CC BY
30
КОРРЕКЦИОННАЯ ПСИХОЛОГИЯ И ПЕДАГОГИКА
УДК 159.923 ; 159.9:316.6
Хазова Светлана Абдурахмановна
доктор психологических наук, доцент
Адеева Татьяна Николаевна
кандидат психологических наук, доцент
Тихонова Инна Викторовна
кандидат психологических наук, доцент Костромской государственный университет hazova_svetlana@mail.ru, adeeva.tanya@rambler.ru, inn.007@mail.ru
ВАРИАНТЫ ЖИЗНИ В ЗАТРУДНЕННЫХ УСЛОВИЯХ РАЗВИТИЯ*
В статье представлены результаты исследования вариантов жизни (стратегий жизни) взрослых людей с ограниченными возможностями здоровья - инвалидов с детства (п=50). На основании анализа субъективной оценки качества жизни, самовосприятия, целей в жизни, ее осмысленности, оценке своих возможностей управления жизнью выделены два варианта жизни - «жизнь как достижение» и «жизнь как заданность». Показано, что вариант «жизнь как заданность» характерен для людей с низким уровнем психических проявлений, малопродуктивных, у которых преобладает средний уровень оценки качества жизни и низкие оценки себя и своих возможностей, более ориентированных на получение социальной поддержки. Для инвалидов с высоким жизненным тонусом, высокопродуктивных, гиперстеничных характерен вариант «жизнь как достижение» с высокой оценкой качества жизни, позитивным самовосприятием, активными копинг-стратегиями, наличием целей и смыслов в жизни, восприятием жизни как насыщенного управляемого процесса. Отмечается, что при втором варианте жизни травматичный опыт, связанный с наличием нарушения, переосмысливается и позитивно переинтерпретируется человеком.
Ключевые слова: затрудненные условия развития, качество жизни, субъективное благополучие, смысложизнен-ные ориентации, копинг-стратегии, взрослые инвалиды с детства.
Если кто-то имеет физические ограничения возможностей, то он не может позволить себе еще и психологические.
Стивен Хокинг
В последнее время в различных социальных науках значительное внимание уделяется исследованию людей с ограниченными возможностями здоровья. Это происходит под влиянием необходимости практической помощи таким людям и создания эффективных технологий их реабилитации и социальной адаптации, а также разработки методологических и теоретических основ для такой работы.
Между тем, в исследовательской традиции во главу угла ставятся средовые (в том числе - социальные) препятствия, проблемы, связанные с болезнями и физическими ограничениями, различного рода препятствия в достижении высокого качества жизни и благополучия. Как зарубежными (Т. Catalano, Р. Dowrick, К. Murphy, R. A. Stodden, N. Sunderland, так и отечественными авторами (А.Ю. Домбровская, А.А. Лебедева, А.В. Маркер, О.А. Устюгова) отмечаются слабая социальная интеграция и невостребованность лиц с ограниченными возможностями здоровья, их «социальная эксклюзия» (Д.А. Леонтьев). Так, по данным А.Ю. Домбровской, около 60% мужчин-инвалидов демонстрируют частичную либо полную социальную дезадаптацию [3]. Как отмечает А.А. Лебедева, в исследованиях людей с ограниченными возможностями здоровья в психологии «культурно и исторически укоренилось почти полное отсут-
ствие дискурса радости и счастья в контексте инвалидности» [5, с. 84]. Есть и противоположные данные, свидетельствующие о достаточно высоком качестве жизни лиц с ОВЗ, их социальном, физическом и психологическом благополучии, позитивном самовосприятии [1; 2; 6; 7; 9]. Описывая развитие личности в «затрудненных условиях», связанных с ограниченными возможностями здоровья, авторы делают вывод о важности личностной позиции человека, определяющей выбор «инвалидной» стратегии жизни (ограничение жизненных перспектив, отсутствие жизненных целей и планов, подчинение обстоятельствам) или «здоровой» стратегии - «жизни через достоинство» (Аристотель), когда ограничения возможностей здоровья становятся ресурсными и служат развитию личности [5; 8; 10; 11]. Это дает основание для описания «вариантов жизни» людей с инвалидностью как «целостных психологических характеристик индивидуального бытия, определяющихся типом отношения человека к жизни» [4, с. 6], которая протекает в конкретных исторических условиях, дающих человеку свободу выбора, но и ограничивающих его.
Целью данной статьи является описание результатов исследования вариантов жизни (стратегий жизни) взрослых людей с ограниченными возможностями здоровья.
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ, проект №17-06-00812.
178
Вестник КГУ 2017
© Хазова С.А., Адеева Т.Н., Тихонова И.В., 2017
Методы и методики исследования: 1) Шкала субъективного благополучия в адаптации М.В. Соколовой (1996) - общий балл в стенах; 2) Краткий опросник ВОЗ для оценки качества жизни (QUALITY OF LIFE (WHOQOL) -BREF) - осуществляет оценку шести сфер качества жизни: восприятие качества жизни в целом и здоровья, психологическое и физическое благополучие, социальное благополучие, качество микросоциальной поддержки и самовосприятие; 3) Тест смысложиз-ненных ориентаций (СЖО) Дж. Крамбо, Л. Махо-лика в адаптации Д.А. Леонтьева (1992); 4) Опросник способов совладания (ОСС) («Ways of Coping Questionnaire» -WCQ) S. Folkman и R. Lazarus (1988) в адаптации Т.Л. Крюковой и др. (2004); 5) Интервью на основе методики «Life Line».
Выборку исследования составили 50 человек, имеющих ограниченные возможности здоровья и получивших статус инвалида с детства, установленный бюро медико-социальной экспертизы. Данный статус предполагает наличие у человека ряда ограничений жизнедеятельности: ограничение способности к трудовой деятельности, к обучению, к общению, к самообслуживанию, к передвижению, к ориентации, к самоконтролю. Возраст респондентов от 17 до 63 лет (М=37,04; SD=12,43). 18 человек респондентов - женщины (36% выборки) и 32 мужчины (64%). В нашей выборке присутствуют лица с нарушениями зрения и нарушениями работы опорно-двигательного аппарата. Для реализации цели исследования нами был проведен кластерный анализ (K-means), в результате которого выборка разделилась на два кластера. В первый кластер вошли 32 человека, из них 11 женщин и 21 мужчина, средний возраст 41,0 год (min=17, max=63, SD=8,2). Во второй кластер вошли 18 человек, 10 мужчин и 8 женщин, средний возраст испытуемых 38,4 (min=17, max=65, SD=14,7), характеризующиеся «гипостеническим» вариантом жизни - с низким тонусом и низким уровнем психических проявлений.
Перейдем к результатам исследования. Сравнительный анализ субъективного благополучия и таких показателей качества жизни, как самоо-
ценка здоровья, удовлетворенность микросоциальной поддержкой, физическое и психологическое, а также социальное благополучие значимых различий не дал. Это свидетельствует о том, что респонденты обеих групп одинаково удовлетворены физической средой и социальными отношениями с близким окружением, что может быть объяснено сходством жизненной ситуации респондентов, достаточно бедными социальными контактами, связанными с ограничением активности, возможностей передвижения и вариантов деятельности. Субъект приспосабливается к актуальному состоянию жизни, и она начинает казаться ему полностью удовлетворяющей его основные потребности. Эти данные совпадают с описанными ранее общими тенденциями [1; 9; 11].
Однако анализ уровня выраженности (табл. 1) позволяет говорить о наличии достоверных различий в оценке качества жизни (ф*=2,688, р<0,000) и самовосприятии (ф*=2,688, р<0,000). Так, очевидно, что в первом кластере 15,6% субъективно оценивают свое качество жизни как высокое и всего 6,3% как низкое, в то время как во втором кластере высоких оценок качества жизни фактически нет, почти все респонденты (88,9%) за исключением одного оценивают его на среднем уровне. Схожие тенденции мы можем наблюдать и по показателю самовосприятия: 15,6% респондентов из первого кластера оценивают свои возможности высоко и только 9,4% - низко, в то время как во втором кластере значительный процент респондентов (33,3%) оценивают себя, собственные возможности, в том числе когнитивные, достаточно низко, а также не принимают собственную внешность. Это свидетельствует о менее позитивном самоотношении и самовосприятии «гипостеничной» группы респондентов.
Обе группы респондентов значимо отличаются по выраженности таких смысложизненных ори-ентаций как наличие целей в жизни (М1=31,78, с=8,12; М2=24,11, о=11,6), восприятие насыщенности и событийной наполненности жизни (М1=28,97, с=7,82; М2=21,33, с=10,95), удовлетворенности самореализацией и результативностью
Таблица 1
Сравнительный анализ показателей качества жизни и самовосприятия
Уровень Первый кластер (n=32) Второй кластер (n=18) ф* р
N % N %
Качество жизни
Высокий 5 15,6 0 0 2,688 0,000
Средний 25 78,1 16 88,9
Низкий 2 6,3 1 11,1
Самовосприятие
Высокий 5 15,6 0 0 2,688 0,000
Средний 24 75 12 66,7
Низкий 3 9,4 6 33,3
жизни (М1=26,50, с=5,39; М2=20,78, о=10,1), осмысленность жизни в целом (М1=99,72, с=19,82; М2=79,5, с=35,8, а также оценки собственных возможностей выстраивать жизнь в соответствии со своими целями (М1=20,41, с=5,47; М2=16,56, о=7,27), которые более ярко выражены в первом кластере (табл. 2). Таким образом, респонденты менее склонны воспринимать как ценность сам процесс жизни, больше ощущают свою зависимость от окружающих и от обстоятельств. Однако при этом обе группы респондентов воспринимают жизнь как мало подвластную контролю со стороны человека, что, как было отмечено выше, вероятно, связано с ограниченными возможностями здоровья.
Статистически достоверные отличия зафиксированы и в выборе копинг-стратегий (табл. 3) за исключением стратегии Принятие ответственности (р<0,08).
Остальные семь копинг-стратегий выражены значимо выше у первой группы респондентов. Для них характерны активные копинг-стратегии Положительной переоценки (рейтинг 1; М=68,54; с=18,04), Поиска решения проблемы (рейтинг 2; М=65,93; с=21,75) и Поиска социальной поддержки (рейтинг 3; М=61,15; с=19,28). Наименьшую выраженность имеют стратегии Бегства/избегания (рейтинг 8; М=44,93; с=18,91) и Дистанцирования (рейтинг 7; М=47,30; с=18,01). В целом, результаты данной группы повторяют общевозрастные тенденции. Респонденты из второго кластера чаще выбирают стратегии Поиск социальной поддержки (рейтинг 1; М=43,81; с=31,61), Принятие ответственности (рейтинг 2; М= 40,79; с=33,55) и Са-
Сравнительный анализ см
моконтроль (рейтинг 3; М=33,32; с=28,09), в то же время реже прибегают к стратегиям Положительная переоценка (рейтинг 7; М=16,55; с=17,04), Бегство/избегание (рейтинг 8; М=14,06; с=18,91), что говорит в пользу их меньшей активности в со-владании с трудными жизненными ситуациями. Обращение к социальной поддержке в стрессовой ситуации респондентами обеих групп объясняется необходимостью помощи и зачастую отсутствием возможности справиться с трудностями самостоятельно в силу ограничений здоровья. Важным нам представляется значительное преобладание способности переоценить ситуацию и найти ее положительный смысл с точки зрения саморазвития респондентами первой группы, которые более оптимистично смотрят на мир, а также ощущают возможности изменения жизни за счет собственных усилий, что помогает им находить положительные стороны даже в трудных и стрессовых жизненных ситуациях.
Для подтверждения полученных результатов нами были составлены обобщенные психологические портреты респондентов из каждой группы.
Респонденты, входящие в первый кластер (п=32), имеют следующие социально-демографические характеристики: 91% респондентов одинокие, лишь трое (9%) имеют собственную семью; трое проживают в интернате, остальные либо в семье родителей, либо с их поддержкой; высшее образование имеют два человека (6%), неполное среднее (9 классов) имеют четыре человека (12%), 15 человек (47%) учились в специализированной школе-интернате. 30% из опрошенных респонден-
Таблица 2
пожизненных ориентаций
Смысложизненные ориентации Первый кластер (п=32) Второй кластер (п=18) Г Р
М о М о
Цели в жизни 31,78 8,12 24,11 11,60 7,52 0,01
Процесс жизни 28,97 7,82 21,33 10,95 8,19 0,01
Результат жизни 26,50 5,39 20,78 10,10 6,87 0,01
Локус контроля - Я 20,41 5,47 16,56 7,27 4,49 0,04
Локус контроля - Жизнь 27,09 8,46 23,72 12,39 1,30 0,26
Осмысленность жизни 99,72 19,82 79,50 35,80 6,65 0,01
Таблица 3
Сравнительный анализ копинг-стратегий
Копинг-стратегия Первый кластер (п=32) Второй кластер (п=18) Г Р
М о М о
Конфронтативный копинг 56,89 17,14 28,22 21,90 26,34 0,00
Дистанцирование 47,30 18,01 23,92 21,26 17,05 0,00
Самоконтроль 59,37 17,59 33,32 28,09 16,31 0,00
Поиск социальной поддержки 61,15 19,28 43,81 31,61 5,83 0,02
Принятие ответственности 55,91 25,94 40,79 33,55 3,16 0,08
Бегство/избегание 44,93 18,91 14,06 15,62 34,58 0,00
Поиск решения проблемы 65,93 21,75 26,47 23,24 36,11 0,00
Положительная переоценка 68,54 18,04 16,55 17,04 99,52 0,00
тов имеют работу, двое являются студентами, для двоих спорт - основной род занятий.
У большинства респондентов воспоминания о детстве носят положительный характер. Этот этап жизни воспринимается как наполненный событиями и эмоциями. В детстве респонденты характеризуют себя как достаточно активных, энергичных, имеющих задатки лидера, способных постоять за себя, отсутствуют характеристики своей «особенности», ощущение ограничений: «приключений было много. Чувствовал себя лидером среди обычных детей», «шел напролом». Участники группы подчеркивают свою независимость и уважительное отношение других людей, стремятся к самостоятельности и гордятся ею: «был сам по себе, хвостом ни за кем не ходил, все уважали», «сам ходил в школу». Некоторые указывают на такие черты характера как вредность, вспыльчивость. Небольшой процент респондентов (15%) характеризует детство как период одиночества, указывают на трудности адаптации: «не учился, не общался, отношений не было'», «очень трудно привыкал к новой школе».
Семейная ситуация складывалась по-разному. Около 30% респондентов отмечают открыто негативное отношение к себе со стороны обоих родителей или, чаще, со стороны отца, старались обходить тему взаимоотношений с отцом, возможно, до сих пор испытывая обиду и боль. Два человека (6%) прямо говорят об отказе родителей от них: «выкинули меня из дома, как подкидыша. Мама возмущалась - зачем такого родила». При этом один мужчина до сегодняшнего дня пытается найти мать. Многие указывали на поддержку со стороны бабушки. Во взрослом возрасте эти люди в большей степени указывают на одиночество и трудности установления отношений: «негативное отношение к людям, бываю эгоистка», «никого у меня нет». Около половины респондентов говорят о добрых, хороших отношениях в семье, особенно с мамой: «мама хорошая, добрая», «поддерживала» (21,9%); «взаимопомощь в семье была, любили друг друга» (9,4%). Как ресурсные рассматриваются не только отношения с родителями, но и с учителями, другими детьми, наличие друзей: «очень близкие, хорошие отношения с учителями» (21,9%); «байкеры из Москвы приезжали, гуляли с нами».
Во взрослом возрасте отмечают появление закрытости («закрытый от людей»), что может быть следствием недостаточности навыков взаимодействия, отсутствия поддержки взрослых в детском возрасте (9,4%). С другой стороны, закрытость может рассматриваться как признак взросления. Отмечая у себя детские черты характера «дерзкий, могу поругаться из-за пустяков», респонденты говорят и об изменениях характера, связанных с повышением контроля, адекватной оценкой про-
исходящего и самостоятельностью: «стал уравновешеннее, старался подчиняться родителям», самостоятельный (9,4%), «расчетливее стала». Респонденты выделяют у себя как значимые качества выдержку, рациональность: «не завожусь с полуслова».
Стратегии поведения характеризуются определенной степенью напористости и активности, но в то же время отсутствуют сложившиеся паттерны поведения в трудной жизненной ситуации. С одной стороны, наблюдается избегание открытого конфликта: «я молчу и она (мама) молчит - такой характер», «не хочу говорить о (плохих) событиях» (12,5%); с другой стороны, прослеживаются достаточно агрессивные реакции: «я хороший, если никто ничего плохого не делает».
Интересно, что у многих респондентов присутствует положительное переосмысление жизненных событий, связанных с ограничениями здоровья: «на жизнь смотрю по-другому (после травмы)», «было хуже, операцию сделали - теперь все хорошо», «обида угасает, а жизнь продолжается». В части ответов указывается на значимость принадлежности человека к общественной организации, приобщение к которой сыграло важную роль в оценке жизненной ситуации: «спорт повлиял хорошо. Много друзей сейчас есть», «не хуже здоровых», «в «Белый дельфин» (название клуба) пришел - теперь хорошо».
В группе наблюдается достаточный уровень самоконтроля, самокритичность возможность принять и исправить свои ошибки: «сам виноват, что так случилось, допустил такую ошибку» «сам пошел в вечернюю школу, избавился от ярлыка «дурачок»», «спортом стала заниматься, интереса не было, но смогла», «стремился учиться, получить профессию».
Многие респонденты характеризуют жизнь как насыщенный процесс, определяют сферу интересов, куда часто входит природа, общение: «много друзей» (9,4%), «люблю путешествовать, лес, животных» (6,2%), «стремился помогать всем в интернате». Участники группы, имеющие высшее образование или спортивные достижения в большей степени стремятся к игнорированию ограничений: «учился, работал, не хочу останавливаться», «стремился ко всему, что удавалось», «не ограничиваю жизнь». Интересно, что люди отмечают свои достижения, которые имеют объективное значение, могут оценить свой вклад в достижения: «успеваемость отличная», «могу огороды копать», «член сборной России по армреслингу», «не хуже здоровых, учился в университете, работаю», «характер более усиленный, укрепленный. Хотела стать санитаркой и стала». Присутствует относительное разнообразие жизненных целей, положительная переоценка жизненной ситуации: «хочу осуществить желания: семья, дети, лю-
бовь» (9,4%), «я - параолимпиец, хочу стать тренером, ездить на соревнования»; «хочу в сборную РФ по пауэрлифтингу», «поступить учиться», «найти работу», «стать папой». Однако 12% все же затруднились в формулировке ожиданий и целей: «не представляю будущее».
Респонденты данной группы выше оценивают качество собственной жизни, удовлетворены своими достижениями и самореализацией, имеют позитивное самоотношение и принимают свою внешность. Их жизнь кажется им насыщенной и наполненной событиями, осмысленной и достаточно управляемой. Вариант жизни, демонстрируемый этими респондентами, назван нами «гипер-стеническим» - с высоким уровнем жизненного тонуса, высоким уровнем психических проявлений, высокоактивный, высокопродуктивный. Используя метафору В.Н. Дружинина [4], мы можем назвать данный вариант жизни «жизнь как достижение», ориентированный на реализацию целей, развитие собственных способностей, достижение результата, положительную переинтерпретацию опыта жизни в затрудненных условиях ограниченных возможностей здоровья.
Второй кластер (п=18) объединил респондентов с меньшей жизненной силой и активностью. В нем всего один респондент имеет высшее образование, трое (16,7%) получили только начальное образование (со слов самих опрошенных «четыре класса»), шестеро (33,3%) имеют неполное среднее образование (9 классов). Большая часть респондентов имеет нарушение опорно-двигательного аппарата (причем четверо из них не передвигаются самостоятельно, а только с помощью других людей и ассистирующих средств), восемь человек (44,4%) проживает в интернатном учреждении, двое ведут самостоятельный образ жизни, остальные респонденты (44,4%) живут в семье родителей. Большая часть испытуемых не имеет собственной семьи, лишь двое из них (11%) состоят в отношениях и один является вдовцом.
Большая часть респондентов воссоздает сравнительно много воспоминаний о детстве и прошлой жизни (лишь трое - 16,6% - не смогли описать свое детство). Содержание воспоминаний обладает ярко выраженной негативной окраской, подчеркивается беспомощность, трудности развития, пассивность, проблемы адаптации в детском возрасте: «не умела разговаривать», «долго не сидела, не держала голову, поздно пошла», «сидела всегда дома, лежала в кровати». Лишь малая часть опрошенных отмечает свою энергичность или активность: «была заводилой», «активный был, нравились подвижные игры». Восприятие себя в настоящий момент контрастирует с образом Я в прошлом: делается акцент на приобретенную самостоятельность, независимость от близких: «верю в себя, стал независимый», «самостоятель-
ная, все сама, много работаю», «занимаюсь общественной деятельностью, помогаю другим».
В стратегиях поведения преобладают реакции отвлечения, пассивной адаптации, эмоциональной переработки: «исключили из школы - я не рыпался», «была сама по себе», «шить и вышивать - это не дает скучать», «в окно смотреть люблю», «плачу долго». Лишь 11% указывают на активные способы поведения в трудных жизненных ситуациях, но они отражают малоосмысленную, импульсивную активность: «мог поступить сгоряча, необдуманно», «убегала».
Отношения с ближайшим окружением в настоящий момент времени ограничено кругом социальных сетей, редких контактов с родственниками, приятелями, присутствует социальная отстраненность: «ищу общения в социальных сетях», «с родными не общаюсь почти, иногда переписываюсь», «общаюсь только с родственниками», «друзей нет - знакомее только». У большого количества опрошенных присутствует опыт переживания надежд на излечение (разной длительности), разочарование (в том числе со стороны близких), что говорит о наличии в семьях реакций отрицания заболевания: «до 10 лет водили по знахаркам, думали, что вылечат»; «возили по врачам - надеялись, что вылечат», «операций много сделали, все надеялись, я знал, что мне не поможет». Позитивная реинтер-претация используется респондентами очень редко, подчеркивается возможность личностного роста, приобретений через боль и потери: «потерял всех близких, но стал самостоятельным», «много операций перенес, но стал сам ходить».
Цели в жизни у многих респондентов отличаются расплывчатостью, приземленностью, стремлением сохранить имеющееся положение в жизни, то есть выражена ориентация на стабильность: «все так же будет в жизни, без изменений, ждать нечего»; «судьбу не предсказать»; «буду жить, как получится». Но, вместе с тем, среди жизненных целей присутствуют и четкие социально одобряемые ориентиры - семья, дом, работа. Собственная активность, возможность влияния на свою судьбу оценивается как низкая, просматривается пассивность жизненной позиции и низкая степень субъектности - респонденты описывают себя как объектов, на которых было направлено воздействие других людей: «меня учили как стирать, заправлять кровать»; «меня учили читать, писать, шить, вышивать, рисовать»; «от меня ничего не зависело». Процесс жизни мало отражается в сознании испытуемых данной группы, они в большей степени фиксированы на событиях прошлого, при этом, как уже было сказано, не имеют четких представлений о будущем.
В качестве статусов, приобретенных на данном этапе жизненного пути, отмечают либо признанные, документально подтвержденные достиже-
ния: дипломы, медали, награды, призовые места, либо более «мелкие», но отражающие повышение уровня жизненной компетентности: «научилась готовить, научилась вязать», «играть на гитаре умею, пишу стихи», «компьютер освоил», «научился малярить, штукатурить». Двое респондентов четко описывают социальный статус, должность, отражают свою социальную весомость.
Эта группа характеризуется нами как группа с низким уровнем психических проявлений, низкоактивная, малопродуктивная, «гипостеническая» -с низким уровнем жизненного тонуса, с более низким качеством жизни и менее позитивным самовосприятием. Для них характ Метафорой данного варианта жизни служит выражение «жизнь как заданность» - жизнь, «текущая» по определенному условиями руслу.
Итак, результаты исследования позволили выделить две группы людей с ограниченными возможностями здоровья, каждая из которых имеет свой вариант жизни. Вариант «жизнь как задан-ность» характерен для людей с низким уровнем психических проявлений, малопродуктивных, у которых преобладает средний уровень оценки качества жизни и низкие оценки себя и своих возможностей, более ориентированных на получение социальной поддержки. Для инвалидов с высоким жизненным тонусом, высокопродуктивных, гиперстеничных характерен вариант «жизни как достижения» с высокой оценкой качества жизни, позитивным самовосприятием, активными копинг-стратегиями, наличием целей и смыслов в жизни, восприятием жизни как насыщенного управляемого процесса. Наиболее важно, что при таком варианте жизни травматичный опыт, связанный с наличием нарушения, переосмысливается и позитивно переинтерпретируется человеком.
Библиографический список
1. Александрова Л.А., Лебедева А.А., Леонтьев Д.А., Рассказова Е.И. Личностные ресурсы преодоления затрудненных условий развития // Личностный потенциал: структура и диагностика / под ред. Д. А. Леонтьева. - М.: Смысл, 2011. -С. 579-610.
2. Вассерман Л.И., Трифонова Е.А., Федорова В. Л. Внутренняя картина болезни в структуре
качества жизни у больных с соматической патологией // Сибирский психологический журнал. -2008. - № 27. - C. 67-71.
3. Домбровская А.Ю. Типы социальной адаптации людей с ограниченными возможностями здоровья (по материалам социологического опроса в городах Орёл и Калуга) // Локус: люди, общество, культуры, смыслы. - 2016. - № 2. - С. 89-100.
4. Дружинин В.Н. Варианты жизни. Очерки экзистенциальной психологии. - М.: «ПЕР СЭ». -СПб.: «Иматон-М», 2000. - 79 с.
5. Лебедева А.А. Теоретические подходы и методологические проблемы изучения качества жизни в науках о человеке // Психология. Журнал Высшей школы экономики. - 2012. - Т. 9. - № 2. -С. 3-19.
6. Леонтьев Д.А. Развитие личности в норме и в затрудненных условиях: вызовы и ресурсы // Культурно-историческая психология. - 2014. -№ 3. - С. 97-106.
7. Куртанова Ю.Е., Бондарь О.В. Исследование субъективного качества жизни молодых людей с ограниченными возможностями здоровья // Психологическая наука и образование psyedu.ru. -2014. - № 1. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://psyedu.ru/journal/2014/2/ Kurtaniova_ Bondar.phtml (дата обращения: 10.11.2017).
8. ФоминыхЕ.С. Психологические ресурсы лиц с ограниченными возможностями здоровья как фактор инклюзии в общество // Научно-методический электронный журнал «Концепт». - 2016. -Т. 20. - С. 86-92. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://e-koncept.ru/2016/56332.htm (дата обращения: 10.11.2017).
9. Хазова С.А., Шипова Н.С., Качество жизни взрослых инвалидов с детства // Вестник Костромского государственного университета. Серия: Педагогика. Психология. Социокинетика. - 2017. -№ 3. - С. 96-100.
10. Kokun O., Shamych O. Psychological characteristics of paraolimpic Athletes' Self-Realisation // Social Welfare: interdisciplinary approach. - 2016. - 6(2). - P. 138-147.
11. Sunderland N., Catalano T., Kendall E. Missing discourses: concepts of joy and happiness in disability // Disability and Society. - 2009. - October. -Vol. 24. - № 6. - Р. 703-714.
