Научная статья на тему 'Уровень образованности высшей российской бюрократии второй половины XVIII — первой половины XIX в'

Уровень образованности высшей российской бюрократии второй половины XVIII — первой половины XIX в Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
524
152
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ЭЛИТА / БЮРОКРАТИЯ / ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ УРОВЕНЬ / УНИВЕРСИТЕТЫ / POLITICAL ELITE / BUREAUCRACY / EDUCATIONAL LEVEL / UNIVERSITIES

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Феофанов Александр Михайлович

В статье анализируется образовательный уровень представителей правящей верхушки (политической элиты) России: сенаторов, министров, членов Государственного совета и губернаторов. Сопоставление данных об образовании элиты с данными об образовании русской бюрократии в целом позволяют сделать вывод, что вплоть до середины XIX в. представители высшей бюрократии не имели систематического образования, а в целом у российской элиты была слабо развита профессиональная специализация.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Похожие темы научных работ по истории и археологии , автор научной работы — Феофанов Александр Михайлович

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

THE EDUCATIONAL LEVEL OF THE HIGHER RUSSIAN BUREAUCRACY IN 2 nd HALF OF THE XVIII th — 1 st QUARTER OF XIX th CENTURY

In the article an attempt to generalize and analyse all known data on the educational level of Russian officials of 2 nd half of XVIII th — 1 st quarter of XIX th century (especially of the political elite) is made. The author considers that the higher bureaucracy of that time in the majority of cases had no regular education. The educational level of Russian top officials (political elite) — senators, ministers, members of the State council and governors — is analysed. Comparison of the data on education of the elite and of the whole Russian bureaucracy allows to draw a conclusion that up to the middle of 19 th century representatives of the higher bureaucracy had no regular education, and the professional specialization of the Russian elite was poorly developed.

Текст научной работы на тему «Уровень образованности высшей российской бюрократии второй половины XVIII — первой половины XIX в»

Вестник ПСТГУ

II: История. История Русской Православной Церкви.

2012. Вып. 1 (44). С. 17-27

Уровень образованности высшей российской бюрократии второй половины XVIII —

ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX В.

А. М. Феофанов

В статье анализируется образовательный уровень представителей правящей верхушки (политической элиты) России: сенаторов, министров, членов Государственного совета и губернаторов. Сопоставление данных об образовании элиты с данными об образовании русской бюрократии в целом позволяют сделать вывод, что вплоть до середины XIX в. представители высшей бюрократии не имели систематического образования, а в целом у российской элиты была слабо развита профессиональная специализация.

Изучение российской бюрократии XVIII—XIX вв. уже привлекало внимание отечественных и зарубежных исследователей1. Так, массовые источники об образовательном уровне чиновников на середину XVIII в. обработаны С. М. Троицким. На основе «сказок» чиновников (прототипов формулярных списков) 1754—1756 гг. известно, что получили образование в государственных учебных заведениях 396 человек, или 19,31% чиновников 1—3 разрядов (из них в гражданских учебных заведениях обучались 9,07%, в военных — 8,97%, в духовных — 1,27%). Чиновники учились в школах коллегии юнкеров, цифирных, гарнизонных и горнозаводских, в гимназии Академии наук, в немецких школах Москвы и Ревеля, иностранных университетах (чуть более 1%) и были студентами при Коллегии иностранных дел. Получившие военное образование обучались в кадетском корпусе, Морской академии, математических, навигацких, инженерных и артиллерийских школах. Около 80% всех служащих государственного аппарата не имели специального образования2.

1 Троицкий С. М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII веке. Формирование бюрократии. М., 1974; Зайончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М., 1978; Мироненко С. В. Самодержавие и реформы: Политическая борьба в России в начале XIX в. М., 1989; Фаизова И. В. «Манифест о вольности» и служба дворянства в XVIII столетии. М., 1999; Писарькова Л. Ф. Государственное управление России с конца XVII до конца XVIII века: Эволюция бюрократической системы. М., 2007; Уортман Р. С. Властители и судии: Развитие правового сознания в императорской России. М., 2004; Pintner W. M. The Social Characteristics of the Early Nineteenth Century Russian Bureaucracy // Slavic Review: American Quarterly of Soviet and East European Studies. Vol. 29. № 3. Sept. 1970. P. 429-442.

2 Троицкий С. М. Указ. соч. С. 275-284.

На основе тех же документов («сказок») реконструируется и отношение чиновничества к получению образования на примере того, где учились (если учились) их дети (на время подачи «сказки», разумеется). 25% детей чиновников получили образование или продолжали учиться. Это на 5% выше образовательного уровня их отцов (а в реальности еще больше, так как сведения об образовании тех из детей, кто уже имел классный чин, не указывались). На основании этих фактов видно усиление (пусть и небольшое) внимания чиновничества к получению образования.

Низкий уровень образовательной подготовки объясняется, в частности, тем, что «преобладающее большинство дворян не готовились быть чиновниками и не имели специального образования, а поступали на гражданскую службу уже после отставки с военной»3. Так что, скорее всего, эта часть бюрократии имела специальное военное образование.

Особенно был велик процент военных среди высшей администрации. Но, разумеется, не все офицеры получили образование в кадетских корпусах. Как указывает С. В. Волков, «со второй трети столетия офицерский корпус стал также пополняться выпускниками военно-учебных заведений, но их было сравнительно мало (за XVIII в. военно-учебные заведения дали не более 6 тыс. офицеров), и, за исключением специальных родов войск, они далеко не покрывали потребности армии в офицерах. В начале XIX в. с увеличением сети военно-учебных заведений значение этого источника комплектования возросло, но все равно выпускники учебных заведений составляли менее четверти ежегодного пополнения офицерского состава армии»4.

Поскольку в России преобладали военные интересы, российское дворянство разделяло военный склад мышления. Российскому государству не были нужны корпорации юристов, которые использовались западными монархами для консолидации власти и ущемления привилегий местных феодалов. Поэтому, в отличие от Европы, в России не было ни мощной традиции юридического обучения, ни корпораций привилегированных судей, а российское дворянство, «в отличие от знати многих европейских государств, не имело ни феодальных прав, ни традиций службы в местных судебных институтах»5.

Известно, что для высшей бюрократии Российской империи в дореформенное время был характерен относительно низкий уровень специализации, «своеобразный бюрократический дилетантизм», по выражению Н. П. Ерошкина6.

Следует отметить, что проблема была не только в нехватке специальных юридических знаний. В XVIII в. многие дворяне были попросту безграмотными. По данным, приведенным А. С. Лаппо-Данилевским, в 1761 г. из 435 недорослей, явившихся в Герольдию на смотр, 74 человека (17%) не умели читать и писать7. «Материалы Герольдмейстерской конторы, — указывает И. В. Фаизо-

3 Писарькова Л. Ф. Указ. соч. С. 451.

4 Волков С. В. Русский офицерский корпус. М., 2003. С. 112.

5 Уортман Р. С. Властители и судии: Развитие правового сознания в императорской России. М., 2004. С. 477.

6 Ерошкин Н. Е. Российское самодержавие. М., 2006. С. 101.

7 Лаппо-Данилевский А. С. Собрание и свод законов Российской империи, составленный в царствование Екатерины II. СПб., 1897. С. 137.

ва, — содержат уникальные массовые сведения об образовании дворянства... они имеются в среднем в 12% дел и, представляя собой естественную выборку, позволяют судить об уровне образования как дворянства в целом, так и его отдельных групп»8. В 1760-е гг. примерно 8 % отставных дворян были неграмотными, около половины (47,2%) получили начальное образование («читать и писать умели и арифметику знали»). Проведенный Р. Джонсом анализ депутатских наказов в Уложенную комиссию показал, что 160 депутатов из 951 были неграмотными, что составляет 16%. Следовательно, в целом один из шести не знал грамоты, а по отдельным уездам процент поднимался выше половины от общего числа. В мае 1767 г., путешествуя по России, Екатерина II нашла в Казани неграмотного предводителя дворянства9. Князь И. М. Долгоруков (с 1791 г. пензенский вице-губернатор) вспоминал: «Между членами Казенной палаты. один в 60 лет надворный советник, не учившийся грамоте; подьячий водил его руку по бумаге, которую по форме доводилось ему подписывать»10. В Нижегородской губернии в 1796 г. в ходе ревизии присутственных мест среди канцелярских служителей уездных учреждений встречались люди, которые, «будучи уже многие годы в приказном звании, не только не знают в делах порядка, но и писать не умеют, следственно к штатской службе неспособны»11. 8 апреля 1801 г. было повелено принимать безграмотных дворян «не иначе как рядовыми» (до этого они беспрепятственно производились в офицерские чины), т. к. государь усмотрел, что в полках было «очень много унтер-офицеров из дворян, не умеющих совсем грамоте»12. Общее положение резюмирует Ерошкин: «До начала XIX в. для чиновников в России не требовалось никакого образовательного ценза; гражданский правительственный аппарат был переполнен малограмотными служащими. В начале XIX в. даже в столичных Заемном и Ассигнационном банках встречались чиновники, которые с трудом могли поставить свою подпись»13.

То, что российский чиновник обычно не имел специального образования, является одной из его главных особенностей в сравнении с идеальным типом «рационального бюрократа», описанного Максом Вебером14.

Массовые статистические данные о чиновниках, получивших регулярное образование во второй половине XVIII — первой половине XIX в., практически отсутствуют. Общий анализ формулярных и послужных списков за весь период не произведен ввиду крайней распыленности многочисленных документов по

8 Фаизова И. В. Указ. соч. С. 52—53.

9 Писарькова Л. Ф. Указ. соч. С. 452.

10Долгоруков И. М. Записки. Пг., 1916. С. 228.

11 Архив князя Вяземского. Князь Андрей Иванович Вяземский. М., 1881. С. 79.

12Дубровин Н. Ф. Русская жизнь в начале XIX в. СПб., 2007. С. 363.

13 Ерошкин Н. Е. Указ. соч. С. 101.

14 Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIП — начало XX в.): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. СПб, 2003. Т. 2. С. 162. См. также: Вебер М. Царский патримониализм // Масловский М. В. Теория бюрократии Макса Вебера и современная политическая социология. Н. Новгород, 1997. О связи социального продвижения и образовательного механизма см.: Сорокин П. А. Социальная и культурная мобильность // Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992; Сохраняева Т. В. Образование как фактор культурной динамики (опыт прочтения Питирима Сорокина) // Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия. 1998. № 6. С. 85—86.

центральным и местным архивам. Однако можно попытаться дать характеристику образовательного уровня хотя бы верхушки администрации, поскольку ее численность была сравнительно невелика и лица, ее представляющие, достаточно известны.

В данной статье речь будет идти о властной элите, правящей группе общества, или верхушке политического класса15.

Биографии представителей высшей бюрократии приведены в различных справочниках, наиболее всеохватным из которых является, безусловно, «Русский биографический словарь», изданный под редакцией А. А. Половцева в 1896—1918 гг. Общие списки чиновников с погодным указанием чинов и должностей напечатаны в специальных ежегодных изданиях справочного характера — адрес-календарях (месяцесловах) (для данного периода это издания за 1765—1796 и 1802—1825 гг.). Проанализируем образовательный уровень следующих представителей правящей верхушки (политической элиты) России: сенаторов, министров, членов Государственного совета и губернаторов.

Анализ «Русского биографического словаря» и адрес-календарей дает следующую картину. Из 20 сенаторов на начало царствования Екатерины II (по данным адрес-календаря на 1765 г.) данные об образовании имеются у 11 человек. Четверо получили военное образование, двое окончили Сухопутный шляхетский корпус (Н. Е. Муравьев и А. В. Олсуфьев) и двое — морские учебные заведения: Московскую Навигацкую школу (Ф. И. Соймонов) и Морскую академию в Санкт-Петербурге (А. Б. Бутурлин). В. Е. Адодуров учился в Академическом университете. П. С. Салтыков был отправлен Петром Великим во Францию для обучения морскому делу. Насколько успешно велись эти занятия — неизвестно, но, судя по тому, что по возвращении из Франции он и не думал служить во флоте, навряд ли. Он пробыл около 20 лет во Франции: но, не имея никакого расположения к морской службе, возвратившись в Россию, был пожалован действительным камергером и генерал-майором»16. Алексей Петрович Бестужев-Рюмин в 1708 г. в Копенгагене поступил в «датскую шляхетную академию», в 1710 г. продолжил занятия в Высшем коллегиуме в Берлине. Он «показал особые успехи в изучении языков латинского, французского и немецкого, а также общеобразовательных наук, а по окончании учебного курса совершил путешествие по Европе»17. П. Г. Чернышев в 1720-х гг. был определен пажом на службу к владетельному герцогу К. Ф. Шлезвиг-Голштинскому, а в 1727 г. служил адъютантом у своего отца, лифляндского губернатора Г. П. Чернышева. С 1728 г. служил в Коллегии иностранных дел, был отправлен на Суассонский конгресс (1728—1729) «для изучения политических дел»18, а значит, имел некоторый практический опыт, по всей видимости, знал иностранные языки.

15 Именно так О. В. Крыштановская, руководитель Центра изучения элиты Института социологии РАН, определяет политическую элиту (см.: Крыштановская О. В. Анатомия российской элиты. М., 2005).

16 Русский биографический словарь. Т. 18. Сабанеев-Смыслов. СПб., 1904. С. 105.

17 Там же. Т. 2. Алексинский Бестужев-Рюмин. СПб., 1900. С. 770.

18 Там же. Т. 22. Чаадаев-Швитков. СПб., 1905. С. 327.

Можно предположить с большой степенью вероятности, что те сенаторы, у которых отсутствуют данные об образовании, воспитывались дома. Таким образом, более половины (а скорее две трети) из них не имели регулярного образования.

Из 52 сенаторов конца царствования Екатерины II (по данным адрес-календаря на 1796 г.) данные об образовании имеются у 21. В Сухопутном шляхетском кадетском корпусе училось 5 сенаторов. Одним из них был Петр Александрович Румянцев-Задунайский. Вот как Д. Н. Бантыш-Каменский описывает его воспитание: он «обучался в деревне, под надзором отца своего, находившегося тогда в ссылке; потом, с 1736 года, в Малороссии, откуда отправлен в Берлин (1739 г.) дворянином посольства, для приобретения навыка по дипломатической части, но в следующем году отозван в Отечество; поступил в Шля-хетный сухопутный кадетский корпус 29 июля и там учился только четыре месяца. Пылкий, огненный юноша не мог подчинить ума своего единообразным занятиям»19. Видно, что полного систематического образования Румянцев так и не получил.

Сенатор М. М. Жуков был выпускником Артиллерийской школы, Г. Р. Державин — воспитанником Казанской гимназии. Артемий Иванович Воронцов, как указано в «Словаре русских писателей XVIII века», возможно, учился в Московском университете20.

В Европе получили образование 8 человек. Будущие сенаторы слушали лекции Страсбургского, Лейденского, Берлинского и Геттингенского университетов. Среди них братья Алексей и Кирилл Григорьевичи Разумовские, Г. П. Гагарин, князь Н. Б. Юсупов.

У пятерых указано, что они воспитывались дома, по обычаю того времени. Ф. А. Остерман получил домашнее, но довольно основательное образование. «До тринадцатилетнего возраста, — указывает Виталий Двораковский, — его учителем был молодой Г. В. Рихман, впоследствии известный физик, академик, соратник Ломоносова. Именно всесильным отцом Федора Андреем Ивановичем Остерманом Рихман был рекомендован в члены Петербургской Академии наук»21.

Видно, что за время правления Екатерины II процент сенаторов, получивших образование за границей, явно вырос, превышая даже число учившихся в кадетских корпусах. Тем не менее общий образовательный уровень высшей бюрократии оставался достаточно низким.

Правительство пыталось переломить ситуацию с образованием чиновников. Указ 24 января 1803 г. «Об устройстве училищ» предупреждал, что через пять лет лица, не предоставившие свидетельства об окончании учебных заведений, не будут назначаться на чиновничьи должности. Так что указ от 6 августа 1809 г.,

19 Бантыш-Каменский Д. Н. Словарь достопамятных людей Русской земли. СПб., 2009. Т. 3. С. 271.

20 Лаппо-Данилевский К. Ю. Воронцов // Словарь русских писателей XVIII века. Вып. 1. Л., 1988. С. 178.

21 Двораковский В. Федор Андреевич Остерман. URL: http://ostermanniana.ru/fedor/mainF.

Ыт1

устанавливавший прямую связь между образованием и производством в чин, не был неожиданностью для чиновников России. Но, несмотря на это, например, Ф. Ф. Вигель был произведен в 1825 г. в статские советники, не имея свидетельства из университета.

В правление Александра I были открыты новые университеты: Дерптский (1802), Виленский (1803), Казанский и Харьковский (1804), Санкт-Петербургский (1819). Кроме университетов в первой четверти XIX в. в России сложилась группа особых учебных заведений — лицеев и пансионов. Это Ярославское Демидовское высших наук училище (1804), Императорский Царскосельский лицей (1811), Ришельевский лицей в Одессе (1817), Благородный пансион при Главном педагогическом институте в Санкт-Петербурге (1817), Волынская гимназия в г. Кременец, переименованная в лицей (1819), Гимназия высших наук князя Безбородко в Нежине (1820). В то же время появились и губернские военные училища, например Александровское (1801; с 1817 г. Тульское военное училище). В 1802 г. такое же училище было открыто в Тамбове. В 1807 г. при 2-м кадетском корпусе был создан Волонтерный корпус (с 1808 г. Дворянский полк, будущее Константиновское артиллерийское училище).

Правда, следует отметить, что большинство из этих учебных заведений практически не успели пополнить российскую бюрократию первой четверти XIX в., и тем более ряды высшей администрации, правящей элиты.

Из около полутора тысяч студентов Московского университета, поступивших в университет до 1812 г., дослужились до чина полного генерала (2-й класс по Табели о рангах) шесть человек: Евгений Александрович Головин, Николай Николаевич Анненков, Павел Николаевич Игнатьев, Николай Федорович Плаутин и Лев и Василий Алексеевичи Перовские. Нам известны трое университетских воспитанников, получивших чин генерал-лейтенанта (3-й класс) (возможно, на самом деле их было больше): Егор Васильевич Карнеев, князь Семен Иванович Салагов и Владимир Иванович Филиппович. Из них первые два стали сенаторами, последний — губернатором. Генерал-майорами (4-й класс) стали Николай Осипович Лаба, сын французского офицера, генерал-провиантмейстер, член Военного совета; Николай Емельянович Лачинов, исправляющий должность генерал-интенданта Кавказского корпуса; Михайло Андреевич Петровский.

На статской службе нам известно гораздо больше примеров успешной карьеры. До чина действительного тайного советника (2-й класс) дослужились 8 человек: Федор Павлович Врончонок, Василий Васильевич Коховский, Федор Петрович Лубяновский, Аркадий Иванович Морков, Петр Иванович Озеров, Иван Федорович Шамшин, Александр Максимович Княжевич и Денис Иванович Фонвизин (получил этот чин при отставке). Спускаясь ниже по Табели о рангах, мы видим все больше бывших студентов университета: 25 человек стали тайными советниками (3-й класс), 44 — действительными статскими советниками (4-й класс).

Если говорить о важнейших государственных должностях, то воспитанников университета можно обнаружить среди министров. П. Н. Игнатьев был председателем Совета министров, Л. А. Перовский — министром внутренних дел, А. М. Княжевич и Ф. П. Врончонок — министром финансов. Н. М. Гамалея

был назначен товарищем министра государственных имуществ, а А. И. Карасев-ский — исправляющим должность обер-прокурора Святейшего Синода. 8 человек стали членами Государственного совета: В. А. Перовский, Е. А. Головин, П. Н. Игнатьев, И. Ф. Шамшин, Н. Н. Анненков, А. И. Морков, П. И. Озеров и Н. Ф. Плаутин. Из сенаторов можно назвать 10 человек, в их числе естествоиспытатель Карл-Людвиг Габлиц, А. Д. Боровков, Н. М. Гамалея, попечитель Виленского учебного округа Г. И. Карташевский, Ф. П. Лубяновский, Д. И. Фонвизин. Губернаторами стали И. П. Голенищев-Кутузов (сын куратора Московского университета, служил кутаисским гражданским губернатором), П. И. Аверин,

A. А. Бехтеев, Булдаков, князь И. М. Долгоруков, В. Ф. Тимковский, А. П. Усти-мович, Филиппович.

Что касается студентов, обучавшихся в 1814—1825 гг., то из них высоких чинов достигли П. А. Тучков (генерал от инфантерии), М. К. фон Цеймерн и Ф. Ф. Брок (действительные тайные советники), Ф. И. Гильфердинг (тайный советник). Брок стал министром финансов, Гильфердинг — управляющим Государственным архивом Министерства иностранных дел и членом совета этого министерства. Членами Государственного совета были назначены П. А. Тучков и А. И. Войцехович, И. А. Вейдемейер и А. И. Морков, сенаторами — Ф. И. Гильфердинг, М. К. фон Цеймерн, Ф. Ф. Брок, А. Ф. Малиновский и А. И. Болгарский.

Но из перечисленных выше выпускников Московского университета многие достигли высоких постов только в николаевское царствование. А насколько была образована политическая элита первой четверти XIX в.?

Из 135 сенаторов конца царствования Александра I (1823-1825) в «Русском биографическом словаре» в данных об образовании указаны 72 человека. Военные учебные заведения окончили 19 сенаторов. Из них семеро учились в Сухопутном шляхетском кадетском корпусе, восемь — в Морском кадетском, трое — в Артиллерийском и инженерном, и один, П. В. Чичагов, после непродолжительного обучения в Морском корпусе, продолжил свое образование в Петришуле.

Пажеский корпус окончил лишь один Е. А. Дурасов. Еще один сенатор окончил Горное училище в Санкт-Петербурге. И. М. Муравьев-Апостол обучался математике и языкам в пансионе Л. Эйлера (Санкт-Петербург), по закрытии пансиона «образовывался и обучался» дома, как образованнейший офицер своего времени (знаток древних и новых языков) состоял «кавалером» (воспитателем) при великих князьях Александре и Константине Павловичах.

17 человек учились в Европе. В Гессенском и Магдебургском университетах учился Е. Ф. Канкрин; Женевском, Упсальском и Лондонском — князь

B. П. Кочубей. В Лейдене учились Николай и Сергей Петровичи Румянцевы, князья А. Б. Куракин и В. А. Хованский. В Лейпциге учились Ф. В. Ростопчин и барон А. Ф. Корф. Последний также слушал лекции в Геттингенском и Страсбургском университетах. Также в Страсбурге учились князь И. А. Гагарин, Ю. А. Нелединский-Мелецкий и А. К. Разумовский. Граф А. И. Илинский окончил Терезианскую академию в Вене.

В Московском университете учились Алексей Федорович Малиновский и Василий Иванович Болгарский. Последний происходил из духовного звания, получил образование в Московской славяно-греко-латинской академии, а по-

том обучался в Московском университете и вступил на службу в 1785 г. Очевидно, он был воспитанником Дружеского ученого общества, поскольку в списках произведенных в студенты, ежегодно публиковавшихся в газете «Московские ведомости», его имени нет. Семь из числа сенаторов учились в Благородном пансионе. Итого мы видим девять воспитанников Московского университета, что в два раза меньше числа сенаторов, получивших образование в европейских университетах. У остальных 25 человек в качестве уровня образования указано домашнее обучение. 47 (то есть чуть более трети от общего числа) получили систематическое образование.

По подсчетам С. В. Мироненко, члены Государственного совета на 1825 г. (он проанализировал 22 сохранившихся формулярных списка из 42) в подавляющем большинстве (81,8%) получили домашнее образование. Мироненко отмечает, что иногда домашнее образование, как, например, у Н. С. Мордвинова, могло не уступать университетскому. Но все-таки это исключение. Из получивших систематическое образование известны А. А. Аракчеев, И. И. Дибич (учились в кадетских корпусах), М. М. Сперанский (Александро-Невская духовная семинария). Получивших высшее образование (на 1825 г.) членов Государственного совета просто нет22. В 1825 г. насчитывалось 102 сенатора (сохранилось 58 формулярных списков). Домашнее образование получили 75,9%, высшее (университеты, лицеи) — 5,2%, военное (кадетские корпуса) — 15,5%, специальное (Горный кадетский корпус) — 1,7%(один человек)23.

Губернаторов в то же время было 50 человек (сохранилось 37 формулярных списков). Высшее образование получили три человека (8,1%), среднее (Благородный пансион Московского университета, главное народное училище, гимназия, учительская семинария) — два (5,4%), военное — три (8,1%), специальное — один (2,7%) и домашнее — 28 человек (75,5%)24.

Данные Мироненко представляют как бы фотоснимок за один год и требуют уточнения путем привлечения данных за все правление Александра I.

Общее число министров и членов Государственного совета Александровского царствования (с 1801 по 1825 г.) составляло 50 человек25. 21 из них получил лишь домашнее образование. В кадетских корпусах учились семь человек, из них двое в сухопутном, столько же — в Артиллерийском и трое — в Морском. За границей училось 12 человек. Г. М. Армфельт учился в университете в Або, В. П. Кочубей — в Женевском, Упсальском и Лондонском университетах, П. К. Сухте-лен — в Гронингенском. И. Н. Неплюев учился в Швеции, К. В. Нессельроде — в Берлинской военной академии. Ю. П. Литта получил образование в Коллегии Св. Климента в Риме. А. Д. Балашев окончил Пажеский корпус, А. И. Васильев учился в юнкерской школе Сената, Ф. В. Остен-Сакен — в Дерптской школе, М. М. Философов — в частном пансионе. П. В. Завадовский и А. А. Безбородко

22 Мироненко С. В. Указ. соч. С. 39.

23 Там же. С. 47.

24 Там же. С. 52.

25 Подсчитано по: Шилов Д. Н. Государственные деятели Российской империи. Главы высших и центральных учреждений. 1802-1917. Биобиблиографический справочник. СПб., 2002; Шилов Д. Н., Кузьмин Ю. А. Члены Государственного совета Российской империи, 1801-1906: Биобиблиографический справочник. СПб., 2007.

окончили Киевскую духовную академию, Сперанский — Александро-Невскую духовную семинарию.

Два члена Государственного совета учились в Московском университете: Иван Андреевич Вейдемейер и Аркадий Иванович Морков, в пансионе профессора Московского университета И. М. Шадена учился Иван Иванович Дмитриев.

Дмитрий Прокофьевич Трощинский, судя по данным формулярного списка, умел лишь читать и писать по-русски. По некоторым источникам, он учился в Киевской академии, хотя это вызывает большие сомнения. Правда, уже будучи в отставке, зимой 1800-1801 гг., он слушал лекции в Московском университете (в возрасте 50 лет).

Показательно также сравнение образовательного уровня 1825 г. и середины XIX в. П. А. Зайончковский проанализировал образовательный ценз членов Государственного совета, сенаторов, министров и губернаторов в 1853 г. на основе изучения формулярных списков. Из 55 членов Государственного совета «лиц, имевших высшее образование (окончивших университеты и лицеи), насчитывалось 10; среднее образование (частные пансионы, кадетские корпуса, коллегиумы) получили 7; остальные 38 человек имели домашнее образование. Последнее понятие является неоднозначным. В отдельных, правда, весьма редких случаях, как, например, у кн. А. С. Меншикова, оно равнялось высшему, но, как правило, оно было ниже среднего»26. Т.е. около 70% не имели не только высшего, но даже среднего образования.

Из 124 (сохранились формулярные списки у 110) сенаторов высшее образование имели лишь 27 человек, среднее — 32, домашнее — 5027. Анализ формулярных списков 48 губернаторов (из 58) показал, что лишь девять из них имели высшее образование (университет, лицей, корпус инженеров путей сообщения), столько же — среднее (кадетский корпус, гимназии) и 30 — домашнее. Т. е. 62,5% сенаторов не получили систематического образования28.

Из приведенных данных видно, что картина существенно не изменилась, и уровень образования политической элиты александровского правления и николаевского времени не сильно отличался.

Американский ученый Вальтер Пинтнер, изучив формулярные списки середины XIX в., установил, что если до 1810 г. более 31% классных чиновников получили домашнее образование, то в 1840—1850-е гг. — только 5%. Высшее — около 13 и 35% соответственно. В центральных учреждениях (1846-1855) из 510 человек высшее образование было у менее чем половины (49,2%) чиновников, домашнее — менее 5%. В результате Пинтнер пришел к выводу, что прослеживается определенная зависимость места службы, а также классного чина (в центральных или провинциальных ведомствах) от уровня образования. При этом образование было гораздо больше связано с успешной карьерой, чем богатство и землевладение. Заметна и явная тенденция к повышению уровня образования в начале и в середине века29. Необходимо заметить, что это направление

26 Зайончковский П. А. Указ. соч. С. 131.

27 Там же. С. 138.

28 Там же. С. 152.

29 См.: Pintner ЖM. Ор. ей. Р. 429-442.

зафиксировано для средних слоев бюрократии, а кроме того, выборка Пинтнера далеко не полная, и данные Зайончковского следует признать более корректными и репрезентативными, особенно для чиновной верхушки.

Подводя итоги, следует отметить, что прослеживается связь сословной принадлежности с успешностью карьеры. Дворянам, разумеется, было легче достигнуть высоких чинов. Впрочем, многие их них уже числились на службе как до поступления в университет, так и во время учебы. Для разночинцев же (т. е. недворян) университетское образование было реальным шансом получить дворянство, поскольку выслуга в канцелярских чинах требовала гораздо большего времени, чем учеба в университете.

Постепенно изменяется отношение общества к получению образования, происходит осознание важности просвещения. Впрочем, процесс этот идет очень медленно. Если Петр I заставлял дворян получать знания, рассматривая обучение как государственную службу, то в период дворцовых переворотов настало некоторое «расслабление» благородного сословия, которое, получив возможность не служить, также не желает и образовывать себя в государственных учебных заведениях, а предпочитает домашнее воспитание. Век Просвещения порождает моду на европейскую культуру и учебу за границей, но далеко не все (даже дворяне) в состоянии себе это позволить. Тем не менее число людей, получивших высшее университетское образование за границей или в России, понемногу растет. А люди, вкусившие плодов науки, по-другому смотрят на ценность образования, стараясь, чтобы и дети их получили его. Так происходит культурно-духовное воспроизводство верхнего слоя общества.

И если для высшей бюрократии в екатерининское царствование после домашнего образования на первом месте по популярности стояло обучение за границей, а затем шли военно-учебные заведения, то уже в первой четверти XIX в. произошел перелом: количество людей, получивших образование в российских университетах, стало сравнимым с числом обучавшихся на Западе и в кадетских корпусах.

Впрочем, число людей, получивших регулярное, «правильное» образование, даже среди политической элиты. было невелико. При всех погрешностях подсчетов, связанных с недостатками источниковой базы, можно утверждать, что более половины, а вполне вероятно, что и две трети высшей администрации России второй половины XVIII — первой четверти XIX в. (министры, члены Государственного совета, сенаторы, губернаторы) не имели систематического образования.

Ключевые слова: элита, бюрократия, образовательный уровень, университеты.

The educational level of the higher Russian

BUREAUCRACY IN 2ND HALF OF THE XVIIITH —

1st quarter of XIXth century A. Feofanov

In the article an attempt to generalize and analyse all known data on the educational level of Russian officials of 2nd half ofXVIII th — 1st quarter ofXIXth century (especially of the political elite) is made. The author considers that the higher bureaucracy of that time in the majority of cases had no regular education.

The educational level of Russian top officials (political elite) — senators, ministers, members of the State council and governors — is analysed. Comparison of the data on education of the elite and of the whole Russian bureaucracy allows to draw a conclusion that up to the middle of 19th century representatives of the higher bureaucracy had no regular education, and the professional specialization of the Russian elite was poorly developed.

Keywords: political elite, bureaucracy, educational level, universities.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.