CC BY
46
10. Герасимова А. ОБЭРИУ (проблема смешного) // ВЛ. 1988. № 4. С. 75.
11. ХармсД. «А ну-ка покажи мне руку...» // Поэты группы «ОБЭРИУ». СПб., 1994. С. 298.
12. Там же. С. 313.
13. Введенский. Ук. соч. С. 162.
14. Заболоцкий. Собр. соч.: в 3 т. Т. 1. С. 523.
15. ХармсД. Письмо К.В. Пугачевой от 16 октября 1933 года // «Новый мир». 1988. №4. С. 137.
16. Заболоцкий Н. Огонь, мерцающий в сосуде: Стихотворения и поэмы. М., 1995. С. 181-183.
17. ХармсД. О явлениях и существованиях. СПб., 2000. С. 356.
18. Герасимова. Ук. соч. С. 52.
19. Игошева Т. Проблемы творческой эволюции Н. А. Заболоцкого. Пособие к спецкурсу. Новгород, 1999. С. 15.
20. Лотман Ю. Тезисы к проблеме «Искусство в ряду моделирующих систем» // Поэтика. Труды русских и советских поэтических школ. Будапешт, 1982. С. 227.
21. Игошева. Ук. соч. С. 15.
22. Там же.
N. ZABOLOTSKY AND POETS — OBERIUTES: "FANTASTIC" OR "REAL" ART
A.V. Butova
The article is devoted to the outlook features of Nikolay Zabolotsky and poets from Association of Real Art — D.Kharms and A.Vvedensky. In particular, the author examines in detail Zabolotsky and Oberiutes' understanding of the art essence, its aims and tasks and analyses similarities and distinctions in poets' approaches to the solution of the question under analysis.
Keywords: Russian literature, Nikolai Zabolotskii.
© 2009
Т.Б. Бобий
ВОЗВРАЩЕННОЕ ИМЯ: С.Ф. БУДАНЦЕВ
Статья посвящена изучению творческой биографии С.Ф. Буданцева, занимавшего видное место в литературной жизни 1920-30-х гг.; в статье рассматривается его участие в литературном движении, история публикации произведений писателя, анализируются наиболее авторитетные из прижизненных рецензий и более поздних исследований о творчестве писателя, архивные материалы.
Ключевые слова: филология, литературоведение, С. Буданцев, проза 1920-30-х гг.
Творчеству Сергея Федоровича Буданцева (1896-1940), известного в 20-30-гг. писателя, поэта, журналиста, в исследованиях по истории русской литературы почти не уделяется внимания. Даже в 90-годы прошлого века, когда были сняты многие запреты и появился доступ к архивным материалам, когда эпоху 1920-1930-х годов, можно сказать, открывали заново, произведения Бу-данцева не привлекли должного внимания литературоведов.
Исключение составляют две значительные работы: статья М. Калантаровой (обзор архивных материалов, подтверждающих, какое видное место занимал С. Буданцев в советской литературе 1920-30-х г.) и проведенное писателем А. Бирюковым исследование документов дела заключенного Буданцева (личное дело № 224955).
В 1978 г. литературовед М. Калантарова написала: «Многочисленные архивные материалы позволяют не только полнее охарактеризовать жизненный и творческий путь Буданцева, но и ввести в научный оборот новые факты, относящиеся к литературной жизни тех лет. С.Ф. Буданцев находился в переписке с большим кругом писателей, ученых, общественных деятелей. А.М. Горький, А.Н. Толстой, В.Я. Брюсов, А.С. Новиков-Прибой, А.С. Серафимович, Д.А. Фурманов, Ф.В. Гладков, Вс.В. Иванов, Н.Н. Асеев, Б.А. Лавренев, А.С. Грин, Б.Л. Пастернак, М.М. Зощенко (...) — вот далеко не полный список адресатов С.Ф. Буданцева. Со многими из них его объединяли дружеские узы»1.
Сергей Буданцев родился в 1896 г. в Рязанской губернии, окончил гимназию и поступил на историко-филологический факультет Московского университета, но вынужден был прервать учебу в связи с началом Первой мировой войны; он был мобилизован и направлен в оккупированную Россией Персию, откуда в конце войны перебрался в Баку, а после контрреволюционного мятежа попал в Астрахань. Он рано (с пятнадцати лет) начал печататься в провинциальной прессе (стихи, литературно-критические и публицистические статьи), потом работал в «Известиях Бакинского Совета», редактировал астраханскую газету «Красный Воин». В Москве Буданцев оказался снова уже в 1919 г.
В 1920 году вышла первая и последняя поэтическая книга Буданцева «Пароходы в Вечности. Стихи 1916-1920». «Трудно поверить, что это первая книга стихов, настолько она красочна и сильна в своем лиризме. Автор обнаруживает большое бесстрашие в выборе и трактовке тем, сильную связь с протекающими на наших глазах событиями»2, — пишет И. Аксенов.
Позже С. Буданцев окончательно отдал предпочтение прозе, как написал в
3
«Автобиографии» приступил к «взрослой литературной работе»3.
С. Буданцев создал несколько романов: «Мятеж» (1919-1922), «Саранча»
(1925-1927), «Писательница» (1933-1936); повестей: «Эскадрилья всемирной коммуны» (1923), «Отчий дом» (1929), «Дом с выходом в мир» (1930); рассказов:
«Форпост Индии» (1922), «Японская дуэль» (1926), «Половодье» (1928).
Он с увлечением занимался литературной критикой: опубликовал отзыв на поэму Маяковского «Облако в штанах» («Млечный путь», 1916, №1),ав 1923 г.
одним из первых восторженно откликнулся на его поэму «Про это»: «Такого
овладения темой, такой мощи дыхания, такой меткости слова и выверенности образа мы не наблюдали и в прежних лучших видах Маяковского»4, написал статью о Вс. Иванове («Авангард: Альманах литературы, искусства и науки».
М., 1922), статью «О «Цементе» Ф. Гладкова» («Звезда», 1925, №5).
Буданцев попробовал себя в роли драматурга: «Утро мира» (1933-1934), «Коллекция медных монет» (1933).
С 1920 г. Буданцев оказался в окружении В. Маяковского, который оказал на него огромное влияние. Фамилию Буданцева часто можно встретить на афишах выдающихся литературных вечеров, где отстаивали свою точку зрению на поэзию футуристы, имажинисты и другие школы.
«Он входит в Правление Всероссийского Союза писателей, заведует Отделом печати Пресс-бюро ВКП(б), работает в ТАСС — редактирует литературный бюллетень»5. О том, как встречалась с Буданцевым в ЛИТО и на литературном вечере в Консерватории, в своих воспоминаниях пишет М. Цветаева6.
С. Буданцев занимался организационно-издательской работой: сотрудничал с издательством «Круг», которым руководил А. Воронский, с Госиздатом. Его творческая деятельность публициста и очеркиста была очень плодотворной; он работал корреспондентом «Известий», «Комсомольской правды», «Литературной газеты», «Вечерней Москвы», «Вечернего Ленинграда», печатался во многих журналах («Молодая гвардия», «Новый мир», «Красная нива», «Печать и революция», «Огонек» и др.).
«Талантливый русский писатель, умница и редкостный собеседник, душевной шири и много знающий человек, друг... жизнелюб, каких мало мы знали»7 — таким предстает перед нами С. Буданцев в воспоминаниях Эм. Миндли-на, там же он сообщает совершенно невероятный для современного читателя факт: «Нас было тогда трое друзей — Андрей Платонов, Сергей Буданцев и я... На первый взгляд умница, балагур Сергей Буданцев мог показаться эрудиро-
о
ваннее, начитаннее и даже глубокомысленнее Андрея Платонова»8. Нельзя не отметить, что Э.Миндлин познакомился с Платоновым именно у Буданцева9.
В гостях у С. Буданцева и его жены поэтессы В. Ильиной бывали очень многие известные литераторы. О гостеприимстве этой семьи и встрече с Б. Пастернаком вспоминает Т. Иванова, жена Вс. Иванова10.
«Буданцев влюблен в литературу, он дышит ею, живет, следит за всеми событиями литературной жизни, радуется каждой новой удачной книге»11 — такую характеристику дает писатель И. Рахилло и описывает, как они ходили в гости к Есенину слушать стихи.
Отличительной чертой писателя Буданцева стало то, что он всегда стремился
12
к выявлению «характеров, выпадающих из нормы»12, его глубоко интересовала психология его героев, он старался вскрыть поведение и поступки человека прежде всего через анализ побуждений, пристрастий, влечений и импульсов.
Первым крупным успехом писателя стал роман "Мятеж", который полностью был издан в 1925 г., он принес писателю известность, с этого времени «ли-
13
тература сделалась профессией»13. Роман переиздавался несколько раз и был очень популярен.
В романе Буданцев изображает контрреволюционное восстание в Астрахани. Историческая действительность, которая чувствуется за книгой, не превращает ее, однако, в хронику или мемуары; это — художественное произведение. Роман перенасыщен событиями, они проносятся как в киносъемке, произведение словно склеено из отдельных фрагментов. В романе «Мятеж» писатель еще
не стремился к углубленной разработке психологических портретов героев, но эпоха бури и натиска грозно глядит из каждой сцены, из порывистых фраз, жестко подобранных образов и сравнений.
А. Воронский в статье «Литературные отклики. Об альманахах «Круга» подверг детальному анализу образ главного героя Калабухова и дал автору высокую оценку: «Дар изобразительный у Буданцева есть»14.
В 1927 г. Буданцев выпустил сборник рассказов "Японская дуэль", в котором он обратился к разработке темы столкновения резко-противоположных общественно-психологических типов.
Заглавный рассказ "Японская дуэль" повествует о библиографе Григории Нилыче, который не может найти себе места в послереволюционной действительности и сжигает труд всей своей жизни библиографический свод переводов западноевропейских поэтов на русский язык. В его библиотеке около ста двадцати тысяч книг, но новому строю они не нужны, их решают изъять, десятилетия его работы становятся пеплом.
Рассказы Буданцева не являются развитием какой-нибудь единой мысли автора, не говорят об излюбленном основном герое, они — зарисовки отдельных фактов, наблюдаемых в различных бытовых плоскостях и не всегда являющихся типическими. Произведения не объединены единством стиля — например, фантастическая повесть «Эскадрилья всемирной коммуны» и рассказ «Жена», повествующий о бесправном положении женщины, невольницы богатого мужа, выполненный в форме неторопливого сказа от автора.
«Саранча» явно продиктована стремлением Буданцева создать психологический роман. В нем представлены все те компоненты, которых по правилам традиционной поэтики недоставало «Мятежу» — сложная любовная интрига, глубокие психологические портреты героев, пейзажные описания. Канвой романа становится нашествие саранчи на южные районы Азербайджана. В романе выделяются две сюжетных линии: первая — борьба с саранчой и махинации членов саранчовой организации, а вторая — семейная, писатель показывает семейную драму Крейслеров, на долю которых выпали тяжелые испытания.
Произведения С. Буданцева прочно входили в контекст времени, наверное, поэтому с их названиями выходили странные истории. Так, в начале двадцатых оказалось, что в советской литературе существуют два «Мятежа» — Буданцева и Фурманова. По свидетельству Буданцева, авторы тянули жребий, кому менять название. И роман Буданцева стал называть «Командарм», спустя годы изначальное название было возвращено. Потом появились две «Саранчи» — у Бу-данцева и Леонида Леонова. Поскольку роман Буданцева был написан раньше, Леонов опубликовал свою повесть под названием «Саранчуки». Перекличка названий могла возникнуть и с Зощенко: произведение С. Буданцева сначала называлось «Учение о вечной молодости» (только позже роман получил название «Писательница»).
Уже в 1927-1928 вышло трехтомное собрание сочинений Буданцева, а в 1930 г. было переиздано. Путь к сердцу читателей его произведения смогли найти, но вот с критиками все было намного сложнее.
Буданцев никогда не скрывал своей особой любви к таланту Ф.М. Достоевского и в своих произведениях проявлял незаурядное мастерство психолога, а
его обвиняли в том, что «никого серьезно разоблачить, заклеймить старое, а тем более показать рост новой жизни автору не удалось»15.
В литературном движении 20-30-х он оказался в рядах писателей-попутчиков и подвергся жесточайшим нападкам со стороны критиков РАПП. Особенно яростной стала критика к попутчикам в конце 20-х годов.
В 1931 г. А. Селивановский, один из главных идеологов РАПП, выступил с большим докладом на 4 пленуме правления РАПП о попутничестве и союзничестве, впоследствии опубликованном в виде статьи. Лейтмотив доклада — резко отрицательное отношение к «мелкобуржуазной интеллигенции» и попутни-честву. В начале доклада он вспоминает письмо в ЦК партии, подписанное «единым фронтом» писателей-попутчиков и говорит, что «попытки изолировать искусство от политики и классовой борьбы»16 уже неприемлемы и от литературы требуется полное подчинение идеологии. Важно отметить, что статья написала в годы первой пятилетки — период начала индустриализации и коллективизации, Селивановский называет это время началом «социалистического наступления пролетариата»17. Теперь литературе предписывается разжига-
18
ние классовой ненависти, а люди служат только «человеческим материалом» .
Селивановский уверен, что РАПП в состоянии заведовать «положением на всем фронте искусства»19. Он называет Буданцева «эпигоном буржуазной литературы» и «литературной агентурой буржуазии». Буданцев попадает в один ряд с другими попутчиками: Ал. Толстым, Замятиным и Шкловским.
Селивановский не мог предположить, что не пройдет и года как РАПП будет ликвидирован. А вместе с ним и все остальные литературные группы (очевидно, это было обусловлено тем, что Сталин стремился к единоличной власти и боялся каких-либо объединений).
Тотчас после роспуска РАПП Селивановский скажет Буданцеву: «Вам будет
20
хуже, Буданцев. Не лучше, а хуже»20. И это пророчество сбудется слишком скоро. Буданцев ответит ему: «Вы травили меня со страстью, и со всей этой страстью к мукам прорабатываемого были всего только орудием, — о, нет, не в руках истории, — а в руках вполне исторических Авербаха, Киршона, живых на-
21
шихруководителей...» .
Селивановского арестовали в 1937 г., его книга «Попутничество и союзничество» (М., 1932.) находилась в спецхранах до конца 80-х годов.
Придерживаясь позиции, близкой к взглядам Селивановского, критик Е. Усиевич писала о Буданцеве: «По линии полемики с партийными установками идет рассказ Буданцева — «Дом с выходом в мир», где проводится мысль, что советская власть лишила интеллигенцию предоставлявшегося ей буржуазией права «рисковать и ошибаться»; где издевательски трактуется ленинское по-
22
ложение «о критическом преодолении буржуазного наследства»22.
Едва ли в этих словах можно разглядеть тонкого критика, но сама по себе фигура Е. Усиевич (Кон) очень интересна: она вернулась в Россию в апреле 1917 года в том самом пломбированном вагоне с группой революционеров, возглавляемой Лениным. История пломбированного вагона — составная часть вопроса о германском (и не только) финансировании большевиков и соответственно роли Запада в российской революции.
Статья Е.Усиевич «Новые формы классовой борьбы в литературе» опубли-
2 3
кована в сборнике «Советская литература на новом этапе»23, запрещенном в 1947 и возвращенном в 1964 г. «В нем неоднократно встречаются имена расстрелянных спустя 3-4 года писателей, особенно в вышеназванной статье»24.
Спустя несколько месяцев после выхода в «Правде» статьи Усиевич С. Бу-данцев в «Литературной газете» выступает под заголовком «Поневоле о себе», где он пишет: «За последние десять-одиннадцать месяцев я сделался центром отрицательного внимания части рапповских работников и литературных органов. Во многих статьях, устных выступлениях мое имя упоминается с уничтожающими характеристиками. Так как стенограммы некоторых выступлений печатаются одновременно в нескольких изданиях, получается весьма внушительный и согласный хор, в котором вырываются и также голоса: В. Киршон на расширенном пленуме правления МАПП говорил (дальше цитирую точно по отчету): «о той упорной, ни перед чем не останавливающейся борьбе, которую буржуазные писатели ведут за попутчиков, стараясь активно влиять на их ориентацию, крича — подобно Буданцеву — о «дальнейшем (?) сужении (?) дозволенной тематики (...) Мне очень тяжело непонимание. Мой труд, как я попы-
25
тался показать выше, не заслуживает ни недоумения, ни недоверия» .
После ликвидации РАПП политическая и литературная травля Буданцева не
закончилась. В 1934 г. в «Правде» вышла рецензия на сборник рассказов писа-
26
теля. Я. Секерская назвала его «политическим и художественным браком»26. Отмечая разнообразие тематики рассказов, она выделяет среди них три группы: к «первой относятся рассказы, в которых автор стремится показать классовую борьбу («Лунный месяц Рамазан», «Форпост Индии»), подражая чужим и не совсем удачным литературным образцам. (...) Вторая часть — серия рассказов пустых и бесцветных как по методу художественного выполнения («Жена», «Рассказ о труде»), так и по сюжету («Зенит»). И, наконец, рассказы («Углы падения», «Японская дуэль»), которые представляют собой соединение скучного
повествования с идейными установками, искажающими нашу действитель-
27
ность» .
Рассматривая «Рассказ о труде», Я. Секерская пишет: «Благодарная тема о людях Днепростроя превращается у него в тусклый и казенный очерк, загроможденный чисто технически описанием стройки, изобилующий неинтересными семейными размышлениями старого мастера Пикельмана. Так, видимо, плоско автор представляет себе единство общественного и личного в нашей стране!»20 Её вердикт — «со своей теорией непреодолимых и таинственных страстей Бу-данцев чрезвычайно далек от понимания социалистических отношений, новой роли труда»29. Я. Секерская косвенно улавливает основную черту всех произведений Буданцева — он искренне старается откликнуться на призыв быть ближе пролетарскому труду, написать о буднях социалистической стройки, но на самом деле ему интереснее то, что происходит внутри его героев, о чем они думают, как они изменились, из-за чего страдают. Человеческие отношения он ставит выше общественных. И роман «Саранча» яркий тому пример. Как ни старался Буданцев написать актуальный производственный роман, но только когда он начинает говорить о семейном быте Крейслеров, о человеческих чувствах, не привязанных ни к какой эпохе, и проявляется его истинное писательское мастерство.
В 1936 году вышла в свет книга С. Буданцева «Избранное», куда вошла «Повесть о страданиях ума», рассказы «Дом с выходом в мир», «Любовь к жизни» и другие. Тогда же в «Литературной газете» появляется разгромная статья Б. Брайниной, где книга названа «антихудожественной галиматьей, скучной и претенциозной», критику удалось разглядеть только «набор выспренних, пуганых, неумных фраз, пошлую эротику, непристойный натурализм. Ни одной
30
простой, правдивой мысли, ни малейшего намека на художественность» . По её мнению, «советская литературная общественность говорит о простоте, правде, о народности в литературе»31, а произведения Буданцева — это «смехотворные притязания на раскрытие глубин человеческой психики»32.
В то же время М. Горький, прочитав «Повесть о страданиях ума», счел необходимым написать специальное письмо Буданцеву (Горький и до этого был знаком с творчеством писателя), в котором он анализирует присланные автором книги «Командарм» («Мятеж») и сборник рассказов «Японская дуэль». «Горький особое внимание обратил на сборник «Японская дуэль» как на «интересную серию рассказов». Указав на ряд частных недостатков (неловкие обороты, неточное применение слов и др.), Горький подчеркнул самостоятельность
формы, лексики, соответствие содержания и формы, знание автором жизни,
33
наблюдательность, посоветовал работать над языком»33. М. Горький писал: «Спасибо за присланные книжки, Сергей Федорович: они обе — есть у меня, читаны, но, разумеется, приятно получить подарок и «от автора». Теперь, просмотрев книги снова и прочитав письмо Ваше, я очень обрадован тем, что Вы
не страдаете излишком самоуверенности, — как многие из молодых авто-
34
ров... » .
Советская критика 1930-х была безжалостна, она не могла признать за героем права на индивидуальное страдание, у него не должно было быть других порывов и чувств, кроме классовой ненависти. А значит, он должен был быть машиной, бездушной машиной социалистической стройки. Талантливым и чутким писателям, к которым следует отнести С. Буданцева, изображать несуществующие типы было неинтересно, потому что они смотрели значительно глубже, тема судьбы интеллигенции после революции, ее места в эпоху коренных социалистических преобразований находилась практически под запретом.
С 1937 г. ответственный секретарь Союза советских писателей В. Ставский проводит клеветническую кампанию против Буданцева. Сначала, по свидельст-ву жены писателя, поэтессы и переводчицы, В. Ильиной, называет его пьяницей и бездельником, затем собирает президиум Союза советских писателей для обсуждения связи Буданцева и Пильняка. В январе 1937 г. Секретно-политический отдел Главного Управления государственной безопасности представил в ЦК партии документ под названием «Спецсправка о настроениях среди писателей». Неизвестный доносчик цитирует слова Буданцева: «Провозглашено внимание к человеку, а у писателя это должно выразиться в том, что он должен скрыть в человеке все человеческое... Сейчас перед многими из нас стоит вопрос об уходе из жизни. Только сейчас становится особенно ясной трагедия Маяковского: он, по-видимому, видел дальше нас. Пастернак стал выразителем мнения всех честных писателей. Конечно, он будет мучеником — такова участь
честных людей»35. 26 апреля 1938 г. С. Буданцева арестовали. А уже через пять с половиной месяцев он был осужден. В. Шенталинский пишет о деле Буданцева: «Еще на предварительном следствии он нашел мужество отказаться от своих
36
показаний, как от вымышленных»36.
Магаданский журналист и писатель А. Бирюков посвятил много лет расследованию механизма машины репрессий, ужасов и несправедливости огромного колымского котлована, с конца 80-х он работал в архивах правоохранительных органов и собрал много сведений о деле С. Буданцева37.
«Особое совещание постановило: С.Ф. Буданцеву за его активную «контрреволюционную троцкистскую деятельность» объявить восемь лет исправитель-
38
но-трудовых лагерей»38. Он был направлен на самую тяжелую работу — забойщиком, не прошло и полгода, как его здоровье было окончательно подорвано, писатель С.Ф. Буданцев умер 6 февраля 1940 года. Его вдова, поэтесса В. Ильина не могла поверить в смерть мужа, она до последнего дня надеялась и ждала.
С.Ф. Буданцев был реабилитирован посмертно. После смерти он снова смог вернуться к своему читателю. В 1959 г. в издательстве «Советский писатель» появился небольшой сборник, в 1988 г. издательство «Современник» опубликовало романы «Саранча», «Писательница» и несколько рассказов. Во вступительной статье к книге Л.И. Полосина называет С. Буданцева писателем, «хорошо познавшим муки творчества»39. В 1990 г. в серии «Советский детектив» издан «Мятеж», в 1992 г. в серии «Мир приключений» роман «Саранча».
Судьба писателя С. Буданцева трагична и отражает судьбу писателей эпохи 1920-30-х годов: талантливые люди подвергались жесточайшей травле со стороны критиков, они оставались без средств к существованию и были абсолютно беззащитны перед массовым террором правительства.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Калантарова М. Из литературной жизни 1920-1930-х гг. // Русская литература. 1978. № 3. С. 155.
2. Аксенов И. Сергей Буданцев. Пароходы в вечности // «Художественное слово». 1920. №1. С.72.
3. Буданцев С.Ф. Писательница: Романы, рассказы. М., 1988. С. 18.
4. Маяковский В.В.: pro et contra // Сост., вступ. статья, коммент. В.Н. Дядичева. СПб., 2006. 1072с.
5. Калантарова. Ук. соч. С. 156.
6. Цветаева М.И. Избр. соч. в 2 т. Т.2. Автобиографическая проза. Воспоминания. Дневниковая проза. Статьи. Эссе. СПб., 1999. 656с.
7. Миндлин Эм. Андрей Платонов // Андрей Платонов. Воспоминания современников. Материалы к биографии. М.1994. С. 32.
8. Там же. С. 34.
9. Там же.
10. Иванова Т. Мои современники, какими я их знала. М., 1987. С. 394-395.
11. Рахилло И. Московские встречи. М. 1962. С. 58.
12. РГАЛИ, ф.2268. С.Ф. Буданцев. Оп. 1, ед. хр. 65, л. 3.
13. Буданцев. Писательница. С. 16.
14. Воронский А. «Литературные отклики. Об альманахах «Круга» // Красная новь. 1923. №2. С. 338-341.
15. Секерская Я. Литературные сорняки // Правда за 25 авг. 1934.
16. Селивановский А. Попутничество и союзничество (Доклад на 4 пленуме правления РАПП) // Локаф. 1931. № 9. С. 101.
17. Там же. С. 102.
18. Там же. С. 104.
19. Там же. С. 99.
20. РГАЛИ, ф.2268. С.Ф. Буданцев. Оп. 2, ед.хр 87, л. 1.
21. Там же.
22. Усиевич Е. Под флагом «нейтральности» // «Правда» за 31 янв. 1932.
23. Сб. критических статей. М.: Л., 1934.
24. Блюм А.В. Запрещенные книги русских писателей и литературоведов. 1917-1991. Индекс советской цензуры с комментариями. СПб., 2003. С. 322.
25. Буданцев С.Ф. Поневоле о себе. // «Литературная газета» за 11 апр. 1932.
26. Секерская Я. Литературные сорняки. // Правда за 25 авг. 1934.
27. Там же.
28. Там же.
29. Там же.
30. Брайнина Б. Непристойный сумбур // «Литературная газета» за 10 дек. 1936.
31. Там же.
32. Там же.
33. Калантарова. Ук. соч. С. 155.
34. Письмо Горького от 26 сент. 1927 г. // «Вопросы литературы». 1962. № 9. С. 159-160.
35. Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б)—ВКП(б), ВЧК—ОГПУ—НКВД о культурной политике. 1917—1953. Международный фонд «Демократия», 1999. С. 349.
36. Шенталинский В. Преступление без наказания. М., 2007. С. 544.
37. Прашкевич Г. «Сергей Федорович Буданцев» // «Реальность фантастики». 2005. № 12. С.189-196
38. Там же.
39. Буданцев. Писательница. С. 4.
THE RETURNED NAME: S.F. BUDANTSEV T.B. Bobij
The article is devoted to the studying of creative biographies S. F. Budantsev, who was a prominent figure in the literary life of 1920-30s years. His participation in a literary movement, the history of publishing works of the writer is considered in this paper, the most important of his lifetime and a more recent research on Budantsev's works is also under consideration.
Keywords: S. Budantsev, literary process 1920-30-ies, prose 1920-30-ies.
