CC BY
92
УДК 34 ББК 67
УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ, СОВЕРШАЕМЫХ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ ЭЛЕКТРОННЫХ ИЛИ ИНФОРМАЦИОННО-ТЕЛЕКОММУНИКАЦИОННЫХ СЕТЕЙ
САЛАВАТ КУРБАНГАЛИЕВИЧ БАДАМШИН,
аспирант кафедры уголовно-правовых дисциплин Российской академии адвокатуры и нотариата Научная специальность 12 00 08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право
E-mail: SK-badamshin@mail.ru
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Рассматриваются актуальные проблемы юридической оценки преступлений террористической направленности, совершаемых с использованием электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети Интернет. Особое внимание обращается на отличия публичных призывов к осуществлению террористической деятельности от вовлечения в совершение преступлений террористической направленности. Даются рекомендации по разрешению выделенных проблем и правильной квалификации указанных преступлений.
Ключевые слова: вербовка, вовлечение, информационно-телекоммуникационные сети, квалификация, публичные призывы, преступления террористической направленности, склонение, терроризм.
Annotation. In article urgent problems of legal evaluation of the crimes of a terrorist orientation committed with use of electronic or information and telecommunication networks including Internet networks are allocated and considered. Special attention is paid on differences of public calls for implementation of terrorist activities from involvement in making of crimes of a terrorist orientation. The author formulates recommendations about permission of the allocated problems and the correct qualification of the specified crimes.
Keywords: recruitment, involvement, information and telecommunication networks, qualification, public calls, crimes of a terrorist orientation, inducement, terrorism.
С течением времени использование электронных или информационно-телекоммуникационных сетей из новшества превратилось в типичный способ совершения многих уголовно наказуемых деяний, в том числе и преступлений террористической направленности. Однако, законодатель с явным запозданием обратил внимание на эту тенденцию современной террористической преступности — только в 2016 г.1 ч. 2 ст. 2051 Уголовного кодекса РФ об ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма была дополнена квалифицирующим признаком в виде совершения преступления с использованием электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети Интернет.
Поскольку фактически использование таких сетей имеет место при совершении различных преступлений террористической направленности, проблемы квалификации, связанные с данным способом, выходят за рамки расследования и рассмотрения уголовных дел о публичных призывах к осуществлению террористической деятельности или публичном оправдании терроризма, распространяясь на противодействие экстремизму в целом.
Опрос 125 сотрудников правоохранительных органов, осуществляющих предварительное расследование и оперативно-разыскное сопровождение уголовных дел о преступлениях террористической направленности, позволил выделить следующие актуальные проблемы квалификации таких уголовно наказуемых деяний, совершаемых с использованием электронных или информационно-телекоммуникационных сетей:
♦ правильная оценка деяния как совершенного публично (80,8% опрошенных респондентов);
♦ разграничение публичных призывов к осуществлению террористической деятельности и содействия террористической деятельности в виде склонения, вербовки или иного вовлечения другого лица в совершение соответствующих преступлений (77,6% опрошенных респондентов);
♦ отграничение от смежных составов преступлений экстремистской направленности (63,2% опрошенных респондентов).
1 ФЗ от 6 июля 2016 г. N° 375-Ф3 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности» // СЗ РФ. 2016. № 28. Ст. 4559.
Отметим, что Пленум Верховного Суда РФ учел масштабные антитеррористические и антиэкстремистские новеллы УК РФ, внесенные в него за последние пять лет, и сформулировал новые разъяснения, в том числе учитывающие измененную редакцию ст. 2051 УК РФ2. Поэтому при рассмотрении выделенных проблем мы будем исходить из официальной позиции Пленума по соответствующим вопросам квалификации преступлений террористической направленности.
В частности, в п. 19 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2012 г. № 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности» разъясняются особенности публичного способа совершения преступления, предусмотренного ст. 2051 УК РФ. При этом в обновленной редакции этого пункта из примеров внешнего проявления публичности было изъято указание на использование информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети Интернет.
Представляется, что такое изменение было обусловлено дополнением ч. 2 ст. 2051 УК РФ, вследствие которого использование таких сетей стало относиться к квалифицирующим признакам состава данного преступления. Вместе с тем, это вовсе не означает, что использование электронных или информационно-телекоммуникационных сетей для публичных призывов к осуществлению террористической деятельности или публичного оправдания терроризма не должно характеризоваться публичностью. Здесь действует правило квалификации преступлений, согласно которому признаки основного состава преступления являются обязательными не только для него, но еще и для его квалифицированных видов.
Большое значение для правильного толкования признака публичности рассматриваемого преступления имеет новый п. 21 указанного выше постановления Пленума Верховного Суда РФ, согласно которому при совершении публичных призывов к осуществлению террористической деятельности или публичного оправдания терроризма с использованием электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети Интернет, преступление является оконченным с момента размещения обращений в указанных сетях общего пользования (например, на сайтах, форумах или в блогах), отправления сообщений другим лицам.
В данном разъяснении Пленум отказался от такого оценочного признака, используемого в теоретических
работах, как «неограниченный (широкий) круг лиц», выступающих адресатами соответствующих призывов и оправдания [1, с. 14—16]. Вместе с тем, при внимательном прочтении этого разъяснения можно заметить, что в нем указываются сети общего пользования, причем такие их ресурсы, как сайты, форумы и блоги, фактически предполагающие именно неограниченный круг лиц, которые объективно могут ознакомиться с размещенной информацией и, как правило, выразить свое отношение к ней в виде высказывания участника форума или комментария посетителя сайта либо блога. Если же говорить об окончании данного преступления с момента отправления сообщений другим лицам, то необходимо учитывать, что часть разъяснения преимущественно относится к такому действию, как массовая рассылка сообщений абонентам мобильной связи, которая может быть осуществлена и без использования электронных или информационно-телекоммуникационных сетей.
Характеристика юридического момента окончания публично совершаемого преступления не отражает последнее в целом. Рассматриваемое деяние изначально ориентировано на доведение соответствующей информации до большого, как правило, неограниченного, неопределенного круга лиц, однако для квалификации преступления как оконченного, достаточно, чтобы виновный отправил сообщение, содержащее обращение, призывающее к осуществлению террористической деятельности или оправдывающее терроризм, как минимум одному лицу при доказанном наличии объективных и субъективных предпосылок для массовой рассылки таких сообщений.
При этом возникает еще одна проблема квалификации таких преступлений — трудности в разграничении публичных призывов к осуществлению террористической деятельности и содействия террористической деятельности в виде склонения, вербовки или иного вовлечения лица в совершение соответствующих преступлений [2, с. 91—98].
Согласно новой редакции п. 14 указанного выше постановления Пленума Верховного Суда РФ содействие террористической деятельности в форме склоне-
2 Постановление Пленума ВС РФ от 3 ноября 2016 г. № 41 «О внесении изменений в постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 февраля 2012 г. № 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности» и от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» // РГ. 2016, 16 нояб.
ния, вербовки или иного вовлечения в совершение преступлений террористической направленности понимается как умышленные действия, направленные на вовлечение определенного лица (группы лиц) в совершение одного или нескольких указанных уголовно наказуемых деяний. Следовательно, если вовлечение направлено на определенное лицо или определенную группу лиц, то преступление, предусмотренное ст. 2052 УК РФ, — на неопределенный, неограниченный круг лиц. Кроме того, считаем, что данный пункт постановления Пленума нуждается в еще большей конкретизации, вытекающий из содержания направленности сопоставляемых преступлений.
Если склонение, вербовка или иное вовлечение являют собой разновидности подстрекательских действий, которые всегда направлены на то, чтобы склонить определенное лицо к совершению конкретного, т.е. индивидуально определенного преступления, то публичные призывы состоят в обращении к неопределенному кругу лиц с целью побудить их к осуществлению террористической деятельности без конкретизации того, какие именно преступления им предлагается совершить [3, с. 156—161]. Следовательно, в п. 14 постановления Пленума Верховного Суда РФ при определении содействия террористической деятельности в указанной форме целесообразно указать, что к нему относятся умышленные действия, направленные на вовлечение определенного лица (группы лиц) в совершение одного или нескольких индивидуально определенных преступлений террористической направленности.
Подчеркнем обязательность сочетания двух признаков, характеризующих направленность данного деяния: взаимодействие осуществляется с определенными лицами (группами лиц) и они склоняются к совершению конкретного преступления террористической направленности. Отсутствие первого или (и) второго признака должно исключать квалификацию содеянного по ч. 1 или ч. 2 ст. 2051 УК РФ. В таком случае публичные призывы к осуществлению террористической деятельности представляют собой обращения к широкому (неопределенному) кругу лиц с целью побуждения их к осуществлению террористической деятельности без конкретизации относящихся к ней деяний. Наше предложение основано на необходимости унифицированного подхода к толкованию аналогичных признаков, имеющихся в составах преступлений террористической и экстремистской направленности.
Так, в новом п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» указано, что публичные призывы, предусмотренные ст. 2801 УК РФ, не должны быть направлены на склонение определенных лиц к совершению конкретных уголовно наказуемых деяний. Полагаем, что подобное разъяснение следует привести и в п. 20 постановления Пленума «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности».
Преступления террористической направленности, совершаемые с использованием электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, на практике необходимо отграничивать от некоторых преступлений экстремистской направленности, имеющих смежные с ними составы. Речь идет об отграничении от публичных призывов к осуществлению экстремистской деятельности.
Принимая во внимание соотношение экстремизма (экстремистской деятельности) и терроризма (террористической деятельности) как целого и части, ст. 280 и 2052 УК РФ следует рассматривать в качестве взаимосвязанных норм, первая из которых является общей, а другая — специальной, т.е. при конкуренции данных уголовно-правовых запретов приоритет должен отдаваться последнему из них [4, с. 21—25]. Считаем, что в случаях, когда в действиях лица одновременно содержатся признаки публичных призывов к террористической и иной экстремистской деятельности, содеянное образует совокупность преступлений, предусмотренных ст. 2051 и 280 УК РФ. Те же правила должны применяться и при конкуренции ст. 2051 и 2801 УК РФ.
Последняя уголовно-правовая норма предусматривает ответственность за публичные призывы к осуществлению действий, нарушающих территориальную целостность Российской Федерации, что следует рассматривать как выделенные в специальный состав преступления публичные призывы к осуществлению одной из разновидностей экстремистской деятельности, поскольку нарушение целостности нашего государства является частью последней [5, с. 44—49]. Полагаем, что сформулированные здесь предложения о применении ст. 2051, 280 и 2801 УК РФ также целесообразно отразить в соответствующих постановлениях Пленума Верховного Суда РФ. С таким выводом согласились 84,8% опрошенных нами сотрудников правоохранительных органов.
Продолжая тезис о необходимости унифицированного подхода к применению сходных положений уголовного закона [6, с. 122—127] о преступлениях террористической и экстремистской деятельности, считаем целесообразным привести в постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности» разъяснение, содержащееся в новом абзаце п. 8 постановления Пленума «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности», где говорится о том, что при решении вопроса о направленности действий лица, разместившего какую-либо информацию либо выразившего свое отношение к ней в сети Интернет или иной информационно-телекоммуникационной сети, следует исходить из совокупности всех обстоятельств содеянного и учитывать, в частности, контекст, форму и содержание размещенной информации, наличие и содержание комментариев или иного выражения отношения к ней.
Учет данного разъяснения при юридической оценке совершенного деяния ориентирует на выяснение всех обстоятельств дела, подтверждающих, что лицо не только разместило ту или иную информацию в сети, но еще и осознавало ее характер и желало обратить на ее внимание других людей, понимая, что соответствующие видеозаписи, графические изображения, тексты и т.п. нацелены на побуждение к осуществлению террористической деятельности либо оправдание терроризма.
Итак, использование электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети Интернет, является одним из возможных способов совершения преступлений террористической направленности, прежде всего публичных призывов к осуществлению террористической деятельности или публичного оправдания терроризма, для которых он выступает в качестве квалифицирующего признака состава преступления. При квалификации данного преступления важно обращать внимание на общие предпосылки для определения публичности его способа и особенности такового, а также на соотношение с другими преступлениями террористической и экстремистской направленности.
Литература
1. Кибальник А., Соломоненко И. Уголовная ответственность за публичные призывы к осуществле-
нию террористической деятельности или публичное оправдание терроризма // Законность. 2007. № 2.
2. Иванцов С.В., Борисов С.В. Организованные формы террористической и экстремистской деятельности: регламентация и реализация ответственности // Общество и право. 2016. № 2 (56).
3. Иванцов С.В. Актуальные вопросы уголовной политики в сфере предупреждения экстремистской деятельности. В сб.: Современные проблемы уголовной политики: Мат. VI Междунар. науч.-практ. конф. В 2 т. 2015.
4. Иванцов С.В.К вопросу о противоречиях законодательной регламентации уголовной ответственности за организованную, террористическую и экстремистскую деятельность // Закон и право. 2016. № 4.
5. Борисов С.В. Уголовная ответственность за публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации // Юридическая наука. 2014. № 4.
6. Иванцов С.В. Криминологическое прогнозирование в планировании предупреждения преступности // Общество и право. 2015. № 3 (53).
References
1. Kibal'nik A., Solomonenko I. Ugolovnaya otvet-stvennost' za publichnyye prizyvy k terroristicheskoy deyatel'nosti ili publichnoye opravdaniye terrorizma // Zakonnost'. 2007. № 2.
2. Ivantsov S.V., Borisov S.V. Organizovannyye formy terroristicheskoy i ekstremistskoy deyatel'nosti: reglamentatsiya i realizatsiya otvetstvennosti // Obshche-stvo i pravo. 2016 № 2 (56).
3. Ivantsov S.V. Aktual'nyye voprosy ugolovnoy po-litiki v sfere preduprezhdeniya ekstremistskoy deyatel'nosti: V sb.: Sovremennyye problemy ugolovnoy politiki: Mat. VI Mezhdunar. nauch.-prakt. konf. V 2 t. 2015.
4. Ivantsov S.V. K voprosu o protivorechiyakh za-konodatel'noy reglamentatsii ugolovnoy otvetstvennosti za organizovannuyu, terroristicheskuyu i ekstremist-skuyu deyatel'nost' // Zakon i pravo. 2016. № 4.
5. Borisov S.V. Ugolovnaya otvetstvennost' za publichnyye prizyvy k deystviyu. Yuridicheskaya nauka. 2014. № 4.
6. Ivantsov S.V. Kriminologicheskoye prognoziro-vaniye v planirovanii preduprezhdeniya prestupnosti // Obshchestvo i pravo. № 3 (53).
