CC BY
139
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2013. №1(31)
УДК 821.161.1
ВОЗВЫШЕННОЕ КАК ПРЕКРАСНОЕ В РУССКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННО-ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ ХН-ХУШ ВЕКОВ: НЕКОТОРЫЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ
© А.Н.Пашкуров
Статья посвящена вопросам становления и эволюции русской эстетической мысли в аспекте влияния религиозно-философской категории Возвышенного. Делаются комплексные выводы о влиянии названных факторов на представления о роли писателя и нравственности в литературной культуре.
Ключевые слова: Возвышенное, религиозно-философская мысль России, представления о гармонии, добродетели и гении.
К 255-летию одного из зачинателей русской эстетики Нового времени, М. Н.Муравьева
Многие новации русской эстетической мысли, еще с истоков ее становления, были связаны с оригинальной религиозно-философской категорией Возвышенного.
Попав в поле зрения философов и риторов сравнительно поздно, Возвышенное, во многом -как следствие, и пониматься стало достаточно многозначно. С одной стороны, сложились представления об этой категории как о некоем символе подавления человека, его сущности царящими в мире стихиями. В новоевропейской мысли подобную точку зрения наиболее последовательно проводили И.Кант и Э.Берк. В этом случае философы стали говорить о синтезе Возвышенного со смежной ему категорией Ужасного, в итоге чего возникло определение этой разновидности категории как «Ужасного Возвышенного» (ср. трактат Э.Берка «Философское исследование о происхождении наших идей Возвышенного и Прекрасного», 1757). С другой стороны, ряд мыслителей увидели в категории Возвышенного и иной смысловой потенциал. Так, для Г.Хоума и И.-Г.Гердера совершенно очевидно продолжение в Возвышенном значений категории Прекрасного. «Возвышенно-Прекрасное» (или, в позднейшей формуле «Возвышенное (как) Прекрасное») оказывается тогда высшей ступенью предшествующей, «родительской» по отношению к нему категории Прекрасного (например, у И.-Г.Гер-дера в его трактатах («Критические леса...», (1769) и «Каллигона» (1799-1800)).
В трудах отечественных мыслителей более частотно представление не о Возвышенном как «Ужасном», а о Возвышенном как Гармонии и Прекрасном, о Возвышенном, ориентированном на идеи преобразования мироздания на его путях
к новому, гармоничному и светлому, единству. Влияет все это и на эволюционирующее видение миссии писателя в литературной культуре (в контексте последующих художественно-философских онтологических моделей Н.В.Гоголя,
А.Белого и Вяч.Иванова - см. [1]).
Преддверие оригинальной русской «эстетики Возвышенного» ученые склонны рассматривать еще в древнерусском языческом сознании, когда «<...> в родинных <...> обрядах <...> были воплощены <...> восторг и ужас <...> от ощущения <...> причастности к тайне постоянно возникающей и <...> уходящей в глубины природы жизни» [2: 6] (курсив наш - А.П.).
Через позднегреческую и византийскую культуру сложное «храмовое» чувство древнего русича вступает в диалог с христианством - и «<...> складывается из одновременного переживания Возвышенного и Трагического, выраженного в модусе просветленного умиления» [2: 14] (курсив автора). Византийская «эстетика небесного» принесла на Русь через переводные апокрифы идеи «возвышенной небесной красоты <и> духовного созерцания» [3: 72]. Яркой «продолжающейся параллелью» с учением известного идеолога Европы этой эпохи Григория Нисского в мире древнерусской литературы стало творчество Кирилла Туровского.
Существенное значение приобретает в классической древнерусской культуре поэтика Света, в итоге подготавливая расцвет концепции Фаворского Света в славянской культуре конца XIV века - «<...> нетварного сияния Божественной энергии, превосходящего всякий ум и всякое чувство, но доступного восприятию даже чувственным зрением при помощи Божественной благодати» [2: 28].
В середине XVI века религиозный философ старец Амвросий, размышляя о «высшей красоте в образах «светоданных», божественных, небес-
i59
ных», выделяет в связи с этим три показательные ипостаси «движения разума» в человеке: «плотское преестество человеческое», «душевное естество праведное» и, наконец, «духовное вышеесте-ство преподобное» [3: 79] (курсив наш - А.П.). Постепенно от идей о «чюдном несказанном пламени» (Игумен Даниил, XII в.), через панегирическую философию человека (у Зиновия Отенского,
XVI в.), отечественная религиозно-эстетическая мысль движется к представлениям о гармонии Софийности в «единстве мудрости, человечности и красоты» (идеолог в живописи - Андрей Рублев).
К концу XVI - XVII векам, отчасти - в диалоге с итальянской философией, все очевиднее повышенная религиозная эстетизация литературной культуры, стремящейся найти новые видимые формы для воплощения высшей феноменологии Невидимого.
Современные исследователи истории отечественной эстетики нередко склонны усматривать ростки новых представлений о Возвышенном как Прекрасном и в складывающейся в эпоху Алексея Тишайшего поэтике тривиума (один из разделов в новейшей монографии Л.И. Сазоновой, посвященной эпохе барокко, прямо формулирует такое видение проблемы, как «Поэзия и науки тривиума» [4: 37-47]). В «уложении» «Урядник сокольничия пути», ярком документе церемониальной эстетики XVII века, как замечает
В.Бычков, - налицо «сознательная ориентация на создание Прекрасного и Возвышенного» [5: 33] (показательна одна из ключевых фраз этого памятника: «Красносмотрителен же и радостен вы-сокова сокола лет»; цит. по [5: 27]).
В художественном мышлении барокко все более ощущается склонность к «достижению <...> эффектов великолепия «торжественности», в интересном взаимосоотношении светского и религиозного начал (как, например, интерпретировал это еще В.Н.Татищев в «Разговоре дву приятелей о пользе науки и училищ» (1773)) [6: 42].
С.Полоцкий возвращается к традиции идей о Божественном Слове-Логосе, теоретик музыки
Н.Дилецкий (1679) размышляет о тексте, который через гармонию мусикии преображается во «взо-шедый на небеса», И.Владимиров в «Послании к Симону Ушакову» (конец 1650-х гг.) выходит на сходные проблемы в свете новой теории живописи. Николай Спафарий, работая в России, прививает на новую почву средневековое византийское «Сказание о седми свободных мудростех» и выстраивает представление о пути Возвышения по семиступенчатой «лествице» наук и искусств. В последней четверти XVI века «Кграмматика сло-веньска языка с газофилакии славнаго града Ост-
рога» (Вильно, 1586) особо акцентирует «<...> присущий человеку и возвышающий его дар слова» [7: 37] (курсив наш - А.П.).
Все очевиднее доминирование оптимистической традиции в постижении феноменологии Возвышенного как Прекрасного.
В начале XVIII века в риторических сочинениях Ф.Прокоповича, а ранее - в «Риторике» (1617-1619) архиепископа Макария предвосхищена известная Ломоносовская теория трех стилей «речений», главным из которых выступает «высокий», или, через синонимический ряд: «торжественный, возвышенный, величественный, пышный» (подробнее см., например, [7: 77]). А.П.Валицкая отмечает, что в итоге, согласно таким взглядам, поэт-мессия испытывает «<...> Возвышенное Чувство удивления и восторга <. >. <Он> должен представить самого себя «как изумленна в мечтании, происходящем от весьма великого и странного или черезъесте-ственного дела» [8: 92] (подробнее см. [9: 170]).
В предшествующем концепции М.В.Ломоно-сова контексте приоритетны еще три идеи, непосредственно связанные с представлениями о Возвышенном как Прекрасном:
- само понятие «Поет» как «Творец» вводит в русскую литературно-эстетическую мысль Ф.По-ликарпов (в своем труде «Лексикон треязычный» (1704));
- по мысли Ф.Прокоповича, «<...> чувство человеческое в образе любви было первым творцом поэзии» (см. [10: 340]);
- В.К.Тредиаковский первым из русских теоретиков Нового времени заговорил о пафосе, или «энтузиасме пиитическом» (он - «превысокий» и дает чувство «удивительного вознесения» и «великого удивления») (подробнее см. [11]).
Интересный и важный аспект - творческий диалог развивающейся отечественной эстетической мысли с Европой. К последней четверти XVIII века, первому периоду расцвета русской эстетики Нового времени, именно этот фактор становится одним из определяющих. Обратимся в связи с этим к небольшому историческому экскурсу.
С идеями Псевдо-Лонгина о Возвышенном, через призму суждений Буало, основательно знакомился еще М. В. Ломоносов. В те же десятилетия избранный перевод суждений Буало о Возвышенном помещает в своей «Трудолюбивой пчеле» (1759) А.П.Сумароков.
Значимость для эстетической мысли России второй половины XVIII столетия приобретают в аспекте проблемы Возвышенного идеи И.И.Вин-кельмана (в том числе с последующим выходом в литературную практику у Н.А.Львова, М.Н.Муравьева и др.).
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ. ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
Религиозное крыло российских просветителей второй половины XVIII века неплохо ориентировалось в философской системе виднейшего оппонента кантианства И.-Г.Гердера, с его столь значимым впоследствии для романтиков учением о «духе времени». Как раз этому выдающемуся философу Германии принадлежит интересная психолого-ассоциативная гипотеза о «законченности энергетического всплеска» как средоточии идей Возвышенного. На учение Плотина, Иоанна Дамаскина, Я.Беме, Дж.Пордеджа и ряда других философов и ученых мистиков широко ориентировались, создавая свои учения о так называемом «божественном Высоком», русские масоны. Во многом всколыхнувшийся благодаря масонам пристальный интерес к философско-эстетической мысли Германии (в трудах Баумгартена, Зульцера, Эшенбурга и др.), логически ведет к тому, что уже с начала 1780-х гг. выходит целая серия переводов И.-Г.Зульцера («О полезном с юношеством чтении древних классических писателей мнение (1787); Сульцер И.-Г. «Сокращение всех наук и других частей учености» (1781)).
Лично беседовал с И.Кантом и по свежим впечатлениям отобразил его философию Возвышенного (равно как и ряд идей из лекций Баумгартена!) в «Письмах русского путешественника» Н.М.Карамзин. В 1804 г. отдельным изданием увидели свет «Иммануила Канта наблюдения об ощущении Прекрасного и Возвышенного», а в «Санкт-петербургском вестнике» (часть 3 за 1812 г.) - «Шиллерово разсуждение о Высоком» в переложении А.Х.Востокова. Любопытное созвучие: названный нами выше эпистолярный роман Карамзина высоко оценивает известный теоретик эстетики Германии К.Зольгер, а в 1822 г. с трактатом самого Зольгера «Эрвин» знакомит Россию И.Давыдов (небольшой фрагмент был опубликован в «Вестнике Европы»).
Среди публикаций авторитетного издания России конца XVIII столетия - «Чтение для вкуса, разума и чувствований» за 1793 г. заметно выделился вольный перевод эссе Дж.Аддисона «О удовольствиях воображения», с прозрачными выходами на поэтику Возвышенного.
Предвосхищая размышления великого Гегеля и опираясь на уже имеющийся опыт европейских философов, отечественные издания рубежа веков устойчиво ссылаются на псалмодическую лирику как на один из древнейших истоков поэтологии Возвышенного (таково, к примеру, рассуждение «О высокости мыслей у священных песнопевцов» в журнале «Иппокрена», части 5 и 6 за 1800 г.).
В русских журналах третьей четверти XVIII столетия волновавшая еще классицистов проблема соотношения Разума и Чувств перерастает
в дискуссию о роли Воображения в художественном сознании. Так, в «Ежемесячных сочинениях, к пользе и увеселению служащих» (1756) выходит эссе А.Р.Воронцова «Разговор между Разсуждением и Воображением», где последнее признается «важнейшей силой» стихотворчества и других изящных искусств.
У ряда теоретиков русской эстетики этого времени идет показательный выход на представления о новой преобразующей роли писательского уникума в литературной культуре.
Так, Г.Н.Теплов (в трактате «О качествах стихотворца рассуждение» (1755) и ряде других работ) вплотную подошел к феноменологии Гения в словесности. Особенно показательны в свете представлений о Возвышенном как Прекрасном два его суждения: «Оный дар есть тот огонь в стихотворце, который возвышает разум, который дает щастливые мысли и который их изображает с величеством. Он <писатель>, имея сей талант, часто сам выше своего разума возвышается» [12] (курсив наш - А.П.); «<...> стихотворцем без природного таланта, который французы называют genie, или без природного духа стихотворческого, никак сделаться не можно <...>» [12].
С.Домашнев, сотрудник школы М.М.Херас-кова, многими признанный создателем первых манифестов Возвышенного в сентиментализме, в своей работе «О стихотворстве» размышляет о том, что художнику слова необходимо «<...> увеселять <...> чувства» (курсив наш - А.П.), а главное - не описывать, а «одушевлять Вселенную» [13] (курсив наш - А.П.).
Эстетическая мысль начала XIX столетия дает своеобразное «завершение картины» в интересующем нас аспекте эстетики Возвышенного.
Так, А.Ф.Мерзляков в «Теории изящных искусств» («Вестник Европы», 1812, №№ 21-22) рядом с «Великим и Высоким» ставит Красоту, Добро и Пользу. Напрямую соотнесено теперь видение проблемы с феноменом духовно-нравственного возвышения личности: «Надобно иметь нежное, образованное, благородное сердце, способное к высоким чувствованиям, и везде можно найти его <Возвышенное>» [14: 122].
П.Е.Георгиевский утверждает, что подлинно Высокое возникает «<...> если поразительное прикрыто трогательным <...>» [15: 242]; вершиной Гармонии мира выступает для него «Высокое как вид идеального <...>» [15: 235].
Т.О.Рогов, актуализируя в своей эстетике предромантическую и ранне-романтическую категорию Чудесного, примечательно соединяет два важнейших для Возвышенного полюса - Природу и Человека - через Фантазию, обращаясь и к ре-
ІбІ
лигиозным аспектам поэтики Высокого: «Состав травной былинки столь же удивителен, как и образование Солнца, столь же таинствен, как <.> и гармония небесных сфер» [16: 343].
Итак, концепция Возвышенного Прекрасного в русской эстетике строится на таких ключевых моментах, как идея о «преобладании Великого и Прекрасного» в ее союзе с представлениями о Высоком, которое имеет склонность «нравиться» и «возбуждать приятность»; представления об особой организующей роли Гармонии; идеоло-гема «истинной Добродетели» как пути высветления в смертном человеке Божественного бесконечного (шире о «вознесении» человека через Возвышенное); сплав идей об изумлении, уважении, благоговении, страхе как эмотивный ключ к постижению сущности Возвышенного.
На мотивно-образном уровне наиболее важны проблема Гения (с сопутствующими представлениями о «бешенстве пиитическом» и «божественном самозабвении») и культ Воображения.
1. Кравченко О.А. Категория возвышенного: Эстетика и поэтика. - Донецк: ДонНУ, 2011. - 344 с.
2. Бычков В.В. Эстетическое сознание Древней Руси. - М.: Знание, 1988. - 64 с.
3. Шохин К. В. Очерк истории развития эстетической мысли в России: (Древнерусская эстетика XI-
XVII веков). - М.: Высш.школа, 1963. - 115 с.
4. Сазонова Л. И. Поэзия русского барокко (вторая половина XVII - начало XVIII вв.). - М.: Наука, 1991. - 264 с.
5. Бычков В.В. Эстетика в России XVII века. - М.: Знание, 1989. - 64 с.
6. Стенник Ю.В. Эстетическая мысль в России
XVIII века // XVIII век. - Л.: Наука, 1986. - Сб.15.
- С. 37 - 51.
7. Курилов А.С. Литературоведение в России XVIII века. - М.: Наука, 1981. - 264 с.
8. Валицкая А.П. Русская эстетика XVIII века (Историко-проблемный очерк просветительской мысли). - М.: Искусство, 1983. - 238 с.
9. Гаман Р. Эстетика / Пер. с нем. Н. Самсонова. -М.: Проблемы эстетики, 1913. - 160 с.
10. Прокопович Ф. Сочинения. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1961. - 502 с.
11. Тредиаковский В. Ода торжественная о сдаче города Гданска сочиненная ... чрез Василья Тредь-яковского, Санктпетербургския Императорския Академии наук секретаря // Тредиаковский В. К. Сочинения и переводы как стихами, так и прозою.
- СПб., 1752. - Т.1. - С. 2 - 34.
12. Теплов Г. О качествах стихотворца рассуждение // Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие. - 1755, май. - С. 371 - 398.
13. Домашнев С. О стихотворстве // Полезное увеселение. - 1762, май. - С. 196 - 197.
14. Мерзляков А.Ф. О высоком // Русские эстетические трактаты первой трети XIX века: в 2 т. / Ред.: Овсянников М.Ф. и др.; Сост. З.А.Каменский. -Л.: Искусство, 1974. - Т. I. - С. 121 - 123.
15. Георгиевский П.Е. Введение в эстетику // Русские эстетические трактаты первой трети XIX века: В 2 т. / Ред.: М.Ф.Овсянников и др.; Сост. З.А.Каменский.
- Л.: Искусство, 1974. - Т.! - С. 194 - 259.
16. Рогов Т.О. О чудесном // Русские эстетические трактаты первой трети XIX века: в 2 т. - Л.: Искусство, 1974. - Т. I. - С. 340 - 350.
THE BEAUTIFUL SUBLIME IN RUSSIAN ARTISTIC AND PHILOSOPHICAL MIND OF THE XII - XVIII CENTURIES: SOME REGULARITIES
A.N.Pashkurov
The article deals with the formation and evolution of Russian aesthetic thought in view of the impact of the philosophical and religious category of the sublime. Comprehensive conclusions concerning the influence of these factors on the perception of the role of the writer and morality in Russian literature are made.
Key words: the sublime, Russian religious and philosophical thought, concepts of harmony, virtue and genius.
Пашкуров Алексей Николаевич - доктор филологических наук, профессор кафедры истории русской литературы Института филологии и искусств Казанского федерального университета.
E-mail: anp.72@mail.ru
Поступила в редакцию 14.02.2013
