CC BY
86
Бондарь Антон Геннадьевич
Виктимологический аспект коррупционных преступлений
В статье представлены результаты эмпирического исследования, которое отражает актуальные проблемы и направления в работе над виктимологическими гипотезами современной коррупционной агрессии. Автором анализируются основные детерминанты коррупционной агрессии.
Ключевые слова: коррупция, жертва коррупционной агрессии, виктимология, должностные лица.
Victimological aspect of corruption crimes
Results of an empirical research which reflects current problems and the directions in work on viktimological hypotheses of modern corruption aggression are presented in article. The author analyzes and investigated the main determinants of corruption aggression.
Key words: corruption, anti-corruption, world history, historical aspect, socio-economic life of society, bribes, abuse of power, police officers.
Изучая вопросы противодействия коррупции с целью выработки действенных механизмов противодействия ей, следует помнить о том, что нивелирование важности виктимологического аспекта преступлений с окрасом «коррупция» нарушает целостность, объективность и значимость проблем, связанных с детальным анализом коррупционных проявлений.
Актуальность и востребованность проведенного нами исследования обусловлены сформировавшимися в современном обществе деструктивными социально-экономическими последствиями влияния коррупции на широкий спектр общественных отношений.
Несмотря на то что такое явление, как коррупция, известно давно, виктимология коррупции - весьма молодое направление вик-тимологии, в рамках которого прежде всего исследуется личность жертвы, пострадавшей от коррупционных проявлений. Основной целью виктимологии коррупции является выработка актуальных методов и приемов, способствующих предупреждению и выявлению коррупционной преступности в целом, а также своевременное оказание правовой помощи лицам, которые пострадали или могут пострадать от противоправной деятельности коррупционных элементов.
Рассматривая личность жертвы коррупционных проявлений, прежде всего следует проанализировать понятие «виктимологический механизм коррупции». На наш взгляд, верным является мнение К.В. Вишневецкого, который считает, что «виктимологический механизм коррупции выглядит следующим образом: это
поощрение гражданами и представителями юридических лиц использования уполномоченными лицами своего служебного статуса и должностных полномочий для незаконного получения материальных благ и преимуществ» [1]. Исследователь подчеркивает, что «при совершении коррупционного преступления можно говорить о так называемой двусторонней сделке, во время которой "покупатель" получает возможность использовать государственную структуру в своих целях, а чиновник "продает" свои служебные полномочия, услуги гражданам или представителям частного бизнеса» [2].
И.М. Гарипов приходит к выводу, что «жертвой криминального коррупционного поведения может признаваться широкий круг субъектов (физических и юридических лиц), которым в результате совершенного коррупционного преступления непосредственно или опосредованно причиняется физический, материальный (имущественный) или моральный вред либо подрывается их деловая (профессиональная) и / или политическая репутация» [3].
Однако следует отметить, что вышеуказанная криминологическая дефиниция И.М. Га-рипова не является ошибочной, но и не может претендовать на свою исключительность и бесспорность. Так, по нашему мнению, круг лиц, приведенный в определении, следует расширить, добавив такой вид субъектов, как «должностные лица».
Служащие различных организаций и учреждений являются субъектами, обладающими организационно-распорядительными и государственно-властными полномочиями. Как правило, именно на должностных лиц
23
возлагается ответственность за коррупционные преступления. При этом следует учитывать тот факт, что вышеуказанная виктимо-логическая категория лиц является наиболее скрытной (латентной) категорией жертв коррупционной агрессии. Возможно, отношение должностных лиц различных организаций и учреждений к коррупционным преступлениям косвенно может быть подтверждено существованием понятия «конфликт интересов», определение которого содержится в Федеральном законе от 25 декабря 2008 г. № 273-Ф3 «О противодействии коррупции»: «под конфликтом интересов ...понимается ситуация, при которой личная заинтересованность (прямая или косвенная) лица, замещающего должность, замещение которой предусматривает обязанность принимать меры по предотвращению и урегулированию конфликта интересов, влияет или может повлиять на надлежащее, объективное и беспристрастное исполнение им должностных (служебных) обязанностей (осуществление полномочий)» [4].
Вышеприведенная гипотеза имеет право на существование хотя бы потому, что детерминанты, возбуждающие коррупционную агрессию, - это распорядительные, организационные и (или) государственно-властные функции, которые являются орудием коррупционера и вызывают большой интерес у отдельных представителей коррупционной преступности.
С целью изучения проблематики виктимо-логического аспекта коррупционных преступлений и получения актуальных эмпирических данных в феврале 2019 г. нами был проведен опрос (анкетирование), включающий следующие вопросы:
отношение жертв коррупционной агрессии к определенным категориям субъектов гражданских правоотношений;
причины, заставляющие жертв коррупционной агрессии не обращаться в уполномоченные органы за правовой защитой;
возраст жертв коррупционной агрессии; известное количество жертв коррупционной агрессии;
количество лиц, обратившихся в уполномоченные органы для защиты своих прав, являющихся жертвами коррупционной агрессии.
Анкетирование проводилось в г. Нальчике (Кабардино-Балкарская Республика). В опросе приняли участие различные субъекты гражданских правоотношений, в том числе иностранные граждане, должностные лица различных государственных органов. Общее количество анкетируемых составило 40 человек, из кото-
рых 79% - лица мужского пола. Средний возраст опрашиваемых - 37 лет.
По результатам исследования были получены следующие данные:
1. На вопрос об отношении жертв к определенной категории субъектов гражданских правоотношений 45% респондентов ответили, что виктимологической категорией коррупционных преступлений являются должностные лица государственных органов, вовлеченные в коррупционные связи.
2. 35% опрошенных указали, что лица в возрасте 23-30 лет наиболее сильно подвержены коррупционной агрессии; 22% опрошенных посчитали, что возрастная категория не имеет существенного значения для виктимиза-ции субъекта; мнения остальных опрошенных разделились между возрастными категориями 16-22 года, 30-50 и 50-60 лет.
3. На вопрос о количестве известных респондентам жертв коррупционных преступлений 32% анкетируемых ответили, что им неизвестны лица, пострадавшие или подвергающиеся коррупционной агрессии, 28% респондентов сообщили, что знают 5-10 человек.
4. В качестве причины отказа жертв коррупционных преступлений обращаться в правоохранительные или иные уполномоченные на противодействие коррупции органы за защитой своих прав и интересов 55% респондентов указали наличие круговой поруки чиновников; 25% опрошенных считают, что это может быть обусловлено страхом усугубления негативной ситуации, связанной с коррупционной агрессией; 20% анкетируемых указали риск потери прибыли в случае отказа от навязанного коррупционного сотрудничества.
5. На вопрос о том, известны ли им случаи обращения лиц, пострадавших от коррупционной агрессии, за помощью в правоохранительные или иные уполномоченные органы, 84% опрошенных ответили, что знакомые им жертвы коррупционных преступлений никуда не обращались.
Анализ данных обстоятельств позволяет говорить о высоком уровне латентности коррупционных преступлений.
Результаты данного опроса могут служить основой для проведения исследования викти-мологических особенностей поведения жертв коррупционной агрессии, которое может быть полезно для понимания и изучения коррупционной преступности и обеспечения противодействия ее проявлениям.
Таким образом, исходя из полученных сведений можно сделать вывод о том, что долж-
24
ностные лица, исполняющие свои служебные полномочия в органах государственной власти, являются как виктимологической категорией коррупционной агрессии, так и одним из субъективных элементов коррупционной преступности.
Рассмотрев возрастные категории граждан, подверженных коррупционной агрессии, следует отметить, что лица в возрасте от 23 до 30 лет, по мнению анкетируемых, наиболее часто сталкиваются с коррупционными проявлениями. Данное обстоятельство можно объяснить тем, что именно в этом возрасте граждане Российской Федерации могут полно и обстоятельно реализовать свои права и обязанности, т. к. в эту возрастную группу входят субъекты, являющиеся дипломированными специалистами в определенной сфере общественных отношений и имеющие работу. Полагаем, что именно в 23-30 лет граждане чаще всего вступают в брак, берут ипотеку, получают различные социальные выплаты, активно пользуются институтом специальных прав (управление транспортным средством, занятие предпринимательской деятельностью и др.). Следовательно, многие виктимные элементы коррупционных преступлений сталкиваются с коррупционной агрессией в связи с наличием у них широкого спектра прав и обязанностей (например, оформление разрешительной документации на реализацию права покупки, хранения и ношения гражданского огнестрельного оружия, реализация права распоряжаться материнским капиталом).
Проанализировав вышеизложенные эмпирические данные, приходим к выводу о необходимости применения следующих антикоррупционных мер и инициатив государственно-властного и общественного характера:
1. Проведение активной государственной политики, направленной на борьбу с коррупционной преступностью, формирование у всех субъектов гражданских правоотношений нетерпимости к любым проявлениям коррупции.
2. Проработка возможности поощрения граждан (в т.ч. иностранных, лиц без гражданства), должностных лиц, сообщивших в компетентные органы подтвержденную информацию о фактах коррупции, имеющую оперативный и следственный интерес.
3. Введение уголовной ответственности за сокрытие фактов коррупционной деятельности отдельных лиц либо за утаивание информации об активно действующих лицах или группах коррупционной преступности.
4. Освобождение от уголовной ответственности лица - члена коррупционной группы, если оно активно содействовало обличению деятельности преступной группы (исключительно в случаях, когда лицо не причинило материальный ущерб жертвам коррупционной агрессии такой группы).
5. Обнародование положительных результатов деятельности правоохранительных органов, направленной на борьбу с коррупцией.
6. Признание результатов борьбы правоохранительных органов с коррупцией (по отдельным материалам проверок, уголовным делам) положительными исключительно в случае полного возмещения материального ущерба субъектам, пострадавшим от коррупционной агрессии.
7. Систематическое проведение профильными подразделениями правоохранительных органов открытых мероприятий (встреч, собраний) с гражданами, должностными лицами и общественными объединениями, посвященных итогам борьбы с коррупционной преступностью за отчетный период (по аналогии с участковыми уполномоченными полиции).
8. Разработка законодательной основы по обязательному включению и активному участию с правом голоса представителей правоохранительных органов в профильных комитетах, совещаниях, заседаниях комиссий государственных и муниципальных органов по различным вопросам общественной жизни как гаранта законности принимаемых ими решений.
9. Внедрение в учебно-подготовительный и образовательный процессы образовательных организаций междисциплинарных занятий по противодействию коррупции и основам антикоррупционного поведения.
Трудно не согласиться с мнением таких ученых, как С.Э. Мерзляков, М.Е. Волочкова, С.Н. Рожнов, которые полагают, что «противодействие коррупции должно производиться посредством проведения активной антикоррупционной политики как самостоятельной функции государства» [5].
В целях научного обоснования вышеуказанного мнения целесообразно обратиться к п.п. «а» п. 3 Указа Президента РФ от 29 июня 2018 г. № 378 «О Национальном плане противодействия коррупции на 2018-2020 годы», согласно которому руководителям высших исполнительных органов государственной власти надлежит обеспечить ежегодное проведение социологических исследований в целях оценки уровня коррупции субъектов Российской Федерации [5].
Указанный перечень предлагаемых мер и рекомендаций не является исчерпывающим и
25
предназначен для более глубокого анализа и осмысления проблематики в области виктимо-логии коррупционных преступлений.
В завершение следует отметить, что изучение виктимологического аспекта коррупцион-
1. Вишневецкий К.В. Виктимологический механизм коррупции // Теория и практика общественного развития. 2014. № 14.
2. Гарипов И.М. Жертва криминального коррупционного поведения как виктимоло-гическая категория // Виктимология. 2016. № 3(9).
3. О противодействии коррупции: федер. закон от 25 дек. 2008 г. № 273-Ф3 (ред. от 30.10.2018). URL: http://consultant.ru
4. Мерзляков С.Э., Волочкова М.Е., Рожнов С. Н. Коррупционная преступность в России иосновныенаправленияправовойборьбысней// Вестн. экономической безопасности. 2016. № 1.
5. О национальном плане противодействия коррупции на 2018—2020 годы: указ Президента РФ от 29 июня 2018 г. № 378. URL: https:// consultant.ru
ных преступлений является одной из важнейших задач, нацеленных на качественное исполнение мероприятий по противодействию коррупции правоохранительными органами и выработку антикоррупционной политики государства в целом.
1. VishnevetskyK.V. Victimologies!mechanism of corruption // Theory and practice of social development. 2014. № 14.
2. Garipov I.M. Victim of criminal corruption behavior as a victimological category//Victimology. 2016. № 3(9).
3. On Combating Corruption: fed. law d.d. Dec. 25, 2008 № 273-FL (as amended on Oct. 30, 2018). URL: http://consultant.ru
4. Merzlyakov S.E., Volochkova M.E., Rozh-nov S.N. Corruption crime in Russia and the main directions of legal struggle against it // Bull. of economic security. 2016. № 1.
5. On the National Anti-Corruption Plan for 2018-2020: decree of the President of the Russian Federation d.d. June 29, 2017 № 378. URL: https://consultant.ru
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Бондарь Антон Геннадьевич, преподаватель кафедры организации правоохранительной деятельности Северо-Кавказского института повышения квалификации (филиал), адъюнкт кафедры уголовного права и криминологии Краснодарского университета МВД России; тел.: +78612583563.
INFORMATION ABOUT AUTHOR
A.G. Bondar, Lecturer of the Chair of Law Enforcement Organization of the North Caucasus Institute for Advanced Studies (branch), Adjunct of the Chair of Criminal Law and Criminology of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; ph.: +78612583563.
26
