CC BY
182
1. Рукописное наследие Евгения Ивановича Замятина // Рукописные памятники. СПб., 1997. Вып. 3. С. 420.
2. Замятин Е.И. Собр. соч.: в 5 т. М., 2003. Т. 2. С. 18.
3. Дикий А.Д. Статьи. Переписка. Воспоминания. М., 1967. С. 285.
4. Бухаркин П. Письмо // Лит. учеба. 1982. № 1. С. 238.
5. Анненков Ю.П. Дневник моих встреч: Цикл трагедий: в 2 т. М., 1991. Т. 1. С. 272-273.
Поступила в редакцию 21.01.2008 г.
Igumenova O.N. Zamyatin’s epistolary heritage in the context of his works. The article deals with Zamyatin’s epistolary heritage in the context of his works. The article casts a new light on the problem of the rise and development of the author’s method and helps to see Zamyatin’s works through his epistolary materials. There are some groups of the letters in the article: his child letters, the correspondence with his wife, friends, the opened letters. In the author’s opinion, Zamyatin’s letters serve as a specific autocommentary on his works and can be considered as original products.
fey words: Zamyatin, the epistolary heritage, the context of the creative works.
ВАРИАТИВНОСТЬ АНТИНОМИИ «ЭНТРОПИЯ - ЭНЕРГИЯ» В РОМАНЕ Е.И. ЗАМЯТИНА «МЫ»
Е.В. Борода
Две противоположные силы - энтропия и энергия - согласно философской системе Замятина, проявляются на разных уровнях социализации и бытия человека. Борьба христианства и язычества -один из вариантов проявления взаимодействия этих антиномий.
Ключевые слова: Е.А. Замятин, энтропия и энергия, христианство и язычество.
Исследование творческого метода писателя невозможно без понимания его эстетической и философской концепции. Философская составляющая творческого наследия Е. Замятина интересовала многих исследователей, среди которых А. Гилднер, Р. Гольдт, Т.Т. Давыдова, В.Н. Евсеев, Н.Ю. Желтова, Н.Н. Комлик, Т. Лахузен, Е. Максимова и
Э. Эндрюс, Б.А. Ланина, Л.В. Полякова, И.М. Попова, Р. Рассел, Л. Шеффлер, А. Шейн, Н.В. Шенцева, ЛИ. Шишкина.
Противопоставление христианства и язычества - один из вариантов антиномично-сти художественного моделирования Е. Замятина, поэтическое выражение мировоззренческих постулатов писателя, в частности, его теории всеохватывающей энтропии и энергии. Детальное осмысливание этого противопоставления на материале романа «Мы» как элемента поэтики является целью данной статьи.
Конфликт, возникающий в сознании человека, равно как и противоборство человека и общества, обусловлен борьбой в рамках человеческого общества христианства и язы-
чества. Язычество Замятин рассматривает как неизживаемую и непреодолимую форму мироощущения, обновляющую силу и средство борьбы с догматизацией религиозных институтов.
Роман «Мы» (1921), безусловно, занимает важное место в творчестве художника. Этот роман становится ярким художественным выражением мировоззрения писателя, его философских и эстетических взглядов. Л.В. Полякова справедливо замечает: «Роман во многом стал концепцией уже состоявшихся художественных открытий, наглядным художественным пособием многих замятин-ских теоретических построений» [1].
Основной конфликт в романе «Мы» представляет собой столкновение язычества и христианства. Этот конфликт восходит к извечному противоборству двух сил: энтропии и энергии. Именно так описывает эту борьбу 1-330, обращаясь к Д-503, мыслящему категориями технических наук. «Две силы в мире - энтропия и энергия. Одна - к блаженному покою, к счастливому равновесию;
другая - к разрушению равновесия, к мучительно-бесконечному движению» [2].
Единое Государство с точки зрения христианского учения представляет собой порочную систему уже потому, что, по сути, утверждает приоритет царства земного над Царством Небесным. Идея построения рая на земле принадлежит отнюдь не Христу, который утверждал, что Его царство - от мира горнего. «Отдавайте кесарево кесарю, а Бо-жие Богу» (Мф 22; 21), - говорил Он, предостерегая своих последователей, апостолов и служителей от преклонения перед тронами земных владык.
Искушение Христа в пустыне - евангельский сюжет, поднявший целую бурю откликов в русской религиозной мысли, особенно после Ф.М. Достоевского и поэмы его героя Ивана Карамазова о Великом Инквизиторе. В частности, С. Булгаков пишет: «Ложь сатаны состояла лишь в том, что божественную мощь он советовал использовать для временных целей темного, смертного бытия... Но Сын Человеческий пришел не за тем, чтобы с наибольшим удобством устроить нас в этой темной, греховной и смертной жизни, но чтобы спасти от нее, победить ее в самых ее основах. Бороться со злом мира сего средствами этого же мира и в его пределах совсем не входило в задачу Искупителя мира. Это значило бы признать его всепобед-ную мощь и обратиться к устроению царства от мира сего» [3].
Суть третьего искушения - обожествление государства. Несмотря на то, что в ответ диаволу, предлагавшему Христу «все царства мира и славу их» (Мф 4; 8), он сказал: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Мф 4; 10), - возведение государства в ранг божественного образования всегда было реальной опасностью, стоящей перед человечеством. Н.А. Бердяев замечает: «Люди хотят устроить землю без неба, человечество без Бога, жизнь без смысла ее, временность без вечности...» [4]. Но П.Н. Савицкий утверждает: «Здоровое социальное общежитие может быть основано только на неразрывной связи человечества с Богом.. , безрелигиозная государственность должна быть отвергнута» [5].
Д-503 в одной из своих записей упоминает о том, что их предки покорили голод. «Обрати их (камни. - Е. Б.) в хлебы, и за то-
бой побежит человечество как стадо, благодарное и послушное... Накорми, тогда и спрашивай с них добродетели» [6], - говорит Великий Инквизитор. Совсем не этому учат нас Евангелия. «Не заботьтесь и не говорите: что нам есть?.. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф 6; 31, 33).
Другой порочной чертой Государства становится абсолютный тотальный контроль над каждым гражданином. «Среди своих прозрачных, как бы сотканных из сверкающего воздуха, стен - мы живем всегда на виду, вечно омываемые светом» [2, с. 558], - с упоением описывает строитель Интеграла привычную жизнь сограждан.
По словам Д-503, Единое Государство охватывает всю землю, т. е. население его интернационально. Буквы, заменяющие героям имена, тоже говорят об этом. Здесь русские буквы (Д, Ю) соседствуют с латинскими (I, 8). На эту деталь обращает внимание Л.В. Полякова [1, с. 156]. Среди всех нумеров особое положение занимает О-90, буква которой универсальна: она есть и в кириллице, и в латинском алфавите. Дело в том, что О-90 пополняет собою ряд замятинских женских образов, в котором уже стоят Таля, Афимья, Софья, Маруся Шмит. Это те героини Замятина, в которых воплощены черты женственности, они по призванию выполняют ту роль, которая самой природой предназначена слабому полу.
Одна из идей Антихриста - признать существование человека, но отказать ему в праве «быть как боги», признать самого Христа - но лишь во плоти, считать его человеком, но не Сыном Божиим, признать Его существование, но отрицать Его Воскресение. То есть, в сущности, утвердить торжество материи над духом. В этом отношении интересна позиция самого Е.И. Замятина. В одном из писем он признается: «Я - материалист, в конечном-то счете, и верю, что дух определяется телом» [7]. Казалось бы, всем своим творчеством он доказывал эту позицию. Влияние природной, материальной, плотской стороны на все сферы жизни, по его мнению, огромно. Более того, он считал эту сторону мощной движущей силой в личностном развитии. Замятин очень глубоко постиг земную сторону христианства, но не оценил его духовной сущности. И несмотря
на все это, художник с такой потрясающей убедительностью описывает последствия подобной бездуховности, что невольно заставляет сомневаться в своей собственной однозначной приверженности к материализму.
«МЫ» - от Бога, а «Я» - от диавола, -говорит Д-503. Да, это справедливо, если в «мы» вкладывать понятие «единство», но не «равенство». По своему обыкновению, тот самый диавол, о котором говорит потомок христиан Д-503, оставляя прежним содержание, любит подменять понятия. Ведь между единством и равенством - существенная разница. Первое проявляется в соборности, второе - в коллективизме. Первое - служение Христу, второе - Антихристу. Эту разницу очень четко сформулировал в 1927 г. размышлявший о государстве Л. П. Карсавин: «Высшее есть единство всего индивидуального, входящего в данное единство и выражающего его, и вместе - само это множество индивидуального. Поэтому «соборное» не отрицает и не ограничивает индивидуального, как его ограничивает и отрицает «коллективное» [5, с. 113].
Для Бога равны все, но каждый по-своему. Еще апостол Павел в послании к коринфянам писал: «Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе» (1 Кор 15; 41). Один из авторов «Добротолюбия» Преп. Исаак Сирин поясняет: «Как чувственным солнцем наслаждается каждый, сообразно чистоте и приемлемости силы зрения.., так в будущем веке все праведные нераздельно водворяются в одной стране, но каждый в своей мере озаряется одним мысленным солнцем» [8]. Сам же Христос сказал об этом так: «В доме Отца Моего обителей много» (Ин 14; 2), разумея под обителями, согласно толкованию святых отцов Православной Церкви, «различные меры ума водворяемых в одной стране», «отличие и разность духовных дарований» (Преп. Исаак Сирин) [8, с. 18], «различные степени тамошнего состояния» (Св. Григорий Сина-ит) [8, с. 31].
Соборность предполагает индивидуальное совершенствование, внесение собственного голоса в общий хор, и ни в коем случае не подразумевает бесследного растворения личности в общей массе. Для христианства характерно утверждение человека, который не случайно создан по образу и подобию
Божьему. Такое самоутверждение может перерасти в гордыню, если оно не уравновешено смирением, которое есть, по сути своей, трезвое осознание своего места в мире. Таков по природе Антихрист. Это сверхчеловек, лишенный смирения и, говоря словами В. С. Соловьева, «далекий как от умственного, так и от сердечного младенчества» [9].
Коллективизм противоположен соборности. Роднит их только массовость. Коллективизм - это, говоря словами замятинского героя, «единое миллионорукое тело» [2, с. 555]. «Миллионорукое» - состоящее из миллиона одинаковых частей тела, не имеющих различия. Потеря собственного лица -вот чем страшен коллективизм. «Утрата целостного «я» есть утрата лица и его благодатной возможности стать ликом (как и положено было в промыслительной судьбе человека -богоподобного существа)» [4, с. 18], - рассуждает К. Г. Исупов.
Коллективизм предполагает общество, в котором нет выдающихся личностей, и все люди - лишь «счастливейшее среднее арифметическое» [2, с. 573]. Для личности характерно проявление свободной воли и в то же время ответственность за свои поступки. Нумера же не думают над своими действиями. За них давно уже все решено. Они с радостью перекладывают ответственность за содеянное на того, кто решает за них все. А власть и ее бремя принадлежат Благодетелю, замятинскому варианту Антихриста.
Когда на место Бога претендует человек, в обществе возникает две крайности: сверхчеловек, с одной стороны, с другой - безликая масса. Так, Д-503 называет себя и своих сограждан Иисусами Навинами, имея в виду то, что они смогли подчинить себе силы природы. Он вспоминает эпизод из Ветхого Завета, когда израильский полководец Иисус Навин приказал солнцу и луне остановиться, и слова его сбылись (Нав 10; 12,13). Но Д-503 забывает о том, что преемник Моисея заклял небесные светила не собственными силами, а обратившись к Богу и прибегая к Его всемогуществу.
Если Христос хочет от нас свободы и любви, то Антихрист требует подчинения. Да и на чем бы ему и основывать свою власть, как не на подчинении. «Антихристово благодеяние - власть над ближним» [4, с. 363], - утверждает А. Майцена. Вот поче-
му Антихрист берет на себя решение проблем о хлебе насущном. По этой же причине он осуществляет жесткий контроль за жизнью каждого из своих подданных.
Государство интернационально. Люди объединены одной культурой. Но что касается общечеловеческой культуры, то ее принципиально быть не может. Одно из последствий развития подобной культуры, по мнению
Н.С. Трубецкого, - «удовлетворение чисто материальных потребностей при полном игнорировании потребностей духовных» [5, с. 49]. Вторя опасениям Замятина относительно соотношения духовной культуры и цивилизации, Трубецкой в одной из статей 1923 г. пишет: «Безбожная самопревознося-щаяся техника... есть не случайное, а неизбежное и естественное следствие самого факта единообразной, национально-недифференцированной общечеловеческой культуры...» [5, с. 73].
Существует только одно объединение, живое и действующее, одинаково чуткое к каждому питомцу, равно сокрушающееся о каждой заблудшей овце из общего стада, радующееся возвращению даже одного блудного сына, - это Церковь. Разительно отличается от нее общество нумеров, равнодушное к отдельному своему члену! Вот почему, говоря словами П.П. Сувчинского, «вне Церкви не может быть праведна мысль о всемирности и истине» [5, с. 58].
Квазирелигия Единого Государства подменяет истинные ценности, даже если сохраняет их названия. Таковы Хранители (ангелы-хранители), Благодетель («Иегова на аэро» [2, с. 627]). Замятин дает намек, который заставляет сомневаться в божественности институтов Единого Государства и их служителей. «Тут я опять почувствовал - сперва на своем затылке, потом на левом ухе - теплое, нежное дуновение ангела-хранителя» [2,
с. 586-587]. Но мы-то знаем, что с левой стороны к человеку приставлен не ангел-хранитель, а существо совсем противоположное.
В Едином Государстве Замятин показал общество Антихриста, или подготовленное к приходу оного. Это общество и порядки, царящие в нем, провоцируют таких, как 1-330 и остальные Мефи, толкает их к бунту. Это, как ни парадоксально, тоже оказывается на руку врагу рода человеческого. «Антихрист хитер, - пишет австрийский писатель Йозеф
Рот. - Он не ведет в бой угнетенных рабов, он вводит господ в соблазн угнетения. Он создает не бунтарей, а тиранов, ибо знает, что если ввести тиранию, то восстание начнется само собой. И тогда он выиграет вдвойне, заставляя служить себе не только грешников, но и праведников, тех, кто обычно оказывает ему сопротивление» [4, с. 344].
Особая роль в романе отведена 1-330. Эта героиня - из тех, кто имеет силы опрокинуть существующий миропорядок и поколебать привычную систему ценностей. Интересна в этой связи точка зрения Н.Ю. Желто-вой, которая сопоставляет 1-330 с личностью самого Христа [10]. Нам кажется, что замя-тинская героиня является как раз не Богочеловека, а его противника, т. е. Антихриста. Можно опереться на слова самой 1-330, которая называет Мефи и себя «антихристианами». Что касается деталей внешности и поведения героини, роднящих ее с Сыном Бо-жиим (I - начальная буква имени Иисус, цифры 33, присутствующие в ее имени и указывающие на возраст Христа, ее жертвенность и самоотдача - то, что приводит в доказательство Н.Ю. Желтова), то нами уже было сказано, что Антихрист часто пользуется атрибутами своего антипода.
Да и рассуждения 1-330 о бесконечности революций и приверженность к такому пути развития тоже представляет собой движение, уводящее в сторону от Божественного промысла, который ведет к универсальности и целостности. «Революция - это процесс, создающий неизбежность своих рецидивов. И каждый такой рецидив является роковым приближением к последнему и непоправимому уже распаду целого на части, то есть к смерти целого» [4, с. 178], - пишет С.А. Аскольдов. Как видим, мыслитель не противоречит автору романа «Мы» относительно бесконечной цепи революций, но смотрит на непрерывность этой цепи менее оптимистично.
Борясь с властью Великого Инквизитора в лице Благодетеля, 1-330 становится на его место, чтобы потом повторить его участь. «А мы - пока знаем, что нет последнего числа. Может быть, забудем. Нет: даже наверное -забудем, когда состаримся - как неминуемо старится все. И тогда мы - тоже неизбежно вниз...» [2, с. 646].
Христианство замятинская героиня отождествляет с энтропией. «Энтропии - наши,
или вернее - ваши предки, христиане, поклонялись, как Богу» [2, с. 640]. В уста этой революционерки художник вложил собственные суждения о религии Богочеловека, не видя в ней пути и критикуя лишь доступную ему внешнюю сторону. Замятин предполагал бесконечность развития в последовательной цепи качественных преобразований. На самом же деле существование этого мира, конечно, в космическом и даже в историческом плане. «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец» (Откр 21; 6), - слышим мы голос Бога, который недвусмысленно говорит нам о пределе нашего существовании в этом мире, Им сотворенном. Но за этим миром - действительно Царство, которому, согласно православному Символу Веры, «не будет конца». Безгранична только Божественная природа, к которой мы должны приобщиться. Для этого на землю был послан Сын Божий, а затем появились святые. Имеет ли смысл протест ради протеста, движение ради движения, бесконечная скачка скифа по степи, которая так привлекала Замятина, если впереди нет единственно верной цели? Ведь бесконечность и так у нас в руках, и нужно только выбрать путь и пройти его, чтобы ее достигнуть. Как пишет русский духовный писатель С.А. Нилус, «конечное уступит место бесконечному в неизмеримой, неисследимой, неописуемой вечности» [11].
Способом протеста становится обращение 1-330 к силам язычества. «Мы» - не единственное произведение, в котором автор предлагает такой вариант противостояния духовной энтропии. Соотношение борющихся сторон в романе таково: против государства Антихриста выступает не христианство, а язычество. В мире, созданном Замятиным, нет Христа. Трудно определенно сказать, почему так. Может быть, в христианстве Замятин не видел той обновляющей силы, которой она является. Предполагал же он, что «Христос, практически победивший, - Великий Инквизитор» [12].
И все же могущество Государства оказывается искусственным. Город не покорил природу, а лишь отгородился от нее. А это значит, революции еще возможны. Более того - они неизбежны. Государство не победило. Трудно торжествовать, если еще не все находятся под «благодетельным игом». Но можно отгородиться от мира, живущего по
иным законам, и создать видимость всеобъемлющей власти. А фактической причиной отгороженности от окружающей действительности как у Государства, так и у отдельных личностей, становится трусость, боязнь заглянуть за грань очевидного. Но, по мысли Замятина, только смелость мысли может служить движущей силой дальнейшего развития.
1. Полякова Л.В. Евгений Замятин в контексте оценок истории русской литературы ХХ века как литературной эпохи. Тамбов, 2000. C. 122.
2. Замятин Е.И. Избранные произведения. Повести. Рассказы. Сказки. Роман. Пьесы / сост. А.Ю. Галушкин, предисл. В.Б. Шкловского, вступ. статья В. А. Келдыша. М., 1989. C. 640.
3. Булгаков С.Н. // Героизм и подвижничество. М., 1992. С. 211.
4. Бердяев Н.А. // Антихрист (Из истории отечественной духовности): Антология / сост., коммент. А.С. Гришина, К.Г. Исупова. М., 1995. C. 137.
5. Савицкий П.Н. // Мир России - Евразия: Антология / сост.: Л.И. Новикова, И.Н. Сизем-ская. М., 1995. C. 92.
6. Достоевский Ф.М. // Собр. соч.: в 15 т. Л., 1991. Т. 9. C. 285.
7. Рукописное наследие Евгения Ивановича Замятина. СПб., 1997. С. 157.
8. Добротолюбие избранное для мирян. М., 2001. С. 19.
9. Соловьев В.С. // Избранное / вступ. статья А.В. Гулыги. М., 1990. С. 388.
10. Желтова Н.Ю. // Творческое наследие Евгения Замятина: взгляд из сегодня: научные доклады, статьи, очерки, заметки, тезисы. Кн. III / под ред. Л.В. Поляковой. Тамбов, 1997. С. 110.
11. Нилус С.А. Собр. соч.: в 6 т. М., 1999. Т. 1. C. 434.
12. Замятин, Е.И. Я боюсь: Литер. критика. Публицистика. Воспоминания / сост. и ком-мент. А.Ю. Галушкина; подгот. текста А.Ю. Галушкиной, М.Ю. Любимовой; вступ. статья В. А. Келдыша. М., 1999. С. 26.
Поступила в редакцию 12.12.2007 г.
Boroda E.V. Variation of the opposition “entropy -energy” in E.I. Zamyatins novel «We». According to Zamyatin’s philosophical system two contrary forces - entropy and energy - are brightly displayed on different levels of socialization and human being. One of the ways that shows interaction of these contrasts is the struggle between Christianity and heathenism.
Key words: E.A. Zamyatin, entropy and energy, Christianity and paganism.
