CC BY
121
УГОЛОВНОЕ ПРАВО И КРИМИНОЛОГИЯ
В.С. Савельева*
Усиление ответственности
за преступления террористической направленности:
проблемы комплексного подхода
Аннотация. Содержание статьи базируется на результатах комплексного теоретического анализа правоотношений, складывающихся на основе различных по своей отраслевой принадлежности, но тесно связанных по предмету регулирования правовых норм о противодействии терроризму. Эта совокупность нова; она сформирована Федеральным законом от 02.11.2013 № 302-Ф3 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ», которым значительно увеличено число преступлений террористической направленности. Одновременно путем внесения соответствующих изменений в гражданское законодательство о противодействии терроризму и об оперативно-розыскной деятельности спецслужб сформирован ранее неизвестный нашему праву институт имущественной ответственности за вред, причиненный террористическим актом. Отныне такую ответственность могут нести лица, даже не причастные к совершению преступления, причем вне уголовного дела. В аннотируемой статье эти законодательные новинки подвергаются всестороннему рассмотрению с позиций учения о составе преступления, теории восстановительно-компенсационных и конфискационных правоотношений, порождаемых фактом совершения преступления террористической направленности, что и отражает предпринятый законодателем комплексный подход к решению проблемы усиления ответственности за названные преступления. По результатам исследования сформулированы теоретические объяснения новым правовым нормам, спрогнозированы перспективы и механизмы их применения на практике, а также сложности, которые могут при этом возникнуть. Предложены и обоснованы возможные дополнительные законодательные нововведения.
Ключевые слова: усиление уголовной ответственности, комплексный законодательный подход, восстановительные и компенсационные правоотношения, конфискационные правоотношения, гражданский иск в уголовном деле, имущественная ответственность за преступление, обеспечение имущественной ответственности, взыскание преступно приобретенного, конфискация собственности, преступления террористической направленности, уголовно-правовые санкции.
Последние месяцы 2013 г. и первые месяцы 2014 г. ознаменовались интенсивной законодательной деятельностью в направлении существенного усиления юридической ответственности за преступления против общественной безопасности (гл. 24 УК РФ), которые связаны с понятием терроризма. В предельно сложной международной обстановке российское государство, прочно встав на путь укрепления, восстановления достоинства страны, все более решительно реализует суверенное право и обязанность на необходимую оборону от реальной угрозы ее безопасности со стороны недобитого террористического подполья. Все законодательные нововведения, о которых идет речь, сводятся к следующим трем группам, на основе которых: а) существенно пополня-
ется перечень деяний, признаваемых уголовным законом преступлениями, связанными с понятием терроризма; б) существенно ужесточается уголовное наказание за их совершение; в) по-новому решаются юридические вопросы возмещения вреда, причиненного терроризмом. Последняя группа органически связана с институтом конфискации имущества преступного происхождения, который актуален и по уголовным делам о терроризме.
1. Новые составы терроризма
Федеральным законом от 02.11.2013 № 302-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ»1 перечень преступлений, име-
1 Российская газета. 2013. 6 нояб.
© Савельева В.С., 2015
* Савельева Вера Семеновна — кандидат юридических наук, профессор Московского государственного
юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА|
[89104137533@mail.ru]
123995, Россия, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, д. 9. 156 Актуальные проблемы российского права. 2015. № 6 (55) июнь
ющих непосредственное отношение к терроризму, пополнился тремя новыми: а) прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности (ст. 2053 УК РФ), б) организация террористического сообщества и участие в нем (ст. 2054 УК РФ) и в) организация деятельности террористической организации и участие в деятельности такой организации (ст. 2055 УК РФ).
Они встроены в ряд ранее предусмотренных уголовным законом преступлений: а) террористический акт (ст. 205 УК РФ), б) содействие террористической деятельности (ст. 2051 УК РФ), в) публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма (ст. 2052 УК РФ) и образуют относительно обособленную группу преступлений, которые в профессиональном словоупотреблении получили название преступлений террористической направленности или террористического характера. В этом же ряду находится и заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст. 207 УК РФ).
Составы трех упомянутых новых преступлений террористической направленности характеризуются следующими признаками.
а) Прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности (ст. 2053 УК РФ) представляет собой умышленное участие виновного в организованной профессиональной подготовке его к террористической деятельности либо совершения одного из преступлений, предусмотренных ст. 2051, 206, 208, 211, 277, 278, 279 и 360 УК РФ в любой форме и в любом месте, приобретение им знаний, практических умений и навыков в ходе занятий по физической и психологической подготовке, при изучении способов совершения указанных преступлений, правил обращения с оружием, взрывными устройствами, взрывчатыми, отравляющими и иными веществами и предметами, представляющими опасность для окружающих. Кроме того, на наш взгляд, обучение касается подпольной жизни и совершения террористических актов любой разновидности, а также конспирации, вооруженного и иного сопротивления сотрудникам органов охраны правопорядка, приобретения необходимых волевых качеств и идеологических установок, словом, в формировании личности боевика-террориста. При этом ни продолжительность обучения, ни его организационные, содержательные, идеологические, методические и иные особенности, а равно результативность обучения будущего террориста для состава анализируемого преступления значения не имеют. Обучаемый — субъект данного состава преступления должен осознавать, в каких целях он принят на учебу и в каких целях осуществляется обучение. Именно этот признак субъективной стороны данного состава преступления определяет общественную опасность поведения виновного и связывает это поведение с понятием терроризма.
На основании примечания к ст. 2053 УК РФ лицо, совершившее данное преступление, освобождается от уголовной ответственности, если оно сообщило органам власти о прохождении обучения в целях осуществления террористической деятельности либо совершения иных преступлений, перечень которых содержится в этом примечании, а также способствовало раскрытию совершенного преступления или выявлению других лиц, прошедших такое обучение, осуществлявших, организовавших или финансировавших такое обучение, а также мест его проведения, и если в его действиях не содержится иного состава преступления.
Установлением уголовной ответственности за данное преступление с формальным составом, а также совокупности детальных норм об основаниях освобождения виновного от такой ответственности преследуется очевидная профилактическая цель особой важности — пресечь профессиональную подготовку «кадров» террористов, их «размножение» на самых дальних подступах к конкретной преступной деятельности, раскрыть (выявить), а затем и разрушить подготовительные центры терроризма, используя, в частности, и материалы судебных процессов по уголовным делам по обвинению обучающихся в целях осуществления террористической деятельности, а также материалы, собранные в связи с явкой с повинной в соответствии с примечанием к ст. 2053 УК РФ.
б) Организация террористического сообщества и участие в нем (ст. 2054 УК РФ). С объективной стороны состав данного преступления базируется на детально разработанных в теории уголовного права понятиях, характеризующих оконченное, неоконченное преступление и соучастие — преступное сообщество (преступная организация), организованная группа, и складывается из их содержания. Такой состав преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 2054 УК РФ налицо, независимо от того, принимал ли виновный участие в подготовке и совершении конкретного террористического акта. В этом преступлении виновен тот, кто замыслил создать террористическое сообщество, которое с учетом содержания ст. 35 УК РФ определяется как структурированная организованная группа или объединение организованных групп, действующих под единым руководством, члены которых объединены в целях совершения одного или нескольких террористических актов, то есть особо тяжких преступлений, предусмотренных ст. 205 УК РФ, и для осуществления этого замысла совершил определенные, конкретные действия (приискание источников финансирования, вербовка соучастников, распределение ролей, обучение членов сообщества, приобретение вооружения, разведка, то есть добывание необходимой информации, планирование террористических актов, сооружение баз дислокации преступного сообщества и т.д.
и т.п.). Для квалификации преступления по ст. 2054 УК РФ не имеет значения ни объем, ни масштаб выполненной организационной деятельности, ни ее успешность, с точки зрения конечных преступных целей и задач, которые охватывались умыслом виновного. Значит, речь идет о преступлении с типичным формальным составом.
Не имеет обязательного значения для такой квалификации и то, кто стал руководителем сформированного террористического сообщества, — тот, кто его замыслил и создал, или кто-то другой. Организация террористического сообщества, руководство его повседневной деятельностью, равно как и финансирование этой деятельности — самостоятельные виды преступлений террористической направленности.
Осознанное виновным участие в террористическом сообществе, независимо от его роли в деятельности такого сообщества и независимо от того, принимал ли он участие в террористическом акте или актах, ради совершения которых это сообщество учреждено, а также независимо от продолжительности пребывания виновного в рядах террористического сообщества, образует формальный состав преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 2054 УК РФ.
Лицо, добровольно прекратившее участие в террористическом сообществе и сообщившее о его существовании, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления и если его сообщение предпринято до уголовного преследования и задержания подозреваемого (прим. к ст. 2044 УК РФ в авторском изложении). Такое освобождение от уголовной ответственности реабилитацией не является.
в) Организация деятельности террористической организации и участие в деятельности такой организации (ст. 2055 УК РФ). То, что в названии комментируемой статьи трижды употребляется понятие организации, причем в разном смысле, об уровне современного законотворчества говорит само за себя, при этом содержание диспозиции данной статьи, по существу, всего лишь повторяет это название. Часть 1 гласит: «Организация деятельности организации, которая в соответствии с законодательством РФ признана террористической», а вторая: «Участие в деятельности организации, которая в соответствии с законодательством РФ признана террористической».
По действующему российскому законодательству, террористической организация может быть признана только в судебном порядке. С учетом этого факта, а также словарных и энциклопедических определений и содержания ст. 35 УК РФ о видах соучастия в преступлении объективную сторону состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 2055 УК РФ, можно охарактеризовать следующим образом: это — постоянное, плано-
мерное обустройство, налаживание и упорядочивание функционирования в соответствии со своим назначением устойчивого, существующего по правилам внутренней дисциплины объединения лиц, которое в установленном законом судебном порядке признано террористической организацией, независимо от степени достижения конечных целей и задач, диктуемых идеологией данного объединения. Субъектом данного преступления является фактический исполнительный руководитель объединения.
Фактическая принадлежность к такому объединению, независимо от мотивов, роли и других обстоятельств своего участия в нем, образуют состав преступления, предусмотренный ч. 2 ст. 2055 УК РФ. А тот, кто добровольно прекратил свое участие в деятельности террористической организации до начала уголовного преследования за это преступление, если в его действиях не содержится состава иного преступления, подлежит освобождению от уголовной ответственности на основании примечания к ст. 2055 УК РФ.
Скрупулезные формулировки диспозиций ст. 2053, 2054 и 2055 УК РФ, жесткие санкции за совершение преступлений, предусмотренных этими статьями, и детальные примечания к этим статьям создают новые предпосылки и для устрашения уголовной репрессией за любую причастность к терроризму и реальные возможности для освобождения от уголовной ответственности для тех, кто решил порвать с террористическим подпольем до того, как обагрил свои руки в крови мирных сограждан.
2. Ужесточение уголовного наказания
за терроризм
Вслед за увеличением числа составов преступлений террористической направленности законодатель значительно ужесточил уголовное наказание за их совершение Федеральным законом от 05.05.2014 № 130-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ»2:
а) ст. 56 УК РФ дополнена ч. 5, согласно которым срок лишения свободы при частичном или полном сложении сроков уголовного наказания данного вида по совокупности преступлений, из которых хотя бы одно относится к преступлениям террористической направленности, может достигать 30 лет, а совокупности приговоров — 35 лет;
б) установлено, что виновным в совершении преступлений террористической направленности не может быть назначено наказание ниже низшего предела или назначен более мягкий вид наказания либо не применен дополнительный вид наказания, предусмотренный в качестве обязательного (ч. 3 ст. 64 УК РФ в новой редакции);
2 Российская газета. 2014. 7 мая.
в) установлено, что к осужденным за преступления террористической направленности сроки давности привлечения к уголовной ответственности не применяются (ч. 4 ст. 83 УК РФ в новой редакции);
г) значительно увеличены сроки лишения свободы, осужденным за преступления террористической направленности, сроки и размеры других видов уголовного наказания.
3. Усиление имущественных санкций
В прежней редакции Федерального закона от 06.03.2006 № 35-ФЗ «О противодействии терроризму»3 (ч. 1 ст. 18) предусматривалось, что «государство осуществляет в порядке, установленном Правительством РФ, компенсационные выплаты физическим и юридическим лицам, которым был причинен ущерб в результате террористического акта» и что «компенсация морального вреда, причиненного в результате террористического акта, осуществляется за счет лиц, его совершивших» (ч. 1 ст. 18).
Таким образом, ответственность за имущественный вред (материальный ущерб), причиненный террористическим актом потерпевшим от этого преступления физическим и юридическим лицам, как правило, составляет значительные суммы, потому что речь идет о взрывах, поджогах и т.п., обязанность его возмещения в прошлом принимало на себя государство как таковое, потому что органы этого государства не предупредили террористического акта, не выполнили своего долга перед обществом, не обеспечили его безопасность. Причем реализация этих компенсационных правоотношений вообще выносилась за рамки и уголовного дела.
Зато правила о возмещении морального вреда, причиненного террористическим актом потерпевшему или потерпевшим, полностью укладывалось в русло комплексного правового института гражданского иска по уголовному делу. По этим правилам следователь, в чьем производстве находится уголовное дело о теракте, установив, что преступлением определенному лицу или нескольким лицам причинен моральный вред, то есть страдания и переживания, ориентируясь на основополагающие нормы гражданского права (ст. 151, 1099 ГК РФ), обязан разъяснить потерпевшему его право на предъявление гражданского иска о возмещении причиненного морального вреда путем его денежной компенсации, а в целях обеспечения такого иска наложить арест на имущество обвиняемого в порядке ст. 115 УПК РФ с изъятием бумаг, вещей и наличных денег.
По целому ряду причин такая правовая конструкция на практике не прижилась. Сложившаяся обстановка в сфере противодействия терроризму потребовала более жестких имущественных взысканий с виновных в терроризме, которые шли бы
рука об руку с усилением уголовной ответственности за эту преступную деятельность. Это и есть комплексный подход к решению правовой проблемы. В соответствии с таким подходом вышеупомянутым Федеральным законом от 02.11.2013 № 302-ФЗ ст. 18 Федерального закона «О противодействии терроризму» существенно изменена. В ее ч. 1 в новой редакции теперь говорится, что «возмещение вреда, включая моральный вред, осуществляется в порядке, установленном законодательством РФ о гражданском судопроизводстве за счет средств лица, совершившего террористический акт, а также за счет средств его близких родственников, родственников и близких лиц при наличии достаточных оснований полагать, что деньги, ценности и иное имущество получены ими в результате террористической деятельности и (или) являются доходом от такого имущества».
При этом: «На требования о возмещении вреда, причиненного в результате террористического акта жизни или здоровью граждан, исковая давность не распространяется. Срок исковой давности по требованиям о возмещении вреда, причиненного имуществу в результате террористического акта, устанавливаются в пределах сроков давности привлечения к уголовной ответственности за совершение указанного преступления» (там же).
Таким образом, государство больше не является субъектом восстановительно-компенсационных правоотношений, возникающих из причинения как имущественного, так и морального вреда террористическим актом; оно не обязано возместить его за счет своих средств потерпевшим, даже если такой вред находится в причинно-следственной связи с утратой здоровья и трудоспособности гражданина. Обязанность такого возмещения возлагается, прежде всего, на виновного в совершении теракта.
Но не только на него, а и на его близких родственников, то есть — супруга, супруги, родителей, детей, усыновителей, усыновленных, родных братьев и сестер, дедушек, бабушек, внуков (п. 4 ст. 5 УПК РФ «Основные понятия, используемые в настоящем кодексе»), родственников, то есть всех иных лиц, за исключением близких родственников, состоящие в родстве с обвиняемым (п. 37 ст. 5 УПК), и близких лиц, то есть иных, за исключением близких родственников и родственников, лиц, состоящих в свойстве с обвиняемым, а также лиц, жизнь, здоровье и благополучие которых дороги обвиняемому в силу сложившихся личных отношений4.
Такие ответчики за вред, причиненный террористическим актом, до сих пор законодательству, правовой теории и судебно-следственной практике известны не были. В этом главная новизна и необычность законодательных нововведений по
Собрание законодательства РФ. 2006. № 11. Ст. 1146
4 Определение понятия близких лиц приводится на основе аналогии с содержанием п. 3 ст. 5 УПК, в котором говорится о лицах, близких потерпевшему и свидетелю (но не обвиняемому).
поводу ответственности за данное преступление. Эта необычность порождает ряд вопросов.
Как уже нами отмечалось ранее, близкие родственники обвиняемого и близкие ему лица отвечают за имущественный и моральный вред, причиненный террористическим актом, «при наличии достаточных оснований полагать, что деньги, ценности и иное имущество получены ими в результате террористической деятельности и (или) являются доходом от такого имущества».
Но наличие достаточных оснований полагать — не та юридическая платформа, на которой базируются судебные решения об отчуждении собственности, нужна полная доказанность юридически значимых фактов. Неясно и то, о каком имуществе, оказавшемся у близких родственников, родственников террориста и близких ему лиц, идет речь, поскольку террористический акт по определению своему предполагает не приобретение и обогащение, а разрушение и уничтожение, и почему анализируемое правило относится только к террористическому акту (ст. 205 УК РФ) и не относится к другим преступлениям террористической направленности.
Но самое неожиданное и наиболее спорное нововведение заключается в том, что согласно упомянутой ст. 18 Федерального закона «О противодействии терроризму» в ее новейшей редакции возмещение вреда, причиненного терактом, осуществляется в порядке, установленном законодательством РФ о гражданском судопроизводстве. Получается, что такое возмещение по одной-единственной категории преступлений обособлено от уголовного дела и от гражданского искового в уголовном процессе, и следователь, в производстве которого данное уголовное дело находится, не обязан ни принимать гражданский иск о таком возмещении, ни предпринимать меры по его обеспечению, ни доказывать основания и размер возмещения. Задача собирания и проверки сведений о законности происхождения денег, ценностей, иного имущества и доходов от них у близких родственников, родственников и близких «лиц лица, совершившего террористический акт», возлагается на «органы исполнительной власти, осуществляющие в пределах своих полномочий противодействие терроризму, уполномоченные на осуществление оперативно-розыскной деятельности» (ч. 1 ст. 18 Федерального закона «О противодействии терроризму» в новой редакции), то есть на федеральные органы безопасности и органы внутренних дел.
Получается, что имущественные взыскания за вред, причиненный террористическим актом (ст. 205 УК РФ), от уголовного дела обособлены, и гражданский иск по уголовному делу к этим правоотношениям неприменим; они реализуются в гражданском процессе на основе взаимодействия с органами, осуществляющими оперативно-розыскную,
а не следственную деятельность. Причем все другие преступления террористической направленности в данном контексте не упомянуты.
Перспективность и эффективность такой юридической конструкции возмещения ущерба, причиненного террористическими актами, предстоит проверить на практике. С теоретической точки зрения, ее состоятельность, а следовательно, и жизнеспособность, сомнительна. Получается, что целый и во многом сугубо умозрительный правовой институт сконструирован для применения по одной-единственной категории уголовных дел, причем вразрез с историческим опытом правового регулирования подобных имущественных отношений, возникающих из факта совершения любого преступления.
Взаимодействие спецслужб, добывающих гласным и негласным путем сведения о преступно-террористическим происхождении имущества, с участниками гражданского судопроизводства напрямую — явление, правоведению и юридической практике неизвестное. По всей вероятности, следует ожидать дополнительных законодательных решений об участии прокуратуры в правоотношениях, связанных с предъявлением иска и поддерживанием в суде исковых требований, базирующихся на материалах спецслужб, а также серьезных практических сложностей.
4. Конфискационные правоотношения
по уголовным делам о террористических актах
Как известно, восстановительные и компенсационные имущественные взыскания не исключают конфискационных правоотношений по уголовному делу вообще и по делу о террористическом акте в частности. Они складываются там и постольку, где и поскольку имущественный и моральный вред, причиненный преступлением, полностью возмещен, а под арестом в наличии имеется еще определенное имущество, принадлежащее обвиняемому, в нашем случае — обвиняемому в терроризме.
Правовой первоосновой конфискации имущества по уголовному делу служит ст. 1041 УК РФ, согласно которой конфискация имущества заключается в принудительном безвозмездном изъятии и обращении его в собственность государства на основании обвинительного приговора следующего имущества:
а) денег, ценностей и иного имущества, полученных в результате строго определенных преступлений, перечень которых содержится в ч. 2 ст. 1041 УК РФ. Преступления террористической направленности в этот перечень входят;
б) денег, ценностей и иного имущества, в которое получено в результате совершения хотя бы одного из указанных преступлений, и доходы от этого имущества были частично или полностью превращены или преобразованы;
в) денег, ценностей и иного имущества, используемых или предназначенных для финансирования некоторых, прямо указанных в п. «в» ст. 1041 УК РФ преступлений, в частности — терроризма;
г) орудий, оборудования или иных средств совершения преступления, принадлежащих обвиняемому.
Словом, конфискации по уголовному делу в соответствии с действующим законодательством подлежит «отмытое» или «неотмытое» имущество только преступного происхождения (расхожие названия — преступное обогащение, преступная нажива и т.п.).
В соответствии с этим законоположением орган дознания и следователь по уголовному делу о любом преступлении, в том числе и о террористическом акте, обязаны принять меры к установлению такого имущества, а в случае обнаружения — обосновать его преступное происхождение по всем правилам уголовно-процессуального доказывания (п. 8 ст. 73 УПК РФ) и наложить на это имущество арест, то есть процессуальный запрет распоряжаться им (ст. 115 УПК РФ) и одновременно приобщить его к уголовному делу в качестве доказательства, где бы оно не находилось и в чем бы это имущество не выражалось. А раз так, то имущество, на которое наложен арест, предпочтительнее изъять и хранить по правилам хранения вещественных доказательств, потому что это — часть материалов уголовного дела.
Судебно-следственная практика показывает, что конфискация имущества только преступного происхождения — сложнейшая и малоэффективная мера. Во-первых, доказать преступное происхождение того или иного имущества крайне трудно, результат следственной деятельности в этом направлении, по сравнению с размером имущественного вреда, причиняемого терроризмом, малозначительны. Во-вторых, обязательное признание имущества, подлежащего конфискации, одновременно и арестованным, и вещественным доказательством зачастую оборачивается курьезом и заводит в тупик. Когда в качестве подлежащего конфискации к уголовному делу приобщается недвижимое имущество (а крупная преступная нажива зачастую инвестируется как раз в именья, коммерческие предприятия и т.п.), то обращение с ним как с вещественным доказательством и, в частности, задача сохранности в особых случаях обрастает такими сложностями, что в конечном счете увязает в огромных, порой миллионных расходах на охрану, судебных тяжбах по поводу утраты, порчи, убытков, вызванных нарушением эксплуатации собственности, когда до суда еще многие месяцы, а то и годы.
Эти сложности проистекают прежде всего из того, что вещественное доказательство, в чем бы оно не воплощалось — это часть материалов уголовного дела, и его недопустимо передать под ответственное хранение под страхом уголовной ответственности
за растрату ни самому владельцу, ни другому частному лицу, так же как нельзя этого делать, например, с боевым оружием убийства или отдельным томиком документов следственного производства. Не случайно, что сторона защиты зачастую выигрывает «конфискационные дела», лишая государство очень многого в противостоянии с опасным и особо опасным криминалом. При таких обстоятельствах конфискацию имущества следовало бы предусмотреть не как иную меру уголовно-правового характера, а как один из видов наказания.
Выводы
Усиление ответственности за преступления террористического характера и избранный законодателем комплексный подход к решению этой задачи, когда уголовно-правовые меры (пополнение перечня таких преступлений и ужесточение уголовного наказания и др.) сочетаются с совершенствованием правовой системы правовых взысканий с виновных диктуется объективными обстоятельствами и полностью отвечают историческому опыту борьбы с этими тяжкими и особо тяжкими преступлениями, а также опыту законотворчества в этой сфере отношений. Реальное «имущественное разоружение» виновного в терроризме наряду с лишением его свободы, равно как и полное возмещение ущерба потерпевшим от преступления необходимо, закономерно и справедливо. Однако предпринятые в 2013—2014 гг. законодательные меры в целях более эффективного решения этой задачи сомнительны в своей теоретической обоснованности и недостаточно тщательно просчитаны в практическом отношении.
Они основаны на зыбкой правовой почве: взыскания, обращаемые только на имущество, имеющее преступное происхождение, по своей природе являются не уголовно-правовыми санкциями, а гражданско-правовыми правоотношениями, возникающими из факта неосновательно приобретенного имущества. Эта путаница не может не мстить на практике. Кроме того, эта путаница теперь еще и осложнена неверными представлениями о соотношении уголовного права, уголовного и гражданского судопроизводства, а также оперативно-розыскной деятельности в решении имущественных вопросов, порождаемых преступлением. Критического отношения заслуживает и конструирование системы особых правил об имущественных взысканиях по одной-единственной категории уголовных дел.
Серьезные сложности, которые приходится преодолевать повседневной судебной и следственной практике при решении конфискацион-ных вопросов по уголовным делам, в том числе и по делам о терроризме, связаны с упразднением испытанного вековым опытом института конфискации всего или части имущества принадлежащего осужденному по уголовному делу о тяжком
или особо тяжком преступлении, в чем бы это имущество не находилось, в чем бы оно не выражалось (за исключением вещей, не подлежащих описи) и какое бы происхождение оно не имело. Принято считать, что этот шаг государство вынуждено было предпринять исключительно по политическим соображениям: применение по суду конфискации всего имущества по делам, связанным с приватизацией и разграблением общенародного достояния в «лихие» 1990-е гг. прошлого столетия, якобы могло создать обстановку нового предела собственности и поставить ослабленную страну на грань гражданской войны. В целом это — не наша тема. Однако нельзя не отметить, что подобные соображения ни тогда, когда разрабатывался действующий УК РФ, ни теперь, спустя почти 20 лет, не имели и не имеют никакого касательства к делам о терроризме.
Представляется, что по уголовным делам данной категории возрождению института конфискации всего имущества осужденного не препятствует абсолютно ничего. Идея такого возрождения приобретает особенно актуальное значение в свете настойчиво овладевающей законодателем и юридической общественностью мысли о необходимости обновления всего уголовного законодательства, в котором на место выдумки были бы возвращены верой и правдой служившие столетиями уголовные, а затем и уголовно-процессуальные институты, связанные с имущественными правоотношениями по уголовному делу. Господство частной собственности придает этому направлению законотворчества стратегическое значение.
Материал поступил в редакцию 13 августа 2014 г.
Greater responsibility for terrorist crimes: the problems of a complex approach
SAVELYEVA, Vera Semenovna — PhD in Law, Professor of the Kutafin Moscow State Law University. [89104137533@mail.ru]
123995, Russia, Moskva, Sadovaya-Kudrinskaya, 9.
Review. The contents of the article are based upon the results of the complex theoretical analysis of legal relations, which are formed based upon legal norms of fighting crimes, which are formed in various branches of law, but which are closely connected based upon the object of regulation. This combination is new, it was formed with the Federal Law of November 2, 2013 № 302-FZ (Rossiiskaya Gazeta, November 6, 2013), which enlarged the list of terrorist crimes. At the same time amendments were made in the civil legislation on fighting terrorism and operative investigation activities of the special services, and an institution of proprietary responsibility for a crime caused by the terrorist act was for the first time introduced into the Russian law. From now on proprietary responsibility may be attributed to parties, who were not directly involved in committing a crime, and it may be done outside of the scope of the criminal case. In this article these legislative novelties are evaluated from various standpoints, such as teachings on elements of crime, theory of restorative-compensation and confiscation relations, arising from commission of terrorist crime, reflecting a comprehensive approach of the legislator to greater responsibility for the said crimes. As a result of the studies the author formulates new theoretical substantiation for the new legal norms, mechanisms for their application and possible difficulties. The author offers and substantiates possible additional legislative novelties.
Keywords: greater criminal responsibility, complex legislative approach, restorative and compensation relations, confiscation relations, civil action in a criminal case, proprietary responsibility for a crime, guarantees of proprietary responsibility, claiming criminal proceeds, confiscation of property, terrorist crimes, criminal law sanctions.
