CC BY
47
I. КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ И ЯЗЫКОВАЯ КАТЕГОРИЗАЦИЯ
Е.И. Голованова
ВОЗМОЖНОСТИ СИНТЕЗИРУЮЩЕГО ПОДХОДА К ИССЛЕДОВАНИЮ ЛЕКСИЧЕСКОЙ КАТЕГОРИИ
В статье рассматривается возможность синтеза в лингвокогнитивной категории «профессиональный деятель» социально-коммуникативной выделенности и этнокультурной значимости.
Для отечественного языкознания характерно использование целостных, синтезирующих теорий, предполагающих рассмотрение трех ипостасей, трех уровней человеческой онтологии в единстве: внешнего человека как части внешнего мира (объективной реальности), внутреннего человека как совокупности ценностных представлений и языка, уравновешивающего эти две онтологически противопоставленные сущности [Зубкова 2004]. В современной лингвистике такой подход поддерживается поступательным развитием когнитивной лингвистики, разрабатывающей триаду «мир - язык - человек» / «человек - язык - мир» с позиций связи структур сознания (как деятельности, направленной на осмысление и отражение мира) со структурами языка.
В центре внимания настоящего исследования находится одна из базовых ментальных и языковых категорий, эксплицированных в лексической системе, - категория профессионального деятеля. В русском языке данная категория репрезентирована многотысячным корпусом наименований, который, по выражению Л.Г. Бабенко, представляет собой «суперпарадигматическую группировку слов» [Бабенко 2004].
Исходя из единства бытия человека как субъекта, функционирующего в системе социально-экономических отношений, и как внутренне самодостаточной и самоценной личности, продукта рефлексирующего сознания, формируемого в процессе деятельности и неотделимого от нее, данная категория может быть рассмотрена с разных сторон: с точки зрения социально-профессиональной дифференциации языка (то есть с позиций реально существующих языков для специальных целей, или, точнее, языков профессиональной коммуникации) и с точки зрения бытового и шире - этнокультурного осмысления представителей тех или иных профессиональных общ-
ностей, носителей того или иного типа сознания, что представлено в языке. Таким образом, синтезирующий подход в данном случае позволяет увидеть целостного человека, в единстве его социально-коммуникативной выделенности (внешнего образа) и этнокультурной значимости (внутреннего образа).
Основанием для первого уровня исследования данной категории являются положения, сформулированные в трудах отечественных тер-миноведов. Так, Д. С. Лотте указал на существо -вание четырех основных категорий в системе профессиональных языков: предметов, процессов, свойств и величин. Эти категории тесно взаимосвязаны в рамках единого представления о профессиональной деятельности. Начиная с 70-х годов XX века внимание исследователей привлекают наименования лиц по профессии (А.И. Моисеев, Л.А. Шкатова, В.Л. Воронцова и др.), доказывается, что эти единицы должны стать полноправными членами терминологических систем как логико-лингвистических моделей той или иной профессиональной области. Однако наименования лиц по профессии отнюдь не укладывались в рамки «безликой» категории предметов. В связи с этим вполне закономерно было предложение Т.Л. Канделаки расширить состав категорий профессионального языка, в том числе за счет категории профессий [Канделаки 1977: 11]. С этого времени мы можем говорить о введении данной категории в орбиту лингвистических исследований.
Становление антропоцентрической парадигмы в современном языкознании подготовило почву для пересмотра названия и самой категории. Поскольку профессии не существуют без своих носителей, правильнее говорить о категории не профессий, а профессиональных деятелей, специалистов. Однако мы видим свою задачу не
только в том, чтобы обосновать выделение данной категории, но и в том, чтобы проследить ее историю в языке, установить принципы формирования и развития данной категории.
Получение полного представления о категории деятеля невозможно без обращения к исходному понятию «деятельность». Под деятельностью понимается «специфически человеческая форма активного отношения к окружающему миру, содержание которой составляет его целесообразное изменение и преобразование в интересах людей» [ФЭС: 160]. Всякая деятельность включает в себя цель, средство, результат и сам процесс деятельности. Главной же, неотъемлемой характеристикой деятельности является ее осознанный характер, в связи с чем на первый план в трактовке деятельности выдвигается человек как непосредственный источник, производитель деятельности, ее активное начало.
Для определения сущности категории деятеля необходимо установить набор категориальных признаков, позволяющих подвести информацию о том или ином реально функционирующем субъекте под данную категорию. Важнейшим категориальным признаком деятеля является активность лица, то есть его способность к направленному обращению собственной энергии в реальные действия. В качестве второго признака нами признается волитивность, то есть наличие у субъекта определенного намерения совершать деятельность. Третий признак - контролируемость, то есть способность контролировать процесс реализации своего намерения для получения предполагаемого результата. Таким образом, деятель - это человек, изменяющий положение дел в реальном мире по собственной воле, обладающий способностью к контролю и определенной энергией, которую он использует в процессе взаимодействия с объектами окружающего мира. Все названные категориальные признаки находят точное выражение в характеристике субъекта профессиональной деятельности. Однако, как подчеркнуто в приведенном выше определении деятельности, профессиональной может считаться лишь та деятельность, которая совершается в интересах людей, то есть носит общественно-полезный характер. Не случайно само слово профессия в языке-источнике имеет внутреннюю форму «объявляю своим делом»: объявлять, открыто заявлять можно лишь о том, что направлено на общую пользу, что не противоречит социальному благу.
Как показывает языковой материал, обозначения деятеля в профессиональных сферах всегда
носят вторичный характер, они возникают на том этапе, когда человеком уже определены все остальные (необходимые и достаточные) номинативно значимые «участники» деятельности: само действие, предмет деятельности, ее продукт и инструмент. Создание имени деятеля завершает, замыкает круг включенных в понятие деятельности мыслительных объектов, тем самым в сознании номинатора окончательно оформляется выделение, обособление отдельной сферы деятельности.
Будучи важнейшим условием существования человеческого общества, деятельность на протяжении социальной истории непрерывно подвергается структурации и дифференциации. В начальной точке своего развития она обнаруживается в, казалось бы, простейших (а на самом деле являющихся своеобразным нерасчлененным единством всех последующих филиаций) видах человеческой деятельности: обработка камня и шкур, плетение, деревообработка, приручение животных, врачевание и магия, изготовление музыкальных инструментов.
Длительный процесс накопления опыта предметно-практической деятельности людей привел к формированию трех основополагающих условий возникновения собственно профессиональной деятельности: отделения земледелия от скотоводства, обособления ремесла от земледелия, выделения торговли в самостоятельную сферу деятельности. Именно с этого периода, с появления первоначального разделения труда, мы можем говорить о формировании концепта «профессия» как элемента концептуальной сферы «деятельность человека». Со становлением профессиональных сфер деятельности связаны такие исторические феномены, как возникновение городов, а затем государств, формирование оппозиции физический : умственный труд. Но главное все же - осознаваемая членами единого общества взаимозависимость и обмен деятельностью (точнее, продуктами деятельности) на основе принципа взаимодополнения.
Уже с самого начала существования человеческого общества социальная структура деятельности включала противопоставление двух основных сфер: производственной и непроизводственной. Первая связана с получением материальных продуктов (без которых невозможно существование человека), вторая направлена на организацию человеческого коллектива и обеспечение его защиты. Уместно вспомнить здесь о древнейшей трехчленной модели общества, предполагающей различение трех социальных функций:
руководство, защита и кормление [БишеЕЙ 1995: 74]. В современном общественном разделении труда сохраняется то же тройственное различение функций, но с несколько иными характеристиками. Так, по мнению Морозова, целесообразно выделять три сферы деятельности: творческую, производственную и управленческую. Первая связана с производством уникальных продуктов (ее цель -создание неповторимых другими единичных результатов), вторая направлена на тиражирование одинаковых или сходных результатов и третья напрямую не связана с производством материальной продукции, но помогает повышению эффективности специалистов первых двух видов деятельности.
Вся совокупность наименований лиц по профессии, репрезентирующая категорию профессионального деятеля в языке, выступает в качестве «моделирующей знаковой системы» (В.М. Лейчик), предназначенной для получения, хранения и трансляции информации о соответствующем фрагменте действительности. История этой группы наименований демонстрирует смену доминирующих способов интерпретации профессионального деятеля коллективным сознанием. В этом движении проявляется неразрывная связь между реальностью, языком и сознанием. Меняется действительность - требуются иные модели для ее интерпретации. Языковой знак удерживает и фиксирует не всю информацию, связанную с обозначаемыми объектами и ситуациями, а фокусирует внимание лишь на определенных деталях. Иными словами, во вновь создаваемых единицах номинации отражается присущий данному периоду вектор ориентации коллективного сознания. Изменение фундаментальных основ структурирования деятельности приводит к «перепрофилированию» средств номинации, к перенесению центра тяжести с одного аспекта деятельности на другой. В целом же набор мотивирующих признаков остается неизменным.
За всем многообразием именований человека в связи с его деятельностью стоят базовые концепты человеческого мышления - объект, процесс, продукт и инструмент (средство). В соответствии с этими примарными концептами, формирующими структуру деятельности, выделяются четыре основных способа интерпретации деятеля в профессиональных сферах: 1) через отношение к инструменту (крановщик, гарпунер, комбайнер, весовщик); 2) через отношение к процессу (сборщик, резчик, вязальщик, упаковщик); 3) через отношение к объекту или предмету труда (жес-
тянщик, каменщик, мраморщик, стекольщик); 4) через отношение к конечному продукту (печник, макетчик, модельщик, лекальщик). Помимо названных, следует отметить еще один продуктивный в русском языке, представленный на всех этапах его исторического развития способ - пространственной репрезентации, ср.: шахтер, подводник, бармен, библиотекарь, банщик, киоскер и др. В тот или иной исторический период на первый план в интерпретации профессионального деятеля выдвигается определенный аспект деятельности.
Доминантная когнитивная модель номинации, представляющая ход мыслительной деятельности человека по созданию нового имени и отражающая особенности определенного этапа развития человеческого общества, обозначается нами термином когниотип. Когниотип является проявлением настроенной модальности восприятия в тот или иной исторический период, что обусловлено опытом взаимодействия человека с окружающей средой в процессе деятельности. Целью осуществляемой в названиях профессионального деятеля интерпретации является лучшая адаптация человека к среде. Иначе говоря, через когнио-тип осуществляется адаптивная деятельность человеческого сознания, суть которой, по определению А.В. Кравченко, «состоит в контроле информации» [Кравченко 2001: 240].
Внешней средой для человека как социального феномена является среда социальная, создаваемая им самим и различная в разные эпохи человеческой истории. В связи с этим в социально-экономическом развитии общества целесообразно выделять четыре важнейших этапа, связанных с определенным типом разделения труда: этап ремесленного производства, этап мануфактурной организации труда, этап крупной машинной индустрии и постиндустриальный этап (период создания информационного общества). При переходе от одного этапа к другому происходит смена ког-ниотипа.
В эпоху ремесленного производства категория имени деятеля преимущественно формировалась за счет наименований, указывающих на продукт деятельности ремесленника. Это период реализации «продуктивного», или экстериативного, когниотипа, ср.: бердник, гвоздарь, гребенщик, зеркальник, иконник, каретник, канатчик, кисель-ник, игольник, смоляник, хомутинник и т.п. Тот или иной представитель профессии воспринимается через экстериоризованные им в продуктах труда умения и навыки в конкретной сфере дея-
тельности. В период мануфактурной организации труда в качестве ведущего способа концептуализации лица по профессии выдвигается процессуальный (операциональный). Смена когниотипа в данном случае была обусловлена дифференциацией отдельных звеньев многоступенчатого производства и выделением «детального человека» как основной производственной единицы: тол-чейщик, ковщик, катальщик, литейщик, пильщик, обжигальщик, отгребальщик, подставщик, промывальщик, прядильщик, сеяльщик, таскальщик. Период крупной машинной индустрии (эпоха НТР) отмечен переориентацией в формировании категории имени деятеля на инструментативный способ концептуализации, что связано с фронтальными изменениями в характере труда, а именно - переходом от ручного труда к машинному на всех этапах производственного процесса. Например: автоматчик, аппаратчик, вальцовщик, дизелист, машинист, станочник, фрезеровщик, транспортерщик, бензопильщик, автогрейдерист, газосепараторщик, дробеструйщик, карщик, крановщик, гидропрессовщик.
Современная эпоха характеризуется новым когниотипом - объектным. Выделяя данный ког-ниотип, мы учитываем наблюдающееся усложнение структуры терминообозначений и актуализацию в них различных аспектов профессиональной деятельности. В новых условиях объект получает расширительную интерпретацию: это не просто предмет деятельности (то, на что она направлена), это область профессиональной деятельности в целом. Человек осознается как обладатель комплекса теоретических и практических знаний в определенной области, как субъект разнообразных умений и функций: дизайнер, визажист, флорист, имиджмейкер; специалист по видеомонтажу (по управлению имуществом, по рекламе, по сбыту, по ценным бумагам, по внутреннему аудиту и т.д.).
Главный принцип развития, движения в системе наименований лиц по роду профессиональной деятельности можно обозначить как ротационный: происходит регулярная смена ведущих моделей номинации, за которыми стоят соответствующие когнитивные модели. При этом на каждом конкретном временном срезе, в определенный исторический период, направленность в номинативном представлении субъекта профессиональной деятельности можно сравнить с заданным движением стрелы. Объяснение столь противоречивого явления находим у Ю.М. Лот-мана: «Двойственность природы человеческой
культуры связана с глубинной ее сутью: конфликтным сочетанием ее линейной направленности и циклической повторяемости» [Лотман 2000: 661]. Таким образом, развитие категории имени профессионального деятеля может быть представлено как непрерывный процесс становления новых форм и как циклически повторяющаяся смена когниотипа. Однако, «подобно тому, как в биологической эволюции ранние формы жизни лишь частично вымирают, а в значительной мере эволютинируют, приспосабливаясь к новым условиям, в человеческой истории и культуре выделение новых доминант отнюдь не приводит к исчезновению предшествующего» [Лотман 2000: 655].
Второй ракурс рассмотрения категории профессионального деятеля связан с осмыслением активного человека с позиций этнической культуры, с точки зрения ценностной системы, репрезентированной языком.
Как показывает анализ, профессиональная принадлежность человека, объективированная в соответствующем наименовании лица, выступает в качестве одной из значимых его характеристик. На основе складывающейся у человека профессиональной картины мира формируется его профессиональная языковая личность - одна из составляющих целостной языковой личности индивидуума. Именно профессия определяет особый взгляд человека на окружающую его действительность и в конечном счете оказывает влияние на эволюцию его духовной жизни. Таким образом, категория профессионального деятеля выступает в языке и культуре концептуально значимой.
Будучи концептуализированной областью (термин Ю.С. Степанова) языка и культуры, профессия обнаруживает неоднородный характер социального пространства в сознании этноса. На протяжении многовековой истории каждого народа состав профессий и их содержательный объем в силу объективных причин подвергается изменению, меняется и степень воздействия той или иной профессиональной области, с ее специфическим опытом, на мировосприятие общества. В разные исторические эпохи на первый план по степени влияния на умы и умонастроения выдвигаются представители различных профессий. В этом смысле можно говорить об актуализации тех или иных зон социальной инфраструктуры в жизни этноса.
Подобно тому как основные онтологические категории в осмыслении мира - пространство и время - неоднородны, то есть в них выделя-
ются особые точки, особо значимые зоны, - неоднородно, рельефно и социальное пространство. Иными словами, на естественную картину мира, включающую в себя объекты естественной категоризации, накладывается присущая лингвокуль-турному сообществу ценностная картина мира (Н.Н. Болдырев), которая является результатом оценочной категоризации. В связи с этим представляется важным выявить, какие профессиональные области или конкретные профессии являются носителями культурно-маркированных смыслов? Какие профессии и связанные с ними элементы профессиональной деятельности становятся объектом вторичного семиозиса в языке? Какие участки профессионального знания стали частью общеязыкового опыта, частью «разделенного знания» (Е.С. Кубрякова)?
Русская культура, как часть славянских культур, - культура земледельческая. Это значит, что в основе русской языковой картины мира лежат образы, характерные для земледельческого, крестьянского труда и быта. Не случайно образы сельскохозяйственного труда (основные действия, орудия и инструменты) составляют основу концептуальных метафор и ядро терминологических систем. Ср.: сеять разумное, доброе, вечное; что посеешь - то пожнешь; один с сошкой - семеро с ложкой. С крестьянским бытом связаны многие ремесла: плетение, прядение и ткачество, деревообработка, гончарное и кожевенное ремесло. Образы этих древнейших профессий также вошли в национальную языковую картину мира: основа, ткань. Названия отдельных ремесленных действий вошли в «золотой фонд» русских отглагольных обозначений лица: вязать, драть, сечь, колоть, точить (плетение и деревообработка), лепить, мазать, резать (гончарное производство), сеять, тереть (обработка зерна), тянуть, чесать (прядение и ткачество).
Вместе с тем в традиционном русском фольклоре особо выделенными оказались образы кузнеца, гончара, мельника, пастуха и плотника [Голованова 2000]. С одной стороны, народное сознание связывает представителей этих профессий с тайным знанием, закрытым для непосвященных (что вызывает почтительное отношение). С другой - обладание названных представителей профессий особым, мифологическим ореолом обусловлено тем, что деятельность большинства из них локализуется на границе освоенного людьми жилого пространства (за пределами села). Многие представители названных профессий в целом положительно оцениваются этносом на
протяжении многовековой истории в силу принадлежности к созидательной деятельности. Кузнец, гончар выступают как творцы, демиурги, которые из бесформенной массы получают готовые к употреблению продукты (ср. также современные глаголы типа «формировать»). Плотник, выступающий прежде всего как строитель дома, также оценивается как созидатель (заметим, кстати, что позднее данное отношение перенесено с восприятия плотника на профессию строителя в целом). Особое место занимают профессии мельника и пастуха, которые в результате процессов урбанизации постепенно оказались отодвинуты на периферию коллективного сознания, вследствие чего изменилась и оценка данных представителей профессиональной деятельности.
Анализ использования наименований лиц по профессии в русских народных прозвищах-присловьях [Голованова 2001] и прозвищах, зафиксированных в составе русских фамилий, продемонстрировал отчетливо выраженную неравнозначность социальной оценки содержания различных профессий. Есть виды деятельности, наиболее высоко оцениваемые, а есть такие, которые составляют нижний уровень социальной иерархии. Поскольку основу народного мировоззрения составляет крестьянское сознание, главным трудом считается земледельческое дело, хлебопашество. Именно этот вид деятельности является основным источником духовного и материального блага. Все остальные занятия (ремесла, промыслы) носят второстепенный характер, ср.: Соха кормит, ремесло поит, промыслы обувают, одевают (русская пословица). Аналогичное суждение - в составе прозвища-присловья: сицкари -плотники. Сицкаря топор одевает, топор обувает, соха кормит.
Наряду с нейтральным отношением к большинству профессий негативное осмысление в русских народных прозвищах-присловьях получили такие профессиональные категории, как мелкие торговцы, перекупщики (тряпичники, безменщики, разносчики, кошкодавы, собачники и др.), живописцы «низкого пошиба» (малеваны, мазы, богомазы, мазанники, мазилы), скорняки (тулупники, «кислогнездые»), дегтярники. Если в первом случае критической оценке подвергается жизненная философия мелких торговцев, основанная на собственной выгоде и обмане, то во втором - непочтительное отношение вызвано, вероятно, совмещением в результатах труда претензии на «высокое» и отсутствием необходимого качества. Что касается двух последних случаев, то
для народного сознания оказывается значимым не только то, как человек относится к своему труду, но и существо продукта, на получение которого направлен труд человека, а также условия трудовой деятельности. Труд должен облагораживать человека, быть источником радости. Деготь же -вещество, хотя и имеющее утилитарную значимость (используется в качестве средства для смазки колес), но благодаря своим физическим характеристикам (неприятный запах, вязкая консистенция) традиционно воспринимается в народе как олицетворение нечистоты, порочности. Метонимически это восприятие переносится и на производителя дегтя. Подобная ассоциация возникает и в случае со скорняжным ремеслом: это занятие требует от человека пренебрежения к резкому, неприятному запаху, и по доброй воле человек не будет заниматься подобным делом, лишь пониженный по каким-либо причинам в социальных правах, отчаявшийся посвятит себя такому труду.
Близкая к описанной картине ситуация выявлена и в русских фамилиях, образованных от «профессиональных» прозвищ. Наиболее разработанной в фамилиях оказывается сфера мелкой торговли (здесь представлено более наименований: маклак, маяк). Примечательно, что в словаре данные наименования, как правило, имеют кон-нотативные значения: «плут», «обманщик», «мошенник» и т.п. Вторая по количеству группа наименований профессий связана со сферой портняжного дела: швецы, сапожники, башмачники и т.д. Далее - скорняки и кожевники, затем - гу-дошники, скоморошники, представители чиновничьего мира и духовенства. Заметно мало фамилий, образованных от названий земледельцев (в основном огродников - луковники, огуречники и т.д.), мало гончарных профессий, плотничьих и рабочих специальностей.
В языке значимость представителя той или иной профессиональной деятельности (и его оценка) проявилась в степени «насыщенности» соответствующего семантического пространства, в степени качественной и количественной «разработанности» лексических единиц, обозначающих составляющие данной сферы деятельности. Уже в Х1-Х1У веках лексика, связанная с хозяйственной и социальной деятельностью человека, регулярно подвергалась процессу метафоризации. Наибольшее число переносных значений фиксируется в таких сферах, как землепашество, строительство, торговля и ремесло. Сопоставление с данными фольклора (в частности, с текстами традиционных народных сказок) показывает наличие несо-
мненного сходства и некоторых отличий в осмыслении профессионального пространства. Сам факт несовпадения, нетождественности содержания двух социокультурных кодов - языка и фольклора - объясняется различием в когнитивных установках данных систем. Если язык прежде всего предназначен для передачи оперативной информации, в связи с чем обладает большей мобильностью, динамичностью, гибкостью, то фольклор, имеющий образно-текстовую природу, предназначен для воспроизводства когнитивно, коммуникативно и эстетически значимых традиционных моделей восприятия мира, то есть более консервативен. Другими словами, если вектор развития языка устремлен в будущее, то центр тяжести в фольклоре с учетом изменений, происходящих в обществе, все же находится в прошлом. Следовательно, в фольклоре консервируются древнейшие образы и представления людей, связанные с этапом мифологического сознания.
Сказанное вовсе не означает, что в языке не могут сохраняться мифологические или библейские представления. Разумеется, они репрезентированы здесь, правда, в «осколочном» виде: это восходящие к библейской символике метафорические образы сеятеля, пастуха, кормчего или сформированные под влиянием мифологического восприятия кузнечного дела значения слов «коварство», «козни» и др. Причем данные образы очень живучи, на что указывает, в частности, использование слова «ковщик» в современном жаргоне для обозначения члена шулерской группы, тасующего карты в определенном порядке (от «ковать» - замышлять нечто злое, вредное). Вместе с тем сильнейшее воздействие на языковое осмысление социального пространства оказывают складывающиеся в данном конкретном обществе стереотипы восприятия представителей мира профессий. Именно созидательная деятельность лица (землепашество, строительство и др.) вызывает положительную оценку в русском языке и культуре, и наоборот, не связанная с производством, созданием продуктов деятельность (торговля, чиновничество и т.д.) рождает отрицательное ее восприятие.
Пристального внимания и лингвистического анализа в рассматриваемом аспекте заслуживают широко представленные в языке примеры включения профессиональных обозначений, в том числе названий лиц по профессии, в состав фразеологических и шире - паремиологических единиц русского языка. Этот материал позволяет определить этническое своеобразие в осмыслении
тех или иных профессиональных занятий и их представителей [ср.: Белозерова, Евграшина 1999].
Профессиональная речь, по общему признанию, является одним из наиболее активных ресурсов пополнения фразеологического фонда. Мир профессий представлен в языке с двух позиций: изнутри, с точки зрения профессионала (интрапрофессиональные стереотипы действий и состояний), и «снаружи» - с позиции стороннего наблюдателя, «оценщика» той или иной профессии (в этой роли выступает этноязыковой коллектив). В соответствии с этим все факты «профессиональной» фразеологизации делятся на две группы: 1) фразеологические единицы, восходящие к собственно профессиональным обозначениям, возникшим в профессиональной среде; 2) фразеологизмы, содержание которых обусловлено социальной оценкой той или иной профессии [Мокиенко 1989: 165].
Для нас наибольший интерес представляет вторая группа фразеологизмов. На основе проведенного анализа выявлена культурная маркированность в русском языковом сознании профессий сапожника (пьян как сапожник, как сапожная стелька, сапожник без сапог и др.), пономаря (читать как пономарь; и пономарское званье кормит; нашего пономаря не перепономаривать стать и др.), звонаря (не был звонарем, не быть и пономарем; в светлую седмицу кто не звонарь; не в попы, так в звонари), портного (и швец, и жнец, и на дуде игрец; не так швецу игла, как чарочка; швец Данило, что ни шьет, то гнило), чиновника (чинуша, чернильная душа, канцелярская крыса), писаря (такой писарь, что мыслете пишет - о пьяном человеке; не тот писарь, что пишет, а тот, что подчищает). В большинстве случаев обнаруживается подчеркнуто ироничное отношение к представителям названных профессий.
Отметим, что профессии сапожника и портного проявили себя как социально значимые не только в русской фразеологии, но и в детском фольклоре, который отражает базовые модели осмысления мира [Степанова 2003)] Так, например, О.И. Капица приводит интересные примеры детских дразнилок, обращенных к сапожникам и портным: «Сапожники-безбожники // Сидят у кабака, // Оборваны, обшарпаны // С бутылкою в руке»; «Портной-швец, // Не хочешь ли щец? // Портной-портняжка, // Не хочешь ли кашки?» Подобный параллелизм, конечно же, не случаен, он фиксирует наличие сформированных стерео-
типов восприятия данных профессий, что подтверждается данными и современного русского языка. Сравните значения слов в литературном языке (сапожник) и в жаргоне: кроить - «ловчить», шить - «создавать, распространять что-либо ложное, предосудительное»; портной -«следователь» и др.
Аналогичная картина связана и с осмыслением деятельности попа в народном сознании. Достаточно сравнить фразеологизмы поповы глаза - «о жадном, завистливом человеке»; поповский карман - «о наличии больших денег у кого-либо» с детской дразнилкой: «У попов глаза завидущие, // Руки загребущие. // По Псковской улице // Едет поп на курице, // Попадья на петухе, // По-паденок на свинье». Посвященные лицам разных профессий прозвища-прикладки также говорят о существовании определенной оценки народа: столяр - «сосногрыз», лакей - «лизоблюд», маляр -«мазун-повозун».
Культурно-языковая маркированность ряда профессий закреплена в современных коннота-тивных значениях наименований лица. Сравните, с одной стороны, негативно окрашенные торгаш, лакей, прислужник, коновал, мясник, живодер, палач, жандарм, надзиратель, шут, паяц и, с другой - позитивно оцениваемые учитель, артист. В отдельных случаях мы имеем дело с результатами деэтимологизации, полного интен-ционально направленного переосмысления обозначений лица по профессиональному признаку -шваль (исторически «портной»), мазила («художник, маляр»), ябеда (< ябедник «служитель суда»). Все эти факты позволяют судить о наличии системы ценностных ориентиров в осмыслении мира профессий.
Если говорить о культурно-маркированных сферах профессиональной деятельности, о наиболее разработанных сегментах целостной картины социально-профессионального пространства, то наш материал указывает на историческую выде-ленность трех основных областей - торговля, чиновничество и церковная служба. С осмыслением этих сфер, объединенных по признаку непроизводственной деятельности, отсутствия созидательного физического труда, связаны разнообразные по форме, но сходные в целом негативно-окрашенные рефлексии этнокультурного сознания. Таким образом, мир профессий, вербализованный в языке, предстает как комплекс не только рациональных, но и оценочных интерпретаций, носит не только антропоцентрический, но и антропометрический характер.
Как показал проведенный анализ, категория профессионального деятеля репрезентирует в языке значимый культурный феномен. Номинации лица по профессии, являясь достоянием всех носителей языка, составляют ядро этнокультурного пространства (входят в совокупность инвариантных знаний и представлений общества, становясь его доминантными структурами), вследствие чего на их основе осуществляется кодирование культуроносных смыслов в общелитературном употреблении и в социальных вариантах национального языка.
В ментальном и языковом пространстве категория профессионального деятеля выступает инструментом познания мира и человека в нем. Представленная в языке огромным корпусом наименований, являющихся частью общеупотребительного языка и принадлежностью языков профессиональной коммуникации, данная категория оказывается в положении «пограничной» зоны между обыденным и специальным знанием.
Существование двух систем в пределах единого языкового пространства подтверждается исследованиями А. В. Кравченко. Ученый настаивает на противопоставлении двух типов знания, репрезентированных в языке: знания феноменологического, то есть знания, извлеченного в результате прямого чувственного опыта (такое знание ориентировано на субъекта восприятия как точку отсчета), и знания структурального (рационального, научного), являющегося формой категоризации информации, полученной и обработанной как часть обобщающего итога опыта поколений [Кравченко 2004: 24]. «Языку присущи как бы две «оси бытия», - указывает исследователь, -ось сознающего наблюдателя и ось познающего деятеля; эти оси не параллельны, они пересекаются, будучи опосредованы в языке через субъекта речи» [Кравченко 2004: 182].
Предпринятая в настоящем исследовании попытка синтеза, объединения двух коррелирующих сторон человеческого бытия, находящихся в языке в отношениях взаимодействия и взаимообусловленности, позволяет представить целостный образ человека, преобразующего мир, в единстве его внешних и внутренних характеристик. Исследования подобного характера представляются чрезвычайно перспективными, поскольку субъект языковой деятельности выступает в них как единая сущность, в совокупности ее познавательных и коммуникативных потребностей.
Список литературы
Бабенко Л.Г. Принципы категоризации именной лексики в толковом идеографическом словаре существительных русского языка // Русский язык: исторические судьбы и современность: Труды и материалы. - М., 2004.
Белозерова Ф.М., Евграшина О.Л. Национальная специфика и языковая картина мира (на материале фразеологических единиц с компонентом-наименованием профессии в английском, немецком и русском языках) // Динамика фразеологического состава языка. - Курган, 1999.
Болдырев Н.Н. Структура и принципы формирования оценочных категорий // С любовью к языку: Сб. науч. тр. Посвящается Е.С. Кубряко-вой. - М.-Воронеж, 2002.
Болдырев Н.Н. Языковые механизмы оценочной категоризации // Реальность, язык и сознание: Междунар. межвуз. сб. науч. тр. Вып. 2. -Тамбов, 2002.
Воронцова В.Л. Наименования лиц по профессии // Способы номинации в современном русском языке. - М., 1982.
Голованова Е.И. Аксиологическая функция названий профессий в русских народных прозвищах-присловьях // Первые Лазаревские чтения / Челяб. гос. пед. ун-т. - Челябинск, 2001.
Голованова Е. И. Стереотипы восприятия профессии и ремесла в традиционной народной культуре // Динамика фольклорной традиции на современном Урале. - Челябинск, 2000.
Зубкова Л. Г. Русская традиция в теории языка // Русский язык: исторические судьбы и современность: Труды и материалы. - М., 2004.
Канделаки Т. Л. Семантика и мотивированность терминов. - М., 1977.
Капица О.И. Детский фольклор. История собирания и изучения. - М., 1928.
Кравченко А.В. Язык и восприятие: Когнитивные аспекты языковой категоризации. - Иркутск, 2004.
Лотман Ю.М. Семиосфера. - СПб., 2000.
Лотте Д.С. Некоторые принципиальные вопросы отбора и построения научно-технических терминов. - М.-Л., 1941.
Лотте Д. С. Основы построения научно-технической терминологии (вопросы теории и методики). - М., 1961.
Моисеев А.И. Наименования лиц по профессии в современном русском языке (структурно-семантическая характеристика): Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. - Л., 1968.
Мокиенко В.М. Славянская фразеология: Учеб. пособие для вузов. - М., 1989.
Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. 2-е изд., испр. и доп. - М., 2001.
Степанова И.В. Лингвоментальные и лингво-культурологические характеристики традиционных английских детских стихов: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Челябинск, 2003.
Философский энциклопедический словарь / Редкол.: С.С. Аверинцев и др. - М., 1989.
Шкатова Л.А. Развитие ономасиологических структур (на примере наименования лиц по профессии в русском языке). - Иркутск, 1984.
Шкатова Л.А. Терминологические наименования лиц в русском языке (историко-этимологический анализ): Дис. ... д-ра филол. наук. - Челябинск, 1987.
Dumézil G. Mythe et épopée // Dumézil G. Myth et épopée I. II. III. - Paris, 1995.
E.I. Golovanova
LEXICAL CATEGORY: PERSPECTIVES OF SYTHESIZING APPROACH
TO INVESTIGATION
The ideas propounded in the article are centered around «a professional doer» lexical category viewed as a synthesis of socio-communicative and ethnocultural significance.
