CC BY
66
Том 157, кн. 3
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ КАЗАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Гуманитарные науки
2015
УДК 930:94(430)
В.П. БУЗЕСКУЛ: РУССКИЙ ПАТРИОТ О НАЦИОНАЛИЗМЕ В ГЕРМАНСКОМ АНТИКОВЕДЕНИИ*
Ф.Н. Ахмадиев, Е.А. Чиглинцев
Аннотация
В статье представлены взгляды выдающегося антиковеда и историографа В.П. Бу-зескула на националистические идеологические установки германского антиковедения XIX - начала ХХ в., актуализированные Первой мировой войной. Авторы статьи на примере работ В.П. Бузескула показывают, как в условиях войны русский патриот-историк включается в пропагандистскую борьбу единственно возможным для себя способом -своим творчеством.
Ключевые слова: историография, антиковедение, Германия, идеология, национализм, Первая мировая война, Россия, В.П. Бузескул, патриотизм.
Первая мировая война, столетие начала которой было отмечено массой конференций и публикаций, стала своеобразным индикатором настроений в российском обществе, в частности среди творческой и интеллектуальной общественности. Много публикаций и акций было связано с судьбами писателей, поэтов, а поскольку историки в последние десятилетия весьма склонны к саморефлексии, то и их место в этой, как оказалось теперь, «великой войне» также вызвало немалый интерес: «...Творческий, повседневный и экзистенциальный аспекты влияния Первой мировой войны на научное сообщество историков представляют собой обширную перспективу для исследования как в страноведческой плоскости, так и в проблемном поле историографии» [1, с. 57].
Важной «отличительной чертой Первой мировой войны стало острое идеологическое противостояние» воюющих держав, включая и активную внутреннюю пропаганду, направленную «на активизацию патриотических настроений» [2, с. 39]. Жанр научно-исторической публицистики, преобладавший в пропаганде, позволял приводить развернутую научную аргументацию и вкупе с научным авторитетом авторов «придавал рассуждениям и выводам особую солидность и наукообразность», а в научные монографии и курсы лекций «включались рассуждения и оценки, носящие ярко выраженный публицистический характер и исходящие из "злобы дня"» [2, с. 40]. Например, выходила серия «Война и культура», в рамках которой в 1915 г. о русском самосознании размышляет известный религиозный философ С.Н. Булгаков (Бул.), а о немецкой культуре -
Статья написана в рамках исследовательского проекта 13-01-00088 «Патриотизм и предательство в античном мире», осуществляемого при финансовой поддержке РГНФ.
А.К. Дживелегов, историк, искусствовед (Дж.). При этом «все воюющие стороны стремились изобразить себя борцами за цивилизационные основы Европы. <...> В России даже вышел специальный сборник "Россия и ее союзники в борьбе за цивилизацию" (М., 1916)» [2, с. 40-41].
Одним из центров интеллектуальной пропаганды стал журнал «Русская мысль». Этот «либерально-демократический журнал. предоставил свои страницы всему спектру патриотической мысли России: во-первых, неославянофильству» [3, с. 120], среди сторонников которого был Вяч. Иванов, в свое время учившийся у выдающегося немецкого антиковеда Т. Моммзена. Во-вторых, среди авторов-патриотов были те, кто трактовал «начавшуюся войну как противостояние культурных европейских держав, в том числе России, новому немецкому варварству» [3, с. 120]. Сюда вошел и выдающийся антиковед Э.Д. Гримм. Наконец, в журнале печатались и типичные западники, такие как Е.В. Тарле и М.И. Ростовцев. Последний утверждал, что Германия всегда была врагом античной гражданственности и культуры, «была она всегда и носительницей идеала возобновления мирового государства, идеала, всегда разбивавшегося о крепнущее национальное самосознание народов Европы» (Р., с. 31). В то же время во взглядах М.И. Ростовцева и ряда его коллег, «очевидно, проявились надежды значительной части интеллигенции на то, что союз России с демократиями Запада способствует либеральной эволюции российского политического режима» [2, с. 44-45], поскольку, по их мнению, Россия также отстает от передовых национальных государств Европы.
Из приведенных выше упоминаний историков, филологов-классиков, философов, которые публиковались в «Русской мысли» во время войны, хорошо видно место антиковедов в этой пропагандистской борьбе. И ни в одной из публикаций наших современников, исследовавших историко-публицистическую пропаганду, нет имени В.П. Бузескула - выдающегося антиковеда, историографа, который именно в журнале «Русская мысль» в феврале 1915 г. опубликовал статью «Современная Германия и немецкая историческая наука XIX-го столетия. К происхождению современной германской идеологии», вышедшую затем и отдельной брошюрой (Б1).
Как профессиональный историограф В.П. Бузескул далек от «крайнего патриотизма», который смыкается с национализмом [4, р. 406], он не опустился до простого навешивания пропагандистских политических ярлыков на отдельных представителей германской исторической науки или на направления и школы, в ней представленные. Хотя не отдать дань жанру, в котором пишется статья, он не мог: «Я желал. способствовать объяснению теперешней германской идеологии. и касаюсь только тех сторон и направлений немецкой историографии, которые имеют отношение к современным явлениям мировой борьбы» (Б1, с. 1); «нигде, быть может, интересующая нас идеология не проявляется так ясно, так рельефно, как в немецкой исторической науке» (Б1, с. 7). Под современной идеологией он понимает явление, ростки которого возникают во времена наполеоновских войн, когда формируется политический идеал немцев - Германия, «политически объединенная, сильная и свободная, с конституционными учреждениями.» (Б1, с. 11), - и когда «в немецком обществе с неудержимой силой пробудились национальное сознание и патриотизм» (Б1, с. 7), а также «интерес
к изучению родной страны» (Б1, с. 11), что привело к учреждению университетов и бурному росту науки.
При этом, однако, политизированность деятелей исторической науки была очень велика. Так, признавая неоспоримый научный авторитет Л. фон Ранке , Бузескул пишет о нем как о «панегиристе Гогенцоллернов», сочувствующем «военной монархии, милитаризации, ждущем объединения Германии от Пруссии, от монархии, главным образом от армии» (Б1, с. 13). А о его ученике В. Гизе-брехте он отзывается как о «барде» Священной немецкой империи, «История времени немецких императоров» которого, по мнению В.П. Бузескула, «не чужда политических и патриотических мотивов» (Б1, с. 16) Германии XIX в. Большой сюжет в статье историографа связан с Г. фон Зибелем, еще одним учеником Л. фон Ранке. В.П. Бузескул называет Г. фон Зибеля «национал-либералом» (Б1, с. 17), который не сразу, но стал страстным сторонником Бисмарка и его политики объединения Германии вокруг Пруссии. Из учеников Гейдельбергской школы Ф.К. Шлоссера упоминается Г.Г. Гервинус и его пятитомная «История немецкой поэзии», ставшая, по сути, немецким «заклинанием» для «объединения нации» и создания «национальной идеи», «национальной политики» (Б1, с. 23-24); отмечен и ученик Ф.К. Шлоссера и Г.Г. Гервинуса -Л. Гейссер, который в своей «Немецкой истории.» возлагает на Пруссию миссию собрать немецкие земли вокруг себя (Б1, с. 27).
По сути, В.П. Бузескул на материале историографии отрефлексировал зарождение и развитие ключевого элемента германской националистической идеологии - превращение идеи национального освобождения в идею исключительности силы, агрессии, что логично приводит к идее объединения немецких земель вокруг Пруссии путем насилия и создания агрессивной Германии. И в этом случае В.П. Бузескул явно обозначил ту черту историографии, которая, как считает авторитетный современный исследователь В. Вжосек, с Нового времени становится имманентной для нее, - национализм: «Нация, становясь главным героем историографических повествований, легитимирует, распространяет и укрепляет в коллективном сознании националистическую идею» [6, с. 5].
Однако В.П. Бузескул не только выдающийся историограф, но и известный антиковед. И в этой своей ипостаси он также не остается в стороне от научно-пропагандистских задач во время войны. Несколькими месяцами ранее выхода статьи о современной Германии Бузескул публикует третье издание своего капитального труда «Введение в историю Греции. Обзор источников и очерк разработки греческой истории в XIX и в начале ХХ в.», в котором практически полностью воспроизводит издания предыдущие, делая только два изменения. Во-первых, он анализирует работы, появившиеся в науке между очередными изданиями «Введения.»; а во-вторых, он реагирует на политическую обстановку и вводит небольшие правки в текст, акцентируя в разделах о немецком антиковедении те черты германской националистической идеологии, которые он столь подробно разбирает позднее в статье. Характерной особенностью этого издания стало соединение добросовестности исследователя с патриотическими
1 Об интересе В.П. Бузескула к творчеству Л. Ранке, по его словам, «одного из величайших историков XIX столетия», и эволюции его взглядов на роль немецкого ученого в происхождении «современной германской идеологии» см. [5, с. 162-163].
настроениями. Задавая в предисловии к новому изданию «Введения.» риторический вопрос: почему же он решился сделать это во время войны, «когда переживается тяжкое испытание на полях битв», Бузескул буквально поясняет, что «тем более здесь каждый из нас должен работать не покладая рук, не щадя сил.» (Б2, с. XV). При этом он подчеркивает: «.В течение последних десятилетий перед нами открывается картина тесного сотрудничества и мирного соревнования разных наций на поприще науки» (Б2, с. XIV), а свою задачу он видит как раз в том, чтобы, отдав должное немецкой науке, обратить внимание, что «те черты германцев, которые так явно обнаружились среди переживаемых нами событий и которые многим показались такими неожиданными, - культ силы, беспощадное отношение и презрение к слабому, попирание права. замечались и раньше.» (Б2, с. XIV-XV). Эти мысли «Введения.» в статье В.П. Бузескула развернуты и публицистически заострены: «Между прочим, воочию мы увидели черты современной Германии, которые многим показались совершенно неожиданными: признание грубой силы, как чего-то высшего, как все решающего момента, культ этой силы, культ "бронированного кулака", открытое до цинизма попирание права, презрение к слабому, самообожание, непомерное превознесение Германии и ее культуры, ради торжества которой дозволяется истребить остальные, чудовищную гордыню, пренебрежительное отношение к другим нациям, как "вырождающимся" или как "варварам", как низшим расам, национализм и патриотизм, принявшие искаженные, уродливые формы.» (Б1, с. 5).
Среди множества историков, которые повлияли на формирование националистической идеологии в Германии, были не только специалисты по современной им истории или, что вполне резонно, медиевисты. В.П. Бузескул обращает внимание и на выдающихся антиковедов. Возникает закономерный вопрос: как в трудах специалистов по античной истории можно выразить германский национализм, способствовать его формированию? В.П. Бузескул обнаруживает этот способ: через аналогии, сравнения, сопоставления, которые зачастую не носили объективного характера.
Для доказательства своих идей В.П. Бузескул обращается, например, к творчеству выдающегося антиковеда Б.Г. Нибура. Он называет его «в числе светил» Берлинского университета, созданного с целью прусского возрождения, приводит мысль самого Нибура, который относил себя к тем, кто надеялся на лучшие дни и подготавливал их (Б1, с. 10). «Римская история» Б.Г. Нибура, по мнению В.П. Бузескула, не осталась без влияния современности, поскольку «его жизнь и его научная деятельность тесно связана с тем движением и тою борьбою, которые испытывало человечество в его дни» (Б1, с. 10). А далее русский историк приводит многочисленные исторические сравнения и аналогии, которыми Б.Г. Нибур продемонстрировал свою ангажированность современными ему политическими процессами в Германии и Европе в целом. Лациум напоминает ему Пруссию: малые государства должны раствориться в национальной жизни. Ненависть к Наполеону повлияла на его оценку великого завоевателя древности, Александра Македонского, которому Б.Г. Нибур произносит суровый приговор. Современное ему состояние Германии он готов сравнивать с положением Греции при Филиппе. «"В истории эпохи Демосфена, - пишет Б.Г. Нибур, - можно найти живое изображение наших современников.
Со дня заключения Тильзитского мира я высказываю те же мысли, какие Фо-кион высказывал афинянам". Демосфен в его глазах - это Штейн или Фихте, Филипп или Александр - Наполеон, Херонея - Иена» (Б1, с. 10-11).
Другой антиковед, чье творчество служит В.П. Бузескулу примером националистической направленности немецкого антиковедения, - это Макс Дункер, который был «ревностным немецким патриотом и сторонником германского единства, либералом, но врагом радикализма и демократии» (Б2, с. 363). При таком наборе общественно-политических приоритетов нельзя «ожидать от Дункера строгой объективности» (Б2, с. 364). История Греции, которую он изучал, ее отдельные политические деятели воспринимались им с позиций волновавших его политических интересов: «Он сам признавался, что при характеристике Феми-стокла, этого "основателя аттического могущества, прозорливейшего и энергичнейшего из всех эллинов", пред ним невольно носился образ германского канцлера - Бисмарка.» (Б1, с. 46; Б2, с. 363-364).
При сопоставлении текстов «Введения.» и «Современной Германии.» становится явным и то, каким образом антиковед-профессионал В.П. Бузескул уступает место историку-публицисту и патриоту. Так, во «Введении.» В.П. Бу-зескул специально анализирует метод М. Дункера, подчеркивая его слабые стороны: «Со многими приемами Дункера. никоим образом нельзя согласиться. Мы встречаем у него здесь много гипотетического, много комбинаций, слишком шатких и слишком смелых, чтобы не сказать фантастических. Обращение с источниками у Дункера произвольное: ни на чем не основанные гипотезы и мало вероятные комбинации смешиваются с положительными данными, с прямым свидетельством памятников; иногда голословно отвергается показание источников, иногда извращается смысл их слов или делаются натяжки, не всегда обращается внимание на разницу в достоверности известий и т. п.» (Б2, с. 365-366). Вся эта информация профессионального характера из публицистической статьи исчезает как не соответствующая формату материала. Зато в ней упоминаются двойные стандарты, или «две разные мерки» (Б2, с. 366), обнаруженные В.П. Бузескулом у Макса Дункера в оценках «афинской истории времен Кимона, Эфиальта и Перикла» и самих этих деятелей (Б2, с. 364): русский историк подчеркивает «не в меру строгий суд Дункера над Периклом» (Б1, с. 47), объясняя эту предвзятость все тем же следованием германской националистической идеологии, расцветшей «после побед 1870 г.», поклонением перед силой и даже культом силы (Б1, с. 47; Б2, с. 364).
Во «Введении.» В.П. Бузескул чуть подробнее излагает взгляды М. Дункера на 50-е годы V в. до н. э. Данный период немецкий историк считал временем «величественной политики» Афин, связывая это могущество сначала с деятельностью Кимона, а затем - Эфиальта; правление же Перикла, с точки зрения М. Дункера, - это «начало упадка Афин, и виновником такого упадка является именно Перикл» (Б2, с. 364-365).
Особенно ярко националистические идеи воплощаются в воззрениях и практиках крупнейшего немецкого историка Т. Моммзена. В его «Римской истории» присутствует ряд методологических положений, которые напрямую связаны с современной ему действительностью. «В истории Моммзен видит борьбу за существование, внутри - за единство, извне - за могущество нации»;
«история есть страшный суд, суд над народами, и успех здесь - единственный критерий»; «история в своем могучем вихре безжалостно ломает и сокрушает нации, которые не имеют прочности и гибкости стали» (Б1, с. 33). По мнению Бузескула, Т. Моммзен - «ярый поклонник силы. В "Римской истории" он всегда на стороне победителя» (Б1, с. 32-33). Моммзен всегда прославляет силу, даже если она «употреблена против права», и этим - делает замечание В.П. Бу-зескул - «в некоторых отношениях Моммзен напоминает Ницше» (Б1, с. 35; Б2, с. 364). Особенно настораживают российского историка призыв «великого Моммзена» быть беспощадно жестокими в отношении чехов (Б1, с. 35-36; Б2, с. 364), его пренебрежение к современным французам, с которыми он в своей «Римской истории» отождествляет галлов (Б1, с. 35).
Идеология национализма, по мнению В.П. Бузескула, «особенно выразилась» в так называемой прусской исторической школе (Б1, с. 44). Он считает старейшим представителем этой школы Иоганна Густава Дройзена, приобретшего известность своей «Историей эллинизма» (1833-1843). «.Он говорит о событиях и лицах той отдаленной эпохи со страстью и увлечением, словно о близких ему по времени» (Б1, с. 44). Причины этого российский антиковед объясняет так: «Дело в том, что Дройзен, когда говорит об отношении Македонии к Греции, представляет себе отношение Пруссии к тогдашней Германии» (Б1, с. 45). В.П. Бузескул считает, что «Дройзен идеализирует Александра, во всем оправдывает его.» (Б1, с. 44), при этом «он строго осуждает афинян и Демосфена. По мнению Дройзена, Демосфен должен был оставить свои патриотические стремления как не соответствующие времени и обстоятельствам, должен был преклониться перед Македонией, знать, что ей принадлежит будущее, а не бороться с нею! Образ действий Демосфена обнаруживает близорукость» (Б1, с. 44-45). А сила Македонии, как подчеркивает В.П. Бузескул, для И.Г. Дройзена - в обладании «офицерским сословием, исполненным чувства чести» (Б1, с. 45), в противовес раздробленным грекам. И это идеализированное представление также базируется на аналогии с современной историку Германией. Особенно «пылким патриотизмом» (Б1, с. 45) отличались, по мнению В.П. Бузескула, последующие труды И.Г. Дройзена, посвященные новой истории (Б1, с. 45).
В целом подходы В.П. Бузескула как историка античности и историографа к войне, пропаганде, националистической идеологии немцев сугубо либеральные, западнические, секуляризированные. Но патриотические. Он признает и право немцев на патриотические настроения, считает их вполне уместными в работах историков, в том числе и антиковедов. Но когда это начинает касаться унижения других народов, тогда немецкий патриотизм превращается в национализм, становящийся основой для войны, и русский патриот В.П. Бузескул включается в борьбу с ним возможными для себя способами.
Summary
F.N. Ahmadiev, E.A. Chiglintsev. V.P. Buzeskul: Russian Patriot's Judgment about Nationalism in the German Classical Scholarship.
The views of V.P. Buzeskul, the prominent antiquity researcher and historiographer, on the nationalistic and ideological concepts of the German classical scholarship in the 19th-early 20th century, which were relevant to the period of the First World War, are considered
in the paper. Based on V.P. Buzeskul's works, it is demonstrated how the Russian patriotic
historian gets involved into the propagandist struggle under the war conditions by means of
his works.
Keywords: historiography, classical scholarship, Germany, ideology, nationalism, First
World War, Russia, V.P. Buzeskul, patriotism.
Источники
Б1 - Бузескул В.П. Современная Германия и немецкая историческая наука XIX-го столетия. К происхождению современной германской идеологии. - Петроград: Тип. М.М. Стасюлевича, 1915. - 72 с.
Б2 - Бузескул В.П. Введение в историю Греции. Обзор источников и очерк разработки греческой истории в XIX и в начале ХХ в. - Петроград: Тип. М.М. Стасюлевича, 1915. - XVI + 592 с.
Бул. - Булгаков С.Н. Война и русское самосознание. - М.: Тип. т-ва И.Д. Сытина, 1915. -59 с.
Дж. - Дживелегов А.К. Немецкая культура и война. - М.: Т-во И.Н. Кушнерев и Ко, 1915. - 63 с.
Р. - Ростовцев М.И. Национальное и мировое государство // Русская мысль. - 1915. -№ 10. - С. 19-31.
Литература
1. Никифоров Ю.С. Историки «русской школы» в эпоху Первой мировой войны (19141918 гг.) // Ярослав. пед. вестн. - 2014 - № 2, Т. I (Гуманит. науки). - С. 54-58.
2. Тихонов В.В. Европеизм и панславизм - два направления в русской научно-исторической публицистике периода Первой мировой войны // Русская публицистика и периодика эпохи Первой мировой войны: политика и поэтика. Исслед. и материалы. -М.: ИМЛИ РАН, 2013. - C. 39-47.
3. Богданова О.А. Русская классика и восприятие Первой мировой войны в литературной среде России 1914 г. На материале журнала «Русская мысль» и других изданий // Русская публицистика и периодика эпохи Первой мировой войны: политика и поэтика. Исслед. и материалы. - М.: ИМЛИ РАН, 2013. - C. 119-142.
4. Nathanson S. Patriotism, War, and the Limits of Permissible Partiality // J. Ethics. -2009. - V. 13, No 4. - Р. 401-422.
5. Мягков Г.П. Историки России в спорах о Л. Ранке // История и историки в прошлом и настоящем / Под ред. Л.П. Репиной. - М.: ИВИ РАН, 2013. - С. 133-181.
6. Вжосек В. Классическая историография как носитель национальной (националистической) идеи // Диалог со временем. Альм. интеллект. истории. - 2010. - № 30. - С. 5-13.
Поступила в редакцию 17.11.14
Ахмадиев Фарид Нафисович - кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории, Казанский (Приволжский) федеральный университет, г. Казань, Россия.
Чиглинцев Евгений Александрович - доктор исторических наук, заведующий кафедрой всеобщей истории, Казанский (Приволжский) федеральный университет, г. Казань, Россия.
E-mail: Evgueni.Tchiglintsev@kpfu.ru
