CC BY
57
УДК 330.341.4.001.36
УНИВЕРСАЛИСТСКИЕ НОРМЫ И СТАНДАРТЫ ПОТРЕБЛЕНИЯ КАК КОНСТИТУИРУЮЩИЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГЛОБАЛЬНОГО СРЕДНЕГО КЛАССА
В.М. Чикирева
Институт социально-экономических проблем народонаселения РАН, г. Москва
Представлена профессором Е.М. Аврамовой и членом редколлегии профессором В.И. Коноваловым
Ключевые слова и фразы: глобализация; инвестиционно-потребительское поведение; социальная стратификация; средний класс; универсальные стандарты потребления.
Аннотация: Представлен анализ обобщенных результатов глубинного интервьюирования представителей российского среднего класса, проведенного автором в 2007 г. Выдвигается гипотеза о доминирующем и детерминирующем характерах потребления в инвестиционно-сберегательной стратегии большинства представителей этой социальной страты, а также рассматривается вопрос о ключевой роли потребительских стандартов в системе универсалистских ценностей.
В контексте произошедшей в последние годы резкой активизации потребления, фиксируемой как официальной статистикой, так и социологическими исследованиями, представляется важным проследить, в какой степени стандарты потребления формирующегося в России «среднего класса» соответствуют нормам и стандартам потребления «среднего класса» в экономически-развитых странах. Ответ на этот вопрос позволит в определенной мере прояснить, означает ли формальная принадлежность к российскому «среднему классу» его интегрированность в глобальную социальную общность. Материалом для некоторых обобщений послужили данные 32 глубинных интервью, проведенных автором летом 2006 года с респондентами, чьи характеристики уровня образования, дохода и самоидентификации позволяют причислить их к «среднему классу» [1].
Целью настоящего исследования было определение основных факторов, влияющих на потребительское поведение «среднего класса» и определение доминирующей модели его потребительского поведения.
Для достижения этой цели необходимо было решить ряд взаимосвязанных задач: определить наиболее характерные источники доходов «среднего класса», динамику их изменения, а также географическую и профессиональную локализацию названной социальной общности; выявить жизненные ценности и ориентиры, определяющие стратегию, в том числе, и экономического поведения.
Методики проведения глубинного интервьюирования включали в себя как непосредственное общение c респондентом (face to face), так и дистанционный/дистантный опрос в письменной форме. В отдельных интервью применялась комбинация этих методик. Например, в некоторых случаях при расшифровке дик-тофонной аудиозаписи поясняющие вопросы задавались в письменной форме,
в некоторых - респонденты по тем или иным причинам (внезапно возникшая необходимость прервать очное общение, желание «подумать и сформулировать на бумаге») давали ответы на подготовленные вопросы в письменной форме (e-mail, ISQ). Опросный лист для проведения глубинного интервьюирования формировался при консультационной поддержке сотрудников и аспирантов ИСЭПН РАН, ГУ ВШЭ, МГУ.
Имея в виду, что характер потребительского поведения во многом зависит от социального самочувствия и уверенности в завтрашнем дне, мы задали респондентам ряд вопросов, проясняющих их позицию. Респонденты относят себя к среднему классу, но при этом отдают себе отчет в недостаточности трехчастной стратификации современного российского общества и стремятся обозначить более специфические характеристики страты, к которой принадлежат, при этом часто затрудняясь ее четко определить и формализовать. «Я прогматик-натурал, стремящийся к расширению сознания и почитающий своих предков. Близких мне по мировоззрению людей чувствую «нюхом», а из видимых знаков отмечаю великодушие, возвышенные интересы, решительный характер, правильную и мягкую речь. Безусловно, эти качества надкорпоративны и наднациональны. Думаю, что люди такой породы не относят себя ни к какой общности. Да, я удовлетворена, мне интересно жить1» - говорит главный редактор одного из ведущих business-to-business-изданий (Ъ2Ъ-изданий) (г. Москва).
Большинство респондентов в той или иной степени согласились с утверждением о том, что «российский средний класс будет формироваться и развиваться по тем же самым законам, что и западный». Вот какие результаты были получены после обработки ответов на вопросы об изменении в последние 3-4 года благосостояния того круга людей, к которому причисляют себя респонденты. Доходы практически всех участников опроса в означенный период увеличились. При этом многие из опрошенных, несмотря на рост доходов, отметили, что именно в последние годы они осознали, что «никогда не будут принадлежать к богатым - между нами пропасть, которая будет только увеличиваться» (Ирина К., частнопрактикующий врач, Калуга). Изменилось также самоощущение и саморепрезентация членов среднего класса по отношению к беднейшим слоям общества - «вы знаете, для меня это было шоком, когда на дне рождения школьной подруги меня пронзила мысль - на пути общения между нами (одноклассниками - прим. авт.) воздвигнуты социальные барьеры. И их не проломить самым искренним чувством. Мы уже сейчас живем в условиях классовой сегрегации» (Ольга В., Москва).
Типичным представлением о положении исследуемой социальной группы может служить следующее: «В основном доходы держатся на одном уровне (что тоже довольно сложно в наших условиях) с тенденцией к улучшению. Это люди с хорошим образованием и продолжающие обучаться, очень трудолюбивые, активные, оптимисты, с адекватной самооценкой, ведущие здоровый образ жизни, относящиеся к семье как к большой ценности, инвестирующие в будущее своих детей. Из моего круга это экономисты, топ-менеджеры, владельцы бизнеса, банковские работники, чиновники» (главный редактор московского Ь2Ь-издания). В оценке перспектив изменения уровня их благосостояния опрошенные, в целом, проявили сдержанный оптимизм. «Ожидаю только лучшего. Рассчитываю на успех, который добывается упорным трудом и на удачу, которая приходит неожиданно» - таков довольно типичный ответ.
На вопрос о том, какие обстоятельства в первую очередь могут влиять на изменение их достатка, респонденты давали довольно схожие ответы. Во-первых, это политическая ситуация в стране, которая, по мнению большинства, от них
1 Здесь и далее сохранена орфография и синтаксис оригинала.
совсем не зависит, конъюнктура сырьевых рынков, собственное здоровье и здоровье близких, а также профессиональный рост. Ради последнего многие готовы не только получать дополнительное образование, но и отказываться вообще от появления детей или откладывать деторождение.
На прямой вопрос о том, чувствуют ли люди их постоянного круга общения уверенность в будущем, большинство старались давать оптимистические ответы, подобные этому: «Они делают все от них зависящее для того, чтобы обеспечить эту уверенность, но понимают, что не все зависит от них».
О том, что неуверенность в будущем все же довольно велика свидетельствует ответы на косвенные вопросы, в частности, то обстоятельство, что каждый пятый участник опроса готов при тех или иных обстоятельствах покинуть Россию. Примерно же половина тех, кто решительно отвергает самую возможность эмиграции - «этот сценарий не рассматривается» - признают, что своеобразный ригоризм ответа, на самом деле обусловлен не этическими предпосылками и/или ощущением комфорта в родной стране, но корениться в рассудочной области принятия решений. Взвешивание - калькуляция плюсов и минусов приводят к осознанию того, что «упущен момент», «был бы помоложе», «учил бы с детства язык» и т. д.
Далее мы стремились выяснить, что в большей степени характерно для исследуемого социального образования: накопление или потребление. Основным выводом по результатам ответов на вопросы этого блока будет следующий: в структуре инвестиционно-потребительского поведения доминирует потребительская составляющая. Очевидным объяснением этого является потребительский «голод», возникший за время господства советской власти. Косвенным подтверждением данной интерпретационной гипотезы является, то обстоятельство, что о меньшей потребительской активности говорили те, кто подвергся минимальным перемещениям по социальной лестнице, то есть сохранившие свой относительно высокий статус и общественное положение с советских времен.
Ответы на вопрос об основных статьях расходов представителей среднего класса свидетельствуют о том, что траты на здравоохранение и образование постепенно начинают играть все большую роль в бюджете домохозяйств. Если по результатам исследования попытаться построить усредненную типичную структуру бюджета, то расклад будет приблизительно таков - 10-15 % на питание; 10-15 % на развлечение и отдых; 15-20 % на поездки; 7-10 % на бытовые услуги; 25-30 % на лечение и образование; 15-20 % - накопление.
Обратим внимание на парадоксальную ситуацию. На вопрос о том, тратит ли респондент в последние 3-4 года на потребление или иные цели все свои доходы, или некоторая часть денег остается - большинство ответили: остается. При этом также большинство непосредственно сами обращались за кредитом или это делали их жены/мужья. Прояснить природу этого противоречия помогают ответы на вопрос: «Если Вы тратите все свои доходы, и ничего не остается, то, как вы считаете - почему так происходит? Что является главной причиной - излишние траты, или недостаточные доходы?» - большинство ответило: излишние траты. «Ну, не привыкли мы пока жить в условиях изобилия». Таким образом, российский средний класс демонстрирует феномен перепотребления, порожденный длительным потребительским голодом и неумением простроить эффективные финансовые стратегии.
Этот вывод косвенно подтверждается тем, что лишь трое из всех опрошенных продемонстрировали фундированные знания финансовых инструментов, при этом во всех случаях это являлось прямым следствием профессиональной принадлежности (банковский и страховой бизнес). Мы обнаружили всего двух человек, которые перевели свои пенсионные накопления в распоряжение негосударст-
венных управляющих компаний и лишь одного обладателя накопительного полиса страхования жизни, да, и то, из ответов этого человека не следовало, что этот страховой продукт не применяется его работодателем для реализации схемы, позволяющей уменьшить сумму уплачиваемых налогов. Ответы на вопрос, каковы цели сбережений, обнаружили, что сознание многих представителей «среднего класса» не избавилось от патерналистских установок советского периода: «Без определенной цели. Можно на старость» (- при том, что сопоставление текущего уровня потребления респондентов и текущего/прогнозируемого положения в сфере пенсионного обеспечения требует принципиально иной модальности - не «можно», а «нужно» - прим. авт.).
На просьбу пофантазировать, как бы респонденты распорядились суммой, равной или превышающий их текущий доход в десятикратном размере, многие пустились в детализированные описания возможных туристических маршрутов и новых опций автомобилей класса «люкс». Почти все, в том числе и заявившие о том, что в последние годы жилищные проблемы были ими решены, выказали намерение купить новые дом или квартиру. Получив типичный ответ: «часть отложу, часть отдам детям и куплю недвижимость», мы пытались выяснить что значит «отложу» и какого рода недвижимость была бы приобретена. Так вот, «отложу» означает - «открою банковский депозит, в том числе в иностранных банках за границей, а остальное - в ячейку» (то есть - наличными! - прим. авт.), а гипотетическое приобретение означает реализацию мечты о «домике в деревне», месторасположение которого определяется субтропическим климатом и наличием стабильного и демократического политического режима (Кипр, Черногория, Испания, Италия).
Постепенно формируется прослойка рантье, составляющая в странах Европы и Северной Америки существенную часть среднего класса. Судя по результатам проведенного исследования, подтверждаемых данными опросов общественного мнения и маркетинговыми исследованиями девелоперских компаний, в наибольшей степени извлечение доходов от сдачи в аренду жилой недвижимости характерно для всех уровней среднего класса (от low middle до upper middle-class). Это подтверждается и данными Росстата - в период с 1992 по 2005 год денежные доходы населения от собственности выросли с 1 до 8,9 % [2].
Более половины респондентов отдают себе отчет в том, что «выбор того или иного товара главным образом является вопросом веры». «Ну, как могут одновременно говорить правду десять производителей аналогичных товаров, утверждающие, что именно их продукция самая лучшая? - Это противоречит законам логики, тем более, что сравниваются товары по одним и тем же критериям» - говорит сотрудник московского представительства одной из крупнейших мировых телекоммуникационных компаний. Однако потребительская вера покупателей зачастую никоим образом не сопрягается со знанием.
Второстепенность рациональных мотивов выбора ярко иллюстрирует статистика ответов на вопрос о том, сталкивались ли респонденты с трудностями при получении информации о том или ином товаре - большинство заявили, что никогда не испытывали затруднений такого рода. То есть потребление носит неосознанный или до-сознательный характер. Это давно стало очевидно для большинства маркетологов, делающих ставку не на рациональные доводы, но апеллирующие к эмоциям, чувствам или ценностям.
Важно отметить, что «вера» многих из тех, кто признает ее руководящую и направляющую роль в выборе товаров, совершенно неотрефлексирована. Эволюция модели потребительского поведения может быть сравнима с эволюцией религиозного сознания - на смену стихийному язычеству приходит монотеизм. «Конечно, многие вещи, которые я с удовольствием покупала - или даже просто меч-
тала обладать - каких-нибудь семь-восемь лет назад, сейчас мне не нужны и даром. В голове такая мешанина была. Сейчас все мои покупки четко встраиваются в отлаженную систему представлений о материальном благополучии» - так это выражает московская домохозяйка, не работающая с середины 90-х годов ХХ столетия.
Все более в России предметы материального мира начинают играть исключительно или главным образом символическую роль для представителей «среднего класса» - раньше это было свойственно, в основном, прослойке наиболее богатых. Т ак, многие признавались, что наличие нескольких кредитных карточек и их тип предопределены в первую очередь желанием соответствовать определенным стандартам. «Мой статус определяется тем, что у меня есть» - говорит главный редактор специализированного издания. В той или иной степени это убеждение разделяет большинство респондентов. При этом статус начинает играть роль «ядра» личности, вокруг которого группируются все остальные второстепенные свойства. В разное время и в разных культурах человек приравнивался к его статусу, однако христианская традиция в целом (и православная - в частности), в рамках которой, собственно, и возникло понятие личности, всегда последовательно настаивала на принципиальной несводимости личности к статусу. При этом статусный характер потребления российского среднего класса является следствием и одновременно условием интеграции в глобальный «средний класс». Это проблема имеет универсальное значение, но неукорененность понятия persona и личность и стоящих за ним смыслов в национальной культуре делает происходящие перемены еще более разительными.
Около половины опрошенных выделили «коммуникативный» аспект потребления - «я люблю ходить по магазинам с тем, кому хочу купить подарок. Так еще интереснее» (московская домохозяйка); «пожалуй, совместные походы, вернее -поездки, один из немногих вариантов, при котором мы всей семьей выбираемся из дома» (самарский предприниматель).
Еще более важна психотерапевтическая составляющая процесса покупок -«покупки по Интернету - они какие-то бездушные. Я не получаю эмоциональной разрядки. К тому же, получение товаров может прийтись на тот момент, когда ты уже перехотел».
Принципиальную роль в изменение структуры потребления российского среднего класса внесла общемировая тенденция, которая в нашей стране выражается в гипертрофированных формах - разрыв между доходами людей из различных социальных (имущественных) групп стремительно увеличивается. Здесь уместна аналогия из области астрономии - как известно, Вселенная постоянно расширяется и, соответственно, расстояние между находящимися в ней объектами увеличивается. Нехотя и несколько стыдливо это признают наши респонденты: «раньше я вполне могла обсуждать с нашей секретаршей качество и актуальность разных вещей. Сейчас - нет. Мы живем в непересекающихся мирах, где пользуются совсем разными товарами».
Некоторые респонденты отмечали, что им нравится быть opinion-leaders. «Я не просто охотно делюсь своими впечатлениями от того или иного товара, но всегда стараюсь убедить собеседника в его достоинствах или недостатках. И надо сказать мне это неплохо удается - часто в результате общения со мной друзья или родственники совершают покупки» - бухгалтер из Санкт-Петербурга. Рассказы друзей и знакомых стали наиболее распространенным ответом на вопрос об источниках получения информации о потребительских товарах. Причем, в некоторых случаях знание о товаре становится сакральным и делятся с ним лишь с посвященными - «я никогда не «сдам» своих любимых «шмоточных» точек тому человеку, который не вызывает у меня симпатии. Даже не так - он должен при-
надлежать «моему кругу». И эта принадлежность является условием возникновения симпатии».
Подавляющее большинство респондентов заявили, что никогда или почти никогда не приобретают товары/услуги дороже 50-100 долларов США, с рекламой которых они не сталкивались. В тех случаях, когда широко не рекламируемые товары/услуги удовлетворяют респондентов, большинство из них спешат поделиться полученным знанием с другими - «я люблю быть первооткрывателем, а потом рекламоносителем» (HR-менеджер, Москва).
Проведенный опрос показал, что наиболее пристальное внимание изучению характеристик приобретаемых товаров/услуг представители среднего класса уделяют при выборе недвижимости и автомобиля. В условиях ограниченности возможностей покупки недвижимости «инстинкт домовитости» представителей среднего класса сублимируется в обустройства дома - ремонт (материалы, технологии, дизайн), мебель, всевозможные предметы интерьера и аксессуары.
Менее четверти респондентов сказали о том, что для получения достоверной информации о значимых для них товарах они всегда пользуются как минимум двумя-тремя независимыми источниками. Вместе с тем, зафиксированный интерес респондентов к разного рода рейтингам свидетельствует о все большей «про-двинутости» российского потребителя. Но то обстоятельство, что этот источник информации воспринимается, как правило, некритически, говорит о незрелости наших покупателей по сравнению с европейцами и американцами.
Некоторые отметили, что в последние годы при выборе товара или услуги они все больше и больше ориентируются на мнения, высказываемые на Интернет форумах и в блогах. Причиной этого респонденты называют большую, по их мнению, достоверность получаемой информации, а также интерактивные возможности способа ее получения, позволяющие не просто получить более полную и точную информацию, но также и сформировать (или «перекомпоновать») сам предмет интереса в ходе общения.
Следует подчеркнуть, что по меньшей мере половина опрошенных вообще не руководствуется рациональными мотивами при выборе товаров/услуг или же ориентируется на них лишь на этапе первоначального выбора (то есть - отсекая совсем не соответствующие запросам товары/услуги). «Моя славная красная «маздочка» (Москва, студентка); «стиральная машина - моя любимая коровушка; очень умный утюг Panasonic; талантливый музыкальный центр и стильный телевизор» (домохозяйка из Москвы). Что это как не анимизм? Обозначим в связи с приведенными цитатами тему язычества постиндустриального общества, на которое указывали и сами респонденты - «я верю в то, что производитель собирается жить на рынке долго и понимает, что залогом успеха является качество и репутация, а потом проверяю. В большинстве случаев выбор потребителя - это вопрос религии» (сотрудница крупной западной FMCG-компании).
Надо сказать, что среди опрошенных нашлись и те, кто выразил диаметрально противоположное тенденции «новой роскоши» отношение к приобретаемым вещам - назовем такой подход прагматическим. «Зачем я буду покупать пускай и очень хорошую немецкую дрель одной из известных марок, если за эти деньги я, условно говоря (а иной раз и буквально) могу приобрести десять китайских от никому не известных производителей. При том, что срок жизни одной немецкой сопоставим лишь с пятью китайскими. При десятикратной разнице в цене, повторюсь». Подобный взгляд в большей степени укоренен в среде бывшей технической интеллигенции, в значительной своей части составляющей отечественный средний класс.
Еще одна, пускай и не самая представительная часть среднего класса принципиально стремится к приобретению товаров now name. «Для меня принципи-
ально важно, чтобы невозможно было идентифицировать мою одежду, отнести ее к какому-либо производителю. Если заходите в комнату и все безошибочно могут сказать, что вы одеты, ну, например, в Prada, это совсем, совсем не комильфо. Те, кто думают иначе - просто жлобы» (студентка, Москва).
Результаты проведенного опроса позволяют сделать ряд взаимообусловленных выводов, наблюдений и прогнозов.
Главным фактором конституирования российского среднего класса являются нормы и стиль потребления. В результате проделанной в рамках проекта по глубинному интервьюированию представителей российского «среднего класса», мы пришли к выводу о том, что ключевым критерием отнесения к данной страте является соответствие определенным нормам и стандартам потребления. Причем принадлежность к российскому «среднему классу», по мнению его представителей, фактически означает интегрированность в глобальную социальную общность, поскольку локальная (национальная) стратификация по мере увеличения темпов глобализации все более и более утрачивает общественную легитимность и эвристическую способность (иначе говоря, перестает описывать социальную реальность таким образом, чтобы удовлетворять представлениям большинства общественных единиц о своей совокупности).
Поскольку к сегодняшнему дню в России еще не сложился однородный потребительский рынок, интеграция российского «среднего класса» по главному для западноевропейского и североамериканского социумов направлению (потребление) затруднена.
Отсутствие гомогенного пространства потребления в стране детерминировано разницей в доходах жителей различных российских регионов. Региональная диверсификация стандартов потребления среднего класса в России крайне велика -доходы и расходы представителей среднего класса, проживающих в различных регионах, зачастую разнится в разы и в исключительных случаях - на порядок (например, Москва и Республика Тыва). Это позволяет ставить вопрос о необходимости определения внутрироссийского паритета покупательской способности (ППС), который бы делал возможным сравнение реальной стоимости жизни в различных регионах.
Имущественное расслоение внутри «среднего класса», разумеется, менее велико, нежели в целом в обществе, однако существенно выше, чем в североамериканском или западноевропейском среднем классе. Также можно со всей очевидность констатировать увеличение разрыва в доходах как между представителями российского «среднего класса», претерпевающего в настоящее время своего рода внутриклассовое переформатирование или рестратификацию (upper middle class стремительно удаляется от low middle class), так и между наиболее бедными и богатыми слоями российского общества. Место, занимаемое Россией в мировой системе разделения труда и внутренняя модель перераспределения добавочной стоимости позволяет прогнозировать сохранение этой тенденции как в краткосрочной, так и среднесрочной перспективе. Сравнение децильных коэффициентов (соотношения доходов 10 % наиболее бедных жителей страны и 10 % наиболее богатых) в различных странах мира (России - 14,7 (причем, в Москве - более 40), в Австрии 4,4, в Германии 7,1, в Греции 8,5, в США 16,6) наряду с анализом высказываний интервьюеров, представляющих различные регионы и типы городов, позволяет говорить о том, что модель российского общества и «среднего класса» гораздо ближе к американской, нежели европейской.
При этом потребление российского «среднего класса» в большей степени, чем в североамериканских и европейских странах носит статусный характер. Объяснением этого, по нашему мнению, является отсутствие в российском обще-
стве сложившейся системы иных (помимо потребительских) социальных «маркеров» (индикаторов).
Представители российского «среднего класса» с точки зрения вовлеченности в тот или иной сектор потребительских товаров (услуг) в наибольшей степени отстают от европейцев и североамериканцев в пользовании услугами различных игроков всех секторов финансового рынка (в первую очередь банков и страховых компаний, а также брокеров, дилеров, управляющих компаний).
Ориентация российского «среднего класса» на американскую, а не на западноевропейскую (в частности - германскую2) модель потребления, для которой характерна гораздо более высокая норма сбережений, подтверждается и рассказами респондентов о своих тратах и сбережениях. Еще более существенно отличие по данному признаку российского среднего класса от японского. В пользу наблюдения достоверности и обоснованности такого рода выводов говорят и данные совсем недавних социологических опросов федерального масштаба. Т ак, согласно исследованию, проведенному в ноябре 2006 г. ВЦИОМ по заказу Государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» из числа тех, кто сегодня имеет возможность более или менее регулярно откладывать сбережения (40 %), более половины (26 %) делают это по остаточному принципу (после основных ежемесячных расходов) и только 14 % целенаправленно пополняют накопления до осуществления основных ежемесячных расходов. Сохранение этих показателей на уровне прошлых лет в условиях роста доходов населения (согласно данным Росстата, в период с 1 октября 2005 г. по 1 октября 2006 г. номинальные доходы населения увеличились на 23 %, а реально располагаемые - на 10 %) свидетельствует об опережающих темпах роста потребительских расходов домохозяйств по отношению к их сбережениям. Таким образом, наряду с увеличением числа людей, имеющих возможность делать сбережения, формирование в их среде привычки к выбору той или иной инвестиционно-сберегательных стратегий и жесткому следованию ей, является значимым ресурсом увеличения нормы сбережения в России. В свою очередь рост нормы сбережений российского «среднего класса» неизбежно будет иметь своим следствием увеличение инвестиций (через банки, фондовый рынок) в отечественную промышленность.
Также увеличение нормы сбережений позволит создать предпосылки для устранения «перекоса» в инвестиционно-потребительском поведении населения, при котором явно доминирует потребительская составляющая. Можно предполагать, что в среднесрочной перспективе ситуация действительно будет меняться, поскольку государство все острее осознает проблему инвестиционно-потребительского диспаритета и недостаточной вовлеченности населения (в первую очередь - «среднего класса») в сферу финансовых услуг. Подтверждением этого являются: создание системы гарантирования банковских частных банковских вкладов, введение обязательного страхования автогражданской ответственности, происходящая сейчас «зачистка» банковского и страхового рынков, уже проведенные («Роснефть», Сбербанк) и предполагаемые Внешторгбанки «народные» ГРО/БРО, выступление В. Путина на состоявшемся в ноябре 2006 г. Госсовете, в котором Президент потребовал форсировать «банкизацию» страны и т. д.
Все эти действия власти призваны изменить девиантную модель инвестиционного поведение россиян (в первую очередь - представителей «среднего класса»), имеющих достаточно высокие текущие доходы и/или сбережения, но не размещающих средства на фондовом, страховом и даже банковском сегментах финансового рынка. Однако указанные шаги, как нам думается, позволят достичь
2 Еще более существенно отличие по данному признаку российского «среднего класса» от японского.
желаемых целей только по мере утоления «потребительского голода», возникшего в предшествующие десятилетия. (Данные проведенного интервьюирования позволяют констатировать сохранение потребительского бума в России). В среднесрочной перспективе радикальное изменения вектора инвестиционно-потребительского поведения россиян представляется маловероятным, поскольку значительные слои «среднего класса» только втягиваются в процесс достижения стандартов потребления западного среднего класса.
Можно предполагать, что в долгосрочной перспективе восстановление инвестиционно-потребительского баланса в российском «среднем классе» будет также связано с происходящим изменением системы здравоохранения, а также образовательной и пенсионной систем. В настоящее время подавляющее большинство граждан России не в полной мере осознают значимость личных накоплений, необходимых для получения медицинских, образовательных услуг и сохранения достигнутого ранее уровня потребления в пенсионный период - на образование и лечение (свое и близких) копит меньшинство респондентов, лишь некоторые из них обособили накопления «на старость», осуществляемые в той или иной форме. А такой популярнейший как в Европе, так и в Северной Америке инвестиционносберегательный продукт как полис страхования жизни, в среде представителей российского «среднего класса» остается практически невостребованным.
Также необходимо подчеркнуть, что оплата услуг жилищно-коммунального хозяйства (ЖКХ) в расходной части бюджетов российских домохозяйств занимает существенно меньшую долю, чем аналогичная статья расходов в бюджетах представителей, например, США, Г ермании или Японии.
Российский средний класс гораздо менее национально ориентирован, нежели соответствующие социальные страты в североамериканском и западноевропейском обществе (а также в странах BRIC) - объяснением этого, видимо, является «догоняющий» характер интеграции России в мировую экономику и подчеркнуто космополитичная установка инициаторов российских рыночных реформ.
В российском среднем классе крайне невелика доля малых предпринимателей. Формат проведенного исследования не позволяет достоверно установить точные количественные характеристики этой составляющей отечественного «среднего класса», однако дает возможность выявления доминирующих трендов и качественного описания - в основном российский «средний класс» составляют наемные работники крупных корпораций, средних предприятий и госслужащие.
Отечественный «средний класс» миновал этапы первоначального становления («первоначальной простоты», по выражению русского философа К.Н. Леонтьева) и находится в фазе «усложнения». Наиболее ярко этот вывод иллюстрируют выявленные в ходе интервьюирования потребительские предпочтения наиболее пассионарных представителей «среднего класса» - стремление к приобретение вещей no name, индивидуальному пошиву одежды, «глубокому» тюнингу автомобилей и т. д.
Потребление для российского «среднего класса» все больше начинает выполнять рекреационные и коммуникативные функции, что находится в русле мировых тенденций. При сохранении существующей системы мироустройства мы не обнаруживаем никаких предпосылок для «затухания» этого тренда, как в России, так и в глобальном масштабе.
Список литературы
1. Средние классы в России: экономические и социальные стратегии / под ред. Т. Малевой. - М. : Теис, 2002.
2. Структура денежных доходов и удельный вес расходов в денежных доходах населения. - Режим доступа: rosstat.ru, свободный. - Загл. с экрана.
University Norms and Standards of Consumption as Constituting Elements of Global Middle Class
V.M. Chikireva
Institute of Social and Economic Problems, Russian Academy of Science, Moskow
Key words and phrases: globalization; investment consumption behavior; middle class; social stratification; universal standards of consumption.
Abstract: The analysis of general results of deep interviewing of Russian middle class representatives, which was carried out by the author in 2007 is presented. The hypothesis about dominant and determining character of consumption in investment saving strategy of the majority of this social strata representatives is put forward; the problem of the key role of consumption standards in the system of value universals is considered.
Universalistische Normen und Standards des Konsums wie die konstituierende Elemente der globalen mittleren Klasse
Zusammenfassung: Es ist die Analyse der verallgemeinerten Ergebnisse des Tiefinterwierens der Vertreter der russischen mittleren Klasse, die vom Autor in 2007 durchgeführt ist, vorgestellt. Es wird die Hypothese über den vorherrschenden und festsetzenden Charakter des Konsums in der ivestitionssparenden Strategie der Mehrheit der Vertreter von dieser Sozialgruppe erhoben. Es wird die Frage über die Schlüsselrolle der Konsumstandards im System der universalistischen Werte betrachtet.
Normes universelles et standarts de consommation comme éléments constructifs d’une classe globale moyenne
Résumé: Est présentée une analyse des résultats généralisés du sondage des représentants de la classe moyenne de la Russie exécutée par l’auteur en 2007. On fait une hypothèse sur le caractère dominant et déterminant de la consommation dans la stratégie des investissements et des épargnes de la plupart des représentants de ce milieu social du pays; est aussi examiné le problème du rôle clé des standarts de consommation dans le système des valeurs universelles.
