CC BY
107
УДК 82
Криволапова Елена Михайловна
кандидат филологических наук Курский государственный университет elena_ vroble vska@mail. ш
В.В. РОЗАНОВ НА СТРАНИЦАХ ДНЕВНИКА М.О. МЕНЬШИКОВА: К ПРОБЛЕМЕ ТВОРЧЕСКОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
В статье рассматриваются литературные и творческие взаимоотношения двух ведущих публицистов России начала XX века — М. Меньшикова и В. Розанова. Анализируются отдельные страницы дневника М. Меньшикова, которые посвящены личности и творчеству В. Розанова.
Ключевые слова: дневник, личность, творчество, литература, взаимодействие.
Имена двух ведущих публицистов России начала ХХ века В.В. Розанова и М.О. Меньшикова на сегодняшний день редко удостаиваются стоять рядом, вследствие их очевидного «несходства» - идеологического, писательского и личностного. Между ними, скорее, можно усмотреть явное «отталкивание», которое проявлялось во взаимной полемике, «журналистской» конкуренции. Но при всем том нельзя не отметить, что современники Розанова и Меньшикова достаточно часто объединяли их имена - и не без веских оснований.
И Меньшиков, и Розанов ушли из жизни почти одновременно: 20 сентября 1918 года будет расстрелян Меньшиков, Розанов умрет через четыре с половиной месяца - 5 февраля 1919 года. Свой последний дневник 1918 года М.О. Меньшиков начнет вести «на 59 году жизни, среди неслыханной катастрофы», прекрасно сознавая, что жить ему осталось недолго и что каждый последующий день может оказаться для него последним. Предчувствуя скорую гибель, Меньшиков на страницах дневника размышляет о пройденном пути, оценивает опыт прошлого, анализирует настоящее - и среди всего этого неожиданно приходит к мысли о своем поразительном сходстве с Розановым: «Вчера в “Вешних водах” прочел статью Голлербаха о Розанове и поражен был многими параллельными чертами наших биографий. <.. .> Литературно мы очень не схожи, но есть и поразительные совпадения без заимствования» [5, с. 91]. Поэтому есть смысл обратиться к «схождениям» этих двух незаурядных личностей.
Весной 1899 года Розанов получил приглашение А.С. Суворина сотрудничать в «Новом Времени», Меньшиков становится штатным сотрудником той же газеты с апреля 1901 года. Очень скоро в «журналистском мире» Меньшикова стали считать «главным соперником» Розанова [4, с. 365]. Что касается их литературных и личностных контактов, то им изначально было суждено претерпеть немало испытаний, которые на десятилетие отдалили их не только в идеологическом, но и в человеческом плане. П.П. Перцов утверждал, что «между Розановым и Меньшиковым всегда были дурные отношения» [9, с. 569], но это высказывание, пожалуй, не раскроет всей сложности ситуации.
В письме А.П. Чехову от 20 мая 1897 года Меньшиков упоминает о своих «трениях» с Розановым, работавшим вместе с ним в газете «Русь», издававшейся В.П. Гайдебуровым: «Работа моя снова оборвалась в “Руси” (а последние два месяца я не писал там из-за нежелания печататься бок о бок с В. Розановым. Едва удалось убедить Гайдебуро-ва отказаться от этого чудовищного для “Нед<ели>”
сотрудничества...)» [1, с. 88]. В сентябре 1897 года
Розанов был вынужден уйти из газеты «Русь» за якобы содержащийся в его статье донос на революционеров. «Редактор газеты В.П. Гайдебуров заявил Розанову: “Меньшиков, Н.А. Энгельгардт, Абрамов - все объявили, что они выходят из сотрудничества у меня, если я отдал свои издания для сочинительства в них доносов”» [9, с. 569]. В.А. Фатеев считает, что в этом случае имело место простое недоразумение. Посещая Розанова, «Зинаида Гиппиус была поражена, как далеко от центра он живет, “чуть ли не в Лахте”». «Топографическая шутка Гиппиус» запомнилась Розанову, и «в одной из статей он между делом упомянул Лах-ту как символ отдаленности от центра... <.> Оказалось, что в Лахте скрывалась типография революционеров, и разнеслась молва, будто Розанов специально указал на ее местоположение. Розанов тщетно оправдывался, ссылался на шутку Гиппиус и свое незнание, но его никто и слушать уже не хотел - на его удалении, мол, настаивает редакция» [10, с. 197].
Спустя несколько месяцев незаслуженно обвиненный в доносе Розанов наносит Меньшикову ответный удар. 19 ноября в «Новом Времени» он публикует язвительный фельетон «Кроткий демонизм» по поводу цикла статей Меньшикова, в которых тот защищает «любовь небесную» и отрицает плотскую. Для Меньшикова это обстоятельство было тем более неприятно, что статью Розанова заметил и высоко оценил А.П. Чехов, бывший в то время кумиром Меньшикова, с которым его связывала не только переписка, но и добрые личные отношения [1]. Полемика между двумя ведущими критиками «Нового Времени» разгорелась по поводу рассказа Л.Н. Толстого «Крейцерова соната». М.О. Меньшиков, находясь в то время под влиянием «толстовства», печатает в «Книжках Недели»
© Криволапова Е.М., 2012
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2012
135
(с июня 1897 года по январь 1898) цикл статей, объединенных названием «Элементы романа», в которых излагает свои взгляды на проблему половой любви (в 1899 году эти материалы будут изданы отдельной книгой «О любви»). По мысли Меньшикова, Толстой ни в коей мере не проповедует «вымирание человечества», «требование безусловного целомудрия здесь - идеал, высшая цель, обязательная лишь по мере сил каждого человека, по слову Христа» [2, с. 141]. В общем и целом Меньшиков выступает против доминирующего начала страсти в плотской любви, считая, что «страсть любви, как всякая страсть, есть болезнь, процесс естественный, но от которого следует беречься и с которым нужно бороться, раз он охватил вас» [6, с. 3]. Критик выступает против «свержения» души с «престола жизни» и «воцарения плоти», все потребности которой «суть нашего коренного несовершенства, следствия материальности, т.е. ответного упадка духа». Следовательно, считает Меньшиков, половая любовь, как и «все другие страсти», должна быть развенчана [6, с. 21, 25]. Исследователи справедливо отмечают у Меньшикова дуализм духа и плоти, свойственный философским тенденциям рубежа веков: «.. .Для него духовная и чувственная любовь имеют разные источники. <.> Истинная, “святая” любовь - это связь с Богом, она абсолютно свободна от чувственности» [2, с. 141].
Иной точки зрения придерживается В. Розанов. В статьях «Кроткий демонизм», «Семя и жизнь» и «Смысл аскетизма» он полемизирует не только с Меньшиковым, но и в его лице со всеми, кто является противником чувственной, плотской любви: «Это - “низменный инстинкт”, определяет его г. Вл. Соловьёв <...>; “животное и грязное чувство, лживо изукрашенное поэтами”, определяет г. Меньшиков <...>; “преступление, сообща творимое мужчиною и женщиною”, как формулировал уже давно, но памятно гр. Л. Толстой в “Крейцеровой сонате”» [8, с. 207-208]. Розанов ставит в вину Меньшикову «своевольное обращение» как с платоновским «Пиром», так и с Библией, отсюда и его полное невидение и непонимание того главного, что заключено в этих книгах, - «чувственных образов и сравнений». Задачу «религиозного и социального строительства» Розанов видит в сохранении «целомудренной чувственности», которая «есть условие великой прочности семьи», «семейной верности, теплоты». Меньшиковская «идея отрицания» чувственной любви у Розанова соответствует «идее мира, но с вырванным из него хребтом» [8, с. 200].
Полемика будет продолжаться на протяжении почти десятка лет. Несмотря на общность тем и вопросов, поднимаемых публицистами на страницах газет и журналов, их взгляды всегда были различны [2, с. 140-144]. Тем более парадоксально звучали мнения критиков о том, что между ними есть некое сходство. Так, писатель и редактор журнала
«Мир Божий» А.И. Богданович «объединил их имена, назвав Меньшикова и Розанова “юродствующими литераторами”, при этом считая, что “это две родственные души, единомыслящие и едино-стремящиеся”» [3, с. 8]. В 1899 году А.И. Богданович пишет о юродстве как о явлении, породившем «сорт» литературы, далеко не лучшего качества: «Есть особый сорт литературы, для которого мы не можем подобрать более верного названия, как юродствующая литература» [3, с. 1]. К «представителям юродствующего цеха» критик относится с явным скептицизмом: «Всякому, конечно, памятно еще из учебников, кто были наши юродивые и какими нехитрыми способами привлекали они внимание и сочувствие толпы. Обыкновенно это были несколько поврежденные в уме, но с достаточной хитрецой. <...> Одни из них, затвердив какое-либо глупое, но мало понятное слово или фразу, говорили его кстати и некстати и тем наводили мистический страх на простодушных слушателей. Другие ограничивались тем, что ходили в одной рубахе или ездили на палочке верхом.» [3, с. 1] А.И. Богданович представляет тех, которые, по его мнению, «возомнили себя пророком и сосудом особой мудрости»: это «г. Меньшиков из “Недели” и г. Розанов из недр нашей реакционной прессы <...> Оба щеголяют во всей, если можно так выразиться, душевной наготе, оба имеют по палочке, на которой лихо гарцуют по страницам печатной бумаги, на соблазн и изумление читающего мира» [3, с. 1].
М.О. Меньшиков был участником петербургских Религиозно-философских собраний 19011903 гг. и даже состоял вместе с Розановым в числе членов-учредителей. Но очередная полемика между ними по поводу декадентства, вынесенная на страницы прессы и журнала «Новый Путь», возымела такой резонанс, что послужила поводом к запрету Религиозно-философских собраний. Статья Меньшикова «Среди декадентов», по словам В.А. Фатеева, «положившая начало кампании в печати против “Нового Пути” и завершившаяся закрытием РФС, рассматривалась в религиозно-философских кругах как донос. Эта ссора надолго испортила и без того не идеальные отношения Розанова и Меньшикова» [9, с. 571].
С 1910 года отношения Розанова и Меньшикова переходят в новую фазу: исчезает враждебность, печатные «наскоки» друг на друга, наблюдается даже некоторое сходство взглядов и позиций. В прессе все чаще их имена соседствуют друг с другом. Скорее всего, это можно объяснить отходом Розанова от Мережковских и охлаждением их к последнему. «Не случайно, - замечает исследователь, - Д.В. Философов соединил имена “ново-временских столпов” в своей статье “Мелкие душонки”, посвященной уходу Льва Толстого из Ясной Поляны» [9, с. 573]. В статьях двух известных
критиков теперь ощутимо стремление не только понять, но и поддержать позиции друг друга, обосновать то положительное, что не замечалось ранее. Так, Меньшиков в одной из статей, поддерживая позицию Розанова по поводу «глубокого варварства России», отозвался о нем как о «человеке редкого таланта и высокого подъема духа» [9, с. 573]. Неоднократно Меньшиков подчеркивал уникальность розановской манеры передачи мыслей, его «оригинальность», доведенную «до причудливости», глубину, которая проявляется особым, по мнению Меньшикова, образом: «.Есть у него одна удивительная черта, которой не хватает у подавляющего большинства писателей. У него есть творчество, у него есть собственная мысль, которая в прикосновении с вашей дает иногда своего рода “вольтову дугу”: ослепительное горение. Это дается только исключительным людям» [9, с. 574].
«Литературная несхожесть» двух писателей: публицистичность Меньшикова, поднимающего злободневные для общества темы, и «интимная философичность» стиля Розанова, тяготеющего к проблемам общечеловеческим, - признавалась не только критиками, но и ими самими. Но, тем не менее, общность, «родственность» между ними существовала. Ее-то в полной мере и ощутил Меньшиков, когда, пораженный «параллелизмом» судеб, своей и розановской, делает в дневнике знаменательную запись, графически «запечатлевая» в двух столбиках - «Он» и «Я» - «параллельные черты» своих «биографий». Сходство обнаруживается на многих уровнях: это происхождение, жизненные обстоятельства, психологические черты, «восхождение» по служебной лестнице, личная жизнь. Столбик под названием «Я» содержит всего одно слово: «Тоже». Составляя перечень сходных биографических данных, Меньшиков отмечает, что Розанов происходит из духовенства, как и он; отец его был мелкий чиновник («тоже»), даже матери у них были из дворян Шишкиных! «Глубокая бедность в детстве» («Тоже»), «чувство бесконечной слабости» («Тоже»), «отвращение к школе» (Тоже»), «Служба на Государственной службе 13 лет» («Тоже. 14»); «Его вытащили (Страхов) -«Тоже. (Гайдебуров)». И наконец - «Работа в “Новом Времени”» - «Тоже» [5, с. 91].
Пожалуй, самым существенным в этих биографических «схождениях» является тот факт, что в судьбе и Меньшикова, и Розанова определяющую роль сыграл А.С. Суворин. Предложив Розанову сотрудничество в своей газете на более чем выгодных материальных условиях, он тем самым «вытащил» его из крайней нужды, тягостной литературной поденщины и ненавистной ему чиновничьей службы в Государственном контроле. На протяжении всего времени сотрудничества Розанов испытывал на себе заботу и внимание своего непосредственного начальника.
Так же как и Розанов, Меньшиков, сотрудничая в «Новом Времени», пользовался любовью и уважением своего шефа. А.С. Суворин был крестным отцом его дочери Ольги, которая до конца жизни хранила икону Святой княгини, подаренную ей крестным отцом. После смерти Суворина Меньшиков практически становится идейным вдохновителем газеты, продолжателем его дела. И это обстоятельство не прошло не замеченным для Розанова, который написал по этому поводу: «.Он быстро, почти моментально развернулся в громадный государственный ум, зрелый, спокойный, неутомимый, стойкий, “не взирающий ни на что”, кроме Отечества, его реальных нужд» [9, с. 574].
Стремление понять, постичь Розанова сохранится у Меньшикова до момента его трагической гибели. В своем дневнике, рассуждая о Розанове и сравнивая себя с ним, Меньшиков еще и еще раз пытается постичь суть его писательского дарования, психологию личности, значение и место Розанова в литературной жизни России. «Я думаю, -пишет Меньшиков, - он обострил свой гений и затемнил его умышленным натаскиванием себя на оригинальность. Сначала хотелось быть особенным, выдвинуться из толпы, быть замеченным. <...> Голлербах говорит, что психиатры считали Розанова полусумасшедшим и что он психопат. Обо мне я не встречал таких мнений - наоборот, почти все меня считают умным, рассудительным человеком, и сам я считаю себя рассудительным тоже до своего рода психоза - до резонерства. Зато меня гораздо реже называют гениальным и великим (хотя называли! И даже писатели сами талантливые, как А.С. Суворин. <...>). Несмотря на то, не завидую ему» [5, с. 91-92]. Меньшиков пытается аналитически подойти к уяснению писательской манеры Розанова: «Читаю - т. е. начинаю читать Розанова всегда с интересом, но редко оканчиваю с удовлетворением. У него диссоциация мысли, раскрытие ее с разложением, как у некоторых сильно реагирующих металлов (например, калий). Или, подобно сере и фосфору, мысль его изомерна, имеет не только кристаллическое (как у меня) строение, но и аморфное» [5, с. 92]. Но неожиданно рассуждения Меньшикова о «химических» процессах творчества прерываются вопросом: «Неужели мы с Розановым совершенно будем забыты?» [5, с. 92]. Хотя для себя самого ответ у него есть: Розанов -«нет, хотя бы ради психопатического своеобразия, я - да, ибо просто небездарными публицистами хоть пруд пруди» [5, с. 92]. И дело здесь даже не в том, что автор дневника уже определил свое место в литературе по отношению к Розанову, а в самой проблеме памяти в «разгромленной» и «обреченной на гибель» стране.
Судьбой Розанова Меньшиков интересуется постоянно. В декабре 1917 года Меньшиков посылает письмо О.А. Фрибес, в котором просит узнать
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2012
137
о положении дел семьи Розановых: «Напишите, если знаете, что Розановы? Где они? Как себя чувствует Василий Васильевич? Сообщите ему мой адрес, не откликнется ли хоть открыткой» [7, с. 252]. В январе 1918 года Меньшиков, получив от Розанова бандероль с двумя выпусками «Апокалипсиса нашего времени», искренне радуется, потому как присланный «журнальчик» воспринимается им прежде всего как доказательство того, что Розанов еще жив: «От всего сердца желаю Вам - как и себе - спастись среди этой чисто апокалиптической катастрофы. Прочел оба № с тем большей жадностью, что сам мечтал издавать подобный же “журнальчик с пальчик”, но, как бывший моряк, чувствую, что момент подходит надевать чистую рубаху (спросите моряков, что это значит). Многие Ваши мысли, как всегда, блестящи и верны, с другими, как всегда, поспорил бы очень. Теперь не до спора» [5, с. 265]. Элементы полемики с Розановым содержатся в другом письме Меньшикова к О.А. Фрибес, где он, высказывая свое неоднозначное отношение к «Апокалипсису» «Василия Суеслова», говорит о том, что «гибнущая родина могла бы иметь право услышать нечто более значительное от бывших своих писателей». Однако трагизм положения двух «бывших писателей» заставляет Меньшикова в очередной раз признать общность, существующую между ними: «Чувствую, впрочем, и себя не более как суесловом пред громадной задачей сказать что-нибудь в час смертный, что могло бы остановить окоченение сердца слушателей...» [7, с. 257] Он даже собирается навестить Розанова в Троице-Сергиевой Лавре, но по не зависящим от него обстоятельствам встреча не состоялась, а в сентябре 1918 года Меньшиков был расстрелян. «В некрологе петроградского литературного журнала, уже после кончины Розанова, имена этих двух ведущих сотрудников “Нового Времени” привычно поставили рядом», - замечает В.А. Фатеев [9, с. 575].
Раскрытие обширного наследия, оставленного М.О. Меньшиковым, продолжается, а значит, предоставляется возможность по-новому взглянуть на многие события и явления ушедшего столетия, рас-
крыть новые грани в деятельности тех представителей эпохи, с которыми Меньшикова связывали творческие и личные взаимоотношения.
Библиографический список
1. Антон Чехов и его критик Михаил Меньшиков: Переписка. Дневники. Воспоминания. Статьи / сост., статьи, подгот. текстов, примеч. А.С. Мелко-вой. - М.: Русский путь, 2005. - 480 с.
2. Богданова О.А. Дискуссия Розанова и М. О. Меньшикова о «Крейцеровой сонате» Л.Н. Толстого // Наследие В.В. Розанова и современность. Материалы Международной научной конференции. Москва. 29-31 мая 2006 г. - М., 2009. - С. 140-144.
3. Богданович А.И. Юродствующая литература: «О любви», М.О. Меньшикова; «Сумерки просвещения», В.В. Розанова // Мир Божий. - 1899. -№ 4. - С. 1-15.
4. Зябликов А.В. «Праведное государство» по Розанову // Наследие В.В. Розанова и современность. Материалы Международной научной конференции. Москва. 29-31 мая 2006 г. - М., 2009. - С. 362-368.
5. Меньшиков М.О. Дневник 1918 года // Российский Архив (История отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв.). Вып. IV. М.О. Меньшиков. Материалы к биографии. - М.: Студия «ТРИТЭ», 1993. - С. 11-222.
6. Меньшиков М.О. О любви. - Ставрополь: Горница, 1994. - 192 с.
7. Письма М.О. Меньшикова к О.А. Фрибес // Российский Архив (История отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв.). Вып. IV. М.О. Меньшиков. Материалы к биографии. - М.: Студия «ТРИТЭ», 1993. - С. 252-261.
8. Розанов В.В. Семя и жизнь // Розанов В.В. Собр. соч. Т. I. Религия и культура. - М.: Правда, 1990. - C. 207-208.
9. Фатеев В.А. Меньшиков М.О. // Розановс-кая энциклопедия / сост. и гл. ред. А.Н. Николю-кин. - М.: РОССПЭН, 2008. - С. 569-575.
10. Фатеев В.А. С русской бездной в душе: жизнеописание Василия Розанова. - СПб.: Кострома, 2002. - 640 с.
