CC BY
187
Гурская Н.В.
ВОЕНИЗИРОВАННЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ УРАЛЬСКОГО КАЗАЧЕСТВА
История казачества неразрывно связана с историей России. Казачество, являясь частью военного сословия России на протяжении ХУ1-ХХ вв., относилось к иррегулярным войскам, которые входили в структуру русской армии. Каждое войско внесло определённый вклад в историческое и культурное наследие Российского государства. Однако образ жизни казачества носил военизированный характер. И в этом каждое войско имело свои отличия. От особенностей организации управления, хозяйства и быта зависел успех войска в защите российских границ. Немаловажную роль в этом деле сыграло Уральское (Яицкое) казачье войско, на примере которого рассмотрим влияние военного дела на образ жизни казаков.
Управление казачьей общиной в среде уральского (яицкого) казачества хотя и было заимствовано из древнерусских обычаев (вече), но имело свою специфику. Главное лицо (высший статус управления) - это атаман, т.е. чин далеко не гражданский. В помощь ему выбирались есаулы. Казаки делились на десятки, возглавляемые десятниками. Двумя десятками казаков руководили кошевые. Со временем были созданы новые подразделения - сотни, и соответственно появились новые должности: сотник, хорунжий. Если казаки собирались в поход, то выбирались походные атаманы, есаулы и знаменщики. Количество есаулов и знаменщиков зависело от числа казаков. Казачество называло себя не общиной, а станицей. Станицей называлась также часть войска, идущая в поход или на промыслы. Именно такой распорядок жизни стал одной из причин того, что российское правительство стало именовать казачество войском.
В Уральском (Яицком) казачьем войске господствовали суровые порядки. За побег со службы, воровство, убийство казнили смертью, через утопление или расстрел, а за буйство и драки били нещадно [11, с. 65]. Такой порядок существовал очень долго, пока войско окончательно не было подчинено российскому императору.
Известный исследователь истории Уральского (Яицкого) казачьего войска, А.Б. Карпов подметил, что казаки «... являются на границах Московского госу-
дарства столь грозною силою, что оно, опираясь на них, громит на своих окраинах одного за другим многовековых врагов и приобретает Сибирь, Яик...» [11, с. 84]. Действительно, как только казаки впервые появились на Яике, то с этого времени начиналось их военное, экономическое и культурное взаимодействие со своими соседями. Первоначально казакам пришлось вести длительную и упорную войну за сам Яик. Казаки принимали на себя случавшиеся набеги ногайцев, кокандских, бухарских и хивинских племён. Но именно с этого и началась охрана новой линии российской границы со стороны р. Яик. Уральский казак-бытописатель И.И. Железнов записал следующее: «В стары времена Расея была земелька небольшая, слабосильная. Коли устояла она, коли и возвеличилась она над всеми царствами и языками, в том много ей помогли казаки-лыцари, - все казаки. они по границам расейским крепи держали и басурманов усмиряли» [10, с. 1].
Особенности службы каждого казачьего войска во многом определяло его географическое положение. Уральскому войску суждено было стать буфером между азиатскими степями и юго-востоком европейской России. На момент создания пограничных линий на Южном Урале кочевья татар, калмыков и киргизов не имели чётких границ, что приводило к множеству столкновений.
В конце XIII в. хан Ногай с частью татар отделился от главной орды и образовал в пространстве между Яиком, Волгой и Камой независимую орду. Столица ногайской орды (г. Сарайчик) располагалась на реке Яик [11, с. 19, 36]. От границ Китая около 1630 г. в низовья Яика прикочевала часть калмыцкой орды Зюнгор. Они подчинили остатки ногайцев и окружили почти со всех сторон уральских (яицких) казаков. Калмыки нагло ловили на Яике (Урале) рыбу, что воспринималось казаками как воровство и оскорбление старинных прав, потому что данная река была пожалована уральским (яицким) казакам ещё со времён Михаила Фёдоровича. С XVII в. на казаков возлагалась задача подавления восстаний в Башкирии. Башкиры располагались от Уральского (Яицкого) казачьего войска к северо-западу. Также кочевья киргизов медленно перемещаясь на запад, к XVIII в. приблизились к берегам Яика. «Дикие орды калмык, башкир и киргиз не давали казакам не только заниматься хлебопашеством, но и рыбу ловить...» [11, с. 370].
Когда казаки уезжали на промысел или рыбную ловлю, то для охраны своего городка они оставляли своих товарищей, как правило, из числа стариков и юношей. Таким образом, организовывались «домоседные команды», которые
просуществовали вплоть до начала XIX в. «Домоседами» становились по собственному желанию или за плату.
Казачество старалось максимально защитить себя, уезжая на хозяйственные промыслы, поэтому в поездку собиралось казаков немалое количество с полным вооружением. Исследователь казачества А.Б. Карпов пишет: «Из каждого десятка рыболовы выбирают по одному казаку для сторожевой станицы - ертаула и из каждых двух десятков по одному кошевому; едут ертаульные ... по обеим сторонам реки. чтобы не застали в врасплох. калмыки и татары» [11, с.187]. Обычно вели обоз кошевые, а охраняли ертуальные казаки. Когда казаки осуществляли походы в Самару, Сызрань или Саратов для торговли рыбой, то они также шли большим обозом. Конвой, называемый станица или ертаул, по численности достигал 100 человек и более.
Самыми опасными соседями войска являлись киргизы. С их появлением жизнь уральских (яицких) казаков превратилась в беспрерывную борьбу, беспощадную и жестокую. Основная масса нападений совершалась на южном участке линии. Поэтому ещё в 1736 г. казакам было рекомендовано увеличить количество людей на нижних форпостах [18, с. 12]. В периоды активности нападений киргизов уральские казаки сторожевыми командами дежурили в киргизской степи [1]. Нападения носили как существенный характер (например, похищение людей, ограбление экспедиций и караванов), так и незначительный (угон скота) [3; 4; 6]. Киргизы часто брали в плен уральских казаков [7]. Однако киргизские ханы сотрудничали с русской администрацией и способствовали освобождению казаков из плена [5; 8]. Если же этого не происходило, то в ответ на захват пленных казаки прибегали к аналогичным действиям [9, с.272]. Киргизы подбирали удобные моменты для нападений, например, когда от войска отправлялась куда-нибудь станица, а если и не одна, тогда община становилась лёгкой добычей. Серьёзные киргизские набеги имели место в 1748, 1749, 1754, 1756 гг. В 1770 - 1790 гг. особую угрозу представляло войско Сырыма Датова. Под его руководством осуществлялись бесчисленные грабежи, разбои и убийства. Причём этот беспредел касался не только казаков, но и лояльных к русским казахов. В 1776 г. русским было запрещено выезжать в киргизскую степь без конвоя [2]. Эти запреты касались лишь частной инициативы. Если же высочайшее руководство считало нужным выслать в степь казачий отряд, то решение выполнялось незамедлительно [9, с. 269].
Начиная с правления Михаила Романова, уральские казаки принимают постоянное участие в военных походах, несут сторожевую службу в городах, находящихся на границе государства. За это казачество получало жалованье: денежное и оружейное. Уральское казачье войско активно участвовало в военных кампаниях, которые вела Россия: Смоленская война 1632-1634 гг.; война с Польшей 1654-1667 гг.; Крымские походы кн. Голицына 1687, 1689 гг.; Северная война 1700-1721 гг.; Итальянский и Швейцарский походы А.В. Суворова 1798 г.; Отечественная война 1812 г.; заграничные походы 18131814 гг.; русско-турецкая война 1828 - 1829 гг.; подавление Польского восстания 1830 г.; Крымская война 1853-1856 гг.; русско-японская война 1904-1905 гг.; Первая мировая война 1914-1918 гг. Служба на Кавказе назначалась в качестве наказания.
Гвардейская служба уральского казачества началась при Павле I. Он повелел сформировать лейб-уральскую сотню для службы в Петербурге. От лейб-гвардии Уральской сотни (1798 г.) уральские казаки дослужились до лейб-гвардии Сводно-Казачьего полка (1906 г.). В состав данного военного формирования зачисляли себя лица императорского достоинства, например: Александр II, наследник Цесаревич Александр Александрович, Николай II, наследник Цесаревич Великий князь Алексей Николаевич. С 1827 г. Августейшим атаманом всех казачьих войск и шефом Атаманского полка назначался наследник российского престола и так вплоть до последнего российского императора. Поэтому служба в казачьих частях считалась престижной.
С российским правительством казачество строило взаимовыгодные отношения. С одной стороны, казаки отправляли в столицу подарки: осетров, осетровую икру, заодно везли различные челобитные с просьбами. Такие встречи с властью были весьма продуктивными. Войско получало от царя грамоты и распоряжения, также порох, свинец, пушки, колокола. Казаки же, непосредственно участвовавшие в поездке, одаривались саблями, сукнами, ковшами и деньгами.
Однако отношения с властью были непростыми. По любому поводу приходилось подавать челобитные на имя воеводы, князей или государя. Например, казаки подавали воеводам челобитную о возврате израсходованных денег для ратных дел, а воеводы направили её со своим разъяснением царю. Также переписка шла с Москвой: давать подводы казакам или нет. Челобитные
подавались по разным просьбам: выдать свинцу и пороху, отпустить на молебен в Соловецкий монастырь или вовсе по домам [11, с.208].
За провинности, например, за погромы персидских судов, казаков отправляли в военные походы в интересах русского государства. Уральские (яицкие) казаки славились в военных кампаниях тем, что они искусно добывали пленных. За это они часто получали индивидуальные награждения. Считалось, что казаки, участвуя в боевых действиях во время многолетних походов, полностью искупали свою вину, и им разрешалось возвращаться на Яик (Урал).
Русское правительство также проявляло заботу о казаках-инвалидах, каковыми они становились в результате какой-либо войны. Их определяли на государственную службу, после чего они уже не возвращались на свою малую родину. Дело в том, что казаки-инвалиды не имели никаких льгот в войске. Довольствоваться рыбным промыслом могло лишь только состоящее на службе казачество. Отставные казаки такого промысла были лишены и были обречены влачить нищенское существование. Поэтому очень многие казаки, особенно малолетки, сироты и старики, а также инвалиды уходили из войска в Самару или в другие ближайшие города [11, с. 180].
Вся жизнь уральского казака была овеяна духом войны. Казаки мало обращали внимание на свою одежду в плане красоты. В военных походах уральское казачество ценило более тёплую и удобную одежду. «. Всяк из нас одевался по своему вкусу» [10, с. 98]. Один из собеседников И.И. Железнова в сказании «Хива» описал своё одеяние следующим образом: на теле рубаха, поверх неё фуфайка из верблюжьей шерсти, затем полушубок с поясом, потом тулуп, далее киргизская доха, снова пояс; на ногах трое штанов - обыкновенные, из верблюжьей шерсти и кожаные киргизские шаровары. «Сапоги. огромнеющие, а онуч пять аршин.» [10, с. 99]. На голове баранья шапка, а сверху верблюжий башлык. На всякий случай брался из овчины малахай. И если солдаты умирали от перемерзания на постах, заболевали, то с яицкими казаками того не случалось. Именно поэтому Уральское войско называли кошомным войском, то есть со множеством кошм (вещей). Положение 1803 г. предполагало введение единой военной формы в войске. Однако, из-за начавшихся волнений это нововведение было отложено. Единая форма одежды была введена лишь во второй четверти XIX в. Эти изменения коснулись лишь гвардейцев и казаков городовой команды. К 1830 г. они были обмундированы по новой форме государственного образца. В 1880-е гг. в русской армии поменялась форма одежды. Этой участи не удалось
избежать и Уральскому войску. Одежда уральских казаков в основном была синего цвета. На синих шароварах имелись малиновые лампасы, по которым можно было определить принадлежность казака к тому или иному войску. В холодное время уральские казаки носили высокие меховые шапки и папахи.
Образ жизни казачества был таков, что они особо не придавали значения прочности и красоте жилища. Даже построение центрального городка (Яицк, позже Уральск) у казаков сопровождалось стратегическими соображениями. Теснота построек и узость улиц были необходимой мерой для удобства обороны [11, с. 133]. Постоянная пограничная опасность выработала особый тип военных поселений, носивших названия крепостей, укреплений, форпостов, третей, реда-нок, кордонов, редутов и пикетов [11, с. 26]. Заселение охраняемой границы было намного плотнее, чем во внутренних районах Уральского войска [9, с. 56]. Расположение дорог и станций имело военно-стратегический характер. В станицах, форпостах, посёлках организовывались «подводные команды», «летучие карты». «Летучие карты» в пределах войсковой территории перевозили войсковых и правительственных чиновников. «Подводная гоньба» осуществляла почтовую связь внутри войска. В XIX в. во всех станицах и посёлках войска образовывались подводно-полицейские команды, которые сопровождали арестованных. Казакам подводных команд предоставлялись льготы на отбывание внутренних командировок, освобождались они от натуральной и денежной повинностей [20, с. 15-16]. Такая инфраструктура была создана не столько для удобства мирного населения, сколько для защиты границы.
В уральском казачьем фольклоре упоминаются такие аспекты, как взаимоотношения с царской властью, военная служба, уважение и любовь к Отечеству. «.Надёжа - царь. Мы не из интереса служим, мы, как есть рабы твои верные, готовы за тебя кровь проливать до последней капельки.» [10, с. 11] или «для батюшки-царя мы готовы отдать последнюю рубаху с плеч.» [10, с. 32]. Определённая часть сказаний («Три Ивана», «Рыжечка», «Харко», «Казак Терский», «Утва», «Хива») и песен («Как не ясные соколики солеталися», «Не сизой орёл летал по поднебесью», «Увил, ухитил Харкушко.», «По морю было, морю синему.», «По горам то было по Индерским.», «Как за реченькою было за быстрою.», «Как на устье-то было, братцы, Яикушки», «Славно, братцы, пришло время») посвящено разного рода боевым столкновениям. Следует выделить группу азовских песен («Подымалась погодушка полудненная», «За славною бы-
ло за речушкой, за Дунаем», «Уж как шли-прошли да наши казаченьки с моря Чёрного», «Уж как шли-прошли да наши казаченьки»).
В Азовских походах Петра I находилось около 500 яицких казаков [12, с. 91]. Казаки отличились и получили известность в армии тем, что брали неприятеля в плен. Группа азовских песен «замечательна тем, что она открывает. патриатическую тему. любви к большой родине - России» [12, с. 93].
Казаки не скрывают своих военных поражений: «.пашня. засеяна была, братцы, казачьими головами.» [10, с. 70]. Эта песня была посвящена одному из столкновений между казаками и киргизами. Также в казацком фольклоре сохранились песни и сказания о неудачных походах на Хиву с Нечаем, Шамаем, Беко-вичем-Черкасским и Перовским. Хотя все казаки, как правило, погибали, несмотря на это в устном поэтическом творчестве нашли отражение «факты бес-пременной отваги и мужества» [12, с. 87] казаков, например, взятие хивинского города Ургенч. «Хива-страна заклятая» [10, с. 76] - вот как объясняли казаки главную причину того, что хивинское царство не желало покориться русскому государству. В воспоминаниях Н.Ф. Савичева, который отчасти повторил путь хивинского похода в экспедиции по Аральскому морю, звучит глубокое сожаление о результатах похода Перовского. «На нескольких саженях расстояния, по ту и другую сторону дороги, лежал непременно остов верблюда; в иных местах лежало по нескольку штук; лошадиных скелетов. человеческих скелетов.» [19, с. 6-7].
Военные поражения в своём описании носили более объективный, исторический характер, нежели повествования о боевых подвигах казаков, которые окружались некой сказочностью, особенно на раннем этапе существования казачьей общины. В преданиях «Три Ивана» и «Рыжечка» казаки вступают в поединок с «басурманскими» воинами. Характерно то, что эти воины такие мощные и устрашающие, что не нашлось охотников помериться с ними силами. И только яиц-кие казаки одолевают их и способствуют, тем самым, восторжествованию победы и славы на русской земле. В народном изложении раскрываются воинственные и доблестные черты характера яицкого казачества. «Казаки-лыцари» - это выражение очень часто употребляют в своих воспоминаниях современники Же-лезнова, подчёркивая тот факт, что вот какие казаки были в прошлом. В произведении «Рыжечка» казак Прохор Митрич сравнивался по силе богатырской с Петром I [10, с. 13-14]. Хитрым и смелым легендарный воин представляется Харко. В честь него и форпост прозвали - Харкинский. Являлся он якобы спод-
ручником самого Степана Разина. Но после подавления восстания удалился на Яик. После гибели своих двенадцати товарищей Харко жил в одиночестве «. на высоком семиствольном оскоре. в своем тёплом гнездушке.» [10, с. 44]. Разными хитростями он постоянно досаждал киргизам, и никак не удавалось им отомстить ему. В старинной песне Харко выступает как защитник земли своей. «У Харкушки намерение благое, .христианское: разбить, избить киргизских батырей, отбить у них охоту дурацкую - топтать зелены луга казацкие, мутить, сквернить воды яицкие, пугать, гонять рыбу красную.» [10, с. 45]. Киргизам не раз доставалось от яицких казаков. «Как разбили казаки Яицкие собраньице киргизское, и разбивши стали дуван дуванить.» [10, с. 126].
Произведения, созданные в XIX в., вполне реалистичны. В этот период появились песни об Отечественной войне 1812 г.: «Как с двенадцатого года поседелые орлы», «Выхвалялся злой французик», «Нам не дорого, хозяйка, пиво пьяное твоё», «Платов-казак воин был», «Уж ты пьёшь, ты гуляешь», «Наполео-нушка», «На горе было, братцы, на высокой», «На краю Руси обширной», «Не два молодца, два гвардейца». Целая группа песен посвящена событиям второй половины XIX века (присоединение к России Средней Азии, Казахстана): «Мы, уральские казаки, идём с радостью в поход», «Лежала путь-дороженька по горам», «Мы давно живём в степях», «Как во крепости Джулеке», «Из Джулека выступали», «Не туман с моря поднялся», «О штурме Ахал-Теке», «Царь послал нас в степь зиатску», «Генерал Скобелев с нами», «Как не туча небо кроет», «Командир с нами был Сладков», «Друзья, в едино соберемся», «Ну-ка, вспом-ним-те, ребята», «На Дарье мы, братцы, долго жили», «За горами, за долами» (поэма), «В Туркестане мы засели», «В степи широкой под Иканом», «Хвала вам, уральцы, герои Икана», «На Каспийском на море стоит крепость на горе». Определённая группа песен посвящена русско-турецкой войне 1877-1878 гг.: «Как за славной рекой», «Пишет, пишет царь турецкий», «В битвах крепко закалены». Последними произведениями, завершающими целую эпоху существования Уральского войска, являются песни, посвящённые русско-японской и Первой мировой войнам: «Что в поселке за тревога», «Воспряньте, казаки, - вот царский указ», «На Прусско-германской границе», «Как у рощице было сраженье», «Ударили тревогу». «Они лишены художественной изобразительности. Сюжетность и поэтичность в казачьей песне нового времени гаснет, она быстро забывается» [12, с. 107].
Е.И. Коротин отдельно выделяет военно-походные песни уральских казаков как разновидность песенного творчества. К ним он отнёс - «Встала, проснулася зоренька алая» (ранний период казачьей жизни), «За Уралом за рекой казаки гуляют», «Молодцам казакам весело нам жить», «Всадники, дружно в поход собирайтесь», «Наши лихие уральские кони», «Из-за леса, леса копий и мечей».
Военная служба являлась первым источником просвещения: расквартировка по городам и границам (Москва, Кавказ), военные кампании, плен. Бывалые казаки собирались вместе, «. рассказывали о своих службах, походах, сражениях в век Екатерины, Павла и Николая I» [19, с. 182]. Из рассказов они узнавали о положении в крупных городах и провинциях России, о том, что из себя представляют и как живут киргизы, татары, хивинцы, французы, немцы, поляки, турки. В XIX в. молодое поколение уральского казачества стало получать образование в военно-учебных заведениях, которых не было в Уральской области. Молодые казаки учились в следующих кадетских корпусах: Неплюевский в Оренбурге [17, л. 1], Александровский в Санкт-Петербурге [15, с. 144], Владимирский в Киеве. Несколько казаков получили военно-специальное образование в Михайловском артиллерийском и Николаевском кавалерийском училищах, также в Императорской военно-медицинской академии [14, с.29], в Оренбургском юнкерском училище [16, л. 15].
Подводя итог, следует отметить, что уральские казаки в период с XVI по начало XX в., успешно освоили среднее и нижнее течение реки Урал (Яик), приуральские степи, наладили межкультурные контакты с разными народами. Уральцы также активно способствовали освоению Россией среднего Заволжья, ее продвижению в глубь Средней Азии.
Постоянная военная служба сформировала своеобразный внутренний мир уральского казака, его мировоззрение об Отечестве - малой и общей Родине. Образ жизни в значительной степени был подчинён одной цели - охране российских границ. В дальнейшем это мотивировало новое поколение казачества учиться и усовершенствовать военизированный распорядок во внутренней организации войска. Результатом военной организации казачьей общины стало её сохранение в течение длительного периода, а также востребованность государством её боевого потенциала.
1. ГАОО (Государственный архив Оренбургской области). Ф. 3 Оп. 1. Д. 148.
2. ГАОО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 155.
3. ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 32.
4. ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 34.
5. ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 59.
6. ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 249.
7. ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 2523.
8. ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 3709.
9. Дубовиков А.М. Уральское казачество в системе российской государственности (XVIII -начало XX вв.): монография. Тольятти: Изд-во ТГУС, 2007. 308с.
10. Железнов И.И. Уральцы. Очерки быта Уральских казаков // Железнов И.И. Полное собрание сочинений / репринт. изд. Уральск, 2006. Т. 3. 448 с.
11. Карпов А.Б. Уральцы. Яицкое войско от образования войска до переписи полковника Захарова (1550- 1725 гг.): в 2 кн. / репринт. изд. с книги 1911. Уральск, 2009. 1044 с.
12. Коротин Е.И., Коротин О.Е. Устное народное творчество уральских (яицких) казаков: антология. Самара, 1999. Часть 1. Песенное творчество. 464 с.
13. Малеча Н.И. Словарь говоров уральских (яицких) казаков. Оренбург: Оренбургское книжное издательство, 2002. Т. I. 496 с.
14. Обзор Уральской области за 1902 г. Уральск 1903.
15. Памятная книжка и адрес-календарь Уральской области на 1900 год. Уральск, 1900. 44 с..
16. РГВИА. Ф. 330. Оп. 1. Д. 176.
17. РГВИА. Ф. 1754. Оп. 1. Д. 1.
18. Рябинин А.Д. Уральское казачье войско. СПб., 1866. Т. 2.
19. СавичевН.Ф. Уральская старина: рассказы из виденного и слышанного. Уральск, 2006. 468 с.
20. Чесноков Н.Г. «Приняли меня славно»: Уральская поездка А.С.Пушкина. Уральск: Изд-во «Оптима», 2003. 114 с.
