CC BY
88
ВИТАЛЬНЫЙ СТРЕСС ВЫЗЫВАЕТ ДЛИТЕЛЬНЫЕ РАССТРОЙСТВА ПОВЕДЕНИЯ И ОБМЕНА ЛИПИДОВ У САМОК КРЫС
УДК: 612.8.05 + 616.812 DOI: 10.17816/RCF14432-41
© С.Г. Цикунов, А.Г. Пшеничная, Н.Н. Клюева, Т.В. Виноградова, А.Д. Денисенко
ФГБНУ «Институт экспериментальной медицины», Санкт-Петербург, Россия
Ключевые слова:_
витальный стресс; психогенная травма; самки крыс; поведение; спектр липидов плазмы крови; эстральный цикл; посттравматическое стрессовое расстройство.
Резюме_
У самок крыс после витального стресса, вызванного переживанием обстоятельств гибели партнера от действий хищника, формируются длительно сохраняющиеся нарушения поведения, такие как снижение двигательной активности, исследовательской деятельности, возрастание тревожности и агрес-
Поступила в редакцию 20.09.2016 Принята к печати 14.11.2016
сивности. На различных сроках после воздействия выявлены изменения показателей обмена липидов в сыворотке крови и печени. Эти изменения через два месяца после однократного стресса и сразу после повторной психогенной травмы характеризуются сниженным содержанием общего холестерина и холестерина липопротеидов высокой плотности в плазме и возрастанием показателей триглицеридов в печени. Выраженность отклонений в поведении и показателях спектра ли-пидов плазмы крови у самок крыс зависит от фаз эстрального цикла. Отмеченные отклонения рассматриваются как симптомы посттравматического стрессового расстройства.
Institute of Experimental Medicine, St Petersburg, Russia
ViTAL STRESS CAUSES LONG-LASTiNG BEHAViORAL DiSORDERS AND LiPiD METABOLiSM DEViATiONS iN FEMALE RATS
© S.G. Tsikunov, A.G. Pshenichnaya, N.N. Klyueva, T.V. Vinogradova, A.D. Denisenko Institute of Experimental Medicine, St Petersburg, Russia
For citation: Reviews on Clinical Pharmacology and Drug Therapy, 2016;14(4):32-41 Received: 2C
♦ Keywords: vital stress; psychogenic trauma; female rats; behavior; lipid spectrum in serum; estrous cycle; posttraumatic stress disorder.
♦ Abstract. Summary. Female rats after the vital stress caused by experience of the circumstances of the death of a partner from the actions of the predator showed long-lasting behavioral disturbances, such as decreased locomotor activity, exploratory activity, increased anxiety and aggression. Indicators of lipid metabolism of rats were
.09.2016 Accepted: 14.11.2016
altered in comparison with control at different time after exposure. These changes through two months later a single stress and right after second psychogenic trauma were characterized by reduced total cholesterol and cholesterol of high density lipoproteins in serum and increased triglycerides in the liver. The severity of behavioral disorders and deviations from the control values of indicators of lipid metabolism in female rats depended on the phases of the estrous cycle. The revealed deviations are discussed in terms of post-traumatic stress disorder.
Известно, что психогенное воздействие может приводить к формированию поведенческих отклонений и, как следствие, к развитию нервно-психических расстройств, таких как депрессия и посттравматическое стрессовое расстройство, в структуре которого существенное место занимает депрессивный синдром [5, 9, 13, 14, 18, 28]. Экстремальные ситуации, вызывающие состояние стресса, приводят не только к нарушению психики, но и к нарушениям в обмене веществ, в частности к усилению мобили-
зации липидов из жировых депо. При этом повышается уровень липидов в плазме крови, но снижается их содержание в печени и почках [4], что может приводить и к развитию атеросклероза [10, 19].
В лаборатории психофизиологии эмоций ФГБНУ «ИЭМ» разработаны модели психической травмы (ПТ) и посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) у крыс, основанные на ситуации переживания группой животных обстоятельств гибели одного из членов сообщества от действий хищни-
ка — тигрового питона [11, 12, 17, 18]. На этих моделях было показано, что однократная психическая травма у самцов крыс вызывает длительно сохраняющиеся нарушения поведения, такие как заторможенность двигательной активности, снижение исследовательской деятельности, возрастание реакций страха, тревожности и агрессивности с проявлением паттернов патологической агрессии, а также нарушение целостности поведения, что можно рассматривать как симптомы ПТСР [1, 8, 13, 14]. Также у самцов крыс были выявлены изменения показателей липидного спектра сыворотки крови после однократной ПТ, которые наблюдались в течение недели и сохранялись на протяжении 2 месяцев. Повторное психотравмирующее воздействие вызывало у животных еще более стойкие нарушения липидного обмена [11, 12, 16].
Подавляющее большинство исследований последствий тяжелой ПТ выполнено на животных-самцах. Вместе с тем в литературе имеются данные об особенностях реакций на стресс человека и животных, связанных с полом [6, 15, 24, 25, 27]. В клинической практике показано, что психические проявления, психологическое состояние и особенности характера у женщин во многом зависят от текущего гормонального статуса [21, 23, 30]. Колебания нейроэндокринного статуса у самок обосновываются наличием у млекопитающих полового цикла [2, 3, 26]. Известно, что липидный обмен находится под гормональным контролем как кортикостероидов, так и половых гормонов, влияние которых в той или иной степени распространяется на функциональное состояние всех органов и систем [7, 20, 23]. Имеются указания на благоприятное влияние эстрогенов на содержание липопротеидов плазмы крови — снижение концентрации более атерогенных липопротеидов низкой плотности (ЛПНП), являющихся основными транспортными белками для общего холестерина, и увеличение содержания липопротеидов высокой плотности [7, 22]. Однако зависимость изменений показателей липидного спектра при стрессе от гормонального фона организма остается малоизученной. Таким образом, учитывая специфику физиологии самок, представляется актуальным выяснение особенностей реакции самок крыс на острое и повторяющееся психотравмирующее воздействие, которое может лежать в основе этиологии многих нервно-психических и обменных нарушений у женщин.
Целью работы было охарактеризовать непосредственные и отдаленные последствия психогенной травмы, вызванной ситуацией переживания гибели партнера от действий хищника (витальный стресс), по поведенческим проявлениям и показателям обмена липидов у животных, находящихся в разных фазах эстрального цикла, а также оценить влияние однократного и повторяющегося стресса на эти показатели.
МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
Работа проведена на 210 половозрелых самках крыс линии Wistar весом 220-250 г. Для формирования отклонений в поведении использовали модель психической травмы — вызванные стрессом переживания ситуации гибели партнера от действий хищника — тигрового питона [14, 17]. Далее, у животных на разных сроках после стрессирующего воздействия проводились регистрация и исследование поведенческих и физиологических проявлений. Оценка индивидуальных особенностей поведения животных осуществлялась с помощью следующих методик: «открытое поле», «приподнятый крестообразный лабиринт», тест принудительного плавания Порсолта; характер зоосоциальных контактов изучали в тесте «интрудер — резидент». По окончании серии поведенческих тестов после пищевой депривации крыс декапитировали и производили забор печени и крови для определения показателей обмена липидов. В сыворотке крови определяли содержание общего холестерина (ХС), триглицеридов (ТГ) и холестерина липопротеидов высокой плотности (ХЛВП) на анализаторе Chem Well (Awareness Technology). В печени крыс определяли содержание ХС и ТГ после предварительной экстракции на анализаторе АА-2 (Technicon).
В качестве контроля как при оценке поведения, так и при биохимических исследованиях использовали группы контрольных (интактных) крыс. Каждые сутки (до психотравмирующего воздействия, перед исследованием животных в поведенческих тестах и перед декапитацией) у крыс проводился забор влагалищных мазков для определения стадии эстрального цикла.
Обработку данных проводили в компьютерных программах SPSS 11.5 и STATISTICA 8 с применением однофакторного дисперсионного анализа (ANOVA).
Все процедуры и опыты на животных проведены в соответствии с Правилами лабораторной практики в Российской Федерации. Исследования соответствуют основным требованиям биомедицинской этики и согласованы с локальным этическим комитетом ФГБНУ «ИЭМ».
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
При нанесении психической травмы (в террариуме у питона) самки крыс проявляли атипичные формы поведения, такие как паттерны замирания, фризинга, «позы страха» с дугообразно выгнутым хвостом, прерывистый груминг с измененной последовательностью действий. За время эксперимента, длившегося от 30 до 60 мин, проявления страха могли у разных крыс меняться, но даже при возвращении животных в жилые клетки их поведение стабилизировалось не сразу.
■ Таблица 1. Влияние психической травмы на индивидуальное поведение самок крыс в тесте «открытое поле», на уровень тревожности в тесте «приподнятый крестообразный лабиринт», на внутривидовое поведение в тесте «интрудер — резидент» и на депрессивность в тесте Порсолта
А «Открытое поле»
Показатели на 1-е сутки после психической травмы на 7-е сутки после психической травмы
контроль опыт контроль опыт
Локомоция, р 0,240 ± 0,014 0,204 ± 0,009 0,256 ± 0,010 0,223 ± 0,018*
Обнюхивание, р 0,486 ± 0,008 0,450 ± 0,009* 0,476 ± 0,012 0,400 ± 0,030*
Движение на месте, р 0,169 ± 0,015 0,222 ± 0,016* 0,150 ± 0,025 0,209 ± 0,024*
Груминг, р 0,014 ± 0,006 0,035 ± 0,007* 0,019 ± 0,007 0,043 ± 0,012*
Стойки с упором, р 0,025 ± 0,004 0,013 ± 0,004* 0,045 ± 0,018 0,081 ± 0,015*
Вертикальные стойки, р 0,020 ± 0,005 0,010 ± 0,003 0,053 ± 0,021 0,041 ± 0,016
Исследование норок, р 0,053 ± 0,007 0,025 ± 0,006* 0,050 ± 0,007 0,040 ± 0,012
Фризинг, р 0,006 ± 0,002 0,02 ± 0,003* 0,005 ± 0,004 0,020 ± 0,003*
Сидение, р 0,018 ± 0,008 0,02 ± 0,008 0,018 ± 0,001 0,030 ± 0,007*
Б «Приподнятый крестообразный лабиринт»
Показатели на 2-е сутки после психической травмы на 8-е сутки после психической травмы
контроль опыт контроль опыт
Нахождение на центральной площадке, t 30,05 ± 6,90 15,20 ± 5,30* 32,16 ± 14,48 35,53 ± 9,18
Открытый рукав, t 30,02 ± 6,00 14,50 ± 7,00* 34,00 ± 8,00 31,00 ± 10,00
Закрытый рукав, t 230,00 ± 19,70 276,70 ± 15,80* 248,36 ± 30,88 260,00 ± 27,76
Среднее число переходов, п 37,00 ± 5,00 21,80 ± 2,00* 35,00 ± 4,00 30,00 ± 2,00
В «Интрудер — резидент»
Показатели на 4-е сутки после психической травмы на 8-е сутки после психической травмы
контроль опыт контроль опыт
Агрессивное поведение, р 0,034 ± 0,009 0,069 ± 0,010** 0,054 ± 0,028 0,064 ± 0,047
Коммуникативное поведение, р 0,336 ± 0,015 0,298 ± 0,015* 0,328 ± 0,049 0,326 ± 0,048
Защитное поведение, р 0,044 ± 0,009 0,028 ± 0,018 0,022 ± 0,017 0,007 ± 0,006
Г «Тест Порсолта»
Показатели на 7-е сутки после психической травмы на 10-е сутки после психической травмы
контроль опыт контроль опыт
Активное плавание, t 230,00 ± 22,26 242,00 ± 29,78 260,00 ± 40,00 183,2 ± 20,00*
Пассивное плавание, t 300,00 ± 15,00 270,00 ± 17,00 277,48 ± 43,95 320,38 ± 32,98
Иммобильность, t 45,45 ± 7,00 71,41 ± 10,00* 52,45 ± 17,00 101,31 ± 18,00*
Примечание. А: р — вероятность появления паттерна; Б: 1 — время нахождения в рукавах лабиринта; п — количество; В: р — вероятность появления элементов внутривидового поведения; Г: 1 — время состояния. *р < 0,05; **р < 0,01
На 1-й и 7-й дни после стрессирующего воздействия проводилось исследование индивидуального поведения животных с помощью теста «открытое поле». Данные, отражающие модификацию поведения самок крыс в данном тесте, представлены в таблице 1А. Показано, что на 1-е сутки после психо-травмирующего воздействия поведение животных характеризуется увеличением уровня тревожности, о чем свидетельствует вероятность появления паттерна «фризинг», а также снижение уровней вертикального исследования (паттерн «стойки с упором») и исследования норок (р < 0,05). Следует отметить, что подвергшиеся стрессу животные поверхностно обследовали «норки», что свидетельствует о страхе и состоянии общей напряженности. Также в острой стрессорной фазе у самок крыс достоверно возрастала вероятность возникновения груминга и исследования территории вокруг себя (р < 0,05).
Через неделю после психотравмирующего воздействия (см. табл. 1А) у животных наблюдается снижение уровня горизонтального исследования (оценивалось по показателям «локомоция», «сидение» и «движение на месте») (р < 0,05). Уровень исследовательской деятельности по показателю вероятности исследования норок не отличается от контроля, а уровень вертикального исследования (паттерн «стойка с упором») достоверно увеличивается, что говорит о частичном восстановлении исследовательского поведения. Тревожность у экспериментальных животных остается высокой, отмечается увеличение вероятности появления фризинга и груминга (р < 0,05) с нарушенной последовательностью фаз, что свидетельствует о состоянии общего дискомфорта в поведении, сохраняющемся и на 7-е сутки после психической травмы.
Для оценки психоэмоционального состояния изучалось изменение уровня тревожности у самок крыс в тесте «приподнятый крестообразный лабиринт», результаты исследования отражены в таблице 1Б. У животных на 2-е сутки после ПТ уменьшалось среднее число выходов из рукавов и снижалось время пребывания в открытых рукавах лабиринта, при этом увеличивалось время пребывания в закрытых рукавах (р < 0,05). Животные меньше времени проводили на центральной площадке лабиринта. При тестировании самок крыс в ПКЛ на 8-й день после ПТ было обнаружено, что общее число выходов из рукавов, а также время нахождения в рукавах лабиринта и на центральной площадке не отличалось у контрольных и экспериментальных животных.
Характер влияния психической травмы на коммуникативное поведение в тесте «интрудер — резидент» определяли на 4-е и 8-е сутки после воздействия (см. табл. 1В). Было выявлено, что на 4-е сутки после воздействия внутривидовое поведение самок крыс характеризуется возрастанием агрессивного поведения (р < 0,01) при параллельном снижении уровня коммуникативного поведения (р < 0,05). На 8-е сутки после психотравмирующего воздействия в нашем исследовании не было выявлено изменений внутривидового поведения — как уровень агрессивного, так и уровень коммуникативного поведения экспериментальных крыс не отличался по этим показателям от контрольных животных.
Данные, полученные в тесте принудительного плавания Порсолта через 7 дней после психической травмы (табл. 1Г), свидетельствуют о том, что у самок крыс возрастало время иммобильности (р < 0,05), длительность же активного и пассивного плавания не менялась. На 10-е сутки после воздей-
ствия у животных наблюдается изменение биоритмологической структуры плавания, о чем говорит снижение времени активного плавания, которое сопровождается увеличением длительности иммо-бильности (р < 0,05).
Через 2 месяца после психотравмирующего воздействия в тесте «открытое поле» отмечалось сохранение выявленных нарушений поведения (табл. 2А). Так же как и в острой фазе, в отдаленные сроки после психической травмы у самок крыс наблюдается повышенный уровень тревожности, о чем свидетельствует вероятность появления паттерна «фризинг», а также снижение исследования норок и двигательной активности (р < 0,01). При этом сохраняется высокий уровень агрессии (р < 0,05) в тесте «интрудер — резидент» (табл. 2Б). Однако в «приподнятом крестообразном лабиринте» и тесте Порсолта поведение экспериментальных животных не отличалось от контрольной группы.
Таким образом, в результате исследования поведения в ряде тестов у самок крыс после психической травмы выявлено снижение исследовательской деятельности, двигательной активности, коммуникативности и повышение уровня тревожности, что рассматривается как депрессивноподобное состояние. Также нами отмечено возрастание агрессивности. Поведенческие признаки депрессивноподобного состояния начинают проявляться на 1-е сутки после психотравмирующего воздействия и сохраняются на протяжении 2 месяцев.
Исследовательская деятельность, двигательная активность и тревожность самок крыс, которые находились в фазах проэструса, эструса, метэструса и диэструса, оценивались на сутки после психической травмы в тесте «открытое поле» (табл. 3А).
■ Таблица 2. Поведение самок крыс через 2 месяца после психотравмирующего воздействия в тестах «открытое поле» и «интрудер — резидент»
А «Открытое поле»
Показатели вероятность паттерна, p длительность состояния, 1
контроль опыт контроль опыт
Локомоция 0,228 ± 0,020 0,218 ± 0,017 53,09 ± 9,01 55,41 ± 5,10
Обнюхивание 0,419 ± 0,014 0,431 ± 0,012 80,68 ± 7,26 79,62 ± 6,02
Движение на месте 0,150 ± 0,020 0,171 ± 0,023 15,14 ± 2,83 17,79 ± 2,17
Груминг 0,023 ± 0,013 0,008 ± 0,004* 10,65 ± 4,06 6,32 ± 4,09
Стойки с упором 0,064 ± 0,009 0,065 ± 0,017 8,44 ± 1,21 8,28 ± 2,67
Вертикальные стойки 0,025 ± 0,017 0,023 ± 0,011 4,05 ± 2,84 2,98 ± 1,62
Исследование норок 0,081 ± 0,015 0,046 ± 0,012* 8,66 ± 1,43 4,15 ± 1,04*
Фризинг 0,004 ± 0,004 0,031 ± 0,011** 0,77 ± 0,92 5,61 ± 2,09*
Количество актов (п) 144,5 ± 8,51 131,9 ± 7,50** - -
Число пересеченных квадратов (п) 61,82 ± 5,14 54,5 ± 3,56** - -
Б «Интрудер — резидент»
Группы крыс агрессивное поведение, p коммуникативное поведение, p защитное поведение, p
Контроль 0,012 ± 0,008 0,339 ± 0,062 0,004 ± 0,002
Опыт 0,047 ± 0,027* 0,389 ± 0,051 0,002 ± 0,001
Примечание. А: р — вероятность появления паттерна; t — длительность состояния; п — количество; Б: р — вероятность появления элементов внутривидового поведения. Контроль — интактные животные; опыт — экспериментальные животные. *р < 0,05;**р < 0,01
Было выявлено, что после стресса угрозы жизни поведение всех животных, независимо от фазы эстрального цикла, характеризуется возрастанием уровня тревожности, о чем говорит достоверное увеличение вероятности появления фризинга. При этом снижение уровня исследования норок и двигательной активности наблюдается только у тех крыс, которые находились в фазе эструса (р < 0,05). В тесте «приподнятый крестообразный лабиринт» на 2-е сутки после психической травмы (табл. 3Б) было выявлено возрастание времени нахождения в центре лабиринта у экспериментальных животных, которые находились в фазе эструса, по сравнению с контрольными крысами в той же фазе эстрального цикла (р < 0,05). При исследовании внутривидового поведения самок крыс в тесте «интрудер — резидент» на 4-е сутки после психотравмирующего воздействия (табл. 3В) было обнаружено, что у животных, находящихся в фазе эструса, достоверно снижается вероятность появления агрессивных реакций, а также актов защиты. Снижение защитных актов также наблюдается у самок в фазе метэструса (р < 0,05). Уменьшение вероятности возникновения актов общительности у крыс в стадии проэструса свидетельствует о снижении у них уровня коммуникативности. В тесте принудительного плавания Порсолта (табл. 3Г) на 9-е сутки после психической травмы время иммобильности не отличалось у контрольных и экспериментальных животных, находящихся в фазах проэструса и эструса, также не было выявлено изменения биоритмологической структуры плавания. При этом было обнаружено увеличение длительности иммобильности (р < 0,05) у крыс, которые находились в фазах метэструса и диэструса.
Таким образом, в результате исследования поведения было выявлено, что все животные независимо от фазы эстрального цикла демонстрируют увеличение уровня тревожности после ПТ. Изменение исследовательской деятельности, двигательной активности, коммуникативности и уровня тревожности под влиянием ПТ в большей степени проявляется у животных, находящихся в фазе эструса. Нарушение внутривидового поведения отмечено у самок в фазе проэструса и метэструса. Повышенный уровень депрессивности демонстрируют крысы в фазе метэструса и диэструса.
В нашем исследовании мы попытались проследить динамику изменений липидного спектра плазмы крови и печени самок крыс после однократного и повторяющихся психотравмирующих воздействий. Результаты исследования изменений показателей липидного обмена представлены в таблице 4. ХС, ХС — ЛПВП и ТГ в плазме крови крыс определяли через 30 мин и 7 дней после однократного и сразу после повторяющегося воздействия. Было выявлено, что через 30 минут после ПТ изменение показателей липидного обмена у самок крыс характеризуется (р < 0,05) возрастанием уровня ТГ в плазме крови и снижением уровня общего ХС в пе-
чени. Через 7 дней после стрессирующего воздействия показатели липидного спектра плазмы крови у экспериментальных животных практически не отличаются от контроля. После второго стрессирующего воздействия у самок крыс снижается общий ХС и ХС — ЛПВП плазмы крови, а уровень ТГ как в печени, так и в сыворотке крови повышается (р < 0,05).
Через 2 месяца после психотравмирующего воздействия оценивали изменения показателей обмена липидов в плазме крови и печени у самок крыс. В отставленном периоде после витальной травмы было выявлено достоверное снижение уровня общего ХС, ХС — ЛПВП плазмы крови (р < 0,05) и ТГ в печени (р < 0,01), содержание ХС печени было увеличено. Таким образом, изменения в содержании показателей обмена липидов как в крови, так и в печени сохраняются и в отдаленные сроки после стрессирующего воздействия.
На 10-е сутки после ПТ оценивалось изменение показателей обмена липидов и при анализе полученных данных учитывалось, в какой стадии эстрального цикла находились животные. В целом по группе было отмечено достоверное увеличение содержания общего ХС, ХС — ЛПВП и ТГ в плазме крови у крыс, перенесших психическую травму по сравнению с контрольными животными (табл. 5). Однако при разделении животных на группы в зависимости от фазы эстрального цикла было показано, что достоверное повышение концентраций ХС и ТГ происходит в проэструсе и диэструсе, ХС — ЛПВП — только в диэструсе (р < 0,01).
Таким образом, на 10-е сутки после однократной психической травмы у всех крыс выявлены отклонения в показателях обмена липидов, направленность которых зависит от фазы эстрального цикла.
ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ ИССЛЕДОВАНИЯ
Нами было показано, что психическая травма вызвала у самок крыс эмоциональные реакции в виде тревоги, страха, ужаса и оцепенения, а в посттравматический период их поведение характеризовалось проявлениями, которые по критериям этиологии и симптоматики соответствуют ПТСР у человека [14, 29]. Во время переживания ситуации гибели партнера от действий хищника видоизмененное поведение демонстрируют как самцы, так и самки крыс. После переживания психотравмирующего воздействия самцы крыс проявляли длительно сохраняющиеся нарушения в поведении, такие как заторможенность двигательной активности, которая чередовалась со вспышками ажитации, снижение исследовательской деятельности, при этом отмечено возрастание тревожности и проявления патологической агрессии [17, 18]. У самок крыс после психической травмы выявлено снижение исследовательской деятель-
■ Таблица 3. Влияние психотравмирующего воздействия на поведение в различных тестах самок крыс, находящихся в разных фазах эстрального цикла
А «Открытое поле»
Показатели фаза эстрального цикла
проэструс эструс метэструс диэструс
Локомоция, p К: 0,210 ± 0,009 Э: 0,202 ± 0,018 К: 0,231 ± 0,011 Э: 0,203 ± 0,015* К: 0,212 ± 0,007 Э: 0,185 ± 0,024 К: 0,206 ± 0,011 Э: 0,184 ± 0,029
Движение на месте, p К: 0,194 ± 0,034 Э: 0,226 ± 0,033 К: 0,201 ± 0,031 Э: 0,233 ± 0,037 К: 0,200 ± 0,041 Э: 0,245 ± 0,039 К: 0,217 ± 0,041 Э: 0,249 ± 0,035
Груминг, p К: 0,035 ± 0,018 Э: 0,028 ± 0,014 К: 0,027 ± 0,009 Э: 0,024 ± 0,017 К: 0,036 ± 0,014 Э: 0,052 ± 0,023 К: 0,039 ± 0,023 Э: 0,039 ± 0,019
Стойки, p К: 0,067 ± 0,015 Э: 0,058 ± 0,019 К: 0,042 ± 0,006 Э: 0,077 ± 0,031 К: 0,062 ± 0,013 Э: 0,067 ± 0,026 К: 0,047 ± 0,001 Э: 0,052 ± 0,009
Исследование норок, p К: 0,052 ± 0,001 Э: 0,039 ± 0,011 К: 0,045 ± 0,002 Э: 0,025 ± 0,009* К: 0,049 ± 0,001 Э: 0,038 ± 0,012 К: 0,072 ± 0,009 Э: 0,049 ± 0,016
Фризинг, p К: 0,008 ± 0,003 Э: 0,049 ± 0,018* К: 0,002 ± 0,001 Э: 0,047 ± 0,012* К: 0,003 ± 0,002 Э: 0,037 ± 0,023* К: 0,003 ± 0,002 Э: 0,038 ± 0,024*
Б «Приподнятый крестообразный лабиринт»
Показатели фаза эстрального цикла
проэструс эструс метэструс диэструс
Центр, t К: 22,29 ± 11,09 Э: 50,66 ± 24,66 К: 21,48 ± 8,60 Э: 41,76 ± 10,21* К: 22,94 ± 5,89 Э: 19,00 ± 9,13 К: 24,41 ± 8,87 Э: 26,4 ± 13,59
Открытый рукав,t К: 19,42 ± 12,01 Э: 21,73 ± 14,19 К: 28,84 ± 15,88 Э: 23,04 ± 6,35 К: 33,68 ± 21,59 Э: 27,16 ± 20,62 К: 24,29 ± 16,68 Э: 14,10 ± 8,05
Закрытый рукав,t К: 265,90 ± 19,07 Э: 237,30 ± 62,35 К: 266,65 ± 32,27 Э: 245,11 ± 24,57 К: 251,48 ± 25,34 Э: 260,16 ± 35,06 К: 229,2 ± 53,61 Э: 270,2 ± 32,02
В «Интрудер — резидент»
Показатели фаза эстрального цикла
проэструс эструс метэструс диэструс
Агрессивное поведение, р К: 0,016 ± 0,009 Э: 0,090 ± 0,070 К: 0,041 ± 0,003 Э: 0,009 ± 0,007* К: 0,031 ± 0,006 Э: 0,026 ± 0,011 К: 0,022 ± 0,012 Э: 0,036 ± 0,021
Коммуникативное поведение, p К: 0,361 ± 0,059 Э: 0,203 ± 0,034* К: 0,306 ± 0,051 Э: 0,276 ± 0,092 К: 0,258 ± 0,103 Э: 0,261 ± 0,057 К: 0,288 ± 0,058 Э: 0,305 ± 0,047
Защитное поведение, p К: 0,017 ± 0,014 Э: 0,009 ± 0,007 К: 0,029 ± 0,021 Э: 0,003 ± 0,002* К: 0,016 ± 0,012 Э: 0,008 ± 0,001* К: 0,011 ± 0,009 Э: 0,008 ± 0,006
Г «Тест Порсолта»
Показатели фаза эстрального цикла
проэструс эструс метэструс диэструс
Активное плавание, t К: 266,64 ± 20,94 Э: 278,00 ± 35,58 К: 308,26 ± 13,79 Э: 348,08 ± 55,36 К: 264,15 ± 60,68 Э: 281,77 ± 70,86 К: 175,7 ± 14,90 Э: 183,8 ± 25,70
Пассивное плавание, t К: 303,66 ± 59,26 Э: 272,5 ± 63,74 К: 227 ± 15,98 Э: 190,07 ± 47,63 К: 311,75 ± 58,79 Э: 251,97 ± 85,01 К: 391,63 ± 14,26 Э: 349,83 ± 29,39
Иммобильность, t К: 39,67 ± 21,51 Э: 57,48 ± 28,68 К: 74,71 ± 11,84 Э: 70,35 ± 41,88 К: 28,56 ± 14,26 Э: 77,2 ± 33,82* К: 42,68 ± 16,38 Э: 86,66 ± 17,55*
Примечание. А: р — вероятность появления паттерна; Б: t — время нахождения в рукавах лабиринта; п — количество; В: р — вероятность появления элементов внутривидового поведения; Г: t — время состояния. К — контрольные животные; Э — экспериментальные животные. *р < 0,05
■ Таблица 4. Динамика изменений содержания показателей липидного обмена в сыворотке крови и печени крыс-самок после психогенного стресса
Группа крыс Содержание в сыворотке крови, мг/дл Содержание в печени, мг/г
ХС ТГ ХС—ЛПВП ХС ТГ
Контрольные животные 76,63 ± 4,18 40,38 ± 4,86 47,40 ± 3,19 3,35 ± 0,36 45,25 ± 6,54
Через 30 мин после стресса 83,44 ± 10,81 64,88 ± 13,20* 51,36 ± 8,64 2,80 ± 0,15 * 50,44 ± 9,27
Через 1 неделю после стресса 74,86 ± 9,83 43,00 ± 4,12 47,71 ± 5,80 3,61 ± 0,38 66,14 ± 9,66 *
Сразу после 2-го стресса 66,63 ± 4,02 * 48,87 ± 3,36 * 34,15 ± 4,14 * 3,20 ± 0,48 60,62 ± 7,44 *
Примечание. ХС — общий холестерин; ХС — ЛПВП — холестерин липопротеидов высокой плотности; ТГ — триглицериды. Уровень значимости: *р < 0,05;**р < 0,01
■ Таблица 5. Изменение содержания показателей обмена липидов в сыворотке крови в зависимости от фаз эстрального цикла у крыс-самок на 10-е сутки после психической травмы
Содержание в сыворотке крови, мг/дл Контрольные крысы Подопытные крысы
ХС ТГ ХС—ЛПВП ХС ТГ ХС—ЛПВП
По всей группе 60,40 ± 1,40 31,90 ± 4,16 19,00 ± 2,30 74,80 ± 1,32 * 51,30 ± 3,36 * 27,90 ± 1,8 *
Проэструс 70,40 ± 3,8 36,60 ± 4,12 39,70 ± 4,16 81,00 ± 6,10 * 49,67 ± 3,40 * 37,00 ± 3,11
Эструс 75,00 ± 4,18 68,75 ± 12,7 33,80 ± 3,24 72,42 ± 4,02 58,25 ± 7,41 31,17 ± 5,12
Метэструс 59,66 ± 9,11 38,00 ± 5,80 20,17 ± 5,21 67,17 ± 7,08 46,00 ± 4,73 24,33 ± 4,80
Диэструс 58,43 ± 5,60 33,86 ± 4,20 21,00 ± 4,17 81,00 ± 7,11 * 46,17 ± 5,11 * 39,17 ± 5,81
Примечание. ХС — общий холестерин; ХС — ЛПВП — холестерин липопротеидов высокой плотности; ТГ — триглицериды. Уровень значимости: *р < 0,05;**р < 0,01
ности, двигательной активности, коммуникативности и повышение уровня тревожности, что рассматривается как депрессивный синдром в ПТСР. Также нами отмечено возрастание агрессивности, но без проявлений патологической агрессии, как у самцов. Поведенческие изменения, которые носят волнообразный характер, начинают проявляться на 1-е сутки после психотравмирующего воздействия и сохраняются на протяжении двух месяцев. Таким образом, можно предположить, что гендерные различия могут нивелироваться под влиянием сильного психоэмоционального воздействия. Изменение исследовательской деятельности, двигательной активности, коммуникативности и уровня тревожности под влиянием психической травмы в большей степени проявляется у животных, находящихся в фазе эструса. Нарушение внутривидового поведения отмечено у самок в фазе проэструса и метэструса. Повышенный уровень депрессивности демонстрируют крысы в фазе метэструса и диэструса.
В нашем исследовании мы попытались проследить динамику изменений липидного спектра плазмы крови и печени самок крыс после однократного и повторяющегося психотравмирующего воздействия. Было выявлено, что через 30 мин после психической травмы изменения показателей липидного обмена у самок крыс характеризуются возрастанием уровня ТГ в плазме крови и снижением уровня ХС в печени. Через 7 дней после стрессирующего воздействия показатели липид-ного спектра плазмы крови у экспериментальных животных практически не отличаются от контроля. Следует отметить, что у самцов крыс на таких же сроках выявлено резкое снижение и длительное сохранение изменений показателей ХС — ЛПВП и ТГ в сыворотке крови [13, 16]. После второго стрес-сирующего воздействия у самок крыс снижается ХС и ХС — ЛПВП плазмы крови, а уровень ТГ как плазмы крови, так и печени повышается. В данном случае изменения показателей липидного обмена
у самок становятся сходными с теми изменениями, которые наблюдаются у самцов, таким образом, повторное психотравмирующее воздействие вызывало у всех животных, независимо от пола, стойкие нарушения липидного обмена [16]. Через 2 месяца было выявлено снижение уровня общего ХС, ХС — ЛПВП плазмы крови и ТГ в печени, содержание ХС печени было увеличено. Полученные данные показывают, что изменения в содержании показателей обмена липидов как в крови, так и в печени сохраняются и в отдаленные сроки после психической травмы. Такие изменения показателей обмена липидов, которые отмечены в наших исследованиях, могут свидетельствовать о снижении адаптационных возможностей организма по нормализации липидного состава крови. Однако, возможно, выявленные различия могут также объясняться тем, что самки крыс более устойчивы к острым стрес-сирующим воздействиям, но повторяющееся воздействие приводит к нарушению адаптационных возможностей механизмов регуляции.
До настоящего времени остается малоизученной зависимость изменений показателей липидного спектра при стрессе от гормонального фона организма, в связи с чем оценивалось изменение показателей обмена липидов после витальной травмы и при анализе полученных данных учитывалось, в какой стадии эстрального цикла находились животные. В целом по группе крыс-самок на 10-е сутки после психотравмирующего воздействия было отмечено достоверное увеличение содержания общего ХС, ХС — ЛПВП и ТГ в плазме крови. При разделении животных на группы в зависимости от фазы эстрального цикла, в которой находились животные, было показано, что достоверное повышение концентраций ХС и ТГ происходит в проэструсе и диэструсе, а ХС — ЛПВП только в диэструсе. В связи с этим можно предположить, что направленность выявленных отклонений в показателях обмена липидов зависит от фазы эстрального цикла.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Психическая травма, индуцированная стрессом угрозы жизни, вызывает у самок крыс стойкие изменения поведения, которые выражаются в снижении двигательной активности, исследовательской деятельности, подавлении коммуникативности и повышении уровня тревожности, что свидетельствует о развитии ПТСР, которое включает в себя депрессивный синдром. Фаза эстрального цикла играет существенную роль в проявлении изменений в поведении. Психотравмирующее воздействие приводит к нарушению механизмов регуляции обмена липидов, которое сразу после однократного воздействия характеризуется повышением уровня ТГ плазмы крови и снижением ХС печени. При этом после однократной витальной травмы отмечается увеличение всех показателей спектра липидов в плазме крови, которое в большей степени выражено у крыс в фазах проэструса и диэструса. Повторная психическая травма вызывает снижение содержания ХС и ХС — ЛПВП и возрастание ТГ. Признаки измененного поведения, так же как и выявленные нарушения обмена липидов, проявляются сразу после психотравмирующего воздействия и сохраняются на протяжении 2 месяцев, а выраженность и структура этих изменений колеблются в зависимости от текущей фазы эстрального цикла. Таким образом, у самок крыс выявлены длительно сохраняющиеся изменения в поведении, а также выраженное нарушение механизмов регуляции обмена липидов, что свидетельствует о силе и биологической значимости воздействия, при этом колебания уровней половых гормонов играют существенную роль в проявлении этих нарушений.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бакунина Н.С., Лебедев А.А., Цикунов С.Г., и др. Анализ нейропротекторных эффектов полипренолов в модели посттравматического стрессового расстройства у крыс // Обзоры по клинической фармакологии и лекарственной терапии. — 2014. — Т. 12. — № 2. — С. 65-70. [Bakunina NS, Lebedev AA, Tsikunov SG, et al. Analysis of neuroprotective effects of polyprenols in a rat model of posttraumatic stress disorder. Obzory po klinicheskoj farmakologii i lekarstvennoj terapii. 2014;12(2):65-70. (In Russ.)]. doi: org/10.17816/RCF12265-70.
2. Виноградова Е.П. Изменения в поведении животных при последовательной смене доминант, связанных с репродукцией // Российский физиол. журн. им. И.М. Сеченова. — 2000. — Т. 86. — № 8. — С. 976986. [Vinogradova EP. Changes in the animal behavior caused by sequential changes of dominants related to reproduction. Rossiiskii Fiziologicheskii Zhurnal. im. I.M. Sechenova. 2000;86(8):976-986. (In Russ.)]
3. Виноградова Е.П., Зайченко И.Н., Жуков Д.А. Влияние стресса на уровень тревожности у самок бе-
лых крыс в различные стадии эстрального цикла // Журнал ВНД. - 1996. — Т. 46. — № 4. — С. 769-776. [Vinogradova EP, Zaichenko IN, Zhukov DA. The effects of stress on anxiety levels in female white rats at different stages of the estrus cycle. Zhurnal VND. 1996;46(4):769. (In Russ.)]
4. Гончаров Н.П., Колесникова Г.С. Кортикостероиды: метаболизм, механизм действия и клиническое применение. — М.: Адамантъ, 2002. — 180 с. [Goncharov NP, Kolesnikova GS. Kortikosteroidy: metabolizm, mehanizm dejstvija i klinicheskoe primenenie. Moscow: Adamant; 2002. (In Russ.)]
5. Грачева Л.В. Психическая дезадаптация лиц с субклиническими нервно-психическими расстройствами в отдаленном периоде пережитого боевого посттравматического стрессового расстройства // Личность в экстремальных условиях и кризисных ситуациях жизнедеятельности. — 2012. — № 2. — С. 139-144. [Gracheva LV. Mental deadaptation persons from subclinical nervous-ental frustrations in distant period of gone through military stress. Lichnost' v jekstremal'nyh uslovijah i krizisnyh situacijah zhiznedejatel'nosti. 2012;(2):139-144. (In Russ.)]
6. Жуков Д.А. Биологические основы поведения. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. — 457 с. [Zhukov DA. Biologicheskie osnovy povedenija. Saint Petersburg: Juridicheskij centr Press; 2004; 457 p. (In Russ.)]
7. Кобрин В.И., Порман Е.Е. Механизмы действия эстрогенов на сердечно-сосудистую систему // Вестник аритмологии. — 2000. — № 19. — С. 72-83. [Kobrin VI, Porman EE. Mehanizmy dejstvija jestrogenov na serdechno-sosudistuju sistemu. Vestnik aritmologii. 2000;(19):72-83. (In Russ.)]
8. Людыно В.И., Цикунов С.Г., Абдурасулова И.Н., и др. Модификация тревожного поведения после перенесенной психогенной травмы под действием антагониста рецепторов галанина // Бюллетень экспериментальной биологии и медицины. — 2015. — Т. 159. — № 3. — С. 322-325. [Lyudyno VI, Tsikunov SG, Abdurasulova IN, et al. Modification of anxious behavior after psychogenic trauma and treatment with galanin receptor antagonist. Bjulleten' jeksperimental'noj biologii i mediciny. 2015;159(3):344-347. (In Russ.)]. doi: 10.1007/s10517-015-2958-x.
9. Темирханова К.Т., Цикунов С.Г., Апчел В.Я., Пятибрат Е.Д. Влияние высокого риска террористической угрозы на фертильные функции женщин Республики Дагестан // Вестник Российской военно-медицинской академии. — 2016. — № 2. — С. 116-122. [Temirkhanova KT, Tsykunov SG, Apchel VYa, Pyatibrat ED. Effect of high terrorist threats risk on women fertile function in Dagestan. Vestnik Rossijskoj voenno-medicinskoj akademii. 2016;(2):116-122. (In Russ.)]
10. Фокин А.С. Нейрогенная гиперхолестеринемия и атеросклероз. — СПб.: ЭЛБИ-СПб., 2001. [Fokin AS. Nejrogennaja giperholesterinemija i ateroskleroz. Saint Petersburg: ELBI-SPb; 2001. (In Russ.)]
11. Цикунов С.Г., Макарова Т.М., Кусов А.Г., Шабаев В.В. Влияние «чистой» психогенной травмы на структуру
эмоционального поведения крыс // Актуальные проблемы фундаментальных исследований в области биологии и медицины. — СПб.: Наука, 2000. — С. 184-185. [Tsikunov SG, Makarova TM, Kusov AG, Shabaev VV. Vlijanie "chistoj" psihogennoj travmy na strukturu jemocional'nogo povedenija krys. Aktual'nye problemy fundamental'nyh issledovanij v oblasti biologii i mediciny. Saint Petersburg: Nauka; 2000. P. 184-185. (In Russ.)]
12. Цикунов С.Г., Пшеничная А.Г., Кусов А.Г. Психическая травма у крыс как модель депрессии у человека // Тезисы международной научно-практической конференции молодых ученых. — Одесса, 2002. — С. 38-39. [Tsikunov SG, Pshenichnaja AG, Kusov AG. Psihicheskaja travma u krys kak model' depressii u cheloveka (conference proceedings). Sb. tez. mezhdunarodnoj nauchno-prakt. konf. molodyh uchenyh. Odessa; 2002. P. 38-39. (In Russ.)]
13. Цикунов С.Г., Клюева Н.Н., Кусов А.Г., и др. Изменение липидного спектра сыворотки крови и печени крыс, вызванное тяжелой психогенной травмой // Бюллетень экспериментальной биологии и медицины. — 2006. - Т. 141. — № 5. — С. 575-578. [Tsikunov SG, Klyueva NN, Kusov AG, et al. Changes in the lipid composition of blood plasma and liver in rats induced by severe psychic trauma. Bjulleten' jeksperimental'noj biologii i mediciny. 2006;141(5):575-578. (In Russ.)] doi: 10.1007/s10517-006-0240-y.
14. Цикунов С.Г., Пшеничная А.Г., Кусов А.Г. Модель посттравматического стрессового расстройства у самок крыс // Тезисы I Международного конгресса «Психосоматическая медицина. — 2006». — СПб., 2006. — С. 197. [Tsikunov SG, Pshenichnaja AG, Kusov AG. Model' posttravmaticheskogo stressovogo rasstrojstva u samok krys. (conference proceedings) Tezisy I mezhdunarodnogo kongressa "Psihosomaticheskaja medicina — 2006". Saint Petersburg; 2006. P. 197. (In Russ.)]
15. Цикунов С.Г., Пятибрат Е.Д., Гордиенко А.В., Бацков С.С. Психофизиологическая оценка патохарактероло-гических нарушений после перенесенного витального стресса // Медико-биологические и социально-психологические проблемы безопасности в чрезвычайных ситуациях. — 2012. — № 1. — С. 39-43. [Tsikunov SG, Pyatibrat ED, Gordienko AV, Batskov SS. Psychophysiologic and experimental evaluation of pathocharacteristic disorders after undergoing a vital stress. Mediko-biologicheskie i social'no-psihologicheskie problemy bezopasnosti vchrezvychajnyhsituacijah. 2012;(1): 39-43. (In Russ.)]
16. Цикунов С.Г., Пятибрат Е.Д., Балабан И.В., и др. Ате-рогенные изменения липидного спектра на фоне ПТСР // Материалы Всерос. конференции с международным участием «Столетие инфильтрационной теории атеросклероза академика Н.Н. Аничкова», Санкт-Петербург // Вестник Российской военно-медицинской академии. — 2013. — № 2 (Прилож.). — С. 61-62. [Tsikunov SG, Pjatibrat ED, Balaban IV, et al. Aterogennye izmenenija lipidnogo spektra na fone PTSR. Materialy Vseros. konferencii s mezhdunarodnym.
uchastiem "Stoletie infil'tracionnoj teorii ateroskleroza akademika N.N. Anichkova", Saint Petersburg (conference proceedings). Vestnik Rossijskoj Voenno-medicinskoj akademii. 2013;(2, Suppl): 61-62. (In Russ.)]
17. Цикунов С.Г. Нейробиология витального стресса. Новые модели психической травмы и посттравматического стрессового расстройства // Обзоры по клинической фармакологии и лекарственной терапии. — 2015. — Т. 13, прил. — С. 187-188. [Tsikunov SG. Nejrobiologija vital'nogo stressa. Novye modeli psihicheskoj travmy i posttravmaticheskogo stressovogo rasstrojstva. Obzory po klinicheskoj farmakologii i lekarstvennoj terapii. 2015;13 (Suppl):187-188. (In Russ.)]
18. Цикунов С.Г., Шабанов П.Д. Фармакологические пути коррекции посттравматических стрессовых расстройств // Обзоры по клинической фармакологии и лекарственной терапии. — 2015. — Т. 13, прил. — С. 188-189. [Tsikunov SG, Shabanov PD. Farmakologicheskie puti korrekcii posttravmaticheskih stressovyh rasstrojstv. Obzory po klinicheskoj farmakologii i lekarstvennoj terapii. 2015;13(Suppl):188-189. (In Russ.)]
19. Чернышева М.П. Гормоны животных. Введение в физиологическую эндокринологию. — СПб.: Глаголь, 1995. — 296 с. [Chernysheva MP. Gormony zhivotnyh. Vvedenie v fiziologicheskuju jendokrinologiju. Saint Petersburg: Glagol'; 1995. 296 p. (In Russ.)]
20. Шаляпина В.Г. Кортиколиберин в регуляции приспособительного поведения и патогенезе постстрессор-ной психопатологии // Основы нейроэндокриноло-гии / Под ред. В.Г. Шаляпиной, П.Д. Шабанова. - СПб.: Элби-СПб., 2005. — С. 84-147. [Shaljapina VG. Kortikoli-berin v reguljacii prisposobitel'nogo povedenija i patogeneze poststressornoj psihopatologii. Osnovy nejrojendokrinologii. Ed by V.G. Shaljapinoj, P.D. Shaba-nova. Saint Petersburg: Jelbi-SPb; 2005. P. 84-147. (In Russ.)]
21. Bethea CL, Lu NZ, Gundlah C, Streicher JM. Diverse actions of ovarian steroids in the serotonin neural system. Frotiers in Neuroendocrinology. 2002;(23):41-100. doi: 10.1006/frne.2001.0225.
22. Conard J, Basdevant A, Thomas JL. Cardiovascular risk factors and combined estrogen-progestin replacement therapy: a placebo-controlled study with nomegestrol acetate and estradiol. Fertil Steril. 1995;64:957-962. PMID: 7589641.
23. Dennis S, Charney MD. Psychobiological Mechanisms of Resilience and Vulnerability: Implications for Successful Adaptation to Extreme Stress. J Psychiatry. 2004;16:195-216. doi: 10.1176/appi.ajp.161.2.195.
24. Figueiredo HF, Dolgas CM, Herman JP. Stress activation of cortex and hippocampus is modulated by sex and strage of estrus. J Endocrinology. 2002;143(7): 2534-2540. doi: 10.1210/endo.143.7.8888.
25. Jazin E, Cahill L. Sex differences in molecular neuroscience: from fruit flies to humans. Neuroscience. 2010;11:9-17. doi: 10.1038/nrn2754.
26. Renard GM, Suarez MM, Levin GM, Rivarola MA. Sex differences in rats: Effects of chronic stress on sympathetic
system and anxiety. Physiology & Behavior. 2005;85: 29. 363-369. doi: 10.1016/j.physbeh.2005.05.003.
27. Shawn EN, Ertman N, Lakhani YS, Cahill L. Hormonal contraception usage is associated with altered memory for an emotional story. Neurobiology of Learning and Memory. 2011;96:378-384. doi: 10.1016/j.nlm.2011.06.013. 30.
28. Skelton K, Ressler KJ, Norholm SD. PTSD and gene variants: new pathways and new thinking. Neuropharmacology. 2012;62(2):628-637. doi: 10.1016/j.neuropharm.2011.02.013.
Tsikunov SG, Pshenichnaya AG, Kusov AG, et al. D1 and D2 dopamine receptor activation normalizes behavior in male and female rats with PTSR manifestations. Proceeding of the 14th "Stress and Behavior" ISBS Conference. St Petersburg, Russia. 2010:14-15. (In Russ.) Yonkers KA, Ellisson JM. Anxiety disorders in women and their pharmacological treatment, in Psychopharmacology and Women. Ed by M.F. Jensvold, U. Halbreich, J.A. Hamilton et al. American Psychiatric Press; 1996. P. 261-285.
♦ Информация об авторах
Сергей Георгиевич Цикунов — д-р мед. наук, профессор, заведующий лабораторией психофизиологии эмоций Физиологического отдела им. И.П. Павлова, ФГБНУ «Институт экспериментальной медицины», Санкт-Петербург, Россия. E-mail: secikunov@yandex.ru.
Анна Геннадьевна Пшеничная — науч. сотр. отдела нейрофармакологии им. С.В. Аничкова ФГБНУ «Институт экспериментальной медицины», Санкт-Петербург, Россия.
Наталья Николаевна Клюева — канд. биол. наук, научный сотрудник отдела биохимии ФГБНУ «Институт экспериментальной медицины», Санкт-Петербург, Россия.
Татьяна Владимировна Виноградова — канд. биол. наук, старший научный сотрудник отдела биохимии ФГБНУ «Институт экспериментальной медицины», Санкт-Петербург, Россия.
Александр Данилович Денисенко — д-р мед. наук, профессор, заведующий отделом биохимии, ФГБНУ «Институт экспериментальной медицины», Санкт-Петербург, Россия.
♦ Information about the authors
Sergey G. Tsikunov — Dr. Med. Sci, (Physiology), professor, Head, Laboratory of Psychophysiology of Emotions, Institute of Experimental Medicine, St Petersburg, Russia. E-mail: seciku-nov@yandex.ru.
Anna G. Pshenichnaya — Researcher, SV Anichkov Dept. of Neuropharmacology, Institute of Experimental Medicine, St Petersburg, Russia.
Natalia N. Klyueva — PhD (Biochemistry), Researcher, Dept. of Biochemistry, Institute of Experimental Medicine, St Petersburg, Russia.
Tatiana V. Vinogradova — PhD (Biology), Senior Researcher, Dept. of Biochemistry, Institute of Experimental Medicine, St Petersburg, Russia.
AleksandrD. Denisenko — Dr. Med. Sci. (Biochemistry), professor, Head, Dept. of Biochemistry, Institute of Experimental Medicine, St Petersburg, Russia.
