CC BY
71
Челябинская государственная академия культуры и искусств
ВИРТУАЛЬНОСТЬ КУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА:
Основные теоретические и прикладные аспекты, представленные в данной статье выполнены в рамках уча— стия в программе грантов Президента РФ для государственной поддержки молодых российских ученых -МД-бУб^.ЗО^.б «Художественный потенциал Южного Урала: региональные тенденции развития культуры».
В данной статье предпринята попытка авторской классификации вариантов про— чтения и осмысления категории «виртуальность» в ретроспективе философско-кулъ— турологического знания. Обобщаются философские концепции «иного мира», начиная с античности до наших дней.
Ключевые слова: виртуальность, виртуальная реальность, киберпространство, куль— тура, утопия.
В ракурсе культурологического осмысления может оказываться проблематика различ— ной степени исследовательского освоения: то лишь намечающая конкуры рефлексивно— го прочтения; то претендующая на статус устойчиво-актуального научного направления; то обнаруживающая потенциал некогда осмысленного, но забытого этапа гуманитарной мысли. Проблема виртуальности, на наш взгляд, является совмещением названных вари— аций: с одной стороны, относясь к устойчиво-актуальному блоку изучения (волновавше— му исследователей на протяжении столетий), с другой, безусловно, вошедшей в арсенал инновационно-авангардных, свойственных именно сегодняшнему дню, тем современ— ной гуманитарной и технической мысли.
Осмысление виртуальности как ¿шобытия, иного мира, утопической дихотомии реаль— но-повседневному существованию поднималась еще мыслителями прошлого, начиная с античности. К середине 90-х годов XX века понятия «виртуальность», «виртуальная реальность», «виртуализация сознания» стали настолько востребованными и модными трендами (как в теоретических концепциях, так и в практике реального бытования), что, кажется, уже трудно отыскать сферу социокультурного пространства, абсолютно сво— бодную от их применения. Отсюда создается впечатление, что рядом с миром реальным возник ныне новый виртуальный мир, возведенный в ранг обновленно-чудесной реаль— ности (по аналогии с названием антиутопического романа О. Хаксли: «О, дивный, новый мир»). Только вот новый ли он? И ново ли само слово? И применительно к каким сферам возможно его употребление?
В данной статье мы предполагаем рассмотреть несколько ключевых вариаций осмысле— ния виртуальности, сформировавшихся в русле философско-культурологической мысли.
Обращаясь еще к работам Платона, мы можем говорить о своеобразном «архетипиче— ском базисе» теорий современной виртуалистики. В частности, обозначенное Платоном разделение на мир вещей и мир идей (эйдосов), при определенном ракурсе рассмотрения может пониматься как разграничение реального и виртуального миров. Причем царству идей философ отводит статус не вымышленного мира, а отражения реальности. Неслу— чайным представляется то, что современные исследователи массовой коммуникации при анализе медиапространства, опираются на метафору Платона о людях, всю жизнь проживших в пещере, прикованными спиной к свету [4]. Вся палитра их представлений
<£> Д. О. Усанова, 2012.
о мире ограничивается узорами теней, игрой света и эхом происходящих за пределами пещеры событий. И эти причудливые отражения реальности (виртуальность) воспри— нимаются ими как непосредственная данность, ставшая для них реальнее реального.
Другими словами, начиная с античности (а в дальнейшем эта традиция находит вопло— щение и в концепциях виртуальности средневековых философов - И.-Д. Скотта, Ф. Ак— винского), мы можем видеть четко воспроизводящийся мотив разделения мира данного и мира представлений, бытия и инобытия - конфликт которых лежит, скорее, в плоскости онтологического характера. В этом смысле, мы можем привлечь к рассмотрению категорию небытия, как своеобразную оппозицию бытийно (реально) существующему. Хотя, само по себе наполнение данной категории связывается с фактом тотального отрицания бытия, все же, описание несуществующей реальности, хотя бы в форме мыслительного эксперимента, допущения, должно опираться на признаки присутствия небытийного образования.
Таким образом, первым вариантом осмысления виртуальной реальности мы можем назвать идею несуществующей реальности (небытия; или потенциально возможного бытия), воплощенную в работах философов античности и средневековья в форме онтологической оппозиции бытийного и инобыпшйного образований.
Второй формой ранних прочтений виртуальности могут выступать утопические кон— цепции, выстраивающие оппозицию реального и нереального (виртуального) как аксиологический конфликт должного и сущего социального устройства. В них задается особая плоскость идеальной (идеалистической) реальности, особого мира, которого нет, но к которому можно стремиться, иными словами, он мыслился реально несуществую— щим, но потенциально возможным. Примерами таких идей могут служить религиозные трактаты о достижении «Града Божьего», «Небесного царства» или утопические модели «Города Солнца». Введенное Томасом Мором понятие «утопии» отвергает Платонов— скую запредельность и имматериальность высшего мира. В переводе с греческого слово «утопия» предполагает синтез двух слов: «oú» или «нет» и «topos» - страна, место - тем самым, уже в буквальном прочтении слова, определяется скорее отрицание факта, но не его возможность. Т. Мор противопоставил мир реальный и мир утопический не в метафи— зической, а в аксиологической плоскости, как сосуществующие рядом, только один из них несовершенен, а второй вполне достижим, если при построении его руководствоваться высшими ценностями. В дальнейшем в истории общественной мысли данные построения находят свое воплощение в различных дихотомичных конструкциях: утопия - миф (Ж. Сорель), утопия - идеология (К. Мангейм), утопия бегства - утопия реконструкции (JI Мэмфорд) и другие. Дискуссии о достижимости утопического идеала не являются прин— ципиальными - это образец совершенства, который не может быть в точности воплощен в реальном мире; он может лишь задавать ориентир движения и подчеркивать противопо— ложность реального и совершенного (в нашем прочтении - виртуального).
Третьим вариантом прочтения виртуальности можно обозначить идеи классиков сим— волического интеракционизма (Дж. Мид, Ч. Кули, У. Томас), сосредоточивших внима— ние на понимании виртуальной реальности как субъекпшено-конструируемых психологических миров индивида. Своеобразной декларативной формулой данного направ— ления является так называемая теорема Томаса: «Если люди определяют ситуацию как реальную, то она реальна по своим последствиям». Опираясь на данное положение, мы можем трактовать виртуальную реальность с позиций субъективного представления о реально существующих объектах. Истоки воссоздания виртуальной реальности, соглас— но исследователям символического интеракционизма, заключены в сознании взаимодей— ствующего с реальностью субъекта, а не в объективно наличествующем мире.
Однако, несмотря на то, что корни представлений о виртуальной реальности лежат в клас— сической философии, наиболее полно и аргументировано данная проблема разрабатывается в постклассической, направленности философско-культурологического знания [2; 3; 5J
Именно виртуальный, искусственно созданный мир, является основным объектом из— учения в постмодернизме. Принципиально новая постмодернистская картина мира скла— дывается на основе признания множественности точек зрения, полифоничности реаль— ностей: в мире столько миров, сколько представлений о них, и все они одновременны и равноправны (реальны) в своем существовании. Законы бытования этих миров - случай— ность и языковая игра, не требующие обязательной опоры на фундаментальные законы естественных наук. Всё это порождает склонность постмодернистского мировоззрения к моделированию вероятностных жизненных сценариев, демонстрации (а, порой, и рав— ноценности) «измененных» состояний сознания человека (наркотическое и алкогольное опьянение, сновидения, клиническая смерть и пр.).
Среди важнейших положений постмодернистской теории, в контексте рассматри— ваемой нами проблематики, следует выделить концепцию французского философа и культуролога Ж. Бодрийара о симуляции или производстве реальности. Ж. Бодрийар выдвигает тезис об «утрате реальности» в постмодернистскую эру, на смену которой приходит «гиперреальность», в ней знаки больше не обмениваются на «означаемое», а замыкаются сами по себе, тем самым, обращаясь в симулякр. Симулякр, по Бодрийару, знак, обретающий собственное бытие, творящий свою реальность, и, в сущности, пре— вратившийся в виртуальный объект. Исходя из этого, выводится и определение вирту— альной реальности как организованного пространства симулякров: особого мира кодов и замещений, не соотносимых с реальностью, но субъективно воспринимаемых гораздо реальнее, чем сама реальность.
Интенсивное развитие компьютерных технологий в XX веке, появление глобальной сети Интернет позволили применить понятие «виртуальная реальность» по отношению к новой информационно-технической сфере. В настоящее время чаще всего «виртуаль— ным» называют тот «псевдомир», который предстает перед человеком на экране мони— тора во время компьютерной игры или при путешествии по сети Интернет, а также ис— пользуют данный термин в привязке к сфере цифровых, мультимедийных технологий и средств электронной коммуникации.
Собственно, и популяризация данного термина, включение его в активный лексикон повседневного словоупотребления происходит в связи с распространением компьютер— ных игр и интернет-технологий.
Постиндустриальное общество в качестве ведущих ценностей выдвинуло информа— цию и коммуникацию, тем самым обеспечив необходимые и достаточные условия для создания искусственной - технически-опосредованной виртуальной реальности. Под термином «информационно-техническая среда» мы будем понимать не столько техниче— ское воплощение виртуальности, сколько технологичность ее осмысления - прочтение в качестве информационного ресурса современного общества, медийной среды культуры.
Именно трактовки виртуальной реальности, связанные с прочтением термина в ра— курсе масс-медийной или информационно-технической направленности, и могут рассматриваться в качестве заключительного варианта понимания виртуальности. Так, концепция конструируемой реальности П. Бурдье и Н. Лумана, используя классическое прочтение виртуальности (объективной реальности не существует, есть лишь наши субъ— ективные представления о ней), опирается на метафору масс-медийных очков, сквозь которые человек смотрит на мир, и, в зависимости от этого, имеет свое личное представ— ление об окружающей его реальности. «Видеть одно» и «не видеть другое» или видеть «определенным образом» - это набор свойств, которыми оперирует человек, с одной стороны, создавая субъективный виртуальный мир на экране телевизора, монитора, а с другой стороны, воспринимая созданное [1].
Наиболее подробно тема конструирования реальности представлена в теории массо— вых коммуникаций (М. Вебер, Д. Клаппер, П. Лазарсфельд, Г. Лассуэлл, У. Лип—
пман, Н. Постман, Д. Рисмен, Ю. Хабермас). В XXI веке - веке газет, кино, телевидения и интернет-технологий, собственный жизненный опыт человека в значительной мере заменяется набором готовых, уже созданных, мнений. При этом такого рода суждения часто выступают в форме непосредственной очевидности, хотя, по сути, есть не более чем чье-то анонимно сконструированное мнение. Здесь стоит обратиться к концепции
Н. Постмана, согласно которой человек впадает в зависимость от иллюзорно-далекой жизни, теории стереотипизации сознания У. Липпмана, идеям Г. Дебора об «обществе спектакля» и многим другим.
Таким образом, на современном этапе развития представлений о виртуальности, все прежние технологии и средства коммуникации утратили свое центрирующее значение, а в качестве системообразующего фактора нового этапа эволюции информационно-тех— нической системы выступает сеть Интернет. Отсюда, новейшая информационно-тех— ническая и коммуникативная система предстает реальной виртуальностью, в которой окружающая объективная реальность оказывается воплощенной в виртуальных медиао— бразах и искусственных компьютерных мирах киберпространства.
Основное отличие от подхода к виртуальной реальности как духовно-символическо— му образованию, заключается в формальном признании онтологической и аксиологиче— ской вторичности киберпространства (что, безусловно, не всегда распространяется на восприятие киберпространства интернет-пользователями). Виртуальность в данном слу— чае рассматривается в качестве опосредованной реальности и выполняет по отношению к реальному миру функцию замещения.
Обобщая все вышесказанное, схематично зафиксируем ключевые вариации ос— мысления виртуальности в истории философско-культурологической мысли (табл. 1).
1. виртуальность реальности (небытия или
как инобытие, потенциально возможного
небытие - не— бытия) в форме онтологи—
существующая ческой оппозиции бытий—
реальность ного и инобытийного об—
идея несуществующей
- разделение на мир идей (эйдосов) и мир вещей Платона; категория не — бытия; виртуальность как информаци— онный эквивалент вещи (И.-Д. Скотт); внутренний потенциальный ресурс реального объекта (Н. Кузанский), со— существование реальностей разного иерархического уровня (Ф. Аквинский)
2. виртуальность аксиологический конфликт как утопия - иде—должного и наличествую— алистическая ре— щего социального устрой—
- утопические трактаты (Т. Мора, Т. Кампанеллы и др.), религиозные кон—
альность
ства
3. виртуальность
реальности с позиций субъективного представле—' ния о реально существую—
переживаемая
реальность
- концепции символического интерак— ционизма (Дж. Мид, Ч. Кули, У Томас);
- психологические концепции эскапиз— ма
4. виртуальность как мнимая, имитационная реальность («псевдореальность)
понимание виртуальности как симуляции или произ— водства реальности, имиджевого конструирования действительно сти
- концепция симулякра и гиперреальности Ж. Бодрийара; «общество спектакля» Г. Дебора, игровые концепции
5. виртуальность как информаци— онно-техническое пространство -киберпростран— ство
технически-опосредован— ная среда, прочтение в качестве информационно— го ресурса современного общества, медийной среды культуры
- концепции информационного обще— ства, виртуального капитализма, сете— вого общества, теории информацион— но-коммуникативного пространства культуры
Итак, представляя ретроспективу философско-культурологического осмысления фе— номена виртуальности, мы можем констатировать своеобразную зону устойчивой ак— туальности в его изучении, постоянно воспроизводящийся мотив балансирования че— ловеческого сознания на границе двух миров - реально существующего и виртуально конструируемого.
Развитие высоких технологий расширило границы интерпретации понятия виртуаль— ной реальности и позволило исследователям рассматривать её в качестве телекомму— никационного пространства, информационно-технической среды, киберпространства. Вместе с тем, несмотря на возможную разноплановость интерпретации термина «вирту— альная реальность», исследователями отмечается её актуальная значимость, подчеркива— ется её безусловное влияние на социокультурное пространство современности.
Список литературы
1. Бурдье, П. О телевидении и журналистике [Текст] / П. Бурдье / пер. с фр. Т. В. Ани— симовой иЮ.В. Марковой ; отв. ред и предисл. Н. А. Шматко. - М. : Фонд научных ис— следований «Прагматика культуры», Ин-т экспериментальной социологии, 2002. - 160 с.
2. Ильин, И. П. Постмодернизм: от истоков до конца столетия : Эволюция научного мифа [Текст] / И. П. Ильин. - М. : Интрада, 1998. - 280 с.
3. Ильин, И. П. Постмодернизм: словарь терминов [Текст] / И. П. Ильин. - М. : Интра—
4. Кара-Мурза, С. Г. Манипуляция сознанием [Текст] / С. Г. Кара-Мурза. - М.: Изд-во «Эксмо», 2003. - 832 с.
5. Маньковская, Н. Б. Эстетика постмодернизма [Текст] / Н. Б. Маньковская. - СПб.
: Алетейя, 2000. - 347 с.
