CC BY
710
Литвинов Михаил Васильевич
преподаватель кафедры предварительного расследования Краснодарского университета МВД России
(тел.: +78612583286)_
Воспрепятствование законной предпринимательской деятельности: проблемы законодательного регулирования и квалификации
В статье говорится об уголовно-правовых и криминологических аспектах совершения преступления, предусмотренного ст. 169 УК РФ. Рассматриваются этапы развития российского уголовного законодательства, устанавливающего ответственность за совершение преступления, предусмотренного ст. 169 УК РФ.
Ключевые слова: предпринимательская деятельность, государство, регулирование экономических процессов.
M.V. Litvinov, Teacher of a Chair of Preliminary Investigation of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; tel.: +78612583286.
Prevention to lawful business activity: problems of legal regulation and qualification
In the article it is spoken about criminal and criminological aspects of commission of crime under the art. 169 of the Criminal code of the Russian Federation. Stages of development of the russian criminal legislation establishing responsibility for commission of crime under the art. 169 of the Criminal code of the Russian Federation are considered.
Key words: business activity, state, regulation of economic processes.
Актуальность данной статьи обоснована тем, что экономические отношения являются важнейшим базисом развития общества. Без нормального функционирования экономических механизмов государства нарушаются все основные связи между участниками этих отношений, в результате чего под угрозу ставится возможность существования самого общества, т.к. не удовлетворяются потребности его членов. В связи с этим важным аспектом деятельности государства является регулирование экономических процессов.
Преступления в сфере экономики в Уголовном кодексе РФ, принятом в 1996 г., были помещены в гл. 21, 22, 23. С момента принятия УК РФ прошло уже более 13 лет, но до сих пор в него вносятся существенные изменения с целью совершенствования. При этом гл. 22 УК РФ представляет наибольший интерес, т.к., с одной стороны, она одна из наиболее критикуемых в действующем уголовном законодательстве, с другой - одна из наиболее сложных с точки зрения практического применения.
Объектом исследования настоящей статьи являются уголовно-правовые и криминологические аспекты совершения преступления, предусмотренного ст. 169 УК РФ, предметом
выступают этапы развития российского уголовного законодательства, устанавливающего ответственность за совершение преступления, предусмотренного ст. 169 УК РФ; уголовно-правовая характеристика элементов состава данного преступления, наказуемость деяния; факторы, способствующие его совершению.
Целью статьи является разработка на основе системного анализа уголовно-правового и криминологического аспектов предложений по совершенствованию уголовного законодательства и предупредительной деятельности, направленной на стабилизацию уровня экономической безопасности.
Задачами данной статьи является:
1) анализ современного законодательства, предусматривающего ответственность за нарушение норм ст. 169 УК РФ;
2) рассмотрение непосредственного состава преступления;
3) разработка мер по внесению изменений или упразднению ст. 169 УК РФ.
Методологической основой исследования стал диалектический метод познания социально-правовых явлений, в качестве общенаучного применялся также формально-логический метод.
38
В ходе исследования использовался системный научный метод, с помощью которого объект исследования рассмотрен в виде целостной системы.
Теоретическую основу исследования сос-та-вили научные работы в области теории уголовного права, криминологии, психологии личности и преступного поведения таких ученых, как Б.В. Волженкин, Н.А. Лопашенко, Т.О. Кошаева и др. Нормативную базу исследования составили Конституция РФ, Уголовный кодекс РФ и др.
Преступление, признаки которого предусмотрены ст. 169 УК РФ, является, по мнению Б.В. Волженкина, посягательством на свободу предпринимательства, грубым нарушением установленных Конституцией РФ и гражданским законодательством гарантий предпринимательской деятельности, прав и свобод ее участников, что и составляет непосредственный объект данного преступления [1, с. 121]. Близка к такой точке зрения и позиция профессора Н.А. Лопашенко, которая преступление, предусмотренное ст. 169, относит к посягательствам на общественные отношения по реализации принципа свободы экономической деятельности, а непосредственным объектом преступления считает гарантированные Конституцией права субъектов предпринимательской деятельности, нуждающиеся в уголовно-правовой охране от произвола должностных лиц, нарушающих соответствующие права [2, с. 15-16, 26].
Согласно позиции Б.В. Яцеленко непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 169, являются общественные отношения, возникающие в связи с осуществлением основанной на законе предпринимательской деятельности индивидуального предпринимателя или коммерческой организации.
Таким образом, одни авторы видят здесь один, другие - два или три объекта, которые призвана защищать ст. 169 УК РФ. Это лишает четкости очертания пределов уголовной ответственности и свидетельствует в пользу того, что при криминализации данного деяния законодатель не очень ясно представлял себе ее смысл.
Вместе с тем, дискуссионность научного определения объекта преступления в меньшей степени влияет на сложность правоприменения, нежели неясность содержания объективной и субъективной сторон общественно опасного деяния.
Объективная сторона воспрепятствования законной предпринимательской и иной деятельности включает в себя следующие составляющие: отказ либо уклонение от регистрации или выдачи лицензии на осуществление того
или иного вида деятельности; ограничение прав и законных интересов индивидуальных предпринимателей или юридических лиц в зависимости от их организационно-правовой формы или формы собственности; ограничение их самостоятельности; иное незаконное вмешательство в их деятельность.
Для наступления уголовной ответственности достаточно установления самого факта воспрепятствования независимо от того, наступили или нет какие бы то ни было последствия.
Анализ деяний, соответствующих конкретным формам воспрепятствования законной предпринимательской или иной деятельности, позволяет сделать определенные выводы, касающиеся как формулировки признаков состава преступления, предусмотренного ст. 169 УК РФ, так и целесообразности включения данной нормы в уголовное законодательство.
Как следует из приведенных характеристик каждой из рассмотренных форм воспрепятствования, указанных в ч. 1 ст. 169 УК РФ, все они нарушают гарантированные Конституцией РФ и гражданским законодательством России (под которым следует понимать не только Гражданский кодекс, но и иные специальные законы, регулирующие осуществление отдельных видов деятельности) права и законные интересы индивидуальных предпринимателей и юридических лиц.
Конкретные случаи такого нарушения могут быть весьма разнообразны, что и попытался отразить законодатель, формулируя состав данного преступления. Однако он выбрал, скорее, стиль некоего толкования преступных форм воспрепятствования, нежели их краткого, четкого описания. В результате границы между ними оказались весьма размытыми. Так, например, отказ в регистрации (одна из форм воспрепятствования) вполне оправданно может быть понят как ограничение прав и законных интересов юридического лица в зависимости от его организационно-правовых форм, если именно на это ссылается должностное лицо. Например, должностное лицо отказывает в регистрации закрытому акционерному обществу, ссылаясь на то, что созданное предприятие может быть только отрытым акционерным обществом [3, с. 17].
Наконец, отказ и уклонение от регистрации или выдачи лицензии также вызывают сомнение в правильности их выделения в виде самостоятельных деяний. Так, уклонение может быть лишь стадией перед последующим принятием решения об отказе, который в этом случае будет выглядеть более правдоподобным.
39
Общественная опасность обеих приведенных форм воспрепятствования зависит прежде всего от расторопности потерпевших. Один заявитель сразу же обращается в правоохранительные органы, обнаружив, что ему предлагают представить не предусмотренные законом документы, другой - представляет их, но получает отказ и только после этого делает соответствующее заявление, направленное на защиту своих интересов.
Анализ иных общественно опасных деяний, перечисленных в ст. 169 УК РФ, таких как «незаконное ограничение самостоятельности» и «иное незаконное вмешательство», показывает, что законодатель разными словами характеризуют одно и то же явление - нарушение права индивидуального предпринимателя и юридического лица самостоятельно определять сферу деятельности и порядок ее осуществления.
Вмешательство совершается вопреки закону или иному установлению. Оно заключается в самовольном, без согласования с иными лицами, включении в их дела и интересы. Применительно к деятельности юридических лиц и индивидуальных предпринимателей не основанное на законе вмешательство ведет к ограничению их самостоятельности и влечет неблагоприятные для коммерческой или иной деятельности последствия. Поэтому для характеристики описанных деяний достаточно было бы использовать в законе словосочетание «ограничение самостоятельности». Видимо, не случайно некоторые авторы, анализируя признаки преступления, предусмотренного ст. 169 УК РФ, не рассматривают отдельно указанные формы воспрепятствования, перечисляя их через запятую, и приводят в качестве примеров общие для них деяния [1, с. 137-138].
Указанное свидетельствует о недостатках законодательной техники, допущенных при формулировании признаков объективной стороны исследуемого преступления. Столь подробное перечисление отдельных форм воспрепятствования не является оправданным, перегружает диспозицию статьи признаками преступления, которые следовало бы рассматривать как комментарии. При определенных условиях одно и то же деяние может быть понято двояко.
Итак, диспозицию ст. 169 УК РФ можно сформулировать более компактно; в ней следовало бы в более общей форме установить ответственность за совершение следующих деяний: за нарушение должностными лицами прав и законных интересов индивидуальных предпринимателей или юридических лиц либо за ограничение их самостоятельности. Нельзя не
заметить, что все перечисленные формы воспрепятствования предпринимательской и иной деятельности могут совершаться только благодаря использованию должностными лицами своего служебного положения, которым они в данном случае злоупотребляют. Поэтому можно сказать, что преступление, предусмотренное ст. 169 УК РФ, представляет собой частный случай злоупотребления должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ). Разница между ними заключается в том, что в диспозиции ст. 285 УК РФ имеется указание на корыстную или иную личную заинтересованность и существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства, которые выступают в качестве обязательных признаков состава преступления. Но при совершении преступления, предусмотренного ст. 169 УК РФ, также нарушаются права и законные интересы индивидуальных граждан и организаций. Возникает правомерный вопрос, оправдано ли выделение части деяний из ст. 285 УК РФ и установление за них ответственности в самостоятельной норме. Тем более что, без сомнений, в основе всех упомянутых форм воспрепятствования лежит определенный мотив: либо извлечение преимуществ для иных организаций, интересы которых представляет и обеспечивает должностное лицо, учиняя препятствия и вмешиваясь в деятельность юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, либо получение выгоды для себя.
Как показывает изучение судебных решений, у судов постоянно возникают вопросы, связанные с уголовно-правовой квалификацией данного преступления.
Противоправное поведение должностного лица в этом преступлении может быть выражено по-разному, в том числе и в уклонении от регистрации индивидуального предпринимателя. В этом случае должностное лицо формально не отказывает гражданину в регистрации, но под каким-либо необоснованным предлогом не выполняет возложенные на него обязанности по своевременной регистрации, умышленно ее затягивая. Мотивы такого уклонения для квалификации преступления не имеют значения: субъект может действовать как из корыстных побуждений, так и из мотивов личного характера, например, желая продемонстрировать свою власть над другими людьми или показать свою значимость. Указанные действия совершаются умышленно.
Если в результате этих действий должностного лица, осознающего отсутствие законных оснований для превышения установленных
40
законом сроков регистрации индивидуального предпринимателя, последнему причиняется крупный ущерб (выраженный как в виде реального материального ущерба, так и в виде упущенной выгоды, т.е. неполучении доходов, что более вероятно), деяние следует квалифицировать по ч. 2 ст. 169 УК. Более подробно следует остановиться на вопросах о том, в чем выражается вина должностного лица по отношению к наступившим общественно опасным последствиям, а также можно ли здесь вести речь о неосторожности или следует доказывать умысел на причинение крупного ущерба.
Уклоняясь от регистрации индивидуального предпринимателя, должностное лицо осознает, что причиняет ему ущерб (в ином случае затягивание процедуры регистрации просто не имеет смысла). Весьма вероятно, что чиновнику известно и о возможном размере этого ущерба, например, от потерпевшего. Поэтому должностное лицо предвидит наступление ущерба, но чаще всего неконкретизированно-го. Для правоприменителя важно в этом случае установить, желает или сознательно допускает должностное лицо наступление именно крупного ущерба, легкомысленно к этому относится либо без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывает на предотвращение такого последствия.
По мнению ряда авторов, в преступлениях, совершенных должностным лицом, за исключением халатности, неосторожная вина применительно и к самому деянию, и к последствиям невозможна [4, с. 132]. Однако в рассматриваемом случае мы видим иное: по отношению к возможно причиняемому крупному ущербу вина может быть и неосторожной; она также может быть выражена в виде косвенного неопределенного, или неконкретизированного, умысла. Но если ставить вопрос о возможности вменения покушения на причинение крупного ущерба при том, что этот ущерб по обстоятельствам, не зависящим от воли виновного, не наступил, следует решить, можно ли говорить о прямом умысле должностного лица на причинение именно крупного ущерба.
Учитывая устоявшуюся в доктрине точку зрения, согласно которой неопределенный умысел является косвенным, мы приходим к выводу о том, что при совершении должностным лицом преступления с неопределенным умыслом на причинение крупного ущерба и при том, что такой ущерб не наступил, должностное лицо не может быть привлечено к ответственности по ч. 2 ст. 169 УК, поскольку его действия охватываются ч. 1 ст. 169.
Это заключение должно быть, однако, сопровождено обязательным указанием на то, что должностное лицо, допуская наступление ущерба, безразлично относилось к тому, будет ли этот ущерб крупным. В ином случае, при отсутствии безразличного отношения, другой будет и квалификация.
Субъектом преступления по ст. 169 УК РФ может быть только должностное лицо, использующее свое служебное положение для воспрепятствования законной предпринимательской деятельности индивидуального предпринимателя, коммерческой организации или иного юридического лица. Другие должностные лица (например, подготовившие отрицательное экспертное заключение по документам, представленным для получения лицензии) при наличии сговора с должностным лицом, уполномоченным на принятие решения, являются соучастниками данного преступления; если же они действуют самостоятельно, то в соответствующих случаях несут ответственность за злоупотребление должностными полномочиями.
На протяжении ряда лет судебная практика при определении существенного вреда и тяжких последствий, наступивших при совершении общественно опасных деяний должностными лицами, использует толкование, которое приводится в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. № 4 «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге» [5], согласно которому под существенным вредом следует понимать нарушение конституционных прав и свобод граждан, что наблюдается при воспрепятствовании законной предпринимательской и иной деятельности, квалифицируемом по ч. 1 ст. 169 УК РФ; под причинением тяжких последствий - нанесение материального ущерба в крупных размерах (признак, имеющийся в ч. 2 ст. 169 УК РФ). Таким образом, значительная часть деяний, описанных в ч. 2 ст. 169 УК РФ, подпадает под признаки преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 285 УК РФ.
В таком случае встает вопрос о необходимости установления самостоятельной ответственности за воспрепятствование деятельности индивидуальных предпринимателей или юридических лиц в отдельной статье УК РФ. Многие ученые рассматривают приведенные нормы как специальную и общую, которые конкурируют между собой.
Санкции данных статей существенно отличаются друг от друга. В ч. 3 ст. 285 УК РФ в ка-
41
честве наиболее строгого наказания предусматривается лишение свободы на срок до 10 лет. Санкция ч. 2 ст. 169 УК РФ в качестве наиболее строгого наказания предусматривает лишение свободы на срок до 2 лет.
Такая неадекватная реакция законодателя на однотипные деяния, по крайней мере, непонятна.
Как представляется, выявленные в результате проведенного анализа недостатки, противоречивые положения ст. 169 УК РФ свидетельствуют уже не столько о конкуренции норм, сколько об их коллизии.
Все изложенное позволяет сделать вывод о том, что ст. 169 УК РФ нуждается в существенной переработке. Здесь возможны два варианта.
Первый. Если законодатель признает необходимость выделения в Уголовном кодексе самостоятельной нормы, предусматривающей ответственность за анализируемые деяния, то в таком случае ст. 169 должна остаться в нем. Но для признания перечисленных деяний в качестве преступных необходимо включить в ее диспозицию мотив, который приводит к их совершению, а в качестве последствий указать нарушение прав и законных интересов индивидуальных предпринимателей или юридических
лиц, т.е. сделать основной состав преступления материальным (ч. 1 ст. 169 УК РФ). Надо также усилить санкции ч. 1 и 2 ст. 169 УК РФ.
Второй. Предлагается исключить ст. 169 из Уголовного кодекса.
Этот путь является более предпочтительным. Все изложенное приводит к заключению о том, что нет необходимости устанавливать уголовную ответственность за безмотивные действия должностных лиц, посягающих на законные права и интересы индивидуальных предпринимателей или юридических лиц, в самостоятельной норме. Уголовная ответственность должна наступать лишь в случае совершения исследуемых деяний из корыстной или иной личной заинтересованности, но при этом содеянное полностью охватывается признаками преступлений, предусмотренных ст. 285 или 286 УК РФ, если должностное лицо вышло за пределы своих полномочий. Необходимости в существовании ст. 169 УК РФ нет еще и потому, что часть перечисленных в ней деяний при наличии определенных мотивов подпадает под признаки преступления, предусмотренного ст. 178 УК РФ (монополистические действия или ограничение конкуренции).
1. Волженкин Б.В. Экономическая преступность. СПб., 2002.
2. Лопашенко Н.А. Вопросы квалификации преступлений в сфере экономической деятельности. Саратов, 1997.
3. Кошаева Т.О. Вред, причиняемый экономическими преступлениями //Журнал российского права. 2002. № 8.
4. Волженкин Б.В. Служебные преступления. М., 2000.
5. О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге: постановление Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. № 4 (в ред. от 10.02.2000).
1. Volzhenkin B.V. Economic crime. SPb., 2002.
2. Lopashenko N.A. Questions of qualification of crimes in the sphere of economic activity. Saratov, 1997.
3. Koshayeva T.O. The harm done by economic crimes // Magazine of the russian law. 2002. № 8.
4. Volzhenkin B.V. Office crimes. M., 2000.
5. About jurisprudence on cases of an abuse of power or official position, excess of the power or office powers, negligence and official forgery: resolution of Plenum of the Supreme Court of the USSR of March 30, 1990 № 4 (as amended of 10.02.2000).
42
