CC BY
105
Terra Humana
УДК 929 ББК 63.5:
А.И. Субетто
ВЛАДИМИР РОМАНОВИЧ АРСЕНЬЕВ -ЭТНОГРАФ, ФИЛОСОФ, ФУТУРОЛОГ Взгляд через призму ноосферизма
Анализируются взгляды В.Р. Арсеньева на архаику сознания человечества, сохранившуюся в актуализированном виде у африканских народов (например, у народа бамбара); показавшего, как многого достигает архаичный человек в стремлении к гармонии с миром как основе выживания. Рассматривается внутренняя философия этнографии и этнологии - этнософия, - предложенная В.Р. Арсеньевым, предназначенная преодолеть концептуальный кризис, связанный с постмодернистской потерей целостных картин мира.
Ключевые слова:
архаика, африканистика, бамбара, культура, общество, постмодернизм, религия, сознание, цивилизация, этнософия, этнограф
В.Р. Арсеньев - этнограф необычного направления. Он африканист, специалист по народу бамбара, живущему в Республике Мали и в Западном Судане. Этнограф как исследователь должен владеть всем гуманитарным комплексом знаний - от политэкономии, культурологии, экономики, истории и языкознания до психологии и каких-либо конкретных областей (например, музееведения). Арсеньеву это присуще. Его талант публициста, писателя, художника, поэта превращается в научный инструмент проникновения в духовный мир другого этноса.
Ученый-этнограф Арсеньев - очень русский по стилю мышления, где слиты воедино рациональное и иррациональное, всемирная отзывчи-
вость и всечеловечность. В 2008 г. Владимиру Романовичу исполнилось 60 лет. Вместе с юбилеем наступил творческий период исследовательской, в целом - человеческой, - зрелости, который, по логике «сроков», отпущенных природой, если человек ведет правильный образ жизни, составляет... 60 лет.
Творческая биография В.Р. Арсеньева весьма значительна. В 1971 году он закончил Восточный факультет Ленинградского государственного университета им. А.А. Жданова. После окончания он многократно выезжал для работы в Республику Мали. Особенно длительным было его полевое изучение бамбара с 1971 по 1974 год. Результатом исследований стали такие труды, как «Звери = боги=люди» (1991), «Бамбара: люди в переходной экономике» (1997), «Бамбара: от образа жизни к образам мира и произведениям искусства. Опыт этнографического музееведения» (2000), «Свод основных понятий этнософии» (2006). По инициативе В.Р. Арсеньева с 1999 г. издается учебно-теоретический журнал Ленинградской школы африканистики «Манифестация», в котором он выступает и ответственным редактором, и постоянным автором, творчески синтезирующим достижения ленинградских африканистов.
В книге «Звери=боги=люди» Арсеньев приходит де-факто к мировоззренческим установкам, которые лежат в основаниях учения о ноосфере В.И. Вернадского и Ноосферизма*.
Он пишет: «К последнему десятилетию взрастившего нас века стало очевидно, что без Человека, без его нравственного, духовного взлета и раскрепощения погибнет само человечество. И погибнет оно от самим им порожденного: искусственная среда обитания вступила в безысходный антагонизм с природой, техника обращается против своего создателя, вещи выходят из подчинения и порабощают самих людей, а природа мстит за вековую недооценку и небрежение.»1. Далее Владимир Романович задает вопрос: «Но как получилось, что, отказываясь от одного Бога, человек тут же создал нового - технику, с помощью которой он сам себя возвысил до того, что ранее разумел под Богом? Что же, Бог жив в сознании людей и только меняет обличия? Или Бог - это и есть Природа, только понятая через образ, через уподобление самому человеку - сразу, целиком, а не модель, построенная из кирпичиков по законам логического мышления?». Поискам ответов на этот вопрос и посвящает он свою книгу, содержание которой концентрируется вокруг треугольника «природа - люди - боги».
Замечу, что логическая схема вопрошания «Бог подменен техникой?» еще в начале 30-х годов ХХ века сформулирована Н.А. Бердяевым. Насколько правильна такая постановка вопроса? Может быть, не техника подменяет Бога, - а капитал, деньги, фетишизм техники, которая становится более значительной в её влиянии на ценностное отношение челове-
* Ноосферизм - научно-мировоззренческая система, которая разрабатывается А.И. Су-бетто в ряде его трудов (прим. ред.)
Общество
Terra Humana
ка к миру, чем к Богу, ибо отражает она не самую свою сущность, а фетишизм капитала, денег? Иными словами, за технорационализацией мира человеком скрывается его капиталорационализация, которая «убивает» и богов человека, и его самого. Но вернемся к положениям концепции В.Р. Арсеньева.
«Звери=боги=люди» - это проникновение Арсеньева-исследователя в архаику сознания человечества, которая более всего сохранилась в актуализированном виде у африканских народов, в частности, у бамбара. Там скрывается не только исторически отжившее, преодоленное сознанием «европейского человечества» (термин Э. Гуссерля) за последнее тысячелетие (особенно за время новейшей истории), но и то, что обладает ценностью для будущего человечества, например, глубокое чувствование человеком своего единства с природой.
В.Р. Арсеньев раскрывает особенности архаического сознания на примере поведения, мифов, сказок, преданий народа бамбара, подчеркивая, что для него (сознания) характерно «доминирование ассоциативного мышления над логическим», «принципиальная культурная установка на единство людей и зверей».
Именно анализ верований бамбара, особенностей их мышления и поведения позволил В.Р. Арсеньеву сделать вывод: «восточные» общества. в большей мере, чем «западные», связаны с образным, правополушарным мышлением, что ставит их ближе к природе, поскольку создание искусственной среды в них шло более медленными темпами, а идеология стремилась согласовать деятельность людей с осознанным порядком воспроизводства самой природы. Соответственно, проявления архаического сознания на нынешнем этапе жизни человечества сохранились и могут наблюдаться преимущественно в этих обществах, которые можно в какой-то мере рассматривать как «природные». Народ же бамбара во многом относится к таким «природным» обществам»2.
Раскрытие архаического сознания связано с выделением его архетипи-ческих составляющих. Обращаясь к образу Артемиды, В.Р. Арсеньев находит параллели в архаическом сознании бамбара, в их поклонении Матери охотников Санин. Здесь Арсеньев де-факто пользуется системогенетической методологией, хотя в то время он и не был знаком с ней: «.двигаясь при помощи своеобразной машины времени по временным и стадиальным срезам человеческой истории, можно сказать, что прекрасная белокурая греческая богиня охоты Артемида - она же Диана - кем только ни перебывала на своем веку и где только ни появлялась в Старом и Новом свете. И если начать распутывать этот клубок, то окажется, что в нем не один, а несколько концов. И потянешь за один - увидишь Медведицу с цепочкой следов из Зауралья, за другой - многогрудую азиатскую Мать, за третий - лягушку подле термитника на обезлесенном участке саванны: все ту же Санин со своим спутником Контроном»3.
Если воспользоваться образом системной спирали исторического развития, то архаический этап истории отражает нерасчлененную системность -
целостность бытия человека и природы, на смену которому пришел длительный этап дифференциации целостной картины мира и специализации труда, становление западной рыночно-капиталистической цивилизации, навязывающей свой капиталорационализированный эталон бытия всему миру. Но рубеж ХХ-ХХ1 веков демонстрирует отрицание отрицания, переход к новому качеству системности и целостности - ноосферному, требующему восстановления на новой основе целостности взаимодействия человека и природы - в виде управляемой социоприродной эволюции на базе общественного. И именно новый, ноосферный, этап истории, завершающий системную спираль, заставляет по-иному взглянуть на архаический этап целостности/системности бытия человека и природы (мира).
Обращаясь к охотничьему промыслу бамбара и картинам мира, порожденным человеком охоты, В.Р. Арсеньев показывает, сколь многого достиг архаичный человек в своем стремлении к гармонии с миром как основе выживания: «Нарушение целостности мира или какого-то из его компонентов - от самого значительного до неприметного - бамбара связывают с понятием «ньяма», силой, которая выделяется из любого целостного объекта при полном или частичном его разрушении, поэтому оно связывается с нарушением всеобщего равновесия. Итак, человек охотничьего периода видит мир целостным, уравновешенным. А поскольку жизнь, то есть движение мира, не вызывает сомнения, равновесие в мире для него - динами-ческое»4.
Именно этот системно-целостный взгляд на мир, пусть созерцательный, порожденный постоянным взаимодействием с природой, со зверями, через охоту и собирательство, делает архаическое сознание близким к им-перативно-ноосферному сознанию, которое должно овладеть человечеством, если оно не хочет экологически погибнуть уже к середине XXI века. «.Архаическое сознание практически выводило некую «жизненную модель» как обязательную линию поведения, признающую целостность бытия ведущей ценностью. постепенно выводились константы. в числе первых из этих констант: целостность, постоянство, повторяемость, равновесие. К этим же константам архаического сознания можно отнести и упомянутое стихийное представление о материальном единстве мира. Соответственно и доминантой архаического сознания в конечном итоге может считаться первичный, примитивный, интуитивный материализм», замечает Арсеньев5.
В монографии «Бамбара: люди в переходной экономике. Очерк традиционной организации хозяйственной деятельности» (рецензенты А.И. Субет-то, А.Д. Дридзо и И.В. Следзевский). Владимир Романович уже обратился к анализу сложных сдвигов от традиционной организации хозяйства к новым формам его ведения, вторгающимся под воздействием экономического неоколониализма международных корпораций, о котором так красочно и бескомпромиссно писал Дэвид Кортен.
На основе богатой фактологии, значительная часть которой отражает его собственные исследования, автор показал сложные балансы таких
Общество
Terra Humana
секторов хозяйства, как земледелие, охота, ремесленничество. Управление развитием предстает здесь как «процесс овладения обществом своими производительными силами»6. Арсеньев прослеживает развитие земледелия, животноводства, охоты, рыболовства и собирательства, ремесла, обмена и торговли, раскрывая историческую логику их исторической коэволюции с природой, особенностями культуры, механизмами восстановления почв (с учетом действия климато-географических факторов). Интересно в монографии исследование и обобщение «социальных форм земледелия», типов организации труда коллективного (связанного с полями «фороба») и индивидуального (связанного с полями «нако», «Джон-форо» и т.п.), типов кооперирования работ мужчин и женщин, циклов воспроизводства «группирований» (например, особая роль семилетнего цикла воспроизводства «объединений», калибруемого инициациями молодежи). Прослеживая развитие обмена и торговли (доколониальный период, колониальный период, современный период переходной экономики), он раскрывает генезис рыночных отношений, расслоения общества, механизмов насилия.
В главе «Бамбара: люди в хозяйственной системе переходного типа -проблемы структурного соответствия» Арсеньев реконструирует историческую логику экономической истории человечества, выделяя «первичный природообмен» (1), «первичное природопользование» (2), «вторичное природопользование» (3) - и замечает: «В перспективе, если человечество намерено выжить, то придется скорее всего переходить к принципиально новой парадигме взаимодействия с Природой в реализации жизненного цикла людей: 4. Вторичный природообмен»7.
Здесь просматривается имплицитная постановка проблемы, которую сегодня можно определить как проблему ноосферной экономики: «Автохтонные системы Западного Судана и бамбара, в частности, являются переходными от 1-го ко 2-му типу. Общественные и хозяйственные системы средневекового Средиземноморья, влиявшие на эволюцию обществ региона на доколониальном этапе, могут быть отнесены ко 2-му и, частично, к 3-му типам. 3-му типу соответствует в экономическом плане господство Капитала»8.
Автор не боится указать на то, что запаздывание в хозяйственном развитии бамбара требует от него инновационного прорыва, но сам инновационный прорыв на традиционном рыночно-капиталистическом пути несет в себе риск возможной катастрофы, поскольку нарастает глобальный экологический и экономический кризис всего человечества, что мы и наблюдаем к концу первого десятилетия XXI века. В «Послесловии» к этой монографии я заметил: «Книга показывает сложность и противоречивость развития экономики Мали. Ей нужно пройти между «Сциллой экологии», которая определяет экономические ограничения первоначального накопления капитала, которых не было у развитых стран капитализма в конце XVIII - в начале XIX веков, и «Харибдой рыночных закономерностей и национально-этнических стереотипов поведения», под воздействием которой
экономический прогресс все больше уничтожает природу. В рамках императива выживаемости. возникает проблема «прорыва» в новое социально-экономическое пространство развития. Пример Японии, ряда стран - «восточноазиатских тигров» - пример таких прорывов с умелым учетом инерционности национально-этнических архетипов, общинности и т.п. Более того, императив «экологического коллективизма», определяемый императивом выживаемости, может оказаться больше сопряженным с архаикой обществ, чем с системой индивидуалистических ценностей Запада»9.
Именно поэтому цивилизационное якобы отставание стран «третьего мира» в условиях императива выхода из пропасти глобальной экологической катастрофы может оказаться не недостатком развития, а их преимуществом. Но для этого нужно разработать проект ноосферного прорыва для таких стран, и такая работа может быть сделана именно в России.
В монографии «Бамбара: от образа жизни к образам мира и произведениям искусства. Опыт этнографического музееведения» В.Р. Арсеньев ставит необычную проблему - экспликацию смыслов образов и произведений искусства народа бамбара, которая невозможна без эмпатии ученого-этног-рафа, без его умения погружаться в ментальность исследуемого им народа. Т.Б. Щепанская в «Предисловии» к этой книге справедливо характеризует то, что сделал автор: «Перед нами не этнографическое описание и тем более не музейный каталог. Разворачивается драма ума в стремлении осознать иную ментальную систему, остановленного сознанием собственной ей неадекватности. Простая задача музейного описания предметов культуры оказывается неразрешимой без обращения к ее мифологии, а мифология не восстановима в терминах европейской культуры и ее познавательными средствами. Вместо каталога возникает философский трактат о вечной и мучительной проблеме всей этнологии: как возможна реконструкция иной ментальности и иного способа жизни?»10.
Саму книгу автор предваряет «Концептуальной схемой работы (по разделам, образам и понятиям)», помогая читателю двигаться от «образа жизни» к «образам мира». Уже в самой арсеньевской этнологической экспликации образа жизни присутствует триединство природного, а значит экологического, хозяйственного и социального измерений системно-социального качества жизни, то есть ноосферного типа хозяйства.
В.Р. Арсеньев замечает: «Центральной проблемой для меня становится определение параметров целостности культуры бамбара в единстве образа жизни (условно, «объективной реальности»), образов мира (условно, «отражения» или «субъективной реальности») и произведений искусства (т.е. символической системы - опорных знаковых, эстетизированных, ценных для этого общества предметов, представляющих сущностно важные элементы символической модели мира как основы осознанной организации жизненного процесса). Для музейной исследовательской деятельности эта необходимая теоретическая модель, способная соединить теорию и методологию общественных наук с практикой конкретного вещеведения»11.
Общество
Terra Humana
Из этого особого взгляда, очень близкого, по своей философии, философии хозяйства С.Н. Булгакова, вытекает особый взгляд и на музееведение, по которому «музей» как «депозитарий «документов» - вещей и знаний» выполняет особую функцию - воспроизведение «живой культурной реальности» на основе «принципов всеединства и всесвязности явлений действительности».
Книга «Бамбара: от образа жизни к образа м мира и произведениям искусства» проиллюстрирована рисунками автора, демонстрирующими его высокое графическое мастерство. Вербальное мышление ученого-эт-нографа дополняется художественным мышлением, происходит великолепная демонстрация единства разных средств исследования, когда образно-художественная (правополушарная, интуитивная, холистическая) форма познания становится необходимым компонентом научного сознания.
Обращаясь к категории общества на примере образа жизни бамбара, размышляя о природных компонентах его жизнедеятельности, В.Р. Арсеньев выявляет этническую субстанцию общества, на которую я тоже обратил внимание12. Арсеньев определяет её: «общество как популяция» или «социальный организм популяционного воспроизводства»13. Именно этническая субстанция и культура - важные составляющие общества, превращающие его в организм, отрицающие либеральную, атомистическую модель социума как не соответствующую реальности и, следовательно, негативно-утопическую.
В.Р. Арсеньев утверждает «что на этапе социальной эволюции, характерном для бамбара, когда ритмы природных процессов имеют доминирующее значение для всей системы общественного бытия, выступая основой образа жизни, передача жизни оказывается, своего рода, сверхзадачей, сверхценностью, формируемой и природой, и самим обществом»14. Но важный факт начала XXI века состоит в том, что по логике системной спирали истории, именно это единство природного и общественного начал в бытии человека востребуется на новой, ноосферной основе, поскольку жизнь человека в его родовом измерении поставлена перед угрозой своей экологической гибели уже к середине XXI века.
Интересными являются положения авторской концепции о структурах организации популяционного множества - «джаму», - с раскрытием «пульсаций», отражающих динамическое равновесие «органической природной целостности региона и его населения на протяжении нескольких тысячелетий, сходного типа занятий и локальной взаимодополняемости в комплексных хозяйственных системах» (в Судане к западу от средней части дельты Нигера), что дало В.Р. Арсеньеву сделать вывод об образовании «культурно-исторического континуума, сохраняющегося вне зависимости от конкретных конфигураций общественных коллективов в его пределах на данный момент»15. Фактически данная характеристика такого культурно-исторического и природно-социально-этнического единства и равновесия может быть названа протоноосферной в том контексте, что
привнесением в это единство ноосферного сознания и ноосферной идеологии оно может быть достаточно быстро превращено в ноосферный регион (ноосферную территорию).
По свидетельству В.Р. Арсеньева у бамбара как этнической общности, «есть полная убежденность в самоценности, безусловное собственное достоинство», «открытость, склонность к диалоговому взаимодействию». Представителям этого этноса свойственны «публичная деятельность, служение, идеальная детерминация действий во имя более широкой общности-целостности», «коллективное бессознательное», выражающее внутри себя «основную установку «всесвязности» и «всеединства» явлений Природы и Общества»16.
При знакомстве с духовным миром бамбара начинаешь понимать, что архаическое сознание народов мира является более ноосферным, чем индивидуалистическое, отчужденное от природы сознание европейцев.
В картине мира бамбара реальность представляет собой единство многообразия. Согласно мировоззрению и мироощущению этого народа «равновесие» Мира зыбко. Малейшее нарушение способно привести к непредсказуемым, а значит и нежелательным, неидентифицируемым, беспрецедентным последствиям, априорно воспринимаемым как катастрофа, разрушение всего Мира, всей целостности существования, во всех ее компонентах. Практически любое действие требует уравновешивающего, компенсирующего противодействия. В то же время движение Мира для бамбара непреложно, ибо это и есть жизнь, в которую надо вписаться, ее необходимо поддерживать.
В.Р. Арсеньев логично приходит к критике методологического арсенала современной науки и в первую очередь обществоведения, за которыми скрываются европейская наука и «европейничанье» (по Н.Я. Данилевскому). Он фиксирует важный момент критики рационализма позитивистской парадигмы науки: «Наука, зачастую в случаях с проявлениями «правополушарной культурной парадигмы» измеряет «километры ведрами». Это - и не удивительно, поскольку саму науку, естественно, больше всего волнуют проблемы и коды собственной культуры, собственной Цивилизации. Иная информация просто подгоняется под коды этой Цивилизации, интерпретируется через них. И даже собственная Архаика может оказаться «за бортом» понимания или самоотчета»17.
Подход В.Р. Арсеньева перекликается с концепцией социокультурного витализма, введенного в научный оборот алтайской научной школой социологии во главе с С.И. Григорьевым18.
Глубокий анализ образа жизни и образов мира в культурной рефлексии бамбара дает основания для погружения в системно-культурную целостность произведений искусства этого народа. Здесь срабатывает в своеобразной форме гегелевская диалектическая триада в своем движении: тезис - образ жизни антитезис - образы мира синтез - произведения искусства. Арсеньев выстраивает гомологию между архетипами орнамента и «текстов», фиксируемых этнографами и фольклористами19. Категория орнамента в его
Общество
Terra Humana
логике приобретает онтологическую окраску, где фиксируются ритмы движения в единстве культуры и жизни, в котором первая приобретает смысловое измерение «культуры прямого жизнеобеспечения».
Поражает тщательность, щепетильность, за которыми стоит многолетний исследовательский труд, описывающий и типологизирующий предметы искусства бамбара, раскрывающий их социокультурные, символические и виталистские функции.
Отдельно следует сказать о стихах В.Р. Арсеньева, где в поэтической форме выражен образ мироощущения бамбара. Здесь он близок к поэтическому творчеству таких ярких представителей Русского Возрождения и Космизма, как Н.А. Морозов, А.Л. Чижевский, В.П. Казначеев, Л.Н. Гумилев.
Вот стихотворение о пожаре в африканской саванне:
Я видел Солнце Оно катилось На пепельном небе Чернеющей ночи Завеса дымная опустилась Пучина безвременья сомкнулась В бесшумном движении Упавшего мрака В последнем всплеске Утопшего диска Вспыхнули отблески Далеких пожарищ Вскрикнули птицы Пощады ищут
(Март, 1980, Бамако) 20.
В.Р. Арсеньев предложил новый научный горизонт - этнософию, - содержательно отличающуюся от этнографии и этнологии. Он так объясняет ее появление в своей теоретической рефлексии: «Этнософия не является плодом досужего вымысла, она возникает из обобщаемого полевого и кабинетного опыта - опыта переживания и опыта осмысления - многих исследователей, подошедших близко (кто эксплицитно, кто имплицитно) к необходимости выхода на качественно иную картину действительности, понимания изучаемого культурного многообразия»21. По Арсеньеву, в отличие от гегелевской диалектики - диалектики биполярности, - этнософия обращает пристальное внимание «на взаимное переплетение и взаимную обусловленность аспектов видения»22.
Этнософия предстает как некая внутренняя философия этнографии/этнологии. Арсеньев обращает внимание на ее предназначение «преодолеть концептуальный кризис, связанный с постмодернистской фазой, характерной для общества в рамках Цивилизации, потерей целостных картин мира, распочкованием и разбеганием позитивистских наук об обществе,
мелкотемьем и эмпиризмом на ранее апробированных и эвристически исчерпавших себя методологических основаниях»23.
Передо мной его рукопись в форме научного трактата с необычным названием «Слон» как мир или мир как «слон». Концептуальные и тривиальные стороны видения мира и движения в нем»24. Пафос работы - это рефлексия ограничений логической рационализации научного знания, выступающей тормозом в этнографических исследованиях, где наблюдатель-исследователь сталкивается с принципиально иной ментальностью, иной картиной мира.
Именно этот исследовательский опыт В.Р. Арсеньева побуждает критически отнестись к методолого-познавательныму (гносеологическиму) арсеналу современной науки. Главным ограничением логико-рационального подхода является ставка на дискретность в познавательных моделях, тогда как мир континуален. В.Р. Арсеньев ставит вопрос о новой парадигме рациональности и приходит к умозаключению, аналогичному выводу Н.Н. Моисеева, показавшего, что человеческий мир прощается с простотой, сталкивается со сложностью и целостностью как принципиально иными объектами познания, требующими новой парадигмы в трактовке самой рациональности.
Для этнографии важную роль приобретает категория «понимание». Чтобы познать культуру исследуемого этноса, надо ее понять, декодировать её смысл, её символы, пока не наступит для исследователя просветление, чувство понимания чужой культуры (в рамках этнической самоидентификации «свой-чужой»). Ну, а коль скоро речь идет о понимании, то в нем обязательно срабатывает бессознательное такого исследователя.
Здесь В.Р. Арсеньев подходит к принципу дополнения, который сформулирован автором данной статьи25. В теориях, создаваемых по принципу «черного ящика», т.е. в теориях бихевиористического толка, связывающих «вход» и «выход» наблюдаемого объекта некоторыми гипотетическими моделями, проявляется (в исходных положениях) бессознательное их авторов.
В.Р. Арсеньев так подходит к этому явлению в истории научной мысли: «.люди не в состоянии придумать (отразить, сконструировать) нечто, с чем они не соприкасались до этого, о чём нет никакого представления или аналога для идентификации». Речь здесь идет об историзме, а если взглянуть на проблему через призму системогенетики, - о бессознательном как эво-люционизирующей памяти, где отражается не только историческая эпоха, но и бессознательное этноса, к которому принадлежит исследователь. Фактически здесь проявляется новое измерение неклассичности науки XXI века, где вносятся коррективы в изучаемое наблюдателем, связанные с погрешностью, привносимой бессознательным исследователя, его эво-люционизирующей памятью.
Утопизм постмодерна состоит в том, что он отрицает память, провозглашает своим манифестом беспамятное творчество на «чистом листе» бытия,
Общество
Terra Humana
которого в действительности нет. В таком контексте постмодерн есть бунт, причем «слепой» бунт, против бытия западного человека («западоида», по А.А. Зиновьеву), устремившегося к полной свободе своего рационализированного (через капиталорационализацию) эго.
По-своему это чувствует Арсеньев. Он приходит к предположению, что постмодернистские искания более в моде в Европе, чем в США (хотя я думаю, что в США тоже, тем более что постмодерн не противостоит глобализации, а связан с нею).
«Слон» в этом трактате - образец из брахманской притчи, в которой образ слона - ключ к видению мира, своеобразный его код. Здесь срабатывает закон подобия в системогенетике как часть закона системного наследования, служащий основанием поиска подобий между разными феноменами мира, поскольку они порождены его эволюцией, рождающей всеединство. Поэтому между строением «организма» слона и «организма» Космоса или Мира, конечно, есть подобие, частным случаем которого является принцип тождества микрокосма и макрокосма, известный по древнегреческой философии.
За всем этим, за рядом привлекаемых аналогий кроется процесс преодоления В.Р. Арсеньевым механистического рационализма, глубокого осмысления неопределенности и ее роли в познании сверхсложных объектов. Александр Улитин, ученый и поэт, охотник и лесовед, назвал один из своих сборников «Жизнь питается жизнью». Мне кажется, что этот образ-символ пронизывает творческое, исследовательское кредо В.Р. Арсеньева. «Если линия жизни - нить, то не мудрено, почему она так часто запутывается», - пишет А.А. Улитин26. В.Р. Арсеньев, столкнувшись с запутанным клубком нитей жизни народа бамбара, разгадал, как его распутать, и смог свои открытия сделать достоянием науки.
Ну а я попытался показать здесь, сколь глубоко накопленное архаикой связано с ноосферизмом, с новой великой встречей человечества и природы, которая должна обрести Гармонию в XXI веке. И в этой логике творчество В.Р. Арсеньева обладает уникальной значимостью и занимает свое достойное место.
1 Арсеньев В.Р. Звери=боги=люди. - М., 1991. - С. 14-15.
2 Там же. - С. 50.
3 Там же. - С. 72.
4 Там же. - С. 140.
5 Там же. - С. 148.
6 Арсеньев В.Р. Бамбара: люди в переходной экономике. Очерк традиционной организации хозяйственной деятельности/ Отв. ред. - В.А.Попов; Предисл. - И.В.Следзевский; Послесловие - А.И.Субетто. - СПб., 1997. - С. 257.
7 Там же. - С. 218.
8 Там же.
9 Там же. - С. 227.
10 Арсеньев В.Р. Бамбара: от образа жизни к образам мира и произведениям искусства. Опыт этнографического музееведения / Предисл. Т.Б.Щепанской. - СПб., 2000. - С. 11.
11 Арсеньев В.Р. Бамбара: от образа жизни в образам мира и произведениям искусства. 181
- С. 19.
12 Субетто А.И. Системный анализ современного общества. - СПб.-Кострома, 2004.
- 88 с.
13 Арсеньев В.Р. Бамбара: от образа жизни к образам мира и произведениям искусства. - С. 47-48.
14 Там же. - С. 49.
15 Там же. - С. 55.
16 Там же. - С. 85.
17 Там же. - С. 105.
18 Имеется множество публикаций по виталистской социологии. См., напр.: Григорьев С.И., Субетто А.И. Основы неклассической социологии. - М., 2000. - 220 с.
19 Арсеньев В.Р. Бамбара: от образа жизни к образам мира и произведениям искусства. - С. 133.
20 Там же. - С. 246.
21 Арсеньев В.Р. Свод основных понятий этнософии// «Манифестация», Учебно-теоретический журнал «Ленинградской школы африканистики». 7а (Приложение) - СПб., 2006.
С. 21; см. также: Арсеньев В.Р. Манифест этносоции // Общество. Среда. Развитие. - 2006,
№ 1. - С. 38-44.
22 Арсеньев В.Р. Свод основных понятий этнософии . - С. 20.
23 Там же.
24 См.: Арсеньев В.Р. «Слон как мир или мир как слон. Концептуальные и тривиальные стороны видения мира и движения в нем // Общество. Среда. Развитие. -2009, № 1. - С. 170 - 181.
25 Субетто А.И. Бессознательное. Архаика. Вера - СПб., 1997. - 138 с.
26 Улитин А.А. Жизнь питается жизнью (мысли моего сердца). - М., 1998. - 335 с.
Общество
