CC BY
170
Вестник ДВО РАН. 2002. № 1
Н.В.КАСЬЯНОВ
Владивостокская крепость (архитектурно-исторический аспект)
Впервые дано архитектурное описание сооружений Владивостокской крепости — выдающегося произведения оборонительного зодчества конца XIX-начала XX в. Отмечено, что объекты крепости отличаются архитектурным пуризмом и суровой простотой, представляя собой впечатляющие образцы архитектурной мегаломании. Расположенные на доминирующих высотах и гармонично вписанные в их рельеф форты являются удачными примерами интеграции архитектуры и живописного природного ландшафта. Автор делает вывод о том, что уникальный архитектурно-ландшафтный ансамбль Владивостокской крепости достоин стать музеем-заповедником и символом Владивостока, подобным Кремлю Москвы и Петропавловской крепости Петербурга.
The Vladivostok Fortress in the architectural and historical aspects. N.VKASYANOV (Architectural Institute, Far Eastern State Technical University, Vladivostok).
The Vladivostok Fortress with its hard brutal architectonics is the outstanding masterpiece of the military architecture of the end of the XIX-the beginning of the XX centuries. The architectural purity and severity mark the fortification units representing the impressive samples of the architectural megalomania. The monumental forts located on the dominant hills and blended well with relief are a successful example of integration of architecture and beautiful natural landscape. The author concludes that the unique architectural landscape assemblage of the Fortress units deserves to be a museum-reserve and symbol of Vladivostok similar to the Moscow Kremlin and the Peter-and-Paul Fortress of Saint-Petersburg.
Рис. 1. Схема форта Поспелова (проект 1899 г.).
1 — кофр, 2 — ров, 3 — убежище для артиллерии, 4 — бруствер, 5 — траверс, 6 — казарма, 7 — капонир. Подземные помещения показаны пунктиром. Все рисунки выполнены автором
КАСЬЯНОВ Николай Владимирович (Архитектурный институт Дальневосточного государственного технического университета, Владивосток).
В пределах городской черты Владивостока на полуострове Муравьева-Амурского и Русском острове располагаются укрепления морской крепости Владивосток, сыгравшей важную роль в развитии города. Город поглотил ранние укрепления, кое-где обтекая их, кое-где уничтожив. Первые, дерево-земляные, сооружения практически совсем исчезли. Крупные фортификационные сооружения располагались на вершинах сопок. Эти места, неудобные для застройки жилыми и общественными зданиями, в том или ином виде сохранились в окружении агрессивно подступающей к ним современной урбанизированной среды. К бетонному «кольцу» фортов проекта 1910 г. нынешняя городская застройка только приблизилась, так и не дойдя до него. Существующие ныне сооружения включают 16 фортов и более 100 других объектов долговременной фортификации — опорных пунктов, артиллерийских батарей, береговых капониров, пороховых погребов [1, 4, 7, 8].
В мировой истории можно выделить несколько поколений оборонительных сооружений, каждое из которых характеризуется особым сочетанием строительных материалов, вооружения и архитектурного стиля. Вот лишь некоторые из них: укрепленные монастыри, кремли, средневековые крепости, замки, сибирские остроги, форты бастионного типа, многоярусные береговые батареи [15, 17]. Две старые морские крепости Российской империи — Севастопольская и Кронштадтская — обладают большим разнообразием типов фортификационных сооружений [11, 12] по сравнению со строившейся позже, на рубеже Х1Х-ХХ вв. морской крепости Владивосток. Зато здесь были широко применены новейшие для фортификации того времени строительные технологии, позволившие достичь новой архитектурной выразительности и породившие мощные, гигантские бетонные сооружения. По словам известного архитектора Людвига Миса ван дер Роэ: «всюду, где техника достигает своего совершенства, она переходит в архитектуру» [6, с.375].
Многие сохранившиеся за рубежом фортификационные «динозавры» первой половины XX в., фактически утратившие свою оборонительную функцию из-за появления и развития авиации и других новых видов вооружения, ныне уже признаны произведениями искусства. Зарубежные теоретики архитектуры высоко оценивают, например, архитектурные достоинства сооружений так называемого Атлантического Вала — одной из вершин фортификационного зодчества прошлого века. Этот грандиозный береговой ансамбль, возведенный в 1942-1944 гг. в качестве оборонительной стены Европейского континента, характеризуется теперь как образец новой эстетики и великолепной мегаломании (гигантомании в архитектуре с использованием крупных масс и объемов). «Что замечательно в этих замках XX в.— они очевидно архитектурны по духу... Они спроектированы с таким же энтузиазмом и во многом с таким же эстетическим подходом, какие Микеланджело вложил в свой дизайн оборонительных сооружений Флоренции XVI века», — писал Джонатан Глэнси, автор нескольких книг по архитектуре, редактор раздела архитектуры и дизайна английской газеты «Гардиан» [16, р.340]. В фортификационных сооружениях этого периода можно встретить отдельные лаконичные черты, характерные для различных архитектурных течений XIX-XX вв. Однако слабая степень их выраженности в укреплениях не позволяет однозначно соотнести их с каким-либо из таких стилей. Встречаются, например, антропоморфные, зооморфные и техноморфные метафоры, что отмечал известный французский социолог и профессор архитектуры Поль Вирилио [2].
Еще древнеримский архитектор и инженер Витрувий, живший во второй половине I в. до н.э., известный как автор единственного дошедшего до нас античного архитектурного трактата «Десять книг об архитектуре», разделял общественные здания на три рода: «одни служат для защиты, другие для религии, а третьи для благоустройства. К защите относится устройство стен, башен и ворот, имеющее целью постоянно отражать нападения неприятелей... Все это должно делать, принимая во внимание прочность, пользу и красоту» [3, с.28]. Рассмотрим эту знаме-
нитую триаду Витрувия применительно к Владивостокской крепости. Колоссальная надежность была заложена в конструкции исключительно из военных соображений — крепость должна была противостоять длительной осаде с массированными артиллерийскими обстрелами. Исходная функциональность — защита города от неприятельских атак — также очевидна. Утратив первоначальную оборонительную функцию, крепость начинает постепенно становиться частью мировой культуры и истории, ее художественная ценность возрастает с течением времени. Авторы проектов и руководители строительства крепости — К.И.Величко, А.П.Вернандер, В.И.Жигалковский, П.Ф.Унтербергер и его сын П.П.Унтербергер, А.П.Шошин — были культурными и высокообразованными людьми. Большинство из них — выпускники Николаевской военно-инженерной академии, размещавшейся в Инженерном (Михайловском) замке в Санкт-Петербурге. Построенный в 1797-1800 гг. архитектором В.Бренна по проекту В.Баженова замок был задуман как своеобразная крепость-резиденция Павла I; в оформлении интерьеров участвовали Д.Кваренги и К.Росси [9]. Выпускники академии, впитавшие культуру столицы Российской Империи и навсегда запечатлевшие в своей памяти облик ее крепости и дворцов, были хорошими архитекторами, строившими и многие гражданские здания.
У каждого крупного опорного пункта сухопутной обороны Владивостокской крепости — форта — свой неповторимый и узнаваемый облик, хранящий отпечаток авторского духа своего создателя. Одни более сомасштабны человеку, камерны и по-своему даже уютны, другие, напротив, грандиозны, монументальны и неприступны. В результате вдохновенной и творческой работы авторов многие из этих, на первый взгляд, сугубо утилитарных, почти технических объектов стали произведениями искусства. Владивостокская крепость с ее мощной брутальной архитектоникой, суровой красотой и экспрессией — выдающееся произведение оборонительного зодчества, напоминающее о возраставшем в начале XX в. могуществе Российской Империи. Спектр оригинальных решений и форм, впервые предъявленных здесь, весьма обширен и ярок. Многие из них существенно опередили свое время. Известно, что иностранные специалисты, получившие в годы интервенции доступ к укреплениям Владивостока, отзывались о них следующим образом: «Эта крепость — лучшая из морских крепостей всего мира, а сооружения ее являют собою положительно чудо военно-инженерного искусства» [цит. по: 14, с.184].
Фортсооружения, возведенные до 1910 г., характеризуются элементами традиционной, широко применяемой в гражданских постройках архитектурной стилистики в сочетании с пришедшими как будто из другого времени формами. Встречаются архитектурно оформленные карнизы, различные обрамления арочных проемов, в том числе с замковыми камнями (замыкающими верх арочного проема). Стены некоторых сооружений крепости украшают архитектурно оформленные ниши для размещения икон — киоты. Порой на фасадах отформованы лапидарные надписи, указывающие годы постройки объектов. Узкие вертикальные проемы ружейных амбразур несколько оживляют глухие поля стен.
Форты имеют многоугольное начертание плана, как, например, расположенный на горе Холодильник пятиугольный форт графа Муравьева-Амурского, построенный по проекту 1899 г. Компактный форт Поспелова на о-ве Русском окружен по периметру ромбовидным в плане глубоким защитным рвом, в который вписана своеобразная «чаша» обваловки на вершине горы (рис. 1). Для этого укрепления, являющегося весьма органичной частью природного ландшафта, характерны достаточно гармоничные масштабные соотношения. Композиционный центр форта — его казарма. Присыпанное сверху землей и заросшее кустарником и травой здание-холм приобрело живописность и определенное сходство с некоторыми образцами самой современной ландшафтной и так называемой бионической архитектуры. К казарме примыкает специальный тамбур-сквозник для защиты входа в виде брутальной, закругленной сверху стенки, плавно переходящей в основной
массив. Выразительность фасаду казармы придают и пять больших проемов с завершениями в виде полуциркульных арок. Здесь же расположен арочный с полукруглым завершением киот для иконы, обрамленный колонками и небольшим треугольным профилированным карнизом. Выше киота — рельефная надпись «1903», заключенная в прямоугольную рамку со скругленными внутрь углами. Большие участки стен казармы и убежища для противоштурмовых орудий (рис. 2) венчают массивные горизонтально расчлененные карнизы. Сами стены, понижаясь, переходят в солидные каменные тумбы с уплощенными пирамидальными завершениями. В одном из углов рва форта Поспелова расположено некогда грозное оборонительное сооружение — кофр. Вогнутая в плане стена кофра прорезана узкими вертикальными амбразурами, расширяющимися внутрь. Через эти небольшие по размеру проемы тускло освещается просторное помещение боевого каземата. Расположенная здесь лестница ведет на нижний ярус, соединенный наклонной галереей с основной частью форта.
Развитие технологий строительства укреплений и систем их осады и штурма в начале XX в. породило более конструктивные и освобожденные от излишней декоративности формы. Постановка новых, не архитектурных сверхзадач нередко приводит к изменению средств формирования пространственной среды, другим становится и масштаб архитектуры. Для военного архитектора масштабность возводимых сооружений служила средством профессионального ответа на социальный заказ. Для укреплений 1910 г. уже более характерны работы с крупными и брутальными архитектурными объемами и массами, объемно-пространственные решения также существенно отличаются от более ранних проектов.
Развитие передовой для фортификации того времени технологии монолитного бетонирования, при которой конструкции отливались в специальных деревянных опалубках, давало военным зодчим новые пластические возможности формообразования, изменившие морфологию укреплений: появились плавные очертания
криволинейных поверхностей, закругленные ребра, углы. На неотделанных бетонных поверхностях некоторых сооружений сохранились отпечатки дощатой опалубки, свидетельствующие о технологии изготовления. Через определенные про-
Рис. 2. Убежище противоштурмовой артиллерии форта Поспелова
межутки протяженные монолитные массивы рассечены усадочными и технологическими швами, следы которых можно встретить снаружи и в интерьере. Укрепления проекта 1910 г. наглядно демонстрируют возможности бетонного литья, диктующего возникновение пластичных, текучих форм либо резко отформованных тяжеловесных геометризованных объемов с четкими вертикальными и горизонтальными линиями. Широко применено активное композиционное взаимодействие элементов: врезка и сдвижка объемов по отношению друг к другу, чередование западающих и выступающих поверхностей. Использование такого рода приемов привело к определенному морфологическому сходству отдельных мировых фортификационных сооружений того периода с проектами некоторых известных архитекторов XX в., экспериментировавших с архитектурными формами из литого бетона, таких как Антонио Гауди, Ле Корбюзье, Фрэнк Ллойд Райт и некоторых других.
Самые внушительные конструкции фортов Владивостокской крепости проекта 1910 г., характеризующиеся гигантизмом эффектных по пластике форм и как бы вневременной архитектурой, сопоставимы с мегалитическими сооружениями древних эпох или с творчеством архитекторов-мегаломанов времен французской революции — Леду и Булле. «Игра масс — единственный эффект, который можно извлечь из плана, основанного строгой экономией»; «нужно идти от природы материала, извлекая пользу, акцентируя его» [цит. по: 13, с. 254]. Весь ансамбль Владивостокской крепости, в сущности, — впечатляющий образец архитектурной мегаломании. Статичные и величественные формы крепостных сооружений с плавной, медлительной ритмикой выглядят порой как часть некоего мемориального комплекса. Объемно-пространственные композиции фортов очень выразительны и эффектны: здесь можно найти динамические контрасты монолитных бетонных масс с их насыщенным глубокой светотенью рельефом, увидеть пластику массивных кофров и бетонные ступенчатые «амфитеатры» тыльных сторон стрелковых брустверов, мастерски вписанных в склоны сопок. Если взглянуть на объекты крепости с высоты птичьего полета, станет очевидным, что при строительстве фортов проекта 1910 г. их форма была спроектирована в соответствии с естественным рельефом сопок. Нерегулярность природных форм породила неординарность архитектурного морфогенеза, освободив его от излишней упорядоченности и правильности (рис. 3). Сооружениям крепости, поражающим своей непоколебимой мощью и циклопическими размерами, присущи брутальность, внушительность и тяжеловесность, формы их просты, суровы и величественны. Плавно понижающиеся стены усиливают впечатление нерасторжимой связи укреплений с землей. Весьма характерная черта фортификационных сооружений — высокая степень архитектурного пуризма, т. е. чистоты и строгости форм, что вполне прозаично объясняется экономностью оборонительного бюджета и функциональностью этих сооружений. Постройки чрезвычайно лаконичны, их выразительность достигается гармоничными пропорциями, строгостью и рафинированностью форм.
Цокольные части некоторых кофров, капониров и полукапониров выложены тесаным камнем, а стены пластически обогащены редкими членениями и перепадами плоскостей. На фортах и опорных пунктах сохранились поддерживаемые фигурными кронштейнами и потемневшие от времени металлические козырьки, подчеркивающие плавные изгибы массивных башен кофров и прямолинейность внушительных стен. На фасадах отдельных укреплений можно выявить некоторые скупые черты и декоративные приемы преобладавших во время строительства крепости архитектурных стилей, например модерна. Бетонные стрелковые брустверы на одних фортах эффектно повторяют криволинейные и плавные изгибы рельефа, на других же не менее выразительно следуют им прямолинейными секторами с изломами в местах перегибов. В брустверы фортов и опорных пунктов проекта 1910 г. встроены индивидуальные подбрустверные ниши-укрытия для бойцов на случай обстрела неприятелем, равномерно членящие протяженные бетонные
массивы. Специальные площадки для установки орудий выкатной противоштур-мовой артиллерии, так называемые барбеты, защищены выгнутыми в сторону неприятеля горизонтальными, в форме упруго натянутого лука, бетонными брустверами.
Одним из самых ярких примеров такой своеобразной и величественной архитектуры может служить форт № 4. Значительность этого укрепления достигается не только размерами, но и мастерски использованными средствами объемно-пространственной композиции. План форта не отступает от российских канонов своего времени и имеет трапециевидную форму. С реверсивной (тыльной) стороны стрелкового бруствера, повторяющего изгибы рельефа по горизонтали и господствующего над прилегающей местностью, расположены широкие «лестницы» с пластичными выгнутыми ступенями (рис. 4). Наплыв ступеней на прямоугольные объемы защитных тамбуров с входами в подбрустверную галерею и единая спокойная цветовая гамма бетона усиливают единство и целостность архитектурного решения. Тяжеловесность пластики бруствера уравновешивается светлой охристой гаммой монолитного оштукатуренного бетона. Монотонность протяженного массива успешно преодолевается входными блоками, разделяющими его на ступенчатые участки. Отсутствие резких ребер, их скругленность зрительно смягчают формы укрепления. В результате взаимодействия бетонных объемов с дорожками и невысокими насыпями, покрытыми травой, создалось особое ландшафтно-архитектурное пространство. Плавно изгибающаяся монолитная лента бруствера на фоне далеких сопок и моря придает открывающейся отсюда панораме торжественность и неповторимость.
Очень эффектно выглядят расположенные во рвах фортов бетонные громады кофров, например, размещенный в изломе рва двойной кофр форта № 3 (рис. 5) с
Рис. 3. Схема форта № 7 (проект 1910 г.).
1 — кофр, 2 — ров, 3 — стрелковый бруствер, 4 — барбеты, 5 — тоннельная казарма, 6 — тыльные выходы. Подземные помещения показаны пунктиром
глядящими во встречных направлениях круглыми амбразурами для устанавливавшихся внутри орудий. Композиционно он состоит из восьми одноамбразурных башнеобразных объемов, сгруппированных по четыре вокруг входного тамбура, и имеет в плане пилообразное очертание. Одна из таких групп увенчана коническими массивными объемами, плавно сопряженными между собой; вторая башенная группа недостроена и осталась сверху плоской. Четкий «строй» монолитных и тяжеловесных вертикальных стволов башен образует яркую, целостную и запоминающуюся композицию. Это монументальное бетонное казематированное сооружение обеспечивало полную простреливаемость пространства внутри прямолинейного участка рва, защищавшего основную часть форта со стороны наиболее вероятной атаки неприятеля.
На одном из укреплений форта № 3 (правом редуте) как бы в разрезе видна его недостроенность. Этот «разрез», подчеркивающий брутальность и грузность постройки, ясно выявляет толщину стен и покрытий, которые должны были бы противостоять артиллерийским обстрелам при штурме, виден и участок подбруствер-ной галереи (рис. 6). Тогда еще не было ясного понимания конструкционных возможностей железобетона, поэтому возраставшей мощи штурмовой артиллерии пытались противостоять огромной толщиной бетонных покрытий и стен, заглублением и засыпкой сооружений землей.
Крепость предъявляет нам своеобразное зодчество, то прячущееся под землей, то вновь выходящее на поверхность, с резкими контрастами света и тени в наружных и внутренних пространствах. Архитектурные массы на поверхности коррелируют с многоуровневой подземной пространственной структурой: рассредоточенные на местности казематированные сооружения внутри почти каждого форта соединены обширной системой внутренних коммуникационных связей — подбруст-верных галерей и подземных ходов сообщений. Пространственная организация интерьеров соответствует очертаниям природного рельефа, в какой-то мере представляя собой геометризованный «слепок» поверхности. Наиболее разветвленные и обширные подземные пространства характерны для сооружений проекта 1910 г. В соответствии с функциональным назначением интерьеры замкнуты и четко отграничены от открытого экстерьерного макропространства. Отдельные помещения, расположенные на разных уровнях, сообщаются между собой длинными наклонными линейными «коридорами» с полом в виде пандусов или протяженных лестничных маршей, в том числе криволинейных. Значительный перепад уровней решается с помощью солидных многомаршевых лестниц, заключенных в лестничные клетки. Существуют и тупиковые ответвления в виде расходящихся веером контрминных галерей.
В подземных пространствах в результате их перекрестных пересечений возникли интересные решения арочных потолков, в том числе в форме крестовых сводов. Ясные, четкие членения упруго выгнутых вверх и ритмично уходящих вдаль металлических балок противооткольного усиления потолка усиливают эффект перспективы внутренних линейных пространств (рис. 7). Такие балки предназначались для защиты от поражения осколками бетона, которые могли бы откалываться при возможном артиллерийском обстреле объекта неприятелем. Задача обеспечения внутренней обороны укреплений решалась путем создания специальных, коленчатых в плане, изломов подземных ходов с узкими вертикальными амбразурами, обращенными в подземные галереи. На некоторых укреплениях построили обширные туннельные казармы глубокого заложения со сводчатыми потолками, например на форту № 7. Одно из внутренних помещений этого укрепления имеет определенное сходство с интерьерами старинных гражданских и культовых зданий благодаря сводчатым потолкам и арочным проемам в стенах большой толщины (рис. 8). Снаружи сходство с культовыми зданиями еще более усиливается благодаря наличию на обширной плоскости стены киота для размещения иконы. Дверные проемы с разнообразными арочными завершениями закрывались мощными
Рис. 4. Стрелковый бруствер форта № 4 и входы в подбрустверную галерею
Рис. 5. Двойной кофр во рву форта № 3
металлическими дверными полотнами. Кое-где сохранилось весьма качественное исходное плиточное покрытие пола подземных галерей. Многие проемы и подземные ходы не достроены либо уже позже замурованы. В большинстве внутренних казематированных помещений, даже пустующих, до сих пор вполне исправны системы дренажа и естественной вентиляции. Перепады температур в подземельях
Рис. 8. Интерьер правого тыльного выхода форта № 7
Рис. 9. Токаревская береговая батарея
значительно меньше наружных. В потолках некоторых помещений можно увидеть отверстия для дымоходов печного отопления, а в стенах существуют специальные ниши для ламп. Для водоснабжения предусматривались артезианские скважины. Форты имели и подземные скрытые выходы в тыл [4]. В сущности, эти укрепления представляли собой небольшие подземные военные городки, способные к автономному существованию во время предполагавшейся осады.
Подземные лабиринты фортов и других, менее крупных, укреплений при условии их освещения и некоторого благоустройства в будущем могут стать достаточно привлекательными объектами подземной урбанистики Владивостока. С помощью специальной подсветки можно добиться создания иллюзии зрительно затягивающих и как бы зовущих вдаль пространств. Достаточно удачным примером решения подобной задачи может служить реконструированная Безымянная батарея, исходно предназначавшаяся для береговой обороны части Амурского залива. Во внутренних казематированных помещениях батареи сформировано новое своеобразное анфиладное пространство с хорошим освещением интерьеров, светлыми стенами и потолками. В ходе проведения реставрационно-восстановительных работ облик Безымянной батареи был несколько изменен. Применение мощения и современного кровельного материала усилило архитектурную привлекательность объекта. Выразительные по композиции орудийные дворики и входы в казематированные помещения с защитными тамбурами-сквозниками позволяют преодолеть некоторую однообразность небольшого по высоте одноэтажного и довольно протяженного бетонного массива батареи. Округлые объемы ее тыльной стороны, обрамленные криволинейными в плане крутыми лесенками-трапами, прорезают по четыре небольших оконных проема с лучковыми завершениями. Закрытые изнутри металлическими ставнями, они позволяют увидеть солидную толщину стен. Ныне на базе Безымянной батареи, расположенной в самом центре Владивостока в районе Спортивной гавани, создан музей Владивостокской крепости.
Многие другие стационарные береговые артиллерийские батареи (рис. 9), а также противодесантные капониры и полукапониры — укрытия для выкатной артиллерии (проект 1910 г.) нередко расположены на самых живописных участках изрезанного побережья п-ва Муравьева-Амурского и о-ва Русского. Их приземистые геометризованные трапециевидные фасады с арочными входами весьма гармоничны в окружающем пейзаже. Еще один пример органичного сочетания природных ландшафтов с малыми формами фортификационных сооружений — эффектно расположенные обтекаемые, грибовидной формы павильоны дальномер-ных постов артиллерийских береговых батарей с металлическими крышами. Внешнее сходство павильона с огромным грибом (фитоморфизм) усиливается цветовым контрастом между темной выгнутой металлической «шляпкой» с широкими полями и светлой бетонной «ножкой», как бы вырастающей из травы.
Объемно-пространственная композиция каждого крупного опорного пункта определена особенностями геоморфологии вершин сопок. Водоразделы, самые высокие участки которых увенчаны фортами, ожерельем охватывающими город, играют роль доминант в ландшафте. Вершины являются узловыми точками пространственной организации крепости. Между ее основными объектами благодаря расположению на высотах существуют дальние многокилометровые визуальные связи. Распластанность укреплений по рельефу, обеспечивая органичность интеграции в пересеченную местность, превращает их в своеобразный ландшафтно-архитектурный комплекс в природной среде. Талантливо выполненная привязка типовых (исходно) проектов к сложной поверхности, свобода и гибкость формообразования и уход от стереотипов придали индивидуальность каждому из фортификационных сооружений. Ныне органично «вросшие» в местность укрепления в свою очередь еще больше индивидуализируют природную среду и повышают ее эстетическую ценность. Рельеф в виде живописных, покрытых травой холмиков, валов и брустверов становится составной частью всей композиции. В результате успешного решения оборонительных задач монументальные укрепления представляют собой также удачный образец слияния весьма необычной архитектуры с ландшафтом. Поэтому форты Владивостокской крепости вполне можно расценивать как один из перспективных потенциальных прообразов для обогащения творческого языка ландшафтной и органической архитектуры будущего с пластичными и волнистыми линиями сооружений, как бы вырастающих естественным образом из
земли. Часто укрепления талантливо спрятаны в складках местности, поэтому их нельзя увидеть издалека. Вид на них раскрывается только с близкого расстояния, усиливая впечатление их колоссальности и мощи.
Многие горизонтальные участки бетонной поверхности покрыты дерном, что придает старым фортификационным сооружениям дополнительную выразительность. Живописно стелющиеся по рельефу криволинейные пластические бетонные массивы укреплений, заросшие травой, кустарниками и вьющимися растениями, порой издали напоминают даже висячие сады. Строгая геометрия объемов эффектно контрастирует с живописным природным окружением. Оборонительные рвы фортов и земляные валы в наши дни частично осыпались, оплыли и заросли деревьями и кустарниками, что тоже превратило их в непреднамеренно созданные образцы ландшафтной архитектуры и геопластики. Часть откосов (эскарпов и контрэскарпов) рвов фортов успели облицевать тесаным природным камнем, что придало им внешнее сходство с древними крепостями.
Колористика интегрированных в ландшафт фортификационных сооружений Владивостокской крепости определяется цветом ровной, слегка шероховатой поверхности старого бетона, местами покрытого мхами и лишайниками,— холодным, серым, с синеватым оттенком в пасмурные дни, а при ярком солнечном освещении — более теплым охристым, иногда зеленоватым. Сдержанные, приглушенные тона характерны и для сооружений из местного природного камня серых, зеленоватых, иногда красноватых оттенков — укреплений проекта 1899 г., облицовок рвов, фундаментов опор канатной дороги, каменных зданий казарм.
Даже самые малые формы, такие как придорожные столбики, и гранитные, и бетонные, не лишены своеобразного изящества. Типичная для фортификационных сооружений архитектурная строгость и суровость облика подчеркиваются контрастирующими с таким стилем элементами архитектурного декора, например ажурными решетками и фигурными кронштейнами козырьков. В значительно большей мере архитектурный декор использован при постройке казарменных и служебных зданий Владивостокской крепости, которые, не являясь собственно оборонительными объектами, тем не менее, неразрывно связаны с ней. Казарменные здания из старинного красного кирпича выделяются благородным, сравнительно ярким колером и рельефным кирпичным орнаментом. Каменные и кирпичные казармы отличаются архитектурным убранством с эклектическим использованием мотивов различных стилевых направлений, преобладавших к началу XX в. Многие из таких зданий уже внесены в перечень памятников архитектуры Приморского края [10].
Территория, на которой располагаются сооружения Владивостокской крепости вне городской застройки, представляет собой, в сущности, комплексный памятник природы [5]. Здесь присутствуют такие компоненты природного ландшафта, как разнообразие пейзажей, выразительный рельеф и открытые морские пространства. С обзорных площадок раскрывается даль величественных и многоплановых видовых панорам города, покрытых лесом сопок, морских пространств, изрезанной береговой линии и островов. С учетом всего этого исторически сложившийся архитектурно-ландшафтный комплекс Владивостокской крепости заслуживает высокой оценки в эстетическом отношении. Фактически он превратился уже в настоящий историко-архитектурно-ландшафтный ансамбль с присущим ему духом места (genius loci). В основу современного использования этого ансамбля должна быть положена идея максимально возможного сохранения как архитектурно-исторической, так и природной среды.
История Владивостокской крепости не закончена, ее новая жизнь после потери исходной оборонительной функции лишь начинается. Старые крепости ныне бережно сохраняются в структуре многих современных городов, а их архитектурно-историческая ценность не подвергается сомнению. В 1995 г. укрепления Владивостокской крепости объявлены памятником истории и военно-оборонительно-
го зодчества федерального значения. Ценность этого наследия фортификационного зодчества все яснее видится сквозь время. Уникальный архитектурно-ландшафтный ансамбль крепости с монументальными укреплениями, органично вписанными в рельеф местности, в идеале может стать историко-архитектурным музеем-заповедником. Владивостокская крепость — не только прошлое, но и будущее города; неразрывно связанная с его основанием и историей, она достойна стать таким же символом Владивостока, как Кремль Москвы и Петропавловская крепость Петербурга.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аюшин Н.Б., Калинин В.И. Крепость Владивосток. Создание и развитие в 1860-1899 гг. // Рус. первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII-XIX вв. (историко-археологические исследования). Т. 3. Владивосток, 1998. С. 219-236.
2. Вирилио П. Бункер // Architecton. 1993. II. С. 91-98.
3. Витрувий. Десять книг об архитектуре. М.: ВАА, 1936. 330 с.
4. Калинин В.И., Аюшин Н.Б. Морская крепость Владивосток // Вестн. ДВО РАН. 1996. № 5. С. 96-106.
5. Касьянов Н.В. Ландшафтно-архитектурный комплекс острова Русский // Вестн. ДВО РАН. 2000.
№ 3. С. 64-75.
6. Мастера архитектуры об архитектуре. М.: Искусство, 1972. 584 с.
7. Обертас В.А., Калинин В.И. Владивостокская крепость // Памятники Отечества. 1984. Вып. 2. С. 28-29.
8. Обертас В.А. Комплекс фортификационных сооружений Владивостокской крепости и развитие планировочной структуры города // Генеральный план города и его реализация: Тез. докл. Владивосток, 1989. С. 14-17.
9. Памятники архитектуры Ленинграда. Л.: Стройиздат, 1975. 574 с.
10. Памятники истории и культуры Приморского края: Материалы к своду. Владивосток: Ин-т истории ДВО РАН, 1991. 268 с.
11. Раздолгин А.А., Скориков Ю.А. Кронштадская крепость. Л.: Стройиздат, 1988. 419 с.
12. Скориков Ю.А. Севастопольская крепость. СПб.: Стройиздат, 1997. 319 с.
13. Смолина Н.И. Традиции симметрии в архитектуре. М.: Стройиздат, 1990. 344 с.
14. Яковлев В.В. Фортификация. Вып. 3. Устройство крепостей в начале XX столетия; участие их в мировой войне и современное положение вопроса о них. Л.: Воен.-инж. акад. РККА, 1925. 254 с.
15. Яковлев В.В. История крепостей. М.; СПб.: Полигон, 2000. 397 с.
16. Glancey J. 20th century architecture. L.: Carlton, 1999. 400 p.
17. Lewis E.R. Seacoast fortifications of the United States. Annapolis: Naval Inst. Press, 1993. 145 p.
