CC BY
155
V. КУЛЬТУРА СРЕДНИХ ВЕКОВ И НАЧАЛА НОВОГО ВРЕМЕНИ
ВИЗАНТИЯ МЕЖДУ ЗАПАДОМ И ВОСТОКОМ: ПРОБЛЕМЫ КУЛЬТУРЫ
Ряд статей сборника "Византия между Западом и Востоком. Опыт исторической характеристики" посвящен культуре Византии. В статье В.И.Уколовой и О.Р.Бородина "Византия и Запад: Культурные отношения в VTI-ХП вв." рассматривается эволюция культурных отношений Византии с Западной Европой в раннее Средневековье.
Сложность и напряженность политических отношений между Византией и Европой заключалось в том, что Константинополь считал себя законным наследником Рима и претендовал на территории Западной империи. Уже с VI в. начинает проявляться религиозная разобщенность между Константинополем и Римом. Две различные ветви христианства стали основанием духовной и культурной самоидентификации Востока и Запада, но этот процесс был весьма длителен. Наконец, следует отметить усиление языковой обособлен-ности. В Европе языком религии и науки оставалась латынь, и стали развиваться национальные языки: в Византии же греческий язык вытеснил латинский (4, с.106-109). Однако культурные связи в VI-VIII вв. были еще прочны. В Италии, где часть ее территории принадлежала в это время Византии, влияние Восточной империи было ощутимым. Именно в это время были переведены с греческого на латынь многие жития святых и труды Псевдо-Дионисия Ареопагита (4, с .111).
Но с начала IX в. начинается новый период отчуждения между Византией и Европой. В 800 г. Карл Великий был коронован императорской короной. Это означало окончательную юридическую независимость Европы от Византии. Кроме того, Римская церковь враждебно относилась к иконоборческой политике византийских
императоров. Вместе с тем в период "Каролингского Возрождения" возникает интерес к христианской греческой культуре. Так, в Сент-Галенском монастыре, где обитали самые образованные монахи Европы, был переведен на латинский язык "Акафист Богородице", одно из самых лучших произведений византийской поэзии (4, с.113).
Дальнейшее влияние христианской греческой культуры на европейскую связано с именем ирландского ученого Иоанна Скотта Эриугены. Византийское посольство подарило императору Людовику Благочестивому рукопись большого трактата Псевдо-Дионисия Ареопагита "О небесных иерархиях". Сложность этого трактата была такова, что только такой знаток греческого богословия, как Эриугена, мог его перевести на латынь. Он также перевел ряд трудов христианских неоплатоников. Его труды на протяжении трех веков оставались единственным памятником восточнохристианского неоплатонизма. Авторы статьи считают, что наследие Эриугены стало одним из важнейших источников развития трех направлений средневековой христианской мысли в Европе: реализма, пантеизма и мистицизма (4, с.116).
В Х в., особенно во второй его половине, влияние византийской культуры на европейскую усиливается при дворе германских императоров. Немалое значение имел династический брак между сыном германского императора Оттона I с племянницей византийского императора Иоанна Цимисхия (4, с.117). К германскому двору были приглашены учителя-греки. Внук императора Оттона I Оттон III был большим поклонником византийской культуры. В его царствование греческое влияние в книжной миниатюре, в архитектуре, в ювелирном искусстве было особенно значительным.
Если на Европейском континенте влияние византийской культуры после церковного раскола (1054 г.) начало уменьшаться, то в Южной Италии взаимосвязи между двумя культурами оставались достаточно прочными. В этом регионе проживало много греков, греческая диаспора на протяжении веков росла за счет эмиграции из Византии, особенно в период иконоборческой политики константинопольских властей. В Северной Италии влияние Византии особенно было заметно в области права. Здесь переписывались многотомные издания кодекса Юстиниана, появились первые школы юристов, ставшие предтечей Болонского университета (4, с.127).
В XII в. местом пересечения византийской, западноевропейской и арабской цивилизаций стало Сицилийское норманнское королевство. При дворе норманнских королей были осуществлены переводы на
латинский язык диалогов Платона, трудов Аристотеля и Птолемея и т.д. Культурное взаимодействие Западной Европы и Византии, принимавшее самые различные формы и пережившее периоды подъемов и спадов, было в эпоху Средневековья постоянно действующим фактором развития европейской культуры.
В статье З.Г.Самодуровой "Роль византийской школы в организации системы обучения в окружающих империю странах в VII-Х11 вв." рассматривается влияние византийской цивилизации на культурное развитие сопредельных стран и регионов: Балкан, Древней Руси, Кавказа, Южной Италии. Одной из поставленных автором задач является изучение как путей проникновения византийской культуры к окружающим народам, так и установление причин сходства в культурном развитии государств, находящихся на значительном расстоянии друг от друга и не имевших прямых культурных контактов. Поиск ответа на эти вопросы сопряжен с рядом трудностей. В исторических источниках содержатся весьма скудные сведения о системе образования в Византии. Более подробные свидетельства встречаются в житиях святых, в которых, как правило, имеется раздел, посвященный ранним годам жизни героя, где сообщается о его учебе и воспитании (3, с.165). Несмотря на скудость сведений, все-таки можно наметить некие контуры системы образования в Византии. Совершенно очевидно, что главными очагами распространения образования и культуры в целом были Константинополь и Афонский монастырь.
На Афоне проживали представители многих народностей. Преподобный Савва Сербский, описывая погребение своего отца инока Симеона, отмечал, что в его отпевании принимали участие греки, грузины, русские, болгары, сербы (3, с.169). Часто посещали Афон и русские поломники. Одним из первых побывал здесь будущий наставник русских иноков Антоний, уроженец Любича. После возвращения на родину он поселился в пещере на берегу Днепра. Позднее к нему присоединились Никон Великий, Феодосий Печерский. Так возник Киево-Печерский монастырь (3, с.170). Одновременно на территории Афона возник русский монастырь. К 1169 г. на Афоне было уже два русских, болгарский и сербский монастыри. Афон называли духовными Афинами, рассадником просвещения (3, с .172).
Многие чужестранцы обучались у светских преподавателей. Особенно популярен среди них был Михаил Псёлл. Он утверждал, что среди его учеников были выходцы из разных стран. Возвращаясь из Византии, они основывали философские школы у себя на родине. Так,
грузин Иоанн Петрици, знаток Аристотеля и Платона, углубленно изучал труды неоплатоников. Петрици перевел фундаментальный труд неоплатоника Прокла "Первоосновы теологии" на грузинский язык, снабдив его обширными комментариями. Грузинские монахи часто посещали Афон. Среди них особую память оставил Георгий Агеорит (3, с.178-179). В 1044 г. он стал настоятелем Иверской обители на Афоне. При нем она стала центром по переводу трудов византийских богословов.
В Константинополе учился Симеон, сын болгарского царя Бориса. Вступивший на болгарский престол в конце IX в., Симеон активно покровительствовал просвещению страны. Современником Симеона был видный церковный деятель Болгарии Иоанн, осуществивший перевод на старославянский язык трудов Иоанна Дамаскина и составивший свод проповедей для священников по византийским образцам (3, с .180).
Жители сопредельных государств не только могли учиться в Византии, но имели возможность получать образование на родине. Моравский князь Ростислав пригласил к себе Кирилла и Мефодия, которые за несколько лет обучили значительное число людей, отлично знавших церковнославянский язык. Паннонский князь Коцел, отдавший в учение Кириллу пятьдесят юношей, также содействовал распространению церковнославянского языка. Ученики Кирилла и Мефодия Ангаларий, Климент Охридский и Наум, высланные из Моравии, нашли приют в Болгарии, где правил Симеон. С их помощью во многих районах были созданы школы.
После принятия христианства на Руси здесь активно развивается книжная культура. Потомки Владимира Святого и Ярослава Мудрого не отстают от своих предков в деле распространения просвещения. Большую роль в обучении грамоте жителей Северо-Западной Руси сыграла дочь полоцкого князя Георгия Передслава (XII в.). Она получила хорошее образование, знала греческий и латинский языки. В ранней юности княжна постриглась в монахини и приняла имя Ефросинья (3, с.187). Ефросинья прославилась как собирательница книг. Ряд книг она переписала сама. Кроме того, Ефросинья занималась переводами религиозной литературы с греческого и латинского на древнеславянский язык. В созданном ею женском Спасо-Ефросиньевском монастыре недалеко от Полоцка была устроена школа для женщин-мирянок.
Школы, где обучали навыкам чтения и письма, существовали во многих городах Руси. Особенную известность получили школы под Киевом, в Суздале, в Ростове Великом (с.189). Одним из центров просвещения был Смоленск. Здесь жили такие деятели культуры Древней
Руси, как Климентий Смолятич и Авраамий. Политика князей и церковных властей в сфере просвещения способствовала широкому распространению грамотности среди жителей Древней Руси. Это подтверждают берестяные грамоты, найденные в Новгороде, Старой Руссе, Смоленске, Пскове, Витебске. Таким образом, Византия оказала определенное культурное влияние на Русь, как и на другие близкие к империи страны.
Влияние Византии на культуру сопредельных стран было ослаблено захватом Константинополя крестоносцами во время четвертого Крестового похода, но после восстановления православной империи в середине XIII в. вновь стали крепнуть культурные связи между Византией и Русью и другими славянскими странами. Но в 1453 г. Константинополь был захвачен турками, это было огромным потрясением для всей мировой цивилизации. Как известно, на Руси общественное мнение считало, что крушение Византии - справедливая Божья кара за принятие византийским императором церковной Флорентийской унии, по которой Константинополь признал римского папу главой церкви. Позиция Запада была более противоречива. И.П.Медведев рассматривает эту проблему в своей статье "Падение Константинополя в греко-итальянской гуманистической публицистике" (2, с.293-332). Первой реакцией Запада, в основном итальянских гуманистов, было проявление ужаса перед "новым антихристом" -турецким султаном. Весьма скоро падение Константинополя как главное событие XV в. обрело "метаисторическое измерение" (2, с.296), дав новый импульс мессианским и эсхатологическим ожиданиям, породив богатейшую "оракульную" литературу. При этом наряду с традиционной эсхатологической мыслью, согласно которой будущего нет, наступил последний час истории и нужно непосредственно ждать второго пришествия Господа, возникает новая форма профетической легенды, иной апокалиптики, исполненной надежд и предчувствий новых, еще неизведанных возможностей в жизни христианского общества.
Особенно популярным становится миф о последнем "истинном" императоре Константине Палеологе, погибшем при защите Константинополя. Согласно мифу, император не умер, а погружен в вечный сон, но наступит день, император проснется, прогонит турок и восстановит Византию. Более конкретные цели ставила перед собой "крестоносная публицистика". Падение Константинополя вызвало к жизни уже потерявший к этому времени свою силу призыв к новым крестовым походам. Активным агитатором нового крестового похода
стал римский папа Николай V. Его очень поддерживал известный гуманист Эней Сильвио Пикколомини, будущий папа Пий II. Основной постулат их призывов заключался в том, что турки у ворот Италии, поход необходим для отражения нашествия мусульман. Один из ревностных сторонников унии кардинал Виссарион, византиец, которого называли греко-латиняном, призывал немецких князей и итальянских герцогов объединить свои усилия, дабы помочь монархам Европы совершить победоносный крестовый поход. Было собрано множество денег, но все они осели в сундуках Римской курии, а крестовый поход не состоялся; и крупные и мелкие властители были заняты своими делами.
Крах идеи нового крестового похода породил ряд других идей, в них мусульманство рассматривалась не как сатанинская религия, а как заблуждение, от которого турок можно излечить. Подобные настроения раньше всего зародились в Византии накануне падения Константинополя. В XIV в. были нередки случаи обращения мусульман в христианство, как впрочем и переход христиан в мусульманство. Многие православные христиане считали, что турки менее враждебны к православию, чем католики. Знакомство с Кораном убеждало многих гуманистов о близости мусульманства и христианства. Освобождение от одного мифа неизбежно порождало другие. На Западе распространилась легенда о том, что турки - это троянцы и что захват Константинополя есть возмездие за разрушение греками Трои (2, с.303-304). Появились произведения отдельных гуманистов, в которых Мехмед II, завоеватель Византии, изображался образованным человеком, знатоком античности. Особенно подобные настроения были распространены в Венеции, которая первой из европейских государств установила дипломатические отношения с Оттоманской империей. У правителей Венеции не было нужды идеализировать турецкого султана, их побуждениями руководил здравый смысл, но они поддерживали странствующих греческих и итальянских гуманистов. Среди них можно отметить Георгия Амиртуци, писавшего оды султану и итальянских художников, из которых самым известным был Джантиле Беллини, создавший портрет повелителя турок (2, с.305).
Идею мирного объединения ислама и христианства, скорее поглощения христианством ислама выдвигали такие известные гуманисты, как Николай Кузанский и разделявший его взгляды Эней Сильвио Пикколомини (папа Пий II). Наиболее последовательным сторонником этой идеи стал Георгий Трапезундский, правоверный католик. Он хотел видеть в поражении христианства в Византии новый этап во всемирном утверждении католицизма. Георгий Трапезундский
мечтал о всемирной исламско-христианской империи, которую возглавит турецкий султан. Георгий рассуждал следующим образом: Бог создал ислам, дал победу мусульманам не для того, чтобы уничтожить христианство, а, напротив, чтобы защитить и очистить христианство от собственных недостатков. С этой точки зрения победы турок являются благодетельными как для мусульман, так и для христиан. Земной интерес султана совпадает с небесным предначертанием. Он призван воссоединить веру, церковь и империю. В конечном счете наступит христианско-исламская уния. Для этого нужно исключить из языкового обращения такие понятия, как "крестовый поход" и "джихад", избегать взаимных оскорблений, стремиться к диалогу с целью найти общее в обеих религиях (2, с.309). Георгий Трапезундский занимался сравнительным исследованием Библии и Корана с целью доказать, что расхождения между текстами двух священных книг существенного значения не имеют, что в конечном счете и христиане, и мусульмане верят в одного Бога. Рассуждения Георгия Трапезундского вызвали недовольство католических иерархов. Европейские государства с молчаливого согласия римских пап, официально проклинающих ислам, продолжали по примеру Венеции заключать торговые и политические договоры с турецким султаном.
С.И.Иванов, автор статьи "Византийское юродство между Западом и Востоком" характеризует это явление как один из видов святости, однако святости "странной", когда канонизации подвергался человек, часто публично нарушавший нормы подлинно христианской жизни. На самом деле юродство было связано с борьбой против гордыни, одного из страшных грехов. Если отшельник-аскет своим святым образом жизни вызывал восхищение и уважение у грешных мирян, то юродивый не желал уважения окружающих. Святость должна быть не показной, а глубоко скрытой под покровом глупости и даже непристойности поведения. В многочисленных легендах, распростра-ненных в Византии, рассказывается о том, как "убогий дурак" отпускал грехи "блаженным мужам". В народно-религиозном сознании Запада юродство воспринималось как действенная и экзотичная форма восточной святости. Не случайно во всем христианском мире огромным успехом пользовалось византийское житие Алексия человека Божьего (1, с.337). Особенно оно было популярно в эпоху подъема клюнийского движения (Клюни - монастырь в Бургундии) во второй половине Х в. в Европе.
Византийские юродивые пользовались большим авторитетом в Южной Италии. Так, греческий юродивый Николай Транийский из
города Тарента сначала считался сумасшедшим, но затем после смерти в 1094 г. был признан святым (1, с.338). В житиях европейских святых и некоторых легендах чувствуется влияние византийской агиографии. Например, в легенде о Роберте Дьяволе рассказывается, как бывший разбойник, стремившийся замолить свои грехи, по приказу известного отшельника должен был вести жизнь нищего юродивого, а затем стал паломником. Но Роберт Дьявол не является подлинным юродивым, ибо он спасает собственную душу. Настоящий "блаженный" любит Бога бескорыстно (1, с.339). Юродивый находится вне социального мира. Элемент юродства можно найти в житии святого Франциска и в поведении его первых учеников. Но социальная активность францисканцев привела к формализации ордена и к рациональной деятельности его генералов, ничего общего не имеющей с юродством (1, с.343). Можно найти немногочисленные примеры подлинного юродства -Джакопоне Тоди (Италия), но здесь, как отмечает автор, анализируя жизнь этого мистика "святой юродствует от сознания своего несовершенства" (1,с.343). Вывод автора: "Католическое Средневековье, вплотную подойдя к парадигме юродства, и в ряде случаев позаимствовав византийские образцы, тем не менее не смогло создать ее самостоятельно в тех параметрах, в которых это удалось Средневековью византийскому" (1, с.344). По мнению С.И.Иванова, "мудрое безумство" достигло своей завершенности в мусульманском мистицизме (1, с.349-352). К сожалению, автор не затрагивает проблему юродства в России.
Список литературы
1. Иванов С.А. Византийское юродство между Западом и Востоком // Византия между
Западом и Востоком: Опыт исторической характеристики. - СПб., 1999. - С. 333-353.
2. Медведев И.П. Падение Константинополя в греко-итальянской гуманистической
публицистике XV века // Там же. - С. 293-332.
3. Самодурова З.Г. Роль византийской школы в организации системы обучения в
окружающих империю странах VII-ХII вв. // Там же. - С. 160-192.
4. Уколова В.И., Бородин О.Р. Византия и Запад: Культурные отношения в VII-ХII вв.// Там
же. - С. 105-139.
А.Б. Катан
