дар». В этой завершающей строфе знаменитой оды Державина, особенно в вопросе «Почто ж терзаться и скорбеть?», слышатся отголоски вопроса: «Для чего ж вздыхать в краткое несчастие, которое пройдет в минуту?».
Совсем по-иному воспринимается время в читалагайской оде «К Мовтерпию», имеющей подзаголовок «Жизнь есть сон», соотносящий тему этого произведения с барочной эпохой, для которой актуальными были такие категории, как случайность, переменчивость, временность. Воспринятые на фоне вечного
и бесконечного вселенского пространства, случайные и преходящие мгновения человеческой жизни рождали типичное для барочной эпохи ощущение раздвоенности, противоречивости, бессмысленности. Недаром основными мотивами философской поэзии того времени становятся мотивы «помни о смерти», «жизнь - суета», подчеркивающие отсутствие гармонии в земном бытии. Эпоха барокко представляет мир разделенным на две сферы бытия, причем в земной жизни царит случайность, стихия, тьма, и жизнь человеческая по сравнению
с Высшим Божественным Бытием предстает ничтожной точкой. Дух человеческий может обрести надежду только в Боге, который является единственным организующим центром Вселенной. Подобное мировосприятие рождает соответствующие поэтические размышления: «О Мовтерпий,
дражайший Мовтерпий, как мала есть наша жизнь! Цвет сей, сегодня блистающий, едва только успел расцвесть, завтра увядает. Все проходит, все проходит строгою необходимостию судьбины, и все уносится <...> настоящее летит, будущее неизвестно, а прошедшее менее как сон. Время все захватывает в свое владычество, так что настоящее бежит, а будущее скоропостижно ему же последует. Человек! Область дней твоих - в вечности точка: быть одну минуту, сие называется жить <...>» (3, с. 286-288). Человек существует для того, чтобы
исчезнуть, а жизнь его, наполненная суетностью, представляется «игралищем непостоянства».
Такое отношение к проблеме времени, подчеркивающее трагическое восприятие быстролетящей к своему концу человеческой жизни, также получит развитие в оригинальном творчестве Державина, причем впервые отразится в том же стихотворении «На смерть князя Мещерского» (1779):
Скользим мы бездны на краю,
В которую стремглав свалимся;
Приемлем с жизнью смерть свою,
На то, чтоб умереть, родимся.
Без жалости все смерть разит:
И звезды ею сокрушатся,
И солнцы ею потушатся,
И всем мирам она грозит (1, с. 90-91).
Не только оды немецкого философа послужили для Державина образцом развития темы. С одной стороны, в основе своей произведения, связанные с мотивами смерти, равно ожидающей богача и бедняка, восходят к одам Г орация. С другой стороны, перед Державиным было немало поэтических образцов его современников. А.Д. Галахов упоминает в качестве возможного источника оду немецкого поэта Галлера «Вечность», перевод которой был напечатан в декабре 1778 года в «Санкт-Петербургском вестнике». Отрывок из немецкой оды, на который указывал Галахов, и его перевод приводит Я.К. Грот в комментариях к оде «На смерть князя Мещерского» и при этом замечает, что сходство стихов Державина и Галлера «весьма отдаленное» 212. Формулы, близкие державинской «на то, чтоб умереть, родимся», встречаются и в переводе Н.Н. Поповского «Опыта о человеке» А. Попа (1757), и в оде В.П. Петрова, посвященной графу Григорию Орлову 1771 года, на что также указывает Я.К. Грот 213. Можно обнаружить параллели в стихотворениях М.М. Хераскова («Станс г. Руссо», 1760; «Все на свете сем проходит», 1760), и М.Н. Муравьева (Ода шестая. «Как яры волны в море плещут.», 1775).
Тема, затронутая в оде Фридриха, переведенной Державиным при горе Читалагае, была популярна в русской поэзии даже в классицистическую эпоху, несмотря на то, что из ведущих жанров торжественной оды проблема времени исключалась. Широко разрабатывалась тема быстротечности и суеты жизни и неотвратимости смерти в творчестве А.П. Сумарокова, автора од «На суету мира», «На суету человека». Одним из ведущих мотивов этих произведений был мотив быстротечности времени, изменчивости и непостоянства мира, неизбежности смерти: «Все сие как дым преходит, / Природа к смерти нас приводит - /
Сочинения Державина с объяснительными примечаниями Я.К. Грота. Т. 1. С.
89.
213 Сочинения Державина с объяснительными примечаниями Я.К. Грота. Т. 1. С.
90.
Воспоминай,
о человек!» 214; «Время проходит, / Время летит, / Время проводит / Все, что ни льстит» 215. Последователи сумароковской школы В.И. Майков, В.В. Капнист, М.М. Херасков и поэты, объединившиеся вокруг его журналов «Полезное увеселение» и «Свободные часы», выходивших в 1760-е годы, продолжали развивать сходные мотивы в своих произведениях.
Державин стремится преодолеть трагические антиномии между жизнью и смертью, что проявится уже в оде «На смерть князя Мещерского». Если в «Читалагайских одах» разное восприятие времени (время как смерть, трагический конец всех человеческих устремлений, и время как благо, избавляющее от несчастий) выражается в разных произведениях, то Державин пытается соединить то и другое в одном тексте, что порождает ощущение совершенной неподготовленности финала, резкого перепада интонации в заключительной строфе. В то же время гедонистическая концовка позволяет совершенно по-иному осмыслить все содержание «страшной», по выражению
В.Г. Белинского, оды Державина. Современный исследователь Н.И. Николаев подчеркивает, что эта «неровность», эта неожиданность финала «на самом деле оборачивается глубокой осмысленностью и чрезвычайной композиционной стройностью», так как Державин «находит эмоционально и философски убедительную универсальную модель соединения полярных отношений к проблеме жизни и смерти, когда смерть перестает ощущаться пределом, пугающим своей конечностью, а жизнь при этом в своих сугубо мирских проявлениях вовсе не обессмысливается» 216.
Именно у Державина появляется двойная острота материального видения: того, что есть, и того, что уходит, исчезает. Задачей поэта становится стремление примирить в своем сознании две противоположные идеи -быстролетящего к конечной «мете» времени человеческого существования и навсегда неизменной вечности, соотносимой с бессмертием. Эта индивидуальная задача соответствует цели, к которой стремилось культурное сознание эпохи торжества Разума, - внести упорядоченность в земное мироустройство, гармонизировать жизнь человека в ее земном воплощении и духовном бытии, привести к единству мир божественный, идеальный, вечный и мир временный, в котором пребывает человек. Однако в эпоху становления романтического мировосприятия, когда приходит осознание невозможности противостоять времени с помощью человеческого Разума, задача, стоящая перед поэтом, осложняется.
Державин обращает внимание на ужасающую разум непреодолимость жизненных антиномий, таких, как конечность, мгновенность человеческого
214
Русская литература - век XVIII. Лирика / сост., подгот. текстов и коммент. Н.
Кочетковой, Е. Кукушкиной, К. Лаппо-Данилевского [и др.]. М., 1990. С. 134.
215
Там же. С. 135.
216 Николаев Н.И. Внутренний мир человека в русском литературном сознании
ХУШ века. Архангельск, 1997. С. 137.
существования и бесконечность, божественность полета мысли и души. В его поэзии находит зримое воплощение мысль о несоответствии желаемой гармонии и действительного хаоса. В то же время душа Державина не смиряется с ощущением дисгармонии и вера в то, что праведники будут вознаграждены, а носители зла наказаны, что Бог не оставляет этот мир и поддерживает в нем порядок, всегда сопровождает поэта.
Для Державина проблема преодоления сомнений, открывшихся человеческому сознанию в эпоху кризиса рационализма, была вовсе не пустым звуком. Об этом свидетельствует стихотворение «Успокоенное неверие», созданное в том же году, что и ода «На смерть князя Мещерского». Первая часть «Успокоенного неверия» с ужасающей наглядностью подчеркивает открывшуюся перед человеком страшную бездну хаотичной, не управляемой Высшим Разумом человеческой жизни. Людской век предстает цепью печалей, наполнен безотрадной тоской и беспрерывным страхом смерти. Каждый миг омрачен ужасающей мыслью: «Вот грусть, вот скорбь, вот смерть придет! / Начала все конец сечет» (1, с. 71). Человек - «песчинка», неумолимо несущаяся по морским волнам «в вечну глубину» смерти:
Что жизнь? - Жизнь смерти тленно семя.
Что жить? - Жить - миг летяща время Едва почувствовать, познать,
Познать ничтожество - страдать <•••>
Такая жизнь - не жизнь, но яд:
Змея в груди, геенна, ад
Живого жрет меня до гроба. (1, с. 71-72)
Поэт не может принять подобного взгляда на жизнь, которая, будучи наполнена вечным страхом смерти, превращается в ад. Непонятны и чужды ему также мысли о грозящих человеку вечных муках ада:
Отсель изъемлет скоротечность;
А там?.. а там разверста вечность!
Дрожу! - лиется в жилах хлад.
О вечность, вечна мука, ад! (1, с. 72)
Спасти от этих ужасных сомнений может только истинная Вера в Бога, создавшего человека и природу не для терзаний и мук, а на благо: «Бог благ, отец он Твари всей» (1, с. 73). Так, Вера, олицетворяющая собой идею постижения Бога не мыслью, а духовным чувством, становится тем скрепляющим звеном, которое вносит гармонию в смятенный мир человеческой души. Место человеческого разума, не способного преодолеть хаос, занимает духовное чувство веры в изначальное единение человека с Богом и миром. С помощью веры успешно преодолевается трагическая разочарованность в гармоничности мироздания и сомнения, вызванные проникающими в Россию в конце ХУШ века западными атеистическими веяниями.
Уже в ранней поэзии Державина определилась тесная связь между проблемами времени и смерти: заслужить бессмертие, которое ассоциируется с вечной памятью в людских сердцах, - значит преодолеть время и смерть. Время является синонимом смерти в оде «На смерть князя Мещерского», что убедительно показал А.А. Левицкий 217. Смерть у Державина персонифицируется, приобретает зримые атрибуты, традиционные и для европейской, и для славянской мифологии (наиболее часто - «коса», которой размахивает «бледна смерть», парки, обрезающие нить жизни, «старик угрюмый и седой» - Харон, переправляющий души умерших в загробный мир, червь, гложущий человеческие кости).
Само время представляется также в традиционных мифопоэтических образах: переменчивого, непостоянного ветра («На выздоровление мецената»), воды, льющейся в море-вечность («На смерть князя Мещерского») или стремглав падающей в бездну («Водопад»), реки - «река бегущая чуть льется», то есть мотив приостановленного бега времени («Соловей»), краткой тени - мига («На кончину великой княжны Ольги Павловны»), колесницы («Колесница») и колеса - «Колеса движешь быстротечны вратящейся природы всей» («Изображение Фелицы»).
Нетрадиционным образом, передающим державинское ощущение конечности человеческой жизни и ее далеко не всегда разумного течения, становится сопоставление жизни людей с игрой в горелки («Горелки»):
На поприще сей жизни склизком Все люди бегатели суть:
В теченьи дальном или близком Они к мете своей бегут (1, с. 547-548).
Нередко в поэзии Державина поводом для размышлений о времени и возможном его преодолении (то есть бессмертии) у поэта становится смерть -чаще всего - кого-либо из близких ему людей или прославленных деятелей, или смерть неожиданная, поражающая разум своей абсурдностью. Открывается целая группа подобных произведений ранней одой «На смерть Бибикова», входящей в цикл «Читалагайских од», а завершается самым последним стихотворением «Река времен.», написанным поэтом в предощущении собственной смерти. Несомненной вершиной в этом цикле является ода «Водопад», поводом к написанию которой стала смерть Г.А. Потемкина. Одно из значений центрального поэтического образа - «жизнь человеков», с бурной стремительностью несущаяся в потоке страстей, а сама бурлящая вода - это время, неумолимо влекущее человека к бездне смерти:
Не так ли с неба время льется,
Кипит стремление страстей,
Честь блещет, слава раздается,
Левицкий А.А. Образ воды у Державина и образ поэта // XVIII век : сб. 20. СПб.,
1996. С. 65.
Мелькает счастье наших дней,
Которых красоту и радость
Мрачат печали, скорби, старость? (1, с. 464)
Как верно отмечает Ю.В. Стенник, «тема смерти в «Водопаде» сопрягается с постановкой вечных вопросов человеческого бытия, и одним из стимулов лирического самовыражения становится у Державина ощущение времени. Время как частица вечности, время как необратимая мера пределов земного бытия, отпущенного человеку для свершения предначертанного ему свыше - таковы грани воплощаемой в оде системы миросозерцания» 218. Водопад является одновременно и символом времени как трансцендентной категории, не зависящей от воли человека и влияющей на его жизнь, и символом движения истории, творимой людьми, и символом громкой славы таких исторических деятелей, как Г.А. Потемкин, ослепляющих современников блеском своих военных триумфов и неумеренной страстью к роскоши. Появившись в творчестве Державина в начале 1790-х годов, символический образ водопада не уходит из его поэзии. Он появится также в стихотворении «На смерть Нарышкина» (1799), и здесь этот образ также тесно сопряжен с идеей неумолимо текущего времени:
Падущая с небес река!
Ток светлых, беспрерывных вод!
Чья всемогущая рука,
О время! О минувший год!
Твое теченье прекратила?
Какая мгла тебя сокрыла?
<•••>
Что было, то не придет вспять:
Проходит то, что вмиг пройдет,
Что будет впредь - не можно знать,
И вот Нарышкина уж нет (2, с. 36-37).
В позднем стихотворении «Облако» (1806) под водопадами, падающими стремглав в бездну, подразумеваются вознесенные счастливым случаем на вершину славы и блеска вельможи, не заботящиеся ни об умеренности, ни о добродетели:
Сияньем ложным украшенны,
Страстей не выдержав борьбы И доблестей путь презря, правды,
Превесясь злом, как водопады,
Падут стремглав на низ во мглах:
Быв идолы, бывают прах (2, с. 592).
Стенник Ю.В. Композиция и план державинского «Водопада» // Г.Р. Державин и русская литература. М., 2007. С. 45.
Быстротекущее время в системе ценностей державинского мира имеет, как правило, негативную оценку, так как соотносится со смертью. Лексема «время» во многих случаях сопровождается эпитетом «злобное» или употребляется в контексте, отражающем эту же идею «злого» начала: «Так! время злое быстротечно / Летит меж тем, как говорим.» («На ворожбу», 1798) (2, с. 163); «Друг мой! Увы! Озлобясь, Время / Его спешило в гроб сокрыть» («Память другу», 18031804) (2, с. 461).
Время мифологически соотносится с образом беспристрастного строгого судьи, оценивающего поступки каждого человека. В соответствии с этим образом нередко лексема «время» сопровождается эпитетом «строгое»: «Быть может, что сии чертоги, / назначены тобой царям, / Жестоки времена и строги / Во стойла конски обратят» («Ко второму соседу», 1791) (1, с. 440); «Как приидет время строго / И на злобу грянет гром.» («Утешение добрым», 1804) (2, с. 509).
В 1804 году Г.Р. Державин создает стихотворение «Время» («О Д<ьяков>! Д<ьяков>! как время / Быстро в вечность все несет!..»), которое вписывается в целый ряд произведений с таким же названием: два стихотворения были созданы М.М. Херасковым («Лиющася река как огненны потоки.» (1761) и «Ты, время! быстрыми крылами.» (1800), элегию «Время» в 1783 году написал М.Н. Муравьев («Постойте, вобразим, друзья, быстротекуще время.»), свое подражание Горацию В.В. Капнист также назвал «Время» («Неприметно утекают воскрыленные лета.»). Каждый поэт раскрывает свое отношение к проблеме времени по-своему, несмотря на то, что все произведения имеют одинаковое заглавие.
В раннем стихотворении «Время» М.М. Херасков восклицает «О время! Я, тебя представя, трачу ум» и рисует картину гибели всего, что существует в мире: «время все дела людские пожирает», «И титлы и умы удобно время стерть, / Всех обща в свете часть: забвение и смерть»219. В стихотворении, созданном в рубежный год завершения XVIII столетия, поэт продолжает развивать те же мысли:
К чему серпом своим коснется,
Г де время только пробежит -Все гибнет, ржавеет и рвется,
Покрыто мхом седым лежит 220.
Всесокрушающее время, уничтожая все на своем пути, само несется к гибели: его «поглотит вечность движения и крыл лишит». Отношение М.М. Хераскова к времени, неподвластному человеческому разуму и воле, соотносимо с предромантическим мироощущением.
Русская литература - век XVIII. С. 199.
Русская литература XVIII века, 1700-1775 : хрестоматия. М., 1979. С. 287.
Если в произведениях М.М. Хераскова время представлено как некая грозная абстрактная сила, которой ничто не может противостоять, кроме самой вечности, то в одноименном стихотворении М.Н. Муравьева - совсем иная тональность. Оно написано в форме дружеского послания, что позволяет придать рассуждениям о времени оттенок интимности. Как справедливо отмечает О.В. Алек-сеева, стихотворение, обращенное к конкретным адресатам, в данном случае
к друзьям, «переводит саму проблему в личностный, зависящий от внутреннего мира человека план оценки. Время становится аксиологически значимым, подлежит индивидуально неповторимой в каждой точке жизни оценке, наполняясь новыми чертами в зависимости от воспринимающего его человека» 221. Призывая друзей «вообразить время», М.Н. Муравьев не замирает в бессилии перед его неостановимым, несущимся в небытие потоком. Поэт сосредоточивает внимание не столько на мрачных картинах жизни, стремящейся к смерти и разрушению, сколько на противоположных ситуациях, несущих жизнь и свет: «Недавно упадал без силы солнца свет - / Се, в нивах брошено, проникло в класы семя / И жателя зовет» 222. Солнце, скрывшееся за горизонтом, вскоре восходит и зажигает новый день.
М.Н. Муравьев подчеркивает такую черту человеческого восприятия времени, как субъективность. Дни, насыщенные радостью и делами, приносящими моральное удовлетворение, противостоят по своей долготе дням, проведенным впустую: «Минута, кою жил, длиняе году сна». И если жизнь счастливая вдруг сменяется периодом «сна», человек имеет средство противостоять унынию, ведь «время наконец с сердечной дски стирает / Ржу чуждую сию». Поэт призывает находить радость в отдельных мгновениях, подчеркивая, что «все года времена имеют наслажденья - во всяком возрасте
223
есть счастие свое» , а восприятие окружающего мира во многом зависит от внутреннего состояния человека. В отношении М.Н. Муравьева к проблеме восприятия времени проявляются особенности мироощущения сентименталистов.
Стихотворение Г.Р. Державина «Время» также обращено к конкретному адресату - Н.А. Дьякову, брату второй жены поэта, и могло бы в связи с этим изначально предполагать ту же интимизацию образа времени. Однако заявленное вначале стихотворения обращение носит скорее абстрактный характер. Отставка Дьякова, с которой связано написание стихотворения, -лишь повод для общих рассуждений о быстротечности человеческой жизни и утверждения морально-этических идеалов. Несмотря на то, что «время быстро в вечность все несет» и ничто не может удержать «дней летящих», что молодость
Алексеева О.В. Поэт времени (образ времени в поэтическом наследии М.Н. Муравьева) // Вестник молодых ученых. 2005. № 4. (Серия: Филологические науки. 2005. № 2. С. 50.)
222
Русская литература - век XVIII. С. 388.
Там же.
не возвратить и каждый человек должен умереть, дух человеческий, эта «божественная искра», будет жить вечно, «и те дела не умрут, производят что добро» (2, с. 532). Размышления о времени превращаются у Державина в проповедь добродетели: «Так - едина добродетель здесь и там счастливит нас». Над добродетельным человеком не властно время: «им ни время не владеет, ниже злато, ни сребро», так как он получает награды за свои добрые дела в вечной жизни. В стихотворении проявляется также мысль о субъективности восприятия времени:
Длинно время для терпенья,
Для веселия быстро, -Но премудрый проживает Равнодушно весь свой век (2, с. 533).
Державин в отличие от Муравьева не предлагает адресату искать утешения в своем внутреннем мире, мудрый человек, по его мнению, утешается делами, направленными вовне, на общественное благо: «Коль с невинных снял железы, / Ускорил коль правый суд; / Коль отер сиротски слезы, / Не брал лихвы, не был плут» (2, с. 533). Только запасаясь «котомою добрых дел», человек может быть уверен в вечной жизни своего духа и не бояться ни времени, ни тлена. В державинском стихотворении, несмотря на то, что оно написано уже
в новом XIX столетии, проявляются традиции классицистического мировосприятия.
Стихотворение В.В. Капниста «Время» представляет собой подражание Горацию (книга 2, ода XIV). Древнегреческий образец не имеет названия, в нем актуализируется мотив скоротечности человеческой жизни, быстрого наступления старости и неизбежности смерти, а в финале звучит мысль о бесконечном повторении жизненного круга, так как после смерти человека жизнь его продолжат наследники, беззаботно наслаждающиеся отведенными им годами. Давая своему произведению заглавие «Время», В.В. Капнист тем самым выражает свое отношение к ведущей общефилософской категории, ставшей объектом пристального поэтического внимания в переходную эпоху. Сознавая свою личную конечность, человек, тем не менее, может найти утешение в том, что жизнь с его смертью не кончается, она повторяется в новых поколениях.
Таким образом, индивидуальное отношение Г.Р. Державина к проблеме времени отчетливо вырисовывается при сравнении с особенностями мировосприятия других поэтов. Державин совмещает разные, актуальные для его эпохи, мировоззренческие концепции, при этом пессимистический взгляд на разрушающее все на своем пути время не может удовлетворить поэта, он, как и другие представители века Просвещения, ищет путь разумного постижения проблемы жизни и смерти, времени и вечности. Наряду с утверждением морально-этического идеала в жизни, который звучит во многих произведениях Державина, в том числе и в рассмотренном стихотворении «Время»,
адресованном Дьякову, поэт подчеркивает ценность настоящего мгновения, ценность бытовой, повседневной стороны жизни. Эта позиция в полной мере проявляется в послании «Евгению. Жизнь Званская», где автор выражает свое отношение к идее суетности и тщетности всего преходящего следующим образом:
«Все суета сует! - я, воздыхая, мню;
Но, бросив взор на блеск светила полудневна, -
О, коль прекрасен мир! Что ж дух мой бременю?
Творцом содержится вселенна.» (2, с. 637)
Способы противостояния времени, предлагаемые Державиным, сводятся к нескольким типологическим моделям. С одной стороны, поэт предлагает не «терзаться» мыслями о смерти и радоваться каждому мгновению бытия, наслаждаться всеми благами жизни, с другой стороны, призывает к умеренности и добродетельности. Эти модели поведения можно условно обозначить как «житейские» правила, позволяющие обычному человеку жить в гармонии с собой и с окружающим миром. На более высоком уровне противостоит смерти и быстролетящему времени неизменная в художественном мире Державина идея Вечности, вечного присутствия в безграничной вселенной Бога, заботящегося о гармонизации мироздания. Поэт, осознавший трагическую противоречивость мира и его непознаваемость с помощью разума, в отличие от рационалистов стремится узнать Бога сердцем, чистой душой, которая является залогом всякого поэтического творчества.
Между временем человеческой жизни и вечностью стоит некая граница («двери вечности», «мета», «порог», «река, через которую переправляются души в царство мертвых» и пр.). Державин верит, что граница преодолима. Целостная картина бытия, в котором человеку отводится одно из центральных мест как связующему звену между Богом и другими земными «тварями», создается в знаменитой оде «Бог». Державин рассматривает земную жизнь как неотъемлемую часть вечной жизни. Рождение человека, его жизнь во плоти и смерть - лишь необходимые составляющие бессмертия:
Твоей-то правде нужно было,
Чтоб смертну бездну преходило Мое бессмертно бытие;
Чтоб дух мой в смертность облачился И чтоб чрез смерть я возвратился,
Отец! в бессмертие твое (1, с. 203).
Смерть и бессмертие не являются здесь противопоставленными понятиями: смерть - дверь в бессмертие. Залогом бессмертия, безболезненного перехода из мира земного в вечный мир горний становится память потомков, которая достигается честным служением отечеству и добрыми делами, а также поэзия - аналог любого творчества. Тема бессмертия является одной из
основных в философских стихотворениях Державина, созданных в разные периоды творчества.
Таким образом, мотивы всесокрушающего времени и смерти оказываются в центре поэтического мира Державина. Однако понимание скоротечности человеческой жизни и неизбежности смерти не приводит поэта к отрицанию гармонии мироздания. Поэт убежден в изначально разумном устройстве мира, однако если в эпоху расцвета рационализма тезис о торжестве Божественного Разума являлся аксиомой, то Державину приходится преодолевать возникшие сомнения, бороться с противоречиями, открывшимися его сознанию в эпоху кризиса рационализма. К убеждению об изначальной гармонии между человеком и Богом поэт приходит в моменты творческого вдохновения, постижения Божественной сущности не разумом, а чувством. Совмещая противоположные позиции, обращая внимание на ужасающие разум антиномии земного бытия, связанные
с неумолимым движением времени и неизбежностью смерти, поэт стремится вернуть миру гармонию. Он открывает себе и своему собеседнику красоту земного бытия, сотворенного Богом, подчеркивает необходимость соблюдения этических норм в жизни, позволяющих сохранить внутреннюю душевную чистоту и жить в покое с собой и окружающим миром.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Алексеева, О.В. Поэт времени (образ времени в поэтическом наследии М.Н. Муравьева) [Текст] // Вестник молодых ученых. - 2005. - № 4. (Серия «Филологические науки». 2005. № 2. С. 46-52).
2. Зверева, Т.В. Взаимодействие слова и пространства в русской литературе второй половины XVIII века [Текст] / Удмурт. ун-т. - Ижевск, 2007. - 328 с.
3. Левицкий, А.А. Образ воды у Державина и образ поэта [Текст] // XVIII век. -СПб. : Наука, 1996. - Сб. 20. - С. 47-71.
4. Николаев, Н.И. Внутренний мир человека в русском литературном сознании XVIII века [Текст]. - Архангельск : Изд-во Помор. гос. ун-та, 1997. - 148 с.
5. Пумпянский, Л.В. Классическая традиция [Текст] : собр. трудов по истории русской литературы. - М. : Языки русской культуры, 2000. - 864 с.
6. Сочинения Державина с объяснительными примечаниями Я.К. Грота [Текст] : в 9 т. - СПб. : Изд-во Академии наук, 1864-1883.
7. Стенник, Ю.В. Композиция и план державинского «Водопада» [Текст] // Г.Р. Державин и русская литература / отв. ред. А.С. Курилов. - М. : ИМЛИ РАН, 2007. - С. 3850.
8. Хализев, В.Е. Теория литературы [Текст] : учеб. - М. : Высшая школа, 2002. - 437 с.
A.G. Maslova
Time as an Object of Poetic Reflection
in the works of G. R. Derzhavin
The article analyzes Derzhavin’s perception of time as a poetic image. For Derzhavin time is a synonym of death. The poet tries to superimpose the idea of finiteness and mortality on the idea of eternity of life.
Derzhavin’spoetry, philosophical lyrics, poetic reflection on time.
