CC BY
49
ВОЙНА: КОНТУРЫ ИЗМЕНЕНИЯ ЕЕ ФОРМ В.А. ФЕДОРОВ
Кафедра государственного и муниципального управления Российский университет дружбы народов ул. Миклухо-Маклая, 10а, 117198 Москва, Россия
В работе характеризуются исторические формы и роль войны в истории и на современном этапе, социальная значимость воинства, специфика определения характера войны, воздействие вооруженных конфликтов на международные отношения и борьба за мировое лидерство.
Классик военной теории Карл Фон Клаузевиц справедливо считал войну продолжением политики, хотя как явление война предшествует появлению собственно политических отношений. Война с незапамятных времен известна человечеству. Старинные предания, первые письменные памятники повествуют о воинских подвигах, ликовании победителей и трагедиях побежденных.
В первобытном обществе вооруженные столкновения имели преимущественно спортивно-сезонный характер. В ходе таких регулярных столкновений жертвы были минимальными. Кроме демонстрации соседям силы своего племени иногда целью этих стычек была борьба за приоритетный доступ к местам хорошей охоты и обильного рыболовства. В отдельных случаях потерпевшие поражение были вынуждены покидать обжитую территорию.
С возникновением государства характер и цели войны меняются. К числу первых древнейших профессий относится почетная профессия воина. Появляется многочисленное иерархически структурированное войско. Война встраивается в схему функционирования экономик государств Древнего мира в качестве средства воспроизводства главного компонента производительных сил рабовладельческого общества - рабов, невольников, пригоняемых с захваченных территорий. Экономика этого общества требует постоянного пополнение их числа. В то же время война была наглядным и жестоким мотором истории. Она требовала предельной мобилизации сил. Война как личное дело воина, выводя его в ситуацию пограничья, в положение на грани жизни и смерти, открывала ему потаенные глубины его личности. Война как дело общественное ставила народ перед необходимостью мобилизационных мероприятий и полководческих действий, технических нововведений, совершенствования организационных структур как военного, так и гражданского характера, приемов стратегического и оперативного управления.
В Средние века война становится прерогативой и главным занятием высшего класса - рыцарства. В эпоху феодализма это занятие, на первый взгляд, практически полностью теряет политический смысл, приобретая спортивно-ритуальный характер. Небольшие войны этой эпохи, рыцарские турниры, дуэли и т.п. поддерживали и корректировали систему отношений титульно равных аристократов, а также многоуровневые отношения вассальной зависимости между их разными слоями. Крестовые походы придавали войне размах и идеологическую окраску. Кроме традиционного повода - проявить личные рыцарские доблести - объединительным мотивом выступало религиозное сознание. В войнах эпохи Реформации,
разворачивающихся под религиозными знаменами, более или менее отчетливо отражались имущественные и мировоззренческие конфликты разных социальных слоев.
С формированием централизованных государств и изобретением огнестрельного оружия военная роль рыцарства резко уменьшается. На смену рыцарским дружинам приходят большие регулярные армии. Цели и формы войны видоизменяются. Она в значительной степени теряет романтическую окраску, приобретая более разрушительный и кровавый характер. В этих обстоятельствах в XVII веке возникает ранее не имевший смысла вопрос о справедливых и несправедливых войнах. Война должна была находить рациональные обоснования и объяснения своей значимости, целей и причин, обеспечиваться дипломатическим прикрытием. В процессе зарождения правовых государственных систем по мере возрастания регулятивной роли юриспруденции война вместе с другими видами социальных взаимодействий в принципе и в идеале попадает в сферу действия универсальных естественных норм права, определяющих не только ее характер, но и ее законы. Всякого рода отклонения от этих правил являются военными преступлениями или, в более сильной и современной редакции, преступлениями перед человечеством.
Колониальный раздел мира привел к войнам между завоевателями новых территорий и коренными народами, а также между колонизаторами, «уточнявшими» границы подконтрольных пространств. Развитие межконтинентального товарнофинансового обмена, борьба за контроль над морскими коммуникациями в силу их пространственной обширности приобрели в том числе отстраненно-неофициальный вид как поддержка пиратства. Острие ударов корсаров было направлено прежде всего против владений и флота Испании, преуспевшей на первых этапах колонизации. «Много людей, не только молодых, но средних лет, побуждаемые ни развратом, ни бедностью или страстью к грабежу, а одной ненавистью к испанцам, соединялись с флибустьерами, чтобы вместе с ними сражаться против этой нации», -отмечает Ф. Архенгольц [1, с. 31].
Борьба за заморские территории, рынки сбыта, источники сырья между основными мировыми державами породила серию войн, в частности, кровопролитную русско-японскую войну', вызвавшую цепь социально-политических реакций в российском обществе. Соперничество блока центрально-европейских государств и альянса атлантических держав, с примкнувшей к ним Россией, в конечном счете привело к войне нового типа - мировой, развернувшейся главным образом на Европейском театре военных действий. Первая мировая война принесла катастрофические потери (около 9,5 млн. человек убитыми и 20 млн. раненными). В ходе этой войны, приобретшей, по преимуществу, тяжелый позиционный характер, была похоронена теория генерального сражения, обнаружилась зависимость боеспособности огромных армий от стратегических и операционных резервов и особенно от индустриально-организационного потенциала государств. Архаичные политико-организационные структуры России не выдержали испытания этой войной. Неудачи на фронтах привели к падению российской монархии, делегитимации всей системы политической власти и прогрессирующему распаду армии на группы оставивших свои части вооруженных солдат и матросов. Они то и стали, вначале спонтанно, формироваться в вооруженные отряды на местах, образуя тем самым новые центры власти. Эту партизанскую вольницу (дивизия В. Чапаева, бригада Г. Котовского, корпус Б. Думенко и т.д.), командиры которой не имели никакого отношения к марксизму, использовали большевики.
Подписание Версальского мирного договора, как верно в свое время подметил В.И. Ленин, было объявлением подготовки новой мировой войны. Ей предшествовали сложные дипломатические маневры, в ходе которых противостоящие силы, с одной стороны, пытались столкнуть возможных противников, а с другой, - мобилизовать потенциальных союзников. Самая большая война в истории человечества имела «индустриально-технизированный» характер, отличалась огромными человеческими потерями и разрушениями, массовыми жертвами среди мирного населения, жестким идеологическим противостоянием, кульминационным пунктом которого стал Нюрнбергский процесс. Развитие новых приемов, средств и методов ведения боевых действий в самом конце Второй мировой войны было увенчано применением оружия огромной разрушительной силы и массового поражения - атомной бомбы.
По окончании Второй мировой войны как ее результат сложилась двухполюсная мировая политическая система. В целях поддержания и укрепления мира и международного сотрудничества была создана Организация Объединенных Наций. Но уже в марте 1946 года в фултонской речи У. Черчилля была провозглашена «холодная война». Эта речь формально обозначила переход от плохо скрываемого недоверия между бывшими союзниками в борьбе с фашизмом к противостоянию блока стран, сложившегося вокруг СССР, и блока Западного мира во главе с США. Холодную войну иногда называют «Третьей мировой войной». Ее своеобразие и основные черты определяла стратегия ядерного сдерживания. Применение ядерных арсеналов угрожало полным уничтожением обеих сторон или непоправимым и неприемлемым для них ущербом. «Равновесие страха» было достаточно надежным, ибо делало бессмысленным прямое военное столкновение. Отсюда - гонка вооружений в иллюзорной, по крайней мере до сих пор, попытке создать все-таки решающее преимущество как в средствах защиты от ядерного удара, так и, разумеется, в средствах превентивного сокрушения потенциального противника.
В условиях недопустимости прямого военного столкновения противоборство двух блоков приобретало новые формы. Оно выражалось в многосторонней поддержке одной из сторон в локальных войнах, разворачивавшихся на всех континентах (за исключением Европы) или прямом участие в них. На некоторых этапах ошеломляющий успех, особенно в Восточной и Юго-восточной Азии, имела так называемая социалистическая система. Столь динамичное продвижение социализма вызвало эйфорию у его руководителей и серьезное беспокойство у лидеров противоположного блока. Победа повстанцев на Кубе усилила надежды на скорую победу социализма во всемирном масштабе.
В зонах прямого соприкосновения даже в остро кризисных ситуациях - вспомним берлинский и карибский кризисы - стороны проявляли крайнюю сдержанность. Хотя при этом на всей территории мира разворачивалась борьба за политическое влияние и определяющую роль в экономической жизни той или иной страны. В этой связи особое значение впервые в истории противоборства приобрели многообразные формы идеологической и психологической войны. Чрезвычайно важным фактором борьбы был сам по себе невоенный фактор - экономическое соревнование мировых систем. Следует заметить, что условия этой борьбы изначально были неравными: экономический потенциал СССР всегда существенно уступал американскому, а совокупный экономический потенциал государств, входивших в противоположные блоки, различался еще гораздо более существенно. Это различие приводило к тому, что для глобального противоборства и поддержания стратегического паритета вооружений СССР был вынужден тратить во много раз большую часть своего
валового национального продукта на эти цели, чем США и их союзники. Тем самым обескровливалась национальная экономика, основные силы сосредотачивались в военно-промышленном комплексе.
При рассмотрении разных сфер соперничества возникает вопрос: какая же из них определила исход противостояния? Первый и абстрактно правильный ответ -экономическое отставание и технологический застой в большинстве отраслей гражданского сектора промышленности СССР и его союзников. Но этот фактор не предопределял результат полувекового противостояния. История знает немало примеров победы экономически менее развитых обществ над более благополучными (вьетнамско-американский конфликт, первая чеченская кампания, завершившаяся Хасавьюртским соглашением). Поражение СССР в начале перестройки таковым вовсе и не выглядело. Казалось, что заканчивается эпоха враждебных отношений и открываются перспективы равноправных, дружеских и партнерских отношений, что мир вступает в эпоху политической гармонии и дружелюбия. Похоже, что в это верил М. Горбачев, пышность встреч и знаков внимания к которому на Западе переходили границы приличия.
Свое мессианское кредо он выразил в труде «Перестройка и новое мышление для нашей страны и всего мира». Название несколько настораживало. Во-первых, смущало то, что направляющие идеи предназначались не только для СССР, но и для всего остального человечества. Претензия генсека КПСС, которая переживала далеко не лучшие времена, на всемирно-исторический характер своей работы по сути напоминала «исторические решения» партийных съездов, призванных определять основные направления развития всемирной истории. Во-вторых, и это важнее, в книге говорилось о новом мышлении. Мышление иногда действительно видоизменяется в ходе глубинных трансформаций типов деятельности, системы социальных отношений и, соответственно, системы общественных ценностей. М. Горбачев понятие «новое мышления», как это обыкновенно бывает у политиков, употребляет скорее в метафорическом значении, в смысле «философии международных отношений» [2, с. 149]. Основная идея этой философии - «мир без войн и насилия». Этот тезис давно известен в разных редакциях. В отличие от
Э.Канта, который в своем эссе «К вечному миру» предлагал использовать правовые механизмы (сложную систему договоров, создание федерации национальных государств и т.д.), М. Горбачев в качестве универсальной основы нового миропорядка - порядка дружбы и мирного сотрудничества - предлагает «общечеловеческие ценности». Он признает, что «идеями «вечных» общечеловеческих ценностей занимались философы, теологии всех времен». Но «тогда это были умственные конструкции, обреченные быть утопией, мечтой. В XX веке, в конце этого драматического столетия, человечество должно признать жизненную необходимость приоритета общечеловеческих ценностей как глобального императива эпохи» [2, с. 149]. Если Э. Кант понимал, что осуществление его проекта возможно лишь в отдаленнейшем будущем, то проект М.Горбачева подлежал немедленной реализации. Само понятие «общечеловеческие ценности» имеет весьма расплывчатое содержание. Несмотря на это, а может быть благодаря этому, оно, нисколько не приблизив людей к «миру без войн и насилия», стало важным инструментальным концептом современной политики, используемым часто в эгоистических и корыстных интересах.
Стремление М. Горбачева строить на идеях книги внутреннюю и внешнюю политику спровоцировало по периметру СССР кровавые конфликты и настоящие войны. Конфликты различных групп, преследующих собственные интересы под
лозунгом защиты общечеловеческих ценностей, быстро выходили из правового поля, нормативно-силовая составляющая которого плохо вписывалась в рассматриваемую схему. Отсюда нерешительность и непоследовательность внутренней политики Горбачева, его стремление, вызывавшее искреннее изумление у тех, кто был хоть в малой степени знаком с тем, как в стране принимаются решения, отмежеваться от конфликтных ситуаций, подобных вильнюсским или тбилисским трагедиям. Отвечая многочисленным критикам, осуждающим его за то, что он «не применил власть, когда было нужно», Горбачев заявлял, что он стремился всё решить без крови. Но признавал, что «...были такие случаи. Надо было Ельцина отправить на дипломатическую работу» [3, с. 57]. В этом искреннем, надо думать, высказывании представлена вся широта его взглядов на возможности государственного регулирования.
Позиция отстраненности от приобретающих остроту процессов своим следствием имела эрозию власти Кремля как по партийной, так и по государственной линии. Многими это рассматривалось как проявление общего процесса демократизации советского общества. В некотором смысле такая оценка, безусловно, верна. Власть Кремля была чрезмерной (как, впрочем, и сейчас) и оставляла очень мало места для практически любой существенной инициативы нижестоящих и местных структур. Однако устранение государства в слепом соответствии абстрактным принципам ненасилия от защиты жизней, здоровья, достоинства и имущества своих граждан (например, во время погромов в Сумгаите) наглядно свидетельствовало о его кризисе. В частности, о критическом ослаблении его важнейшей атрибутивной функции - функции поддержания правопорядка.
В сфере внешней политики партнерские отношения достаточно скоро стали обнаруживать несвойственные этому типу отношений признаки асимметрии. Уступки со стороны СССР стали приобретать все более односторонний характер. Переговорщики с западной стороны, судя по их воспоминаниям о переговорном процессе, были немало удивлены той легкостью и безусловностью, с которыми принимались их весьма радикальные предложения. К числу таковых относится вывод советских войск из стран Восточной Европы, который, как это неоднократно отмечалось, по своей сумбурности и темпам напоминал бегство разбитых армий, роспуск с санкции Москвы Варшавского блока и пр. С точки зрения политики, как и здравого смысла, кажется невероятным то, что Союзный Центр (дополнительно, заметим, деморализованный событиями августа 1991) практически никак не отреагировал на Беловежское соглашение, объявившее СССР распущенным. Не было даже вербальных протестов, официальных запросов о соответствии этого соглашения Конституции СССР, о необходимых и достаточных процедурах его легитимации. Не были учтены результаты ранее прошедшего референдума по сохранению СССР, на котором более 70% населения высказалось за его сохранение, равно как и позиция многих союзных республик, выступавших за целостность страны.
Самопроизвольный по форме процесса распад СССР стал важнейшим политическим событием XX века. Именно это событие превратило объявленное в декабре 1987 г. на Мальте окончание холодной войны в поражение СССР, официально провозглашенное немногим позже Бушем-старшим в Вашингтоне. Российские официальные лица и российские СМИ предпочли обойти эту декларацию молчанием. Администрации Клинтона и Буша-младшего, констатировал американский советолог С. Коэн в статье, посвященной двадцатилетию перестройки, «заняли позицию по принципу «победитель получает все» [4]. Холодная война в ее
прежнем формате окончилась. Мир перешел в новое состояние, спорная, но самая краткая характеристика которого - однополярность.
Каковы же причины поражения СССР? Очевидно, что к их числу никак не относятся собственно военные факторы. Расхожее мнение, что СССР проиграл в области экономики, мало что объясняет. Экономические показатели в целом были не такими уж и плохими. А экономические факторы, несмотря на их несомненное значение, не играли решающей роли в политическом противостоянии. Но замедление темпов экономического развития в годы застоя и экономический спад с обостряющейся нехваткой товаров потребления в период перестройки, стали весомыми аргументами идеологической борьбы. Сила их воздействия преумножалась бессилием официальной идеологии, много лет буксовавшей в набивших оскомину штампах агитпропа, в том числе в марксистской доктрине экономического детерминизма. Вместе с тем следует заметить, что дефекты в идеологической сфере компенсировались уникальным эмоциональным подъемом и творческим импульсом начала перестройки. Ослабление влияния старой советско-коммунистической идеологии в СССР и теперь в России не означает в настоящий момент победу какой-то другой системы идеологических координат. В то же время это ослабление было необходимым условием последовавших политикодипломатических событий.
Игра на внутренних комплексах советских лидеров, растративших в аппаратных играх коммунистические убеждения, лишенных многих прав по сравнению со своими западными коллегами, а также на амбициях лидеров национальных движений в Союзных республиках, на неудовлетворенности своим положением части творческой интеллигенции составляла основное содержания этих событий. Парадокс социально-психологической логики заключался в том, что борьба против привилегий начальства, которая была одним из основных движущих мотивов начала перестройки, одним из основных лозунгов, обеспечивших Ельцину популярность и массовую поддержку, привела к прямо противоположным результатам. Закон инверсии в данном случае обеспечил реализацию тайных желаний значительной части советской элиты: увеличить объем личных благ и придать им законный и неотчуждаемый характер. Существование Советского Союза с его правовой системой и заданной инерцией в политической и идеологической сфере было препятствием на пути осуществления этих заманчивых желаний, поэтому страной следовало пожертвовать во имя достижения заманчивых желаний. (Особенно ярко эти желания проявлялись у советских национальных и региональных элит.) Внутренний импульс к ликвидации СССР совпал в резонансном режиме со стремлением извне упразднить «тоталитарную Советскую империю» как основного конкурента на глобальном геополитическом поле.
Дальнейшее развитие событий на постсоветском пространстве определялось интересами внутренних и внешних «элит», часто вопреки общечеловеческим моральным принципам и национальным политическим и экономическим интересам. Расстановка глобальных сил по окончании холодной войны открыла новые возможности для прямого использования классических военных средств. Впервые после Второй мировой войны на территории Европы в открытой военной форме на глазах у всего мира произошли боевые действия. Гражданский конфликт в Югославии превратился в войну между этой страной и могущественным блоком. Стратегические принципы ведения войны - поражение противника с позиций, недоступных его противодействию. Испытание «дальнодействующих
стратегических схем» в Югославии, Афганистане, Ираке подтвердило возможности их действенной применимости.
В современных условиях силуэт Четвертой мировой войны просматривается на недалеком историческом горизонте (некоторые считают, что она уже началась и вышеперечисленные конфликты - не прелюдия, а ее новые формы). Заметим, что новый формат войны включает не столько демонстрацию военно-технологического потенциала, ударных боевых возможностей вооруженных сил, которые используются лишь по необходимости, сколько иные средства превентивного и постоянного подавления. При этом противник ныне не противостоящая сторона, а особый враг - некая реальная персона, безусловно воплощающая мифологизированное зло. С военной точки зрения, эта персонализация порождает как минимум парадокс восприятия - мощнейшая держава против Саддама Хусейна? против Милошевича? Иррациональность калькуляции сил искупается пропагандистской простотой и эффективностью: созданием в соответствии с канонами Голливуда концентрированного негативного личного образа «очень плохого парня». Современные аудиовизуальные средства коммуникации, способные к виртуализации реальности и созданию гиперреальности, в состоянии преодолевать особыми формами подаваемой информации пороги рациональнокритического восприятия и видоизменять массовое сознание. СМИ стали одним из определяющих факторов современной политической борьбы, поскольку они способны деморализовать и психологически нейтрализовать потенциального неприятеля до начала силового столкновения, делая в некоторых случаях последнее излишним. Первостепенные направления стратегических ударов, направленных на подавление важнейших центров организации и жизнеобеспечения неприятеля, нацелены теперь на поддерживающие его центры массовой информации.
Другим важным фактором современного политического противостояния является экономическое давление. Это обусловлено нарастанием взаимосвязи мировых финансово-экономических процессов, в результате которых существенно возрастает чувствительность национальных экономик к внешним воздействиям. Усиление этой взаимозависимости, называемое глобализацией, приобретает в эпоху действия рыночных механизмов характер опасных конкурентных соперничеств - войны всех, кто может, против всех остальных. Рыночные механизмы, являясь эффективными средствами саморегуляции экономической жизни, при их ограничении соответствующими политико-правовыми и иными нормами, несут в себе риски различных конфронтаций. Прав Дж. Сорос, утверждающий, что главной проблемой современного мира при нарастании его экономической и информационной целостности является отсутствие всемирных политических институтов. Нужна система (комплекс различных систем) предотвращения разрастания конфликтов и поддержания мировой безопасности. Целый ряд таких организаций уже существует, но, во-первых, многие из них, например ООН, переживают свои далеко не лучшие времена, а во-вторых, их структура и полномочия не отвечают вызовам глобализирующегося мира. Элита единственной сверхдержавы в этих обстоятельствах испытывает искушение установлением своего миропорядка.
Объективно США стоят перед выбором: борьба за мировое господство или же мировое лидерство, предполагающее создание сбалансированной системы международных институтов, представляющих основные цивилизационные модели, а также центры экономической, информационной и военной силы. Такая система предполагает глобальное разделения прав и ответственности, снимая тем самым
непосильную для любой сверхдержавы нагрузку по регулированию геоглобальных политико-экономических макропроцессов.
Эта система могла бы играть роль глобальных сдержек и противовесов, тормозить опасные тенденции использования конъюнктурных преимуществ в эгоистических национальных, корпоративных интересах, сдерживать идеологический экстремизм и т.д. Конструирование такой системы, даже при наличии у мировых политических элит соответствующей воли, требует немало времени. Тем более неотложной эта задача представляется сейчас.
ЛИТЕРАТУРА
1 .Архенголъц Ф. История морских разбойников Средиземного моря и океана,- М.: Новелла, 1991.
2. Горбачев М.С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и всего мира,- М.: Политиздат, 1987.
3. Лица: М. Горбачев: Перестроечная стратегия предполагала эволюционный переход в 25-30 лет // Политический класс. 2005. № 2.
4. www. inosmi.ru/translation/217561.html
WAR: CONTOURS OF ITS CHANGEABLE FORMS
V.A. FEUDOROV
State and Municipal Administration Chair Peoples’ Friendship University of Russia 10a Miklukho-Maklaya St., 117198 Moscow, Russia
The article is devoted to the characteristics of the historical forms and role of wars in the history of mankind and its present. The author examines the social significance of army and changeable war character. He estimates the effects of armed conflicts on the international relations and fight for the world leadership.
