CC BY
238
УДК 913.327.338
ВООРУЖЕННЫЕ КОНФЛИКТЫ В ИРАКЕ И СИРИИ В ЗЕРКАЛЕ РЕГИОНАЛЬНОЙ ГЕОПОЛИТИКИ
А.Н.Варакса
Петрозаводский государственный университет,
пр. Ленина, 33, Петрозаводск, Республика Карелия, 185035, Россия
В статье рассматриваются источники и причинно-следственные связи вооруженных конфликтов в Ираке и Сирии, их влияние на международную обстановку в регионе, анализируются геополитические интересы вовлеченных в противостояние стран. Делается вывод о том, что урегулирование данных конфликтов возможно только путем политического диалога с участием всех заинтересованных сторон, который пока идет достаточно сложно. Нынешний этап политической нестабильности в Ираке и Сирии вряд ли удастся преодолеть в ближайшее время, слишком разные цели и интересы у вовлеченных в конфликт сторон. Проблема окончания военного и политического противостояния в Ираке и Сирии, по мнению автора, заключается в том, что в нем много участников, которые достаточно слабы, чтобы выиграть, но одновременно достаточно сильны, чтобы проиграть. Россия и США, несомненно, играют здесь ключевую роль, обладая значительным влиянием на конфликтующие стороны; совместно с другими влиятельными региональными игроками они могли бы внести значительный вклад в достижение мира. В конечном счете, как считает автор, региональный баланс будет восстановлен, но насколько он будет прочным, зависит от многих факторов. Важную роль в процессе поиска политического решения иракского и сирийского кризисов помимо РФ и США должны сыграть региональные державы. Пока же, ведомые своими геополитическими интересами и политическими амбициями своих лидеров, они, скорее, провоцируют дальнейшее развитие конфликта. Возможности России и США установить в этом регионе долговременный мир представляются достаточно ограниченными, если региональные игроки не смогут договориться между собой.
Ключевые слова: Большой Ближний Восток, гражданская война в Ираке и Сирии, сунниты, шииты, курды, геополитика, Россия, США, Иран, Турция, Саудовская Аравия, Израиль.
На протяжении последней тысячи лет регион Большого Ближнего Востока — огромный географический ареал от Сирии и Ливана на западе до гор Афганистана на востоке — является местом постоянных конфликтов, где пересекаются интересы многих государств и народов. За последнее столетие политическая карта этого региона перекраивалась как минимум дважды. Первый раз это произошло по окончании Первой мировой войны в результате распада Османской империи, когда ее бывшие владения перешли под управление Великобритании и Франции на основании мандата, выданного им Лигой Наций. Второй раз политическая карта Ближнего Востока и сопредельных с ним территорий претерпела существенные изменения после Второй мировой войны, когда здесь возникли независимые арабские государства, начавшие выстраивать самостоятельные взаимоотношения. Появление молодых арабских государств и Израиля создало новую политическую и геополитическую реальность, которая содержала в себе значительный конфликтный потенциал. Процесс становления новых независи-
мых государств на Ближнем и Среднем Востоке сопровождался политическими и вооруженными конфликтами, многие из которых актуальны и в наши дни (например, конфликт между Израилем и его ближайшими соседями).
В годы холодной войны Советский Союз, США и их западные союзники в лице Великобритании и Франции стремились распространить на этот регион свое политическое и идеологическое влияние, в результате чего регион Ближнего и Среднего Востока оказался разделенным на сферы влияния между Москвой и западными странами. Обе стороны стремились не нарушать сложившуюся систему региональной безопасности. СССР и США выстраивали здесь различные геополитические комбинации с участием своих региональных союзников, последние, правда, иногда меняли своего «патрона», как это произошло с Египтом в начале 1970-х гг Ситуация относительного геополитического равновесия стала быстро меняться с окончанием холодной войны, когда Советский Союз, не имея достаточных экономических и финансовых возможностей оказывать помощь в прежних объемах своим ближневосточным партнерам, вынужден был пойти на сворачивание своего военного и политического присутствия в данном регионе, что незамедлительно было использовано США в собственных интересах.
Начало последней трансформации геополитической карты Большого Ближнего Востока фактически совпало с распадом Советского Союза, который на протяжении нескольких десятилетий наряду с США играл важную роль, стабилизирующую непростую международную обстановку в этом стратегически важном регионе, имея здесь свои геополитические интересы и сферы влияния. Одной из вех начавшегося перекроя региональной карты Ближнего и Среднего Востока стала война в Персидском заливе 1991 г, когда США и их союзники освободили захваченный до этого Ираком Кувейт и с того времени фактически утвердили за собой монополию на применение военной силы в данном регионе на все последующие годы. Несмотря на то что США сохранили режим Саддама Хуссейна в Ираке, экономическое и военное давление на Багдад со стороны США и стран Запада не прекращалось. Через 12 лет, после разгрома режима талибов в Афганистане, США в лице нового президента Дж. Буша (мл.) решили «вернуться» в Ирак, чтобы завершить «незаконченное дело» — имелось в виду свержение иракского режима, который, несмотря на все санкции и военное давление со стороны США, демонстрировал удивительную живучесть. В результате новой войны против Ирака 2003 г., начатой США и Великобританией, политический режим С. Хуссейна был свергнут, а территория страны была оккупирована американскими войсками. Ирак, по убеждению Вашингтона, при их помощи должен был вступить на путь «демократии» и «прогресса», являя собой пример для других стран этого нестабильного региона. У тогдашней американской администрации была на руках готовая концепция «Большого Ближнего Востока», которую она намеревалась воплотить на практике вместе со своими союзниками. Падение иракского режима не только окончательно сломало геополитический баланс сил в регионе, но и спровоцировало острый внутренний конфликт в Ираке, через короткое время вылившийся в кровопролитную гражданскую войну. Вместо быстрой политической стабилизации Ирак все быстрее погружался в состояние политического хаоса и анархии, параллельно росли и потери американского военного контингента,
который подвергался постоянным нападениям со стороны суннитских боевиков, сторонников свергнутого режима. Начатая с большим энтузиазмом, война в Ираке быстро утрачивала популярность в Америке, а президент Дж. Буш (мл.) и его команда начали подвергаться все большей критике со стороны политических оппонентов. Политика США вызвала всплеск антиамериканских настроений по всему миру. И хотя к 2008 г ситуация в Ираке относительно стабилизировалась, что позволило США начать вывод основного контингента своих войск из Ирака, положение в стране по-прежнему было крайне нестабильным. Делая чисто пропагандистские заявления о стремлении к установлению демократии в Ираке, американское руководство не упускало из виду и геополитические интересы США в этом регионе, планируя в дальнейшем провести «зачистку» всех неугодных Вашингтону политических режимов. Однако развитие событий в Ираке пошло по иному сценарию, создав для американцев серьезные проблемы, к решению которых в Белом доме не были готовы, — с опозданием и в спешке там вынуждены были на фоне стремительно развивающегося внутриполитического кризиса в Ираке менять стратегию и тактику своих действий.
Регион Ближнего и Среднего Востока на протяжении всей своей истории был и остается регионом острого геополитического соперничества и противоборства, где сталкиваются различные интересы. Все большие и могущественные в прошлом государства, включая Персидскую, Римскую, Византийскую, Арабскую, Османскую империи, не смогли на длительный срок сохранить военную и политическую монополию в столь сложном в географическом и политическом плане регионе; постепенно истощая свои силы и ресурсы, они приходили в упадок и в конечном счете разрушались. Яркий пример — Османская империя, последний крупный монополист на территории Ближнего и Среднего Востока. К сожалению, этот урок не всеми усвоен и сегодня. Новейшие конфликты в Ираке и Сирии — продолжение конфликтов многовековой давности, превратившее этот регион в арену столкновения различных государств и их геополитических интересов. Ближний и Средний Восток, как никакой другой регион Евразии, пересечен линиями разлома различных культур и религиозных верований, которые добавляли дополнительную остроту в происходившие там конфликты. Одним из них стал конфликт между суннитами и шиитами; он длится уже много столетий и оказывает большое влияние на региональную политику и международные отношения. «Когда возглавляемая США Коалиция, — пишет американский аналитик и эксперт Дж. Ф. Даннинген, — выбросила иракские войска из Кувейта в 1991 г., наблюдатели в большинстве своем... упустили одну очень важную особенность. Соединенные Штаты смогли подвигнуть арабские государства к участию в операции, только пообещав не вторгаться в Ирак. Настроение арабских союзников вполне вписывалось в их политику, суть которой проста: сунниты должны остаться и командовать, в особенности в Ираке, каковой рассматривался (и рассматривается) как передний край обороны арабского мира перед лицом возглавляемых Ираном шиитов» (Даннинген, Бэй, 2014, с. 125).
Во время второй экспедиции в Ирак в 2003 г. США, запустив процесс перехода Ирака к демократии, вынуждены были согласиться с приходом к власти в этой стране шиитов, которые долгие годы находились в оппозиции саддамов-
скому режиму и подвергались систематическим репрессиям с его стороны. Суннитская страница истории Ирака была перевернута, но начало новой было омрачено серьезными внутренними беспорядками. Войскам коалиции с большим трудом удалось избежать массового кровопролития, которое в этой ситуации казалось фактически неизбежным. Только спустя два года после падения прежнего режима в Ираке удалось провести первые за многие годы относительно свободные и демократические выборы, в которых приняли участие основные этнические группы. Большинство в новом иракском парламенте получили шиитские партии и курды, которые и сформировали новое правительство. Исход значительной части суннитского населения из Ирака в соседнюю Сирию грозил политической дестабилизацией в этой стране, что и произошло довольно скоро: Сирия превратилась в «прифронтовое» государство, где суннитские боевики из-за слабости сирийского правительства в Дамаске чувствовали себя вполне комфортно. Выход на политическую сцену Исламского государства Ирака и Леванта (ИГИЛ) и других радикальных суннитских группировок было лишь вопросом времени. Внутрииракский конфликт из политического, связанного с борьбой политических элит за перераспределение власти, перешел в конфессиональный между шиитами и суннитами, значительно осложнив ситуацию. США с опозданием осознали серьезность проблемы. Хотя к лету 2007 г американцы заключили договоры с руководством большинства суннитских племен и набрали 70 000 арабов-суннитов для службы в силах самообороны, обеспечить лояльность суннитов новому режиму в Багдаде, возглавляемому шиитами, было весьма проблематично.
Сегодняшний Ирак, даже политически нестабильный и экономически ослабленный многолетней войной, по-прежнему представляет собой большую ценность для того, кто сможет удержать его в своих руках, в силу как своего географического положения, так и значительных нефтяных ресурсов. Соединение этих двух факторов привело к тому, что на Ирак были сделаны крупные ставки. «Взятые вместе война в Персидском заливе в 1991 г. и война в Ираке в 2003-2008 гг. обошлись всем участникам (в том числе и тем, кто отправил основные контин-генты войск для боя) в сумму свыше 2 трлн долл. США (в эти данные входят собственно расходы на ведение войны, нанесенный ущерб и потери доходов от нефти)» (Там же, с. 150). В январе 2014 г. общая нестабильность и неспособность властей Ирака взять ситуацию под свой контроль переросли в открытое вооруженное восстание против властей. Началось оно (что было вполне предсказуемо) в суннитских провинциях на западе страны, где популярность новых иракских властей была особенно низкой. Руководство восстанием взяли на себя несколько суннитских военизированных группировок, в числе которых с самого начала выделялась одна из наиболее организованных и влиятельных — ИГИЛ. Иракская правительственная армия, на обучение и оснащение которой было потрачено более 32 млрд долларов, оказалась неспособной подавить восстание и восстановить контроль над рядом суннитских провинций на западе страны. Суннитское восстание в Ираке и переход под контроль восставших значительной части территории государства с несколькими крупными городами поставили перед властями в Багдаде серьезную проблему.
Важная сторона в обоих конфликтах — курды. В настоящий момент, в ситуации политического и военного противостояния между шиитами и суннитами в Ираке и Сирии, курды вынуждены по тактическим соображениям блокироваться с шиитами, однако конечной целью иракских курдов независимо от их политической и партийной принадлежности является суверенное курдское государство — Курдистан. На фоне нынешнего конфликта шиитов и суннитов курдская проблема оказалась в тени, но она неизбежно встанет, поскольку уже многие десятилетия ждет своего решения; и это хорошо понимают в Турции — главном и непримиримом враге курдской государственности. «Курдскую карту» не прочь разыграть различные силы как внутри Ирака, так и за его пределами. Курды — влиятельная политическая и военная сила, они сумели в короткое время создать достаточно боеспособную армию, которая фактически подчинена не Багдаду, а курдским политическим лидерам и несомненно будет использована, когда придет время вести торг относительно будущего Ирака. На нынешнем этапе политической борьбы в Ираке иракские курды стремятся играть самостоятельную роль, дистанцируясь по мере возможности от противостояния нынешнего правительства Багдада с суннитскими вооруженными формированиями. Уже зафиксировано несколько случаев, когда курды отказывались поддержать иракскую правительственную армию, срывая тем самым наступательные операции против ИГИЛ. Иракские курды, подчиняющиеся правительству Барзани, ранее остро нуждавшиеся в терминалах Басры (именно через них осуществлялся экспорт нефти с курдских месторождений в северном Ираке), недавно смогли договориться с турецкими властями о новом маршруте поставок через Турцию. В обмен на это правительство Барзани, пользующееся поддержкой США, обязуется не противодействовать операциям турецкой армии против формирований Курдской рабочей партии на севере страны. Такая позиция иракских курдов, конечно, не может устраивать Багдад, но предпринимать какие-либо силовые действия против курдов в нынешних условиях он не может и вынужден пока мириться с курдским сепаратизмом, надеясь, очевидно, со временем вернуть под свой контроль северные курдские провинции страны, богатые нефтяными месторождениями.
Для нынешней власти в Багдаде, по крайней мере на данном этапе борьбы, более важен суннитский вопрос, от решения которого во многом будет зависеть будущее страны. Поражение от суннитов для Багдада чревато дестабилизацией всего политического режима, в результате чего возможно возвращение власти суннитов, как это было при режиме С.Хуссейна. Такой поворот событий сегодня может показаться маловероятным, однако исключать его полностью нельзя. Если за нынешним иракским правительством стоит Иран, то за спинами суннитских вооруженных формирований, ведущих борьбу с официальной властью в стране, стоят влиятельные региональные державы — Саудовская Аравия, Турция, Пакистан, население которых рассматривает иракских суннитов как своих братьев по вере. Главным региональным игроком в этом конфликте является Саудовская Аравия; Эр-Рияд обеспокоен возможным изменением всей системы региональной безопасности на Ближнем Востоке в пользу своего давнего противника — Ирана. Активное участие шиитских вооруженных группировок
из Ирака и Ливана, включая Корпус стражей Исламской революции (КСИР), подчиненный высшему руководству Ирана, в гражданской войне в Сирии на стороне президента Б. Асада, может привести если не к полной победе правящего режима над вооруженной суннитской оппозицией, то к значительному усилению влияния Ирана на пространстве от Афганистана до Ливана, в том числе на монархии Персидского залива — ОАЭ, Бахрейн, Кувейт. По мнению Кристофера Дэвидсона, одного из западных аналитиков, усиление Ирана при определенных обстоятельствах могло бы привести даже к политическому коллапсу Саудовской Аравии. Иранцы, как он считает, могли бы воспользоваться нестабильностью в Королевстве, возникшей в связи с неопределенной ситуацией с престолонаследием и взять под контроль его шиитские территории, где находятся основные саудовские нефтяные месторождения (Davidson, https://www.foreignaffairs.com). Правящий режим в Саудовской Аравии держит под жестким контролем шиитов восточной провинции, где они составляют большинство населения.
Политический кризис в Ираке, быстро эволюционировавший в настоящую гражданскую войну, привел к серьезным изменениям всей политической обстановки, захватив и соседние государства. Возникший в процессе перегруппировки политических сил в Ираке шиитско-курдский политический тандем сегодня воспринимается в большинстве суннитских стран региона как готовый плацдарм Ирана в его попытках дестабилизировать политические режимы в государствах Персидского залива. Иракские шииты, находясь многие десятилетия в оппозиции, получили редкий шанс изменить положение в свою пользу, чем они и не преминули воспользоваться. Случилось то, что монархии Залива, в первую очередь Саудовская, больше всего опасались и стремились предотвратить: тень шиитского Ирана вновь нависла над ближневосточным регионом. Нынешнюю эскалацию вооруженного конфликта в Сирии следует рассматривать как попытку суннитских государств во главе с Саудовской Аравией остановить Иран на пути к региональному лидерству, которого Тегеран, по убеждению саудитов, добивается на протяжении последних двадцати пяти лет. Кстати, Иран в свое время давал повод к подобным опасениям. Во внешней политике тогдашние иранские власти руководствовались концепцией, суть которой выражена в высказывании лидера Исламской революции аятоллы Хомейни, украшавшем стену здания министерства исламской ориентации Ирана: «Руки Америки и других сверхдержав по локоть в крови... Мы распространим свою революцию на весь мир, потому что это исламская революция. До тех пор пока клич "Нет бога, кроме Аллаха" не зазвучит повсюду на земле, борьба будет продолжаться» (Ага-ев, 1987, с. 288). Концепция исходила из более широкой доктрины объединения всех мусульман в борьбе против «сверхдержав» и их «пособников» в мусульманских странах. Предлагаемое объединение мусульман должно было избрать в качестве модели для подражания «исламскую революцию» в Иране. Более того, Ирану отводилась роль руководителя этого союза. Подобные заявления, звучавшие из Тегерана, не могли не насторожить его ближайших и отдаленных соседей. Особенно чувствительны к подобным идеям оказались саудиты, которые и сами были не прочь встать во главе всех мусульман мира. Отголоски тех речей великого Хомейни еще не забыты, и Иран по-прежнему воспринимается
некоторыми из его соседей таким, каким он был в годы Исламской революции. Сегодняшние события в Ираке и Сирии разворошили ворох старых проблем, воскресили прежние обиды и подозрения, которые благодаря политикам и СМИ были растиражированы и обрели новое геополитическое звучание, став мощным средством консолидации для различных политических сил и государств.
Наибольшие политические потери от всего произошедшего понесла Саудовская Аравия. Саудовское королевство — относительно молодое по историческим меркам государство, возникло в начале 1930-х гг., когда его будущий основатель Ибн Сауд сумел подчинить себе большую часть Аравийского полуострова. Геополитика Королевства на протяжении всей его истории отражала целый ряд деликатных моментов, делающих непростыми отношения Эр-Рияда с ближайшими соседями — Иорданией, Йеменом, Кувейтом, ОАЭ, Оманом; эти отношения и сегодня трудно считать блестящими. Важнейшим внешнеполитическим направлением для Саудовской Аравии традиционно является регион Персидского залива, что неизбежно должно было привести Эр-Рияд к конфликту с Ираном. Первые противоречия между двумя странами возникли еще в тот период, когда Иран находился под властью шаха Мохаммеда Резы Пехлеви, но тогда благодаря посредническим усилиям США, для которых оба государства были союзниками, возникающие разногласия не перешли в форму прямого конфликта. После Исламской революции 1978 г., антишахской и антиамериканской по своей сути, отношения между Тегераном и Эр-Риядом очень скоро приняли остроконфликтный характер, в 1986 г. дипломатические отношения между ними были разорваны вовсе (правда, через несколько лет вновь были восстановлены). За преобладание в Заливе, где сосредоточены значительные экономические, политические и военные интересы многих стран, уже много лет продолжается скрытая и явная борьба между Саудовской Аравией и Ираном. Для саудитов главный враг — не ИГИЛ, а шиитский Иран, который, по мнению Эр-Рияда, стремится захватить контроль не только над теми провинциями Ирака, где большинство составляют шииты, но и над всем Ираком и Сирией. Не следует сбрасывать со счетов и экономические интересы Королевства. Нынешние иракские власти в Багдаде не скрывают, что часть поставок иракской нефти в Европу пойдет через новые маршруты, в частности через Сирию. На сирийский маршрут экспорта углеводородов, правда не иранских и иракских, к берегам Средиземного моря имеют виды противники Тегерана и Дамаска — Турция и Саудовская Аравия, заинтересованные развернуть нефтегазовые потоки в меридиональном направлении, чтобы лишить возможности Иран и Ирак поставлять свои углеводороды прямо к портам Средиземного моря через территорию дружественной им Сирии. Нынешняя нестабильность на нефтяных рынках актуализирует и усиливает роль нефтяного фактора в политике Эр-Рияда и других нефтедобывающих стран региона Персидского залива, стремящихся ослабить своих конкурентов, лишив их важных геополитических, трнспортных, инфраструктурных преимуществ.
В последнее время, в связи с событиями в Ираке и Сирии, Саудовская Аравия заметно активизировала свою политику на этом направлении. Формально являясь участником американской «антитеррористической» коалиции, саудиты создали свою «исламскую» коалицию, в которую вместе с арабскими государ-
ствами Залива официально вошли Египет, Пакистан, Турция и еще более двух десятков стран. Однако остается вопрос: насколько эффективным инструментом может быть подобная коалиция без военной и политической поддержки со стороны Запада? Известно, что внутри этой коалиции нет полного единства. У Эр-Рияда непростые отношения с Катаром из-за поддержки последним организации «Братья-мусульмане», которая особенно враждебно настроена к са-удитам после того, как те поддержали военный переворот в Египте, приведший к свержению президента страны Мохаммеда Мурси. «Особенностью катарской внешней политики на протяжении длительного периода, — отмечает отечественный эксперт по Ближнему Востоку Е. Сатановский, — являлись связи с Израилем, которые поддерживались после официального разрыва отношений с этой страной после начала в 2000 г. интифады Аль-Акса. Такого же курса придерживались Марокко, Тунис, Оман и ОАЭ. Отношения руководства страны с соседними режимами прохладные из-за внешнеполитических амбиций Катара, которые опираются на колоссальные финансовые ресурсы, сконцентрированные в руках руководства страны, контролирующей третий в мире резерв природного газа при скромной территории и незначительном населении — 840 тыс. чел., включая 600 тыс. иностранцев» (Сатановский, 2012, с. 112-113). Из стран Залива наиболее лоялен к Эр-Рияду Бахрейн, но он слишком слаб и уязвим. В прошлом Бахрейн был провинцией Ирана, отторгнутой у него англичанами, что не забыто в Тегеране. На территории Бахрейна проживает значительная шиитская община, являющаяся проблемой для королевства, управляемого суннитами. Недавняя попытка шиитов Бахрейна добиться равноправия с суннитами окончилась военной интервенцией стран Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), в которой саудовские войска играли основную роль. Экономика Бахрейна сильно зависит от финансовой поддержки Саудовской Аравии. Еще одно государство, привязанное географически к Заливу, — Кувейт, имеющий границы с Ираком, Ираном и Саудовской Аравией. Авиаудары со стороны Ирана в ходе ирано-иракской войны 1980-1988 гг, иракская оккупация 1990-1991 гг., вылазки террористов, нестабильная ситуация на границах, вызванная гражданской войной в соседнем Ираке, сделали Кувейт достаточно уязвимым. «Его стратегическое значение как глубоководного порта Персидского залива не меньше, чем роль одного из ведущих поставщиков нефти на мировой рынок, однако в вопросах безопасности эта страна, зажатая между Ираном, Ираком и Саудовской Аравией, вынуждена опираться на США и Великобританию» (Там же, с. 115-116).
Ваххабитское руководство Саудовской Аравии стремится ослабить не только союзников Ирана (в первую очередь, Сирию), но и все прочие светские режимы Ближнего и Среднего Востока, видя в них опасный пример для своих подданных. В таких странах, как Египет, интересы саудитов и Ирана совпадают в плане недопущения там своих идейных оппонентов, что, однако, не исключает борьбы за влияние на Каир. Пока Эр-Рияду это удается лучше, нынешний военный режим в Египте зависит от финансовой поддержки саудитов и вынужден демонстрировать им свою лояльность (правда, без большого энтузиазма). В саудовскую коалицию «записалась» и Турция, однако ее отношения с Эр-Риядом в послед- 177
ПОЛИТЭКС 2016. Том 12, № 1
нее время оставляют желать лучшего. Причиной нынешнего конфликта Эр-Рияда с Анкарой стал тот же Египет, а именно поддержка Саудовской Аравией нынешнего президента генерала Ас-Сиси, отстранившего от власти М. Мурси, которому симпатизировала Турция.
Иран, как региональная держава, всегда играл и продолжает играть важную роль в ближневосточной политике. Внешняя политика, которую проводит на протяжении последних двадцати пяти иранское руководство, вполне вписывается в исторические, географические и политические реалии региона Персидского залива, в котором Иран осуществляет свое политическое предназначение, данное стране не конкретной личностью (Хомейни) или политическим событием (Исламская революция), а политической географией. Интересы Иранского государства, даже в эпоху практически полного доминирования в региональной политике европейских держав, заставляли правительство Ирана выстраивать различные политические комбинации с более сильными странами для защиты своих национальных интересов. После аятоллы Хомейни внешняя политика Ирана постепенно отошла от революционной риторики и окончательно встала на почву политического прагматизма, однако давние региональные конкуренты Ирана стараются не замечать этого, разыгрывая иранскую карту в собственных политических интересах. Трудно принять позицию С. Модестова, полагающего, что «после антимонархической революции 1979 г. Иран зарекомендовал себя как опасный источник экспорта радикального ислама в его шиитской версии. С годами мессианские намерения Ирана несколько остыли, хотя в действительности проводимая Тегераном геополитическая экспансия стала просто более изощренной, тонкой» (Модестов, 2003, с. 112). Если все-таки отойти от «коварных» планов иранского руководства, в первую очередь в отношении своих соседей, и попытаться взглянуть на положение дел в региональной политике менее предвзятым взглядом, то внешняя политика современного Ирана предстанет в совершенно ином свете. Несмотря на многолетний конфликт с Западом и США и их арабскими союзниками из числа монархий Персидского залива, Иран аккумулирует в себе значительный геополитический потенциал, который его противникам не удается девальвировать; речь идет прежде всего об уникальном географическом положении Иранского государства и его нефтяных и газовых ресурсах.
Большое геополитическое значение Ирана для всего Ближнего и Среднего Востока не подлежит сомнению. Иран на протяжении тридцати с лишним лет холодной войны до Исламской революции занимал важное место в системе американских интересов, он был важным звеном цепи, которая связывала западноевропейский фланг НАТО с Турцией, Пакистаном, Китаем, Японией по всей окружности границ бывшего СССР. Даже спустя годы, когда американцам все же удалось кое-как залатать образовавшуюся иранскую брешь, потеря Ирана не дает забыть о себе. Как отмечает американский специалист по Ближнему Востоку Р. Каплан, «географическое положение определяет ту стержневую роль, которую Ирану суждено играть на Большом Ближнем Востоке и в Евразии в целом, и может диктовать, в какой степени она будет стержневой, но не может диктовать того, ради каких целей это положение будет стержневым. Иранское
государство более сильное и имеет более развитую структуру, чем любое другое государство Большого Ближнего Востока, за исключением Турции и Израиля, а исламская революция не разрушила иранское государство, а, скорее, влилась в него» (Каплан, 2015, с. 292).
Политическому режиму в Иране, вынужденному действовать уже в течение длительного времени в крайне непростом окружении, балансируя на грани войны с самым могущественным государством мира, удается не только выживать, но и достигать политических целей, демонстрируя внутреннюю силу и сплоченность иранского общества, несмотря на непрекращающиеся попытки раскачать его извне. Геополитические интересы Ирана исторически были связаны с Сирией, Ливаном, Палестиной, Бахрейном, Йеменом, где Тегеран продолжает иметь союзников в лице разбросанных по этим странам шиитских общин, для которых Иранское государство — единственная защита во враждебном суннитском мире. Исключить Иран из ближневосточной политики, урегулирования политических конфликтов в Ираке и Сирии (что пытаются делать саудиты при молчаливом согласии Запада) практически невозможно. Любое соглашение, любой мир, не учитывающий интересы Ирана, не может быть прочным и длительным. Ошибка Запада и США состоит, в частности, в том, что на протяжении длительного времени они пытались игнорировать интересы Тегерана, стремясь отстранить его от решения ключевых вопросов. Сейчас необходимость подключить Иран к политическому процессу, похоже, начинает осознаваться лидерами Запада, что, несомненно, является положительным фактором для установления мира в регионе.
Турция, как и Иран, — давний игрок на региональной политической карте Ближнего и Среднего Востока. Долгое время Османская империя практически безраздельно доминировала в этом регионе. С распадом Империи и возникновением Турецкой Республики влияние последней на происходящие здесь события было ослаблено появлением на бывших османских землях Великобритании и Франции, стремившихся не допустить возвращения в регионе турецкого влияния. Однако с последней трети XX в. влияние Турции здесь начинает постепенно восстанавливаться, чему активно способствовали США, для которых Турция была важнейшим партнером в годы холодной войны. После окончания холодной войны и ухода СССР с политической арены Ближнего Востока, а также в связи со слабостью постсоветской России в 1990-е гг. Турция развернула экономическое и политическое наступление в этом регионе. Объектом ее геополитических интересов стали в первую очередь соседние страны — Ирак и Сирия. Турция на всех этапах американской военной кампании против Ирака поддерживала своего заокеанского союзника, самолеты США, Великобритании и других стран НАТО активно использовали турецкую авиабазу Инджерлик на юге Турции для ударов по Ираку. Турецкие власти на словах иногда пытались дистанцироваться от силовой политики в отношении соседней мусульманской страны, что, однако, не меняло существа политики Анкары. Политики Турции в регионе принципиально не изменил и приход к власти в 2002 г. Партии справедливости и развития (ПСР), которая и в настоящее время является правящей. Турецкое руководство проводит активную разновекторную политику, используя все возможности
своего положения, комбинируя при этом экономические, политические и военные средства. По мнению американского политолога Р. Каплана, «Турция — не просто сухопутная перемычка, пусть и самая большая на земле. Эта страна, входящая в "большую двадцатку", стала сама по себе ключевым регионом и наряду с Ираном способна нейтрализовать арабский Плодородный полумесяц, внутренняя политическая нестабильность стран которого обусловлена десятками лет правления бесплодных полицейских режимов» (Там же, с. 320).
Турция продолжает играть традиционно важную роль в средиземноморском и ближневосточном регионе, имея сухопутные и морские границы с европейскими и азиатскими государствами, находясь на стыке Европы и Азии, контролируя важнейшие черноморские проливы. Запад продолжает видеть в Турции, пусть и под руководством нынешней правящей партии «Справедливости и порядка», некую «демократическую» альтернативу исламским странам, в частности Ирану. Политические и военные интересы Запада, дополненные членством Турции в НАТО, заставляют США и их западных союзников поддерживать политическую линию нынешнего турецкого руководства, достаточно амбициозную и опасную, но Турция слишком важна для Запада, и это хорошо понимают в Анкаре. В иракском направлении основные усилия Анкары сконцентрированы на борьбе с курдским национально-освободительным движением как внутри самой Турции, так и в соседних с ней странах — Ираке и Сирии. Задаче сдерживания курдов и недопущения создания Курдского государства подчинена политика правящих верхов Турции во главе с нынешним президентом Турции Р. Эрдоганом. По мере развития внутриполитического кризиса в Ираке и Сирии Турция стремилась играть все более активную роль. Помимо курдов у Турции в регионе имеется и давний соперник — Иран, с которым у турок был период длительной борьбы во времена Османской империи. После распада последней былая вражда, казалось, ушла в прошлое, однако сегодня призрак прежнего противостояния вновь возвращается в турецко-иранские отношения. В Анкаре и Тегеране стремятся не допустить этого, но логика борьбы за лидерство и геополитические интересы обоих государств подталкивают их к этому в Ираке и Сирии. Несмотря на приверженность борьбе с международным терроризмом в целом и ИГИЛ в частности, турецкие власти на деле способствуют усилению позиций этих террористических группировок, предоставляя им оружие, военное снаряжение, которые используются в борьбе против официальных властей в Ираке и Сирии.
Еще один важный региональный игрок (правда, стремящийся оставаться в тени этих конфликтов) — Израиль, у которого давняя и непростая история взаимоотношений с арабскими соседями. У Израиля нет особых интересов в Ираке, чего нельзя сказать о Сирии, с которой он имеет общую границу. Главный интерес Израильского государства лежит в сфере обеспечения своей безопасности от потенциальных угроз, к числу которых его власти относят арабский терроризм в лице наиболее радикальных и непримиримых к Израилю вооруженных группировок, в большинстве своем шиитского толка, а также Иран, который в Израиле рассматривают в качестве главного спонсора этого терроризма. Для политики Израиля в нынешнем конфликте в Ираке и Сирии важны давние
180 -
политэкс. 2016. том 12, № 1
тесные связи между Тегераном и Дамаском. И хотя с началом войны в Сирии антиизраильская риторика в обеих странах была сбавлена, тем не менее отношения между этими странами и Израилем по-прежнему достаточно напряжены. Несмотря на относительно небольшие размеры своей территории, Сирия традиционно играла заметную роль в региональной политике. На протяжении нескольких десятилетий Сирией управляет клан Асадов, проводивший достаточно осторожную политику, особенно после того как с политической арены ушел Советский Союз, в лице которого Дамаск потерял надежного партнера и союзника. При этом сирийское руководство даже в трудные для него времена неизменно проявляло солидарность с палестинцами, стремясь поддерживать хорошие отношения со своими арабскими соседями и Турцией. Но главная «вина» Дамаска, которую ему не могли и не могут простить на Западе, — это дружба с Тегераном, сплотившая в один антиасадовский альянс «друзей Сирии», курируемых из Эр-Рияда и Вашингтона.
Приход в Сирию шиитских добровольцев из Ирана, Ирака и Ливана и возможная победа официального Дамаска в гражданской войне в Сирии, которая сегодня уже не кажется невероятной с учетом военной поддержки Сирии со стороны России, не может не тревожить Израиль. По мнению некоторых израильских политиков, в случае такого исхода войны в Сирии обстановка на сирийско-израильской границе может вновь осложниться, и для Израиля может появиться еще один фронт на Голанских высотах, которые израильтяне оккупируют уже много десятилетий. Надо отметить, что Голаны имеют для Израиля большую ценность. Оккупировав в 1967 г. эти высоты, до этого принадлежавшие Сирии, Израиль смог сделать Тивериадкое озеро своим внутренним морем, воды которого имеют для него особую ценность. Постоянное присутствие в Сирии иранских военных также не радует израильтян, и хотя в военном отношении они не представляют серьезной угрозы для Израиля, тем не менее это может стать источником потенциального конфликта между Сирией и Израилем. Интересы Израиля в Сирии требуют, чтобы существующее там правительство было достаточно слабым и зависимым от Запада и США, которые могли бы сдерживать сирийский национализм и воздействовать на Дамаск в благоприятном для Израиля отношении. Учитывая непростую историю советско-израильских отношений, политическое руководство Израиля не склонно доверять Москве в сирийском вопросе.
Современный этап политической нестабильности в Ираке и Сирии вряд ли удастся преодолеть в ближайшее время, слишком разные цели ставят перед собой его участники и слишком могущественны силы, которые за ними стоят. Главная проблема политического урегулирования конфликтов в Ираке и Сирии состоит в том, что в них слишком много участников, которые слишком слабы, чтобы выиграть без посторонней помощи и поддержки, но в то же время достаточно сильны, чтобы проиграть. На наш взгляд, это делает поиск компромисса при участии всех сторон конфликта единственно возможным решением данной проблемы. Война в Сирии неизбежно будет продолжаться еще какое-то время, пока в ней не наступит перелом в результате истощения одной из сторон конфликта, что создаст предпосылки для начала реального диалога между противоборствующими сторонами. Стабилизация политической и военной обстановки в Сирии,
пусть и относительная, могла бы оказать позитивное влияние на внутриполитическую ситуацию в Ираке, создав условия для начала политического диалога между шиитами, суннитами и курдами о будущем страны, которое в настоящее время представляется достаточно неопределенным. В конечном счете, баланс сил в этом регионе, нарушенный военным вмешательством США в Ираке, будет восстановлен. Однако с учетом исторической специфики этого региона, он будет достаточно зыбким, пока какая-нибудь новая окрепшая политическая сила или могущественное государство не бросит ему очередной вызов.
Литература
Агаев С. Л. Иран между прошлым и будущим. События. Люди. Идеи. М.: Политиздат, 1987. 319 с.
Данниген Дж. Ф., Бэй О. Горячие точки XXI века. Как будут развиваться события / пер. с англ. А. Колина. М.: Эксмо, 2014. 832 с.
Каплан Р. Д. Месть географии. Что могут рассказать географические карты о грядущих конфликтах и битве против неизбежного / пер. с англ. М. Котова. М.: КоЛибри, Азбука-Атти-кус, 2015. 384 с.
Модестов С. А. Геополитика ислама. М.: Молодая гвардия, 2003. 192 с.
Сатановский Е. Я. Россия и Ближний Восток. Котел с неприятностями. М.: Эксмо, 2012. 384 с.
Davidson Ch. The Coming Collapse of the Gulf Monarchies. URL: https://www.foreignaffairs. com/articles/middle-east/2013-10-10/arab-sunset (дата обращения: 20.12.2015).
Варакса Александр Николаевич — кандидат политических наук, доцент;
fidelio@sampo.ru
Статья поступила в редакцию: 15 декабря 2015 г.;
рекомендована в печать: 14 января 2016 г.
Для цитирования: Варакса А. Н. Вооруженные конфликты в Ираке и Сирии в зеркале региональной геополитики // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. 2016. Т. 12, № 1. С. 170-183.
ARMED CONFLICTS IN IRAQ AND SYRIA IN THE MIRROR OF REGIONAL GEOPOLITICS
Aleksandr N. Varaksa
Petrozavodsk State University,
33, pr. Lenina, Petrozavodsk, Republic of Karelia, 185035, Russia; fidelio@sampo.ru
The article examines the origin and the cause-and-effect relations of armed conflicts in Iraq and Syria, their impact on the internal political situation and the international climate in these countries. Analyzing geopolitical interests of the countries involved in the conflict the author comes to the conclusion that ongoing conflicts in Iraq and Syria may be resolved politically only if all the parties concerned engage with each other in a political dialogue and make mutual concessions. The current phase of political instability in Iraq and Syria is unlikely to be surmounted in the short run because all the parties involved in the conflict pursue different goals and interests. In the author's opinion, the problem of war termination has two sides: on the one hand, there are a lot of parties involved in the conflict that are rather weak to be able to win, and, on the other hand, they are at the same time fairly strong not to lose if we take into consideration the forces that support them. Russia and the USA undoubtedly play a key part in this process exerting considerable influence on the parties involved in the conflict. Thus, together with other regional powers they could make
a major contribution to promote reconciliation among conflicting parties.In the author's opinion, the regional balance will ultimately be restored but it depends on various factors how solid it will be. Besides the Russian Federation and the United States of America, regional powers should play an important role in the search for political solution to the crisis in Iraq and Syria. But so far, guided by their geopolitical interests and political ambitions, they have rather encouraged the development of further conflict. The opportunities of Russia and the USA to establish long-term peace seem to be limited if regional actors don't come to an agreement.
Keywords: the Great Middle East, civil war in Iraq and Syria, Sunni and Shia Muslims, Kurds, regional geopolitics, the balance of forces, Russia, the USA, Iran, Turkey, Saudi Arabia, Israel
References
Agaev S. L. Iran mezhdu proshlym i budushchim. Sobytiia. Liudi. Idei [Iran between the Past and the Future. Events. People. Ideas]. Moscow, Politizdat Publ., 1987. 319 p. (In Russian)
Dunnigan James F., Bay A. A Quick and Dirty Guide to War: The Tools for Understanding the Global War on Terror, Cyber War, Iraq, the Persian Gulf, China, Afghanistan, the Balkans, East, Africa Colombia, Mexico and Other Hot Spots. 4th edition. Paladin Press, 2008 (Russ. ed.: Dannigen Dzh. F., Bei O. Goriachie tochki XXI veka. Kak budut razvivat'sia sobytiia. Transl. form English by A. Colin. Moscow, Eksmo Publ., 2014. 832 p.).
Kaplan R. D. The Revenge of Geography. What the Map Tells Us About Ccming Conflicts and the Battle Against Fate (Russ. ed.: Kaplan R. D. Mest' geografii. Chto mogut rasskazat' geograficheskie karty o griadushchikh konfliktakh i bitve protivneizbezhnogo. Moscow, KoLibri Publ., Azbuka-Attikus Publ., 2015. 384 p. (In Russian)
Modestov S. A. Geopolitika islama [Geopolitics of Islam]. Moscow, Molodaya Gvardiya Publ., 2003. 192 p. (In Russian)
Satanovskii E. Ia. Rossiia i Blizhnii Vostok. Kotel s nepriiatnostiami [Russia and the Middle East. Boiler with Adversity]. Moscow, Eksmo Publ., 2012. 384 p. (In Russian)
Davidson Ch. The Coming Collapse of the Gulf Monarchies. Available at: https://www.foreignaf-fairs.com/articles/middle-east/2013-10-10/arab-sunset (accessed: 20.12.2015).
For citation: Varaksa A. N. Armed conflicts in Iraq and Syria in the mirror of regional geopolitics. POLITEX: Political Expertise, 2016, vol. 12, no. 1, pp. 170-183.
