CC BY
141
О.В. Марьина Барнаул
ВРЕМЯ И ПРОСТРАНСТВО В ТЕКСТАХ РАССКАЗОВ Т. ТОЛСТОЙ
Художественные тексты Т.Толстой представляют собой литературу постмодернизма, который провозглашает расширение пространства текста, выход текста за рамки существующих жанровых форм, изживание субъективности [1].
Для рассказа как малой формы повествовательной литературы характерно изображение какого-либо эпизода из жизни героев, кратковременность описываемых событий.
В текстах Т.Толстой повествование ведется в прошедшем, настоящем времени, возможно появление времени будущего [2]. Причем сочетание времен может встречаться в одном предложении. Несмотря на то, что прошедшее время, как отмечается исследователями, читателю значительно ближе и понятнее, чем будущее и даже настоящее (это объясняется способностью нашего сознания воспринимать прошедшие события, факты, положения как уже известные, не вызывающие у нас чувства неуверенности), Т.Толстая таким образом “раздвигает” время [3]. В качестве связующего звена между временами выступают письма героев, изменившиеся, постаревшие герои:
1. “Год шел что-нибудь такое тридцать третий. Ада была в своей лучшей форме, хотя уже и не девочка, - фигурка прелестная, лицо смуглое с темно-розовым румянцем, в теннис она первая, на байдарке первая, все ей смотрели в рот... ”.
2. “Ада Адольфовна выезжает из спальни в столовую, поворачивая руками большие колеса инвалидного кресла. Сморщенное личико ее мелко трясется. Черное платье прикрывает до пят безжизненные ноги...” (рассказ “Соня”)
Точное обозначение возраста героев на протяжении всего рассказа (например, рассказ “Круг”), повторы отдельных слов, имен героев (например, рассказ “Милая Шура”), повторение словосочетаний или целых предложений (Али-Баба! - О чем, слуга? - Тяни рукава! - С какого конца?.. - рассказ “Сии спокойно, сынок”).
Т.Толстая показывает, как меняются герои на протяжении нескольких десятков лет:
1. “Две крошечные комнатки, лепной высокий потолок; на отставших обоях улыбается, задумывается, капризничает упоительная красавица - Милая Шура, Александра Эрнестовна. Да, да, это я! И в шляпе, и без шляпы, и с распущенными волосами. Ах, какая...”.
2. “Ей девяносто лет, подумала я. Но на шесть лет ошиблась” (рассказ “Милая Шура”).
Примечательно, что в данном рассказе время показано с точки зрения трех героев: рассказчицы, Александры Эрнестовны и Ивана Николаевича. Рассказчица описывает незначительный временной промежуток: всего несколько месяцев ее знакомства с Александрой Эрнестовной. Сама Александра Эрнестовна с огромным удовольствием повествует о последних шестидесяти-семидесяти годах своей жизни:
1. “А первый был адвокат. Знаменитый. Очень хорошо жили. Весной - в Финляндию. Летом - в Крым. Белые кексы, черный кофе. Шляпы с кружевами. Устрицы - очень дорого... Вечером в театр. Сколько поклонников! Он погиб в девятнадцатом году - зарезали в подворотне”.
2. “Со вторым до войны жили в огромной квартире. Известный врач. Знаменитые гости. 3. У меня было три мужа, знаете? Правда, третий не очень... ”.
3. “Женское сердце - оно такое! Да вот три года назад - у Александры Эрнестовны скрипач снимал закуток. Двадцать шесть лет, лауреат, глаза!...”. “Кто такой Иван Николаевич?”.
Он, по мнению Александры Эрнестовны, всю жизнь ждал, что милая Шура приедет к нему, но так и не дождался. А когда человек чего-то ждет, то ему кажется, что часы, минуты, секунды остановились (“Тысячи лет, тысячи дней, тысячи прозрачных непроницаемых занавесей пали с небес, сгустились, сомкнулись плотными стенами, завалили дороги, не пускают Александру Эрнестовну к ее затерянному в веках возлюбленному”).
Чаще всего рассказчик вспоминает о событии, человеке (“Родилась - лет пятьдесят назад; назвали Наташей... В детстве увозили ее прочь из-под мрачных сводов серого Литейного проспекта - под Ленинград”). Отсчет времени может идти в обратном направлении (но это только в мечтах героев, например, рассказ “Круг”). Герои могут фантазировать о прошлом (“Теперь же, тайно от Леночки, он хотел быть сыном Марьи Максимовны. А вдруг Пал Антоныч - Сергеев отец?” - рассказ “Спи спокойно, сынок”); мечтать о будущем (“Вечером, взяв в постель плюшевого зайца, он рассказывал ему про свою будущую жизнь - как он будет гулять, когда захочет, дружить со всеми детьми, как приедут к нему в гости мама с негодяем и привезут сладких фруктов, как папины легкие женщины будут летать с ним по воздуху, словно во сне. Заяц верил”, рассказ “Петерс").
Расширение же пространства происходит за счет того, что в одних случаях, например, в рассказе “Свидание с птицей” - это соче-
тание реального мира и волшебного, таинственного, с точки зрения мальчика Пети: “Он раньше жил себе - просто: стругал палочки, копался в песке, читал книжки с приключениями... а мир, оказывается, весь пропитан таинственным, грустным, волшебным, шумящим в ветвях, колеблющимся в темной воде... ". В других случаях показана искусственно созданная посредством обмана ситуация (например, рассказ “Соня”).
В рассказе “Ночь’" действие выходит за рамки коммунальной квартиры, и происходит это благодаря больному воображению героя Алексея Петровича (“У Алексея Петровича свой мир - в голове, настоящий. Там все можно. А этот, снаружи - дурной, неправильный"). И в этом “своем” мире “драконы, грибы и страшные карлики снова провалились под землю, жизнь торжествует, герольды трубят: новый день! Новый день! Ту-ру-ру-ру-у-у-у!”.
Расширение пространства текста происходит благодаря сочетанию описания реального мира и фантазий взрослого человека (например, рассказ “Круг”).
С точки зрения старого человека, коммунальная квартира, в которой живет героиня рассказа “Милая Шура”, выглядит следующим образом: “В кухню надо идти далеко. В другой город, по бесконечному блестящему полу, натертому так, что два дня на подошвах остаются следы красной мастики. В конце коридорного туннеля, как огонек в дремучем разбойном лесу, светится пятнышко кухонного окна". Она (Александра Эрнестовна) одинока, несмотря на то, что у нее двадцать три соседа (“двадцать три соседа молчат за белыми чистыми дверями”), она стара и у нее нет близких и родных людей.
В отдельных рассказах герои считают, что настоящая жизнь бывает только в мечтах, фантазиях: “. и Петерс, пивший бульон, развесил уши и невидимкой вошел в чужой рассказ, он близко коснулся чьих-то тайн, он стоял у самых дверей затаив дыхание, он чуял, обонял и осязал, как в волшебном кино, и нестерпимо доступны - руки протяни - были мелькание каких-то лиц, слезы на обиженных глазах, вспышки улыбок, солнце в волосах, стреляющее розовыми и зелеными искрами, пыль в луче и жар нагретого паркета, поскрипывающего рядом, в этой чужой, счастливой и живой жизни" - рассказ “Петерс”).
Таким образом, определено, что взаимодействие времен в текстах может быть различным. Чаще всего рассказчик вспоминает о каком-то событии или человеке. Герои могут фантазировать о прошлом, мечтать о будущем. Расширение пространства в текстах рассказов Т. Толстой происходит за счет того, что, во-первых, показы-
вается сочетание реального мира и волшебного, таинственного; во-вторых, - искусственно созданная посредством обмана ситуация; в-третьих, сочетание описания реального мира и фантазий взрослого человека. Пространство также может “раздвигаться” благодаря больному воображению героя.
Восприятие пространства героями зависит от того, сколько им лет и в каком состоянии они находятся (физическом и душевном).
Примечания
1. Керимов Т. Х. Постмодернизм // Современный философский словарь. М., 1996.
2. Яковлева Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М., 1994.
3. Толстая Т. Ночь. М., 2001. Тексты Т. Толстой цитируются по этому изданию.
