CC BY
300
Узденов Р. М.
УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ РЕГЛАМЕНТАЦИЯ СТАДИИ НЕОКОНЧЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ В СОВЕТСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
2.2. УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ РЕГЛАМЕНТАЦИЯ СТАДИЙ НЕОКОНЧЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ В СОВЕТСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
Узденов Расул Магометович, доцент кафедры уголовного права и процесса, кандидат юридических наук Место работы: Северо-Кавказский федеральный университет
rasul.uzdenov@yandex.ru
Аннотация: Актуальность проблемы и цель исследования. Актуальность проблемы, вынесенной в название статьи, предопределяется необходимостью проведения перманентного поиска оптимальных законодательных решений, в частности, применительно к институту неоконченного преступления. Постановка этого вопроса обуславливает потребность обращения к историческому процессу становления соответствующего института законодательства, в том числе, к его советскому периоду.
Несмотря на то, что обозначенная проблема находила отражение в работах, как отечественных (см., например: Гринь М.В. Неоконченное преступление: Дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2003. - 208 с.), так и зарубежных (см., например: Лун Чанхай. Учение о составе преступления по уголовному праву КНР и России: Дис. ... канд. юрид. наук. Владивосток, 2009. - 218 с.) ученых, исторический аспект института неоконченного преступления сегодня остается недостаточно изученным, в связи с тем, что соответствующие вопросы исследуются учеными поверхностно, отодвигаясь на второй план.
В настоящей статье предпринята попытка анализа процесса становления института неоконченного преступления в советский период.
Методологическая основа исследования включает в себя: диалектические принципы познания социальной действительности; положения системного подхода к анализу социально-правовых явлений; частнонаучные методы уголовноправовых исследований (историко-правовой, сравнительноправовой, формально-логический, метод исследования документов и др.).
Основные результаты исследования.
Категория покушения на преступление в рассматриваемый период эволюционировала от сравнительно узкой терминологии к более широкому определению по следующей хронологической схеме:
узкое понятие покушения ассоциировалось только с оконченным покушением и содержалось в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г.;
УК РСФСР 1922 г. предпринял попытку деления покушения на виды (оконченное и неоконченное покушение);
единое понятие покушения на преступление было выработано в УК РСФСР 1960 г.
Более существенные изменения претерпела конструкция ответственности за приготовление к преступлению. На протяжении недолгого периода, начиная с 1919 г. по 1928 г., советское законодательство знало три конструкции ответственности за приготовление к преступлению: полная безнаказанность приготовительных действий (УК РСФСР 1922 г.);
наказуемость приготовления в порядке исключения, когда приготовительные к преступлению действия совершило социально опасное лицо (поправка к ст.12 УК РСФСР 1922
г., внесённая в 1923 г.);
наказуемость приготовления наравне с покушением и оконченным преступлением (УК РСФСР 1926 г. и в дальнейшем УК 1960 г.).
Научно-практическая значимость работы состоит в том, что содержащиеся в ней выводы могут быть использованы для:
- совершенствования правотворческой и правоприменительной деятельности в сфере реализации уголовноправовых норм института неоконченного преступления;
- преподавания курса уголовного права в юридических высших и средних учебных заведениях, а также в системе повышения квалификации;
- в научно-исследовательской работе при дальнейшей разработке положений, связанных с изучением института неоконченного преступления.
Статья предназначена для студентов, аспирантов, преподавателей юридических вузов и юридических факультетов, сотрудников правоохранительных органов, практикующих юристов, а также для всех, кто интересуется проблемами соответствующей тематики.
Ключевые слова: история законодательства, советский период, неоконченное преступление, покушение, приготовление
CRIMINAL REGULATION OF INCOMPLETED CRIME GRADES IN SOVIET LEGISLATION
Uzdenov Rasul M., Master of Law, Assistant Professor of a Chair of Criminal Law and Procedure Department of North Caucasian Federal University Work place: North Caucasian Federal University
rasul.uzdenov@yandex.ru Annotation: Urgency of an issue and study objective.
Urgency of an issue, mentioned in the article name, is determined by a need for conducting permanent search of optimal legislative decisions, in relation to the institution of incompleted crime in particular. The study of this issue requires to address the information about foundation of corresponding institution of legislation as a historical process, including its soviet period.
Though, the issue upon consideration was already reviewed in studies: both in Russian (see e.g. Grin' M.V. “Incompleted crime: Thesis, candidate of legal science, Krasnodar, 2003- 208p.) and foreign (see e.g. Lun Chanhai. Study of crime components according to criminal law of PRC and Russia: Thesis, candidate of legal science, Vladivostok, 2009, 218p.) papers, the historical aspect of incompleted crime institution is still not fully studied as the corresponding issues were reviewed just formally, not as the main subject.
In this article we try to analyse the process of incompleted crime institution foundation in the soviet period.
The methodological basis of this study includes: dialectical principles of social reality perception, the points of systemic approach to analyze social-legal phenomena, private-scientific methods of criminal studies (legal-historical, legal-comparative, formal-logic, method of documentation study, etc.)
Main study results.
In the time frame under study, attempted crime category went from comparatively specific terminology to more broad definition in following steps, put into chronological order:
specific attempted crime definition was associated only with completed attempt as it was stated in “Governing Codes on Criminal Code, RSFSR 1919;
there was an effort to split attempted crime into completed and incompleted in RSFSR Criminal Code of 1922;
39
Бизнес в законе
3’2014
unified definition of attempted crime was defined in 1960 RSFSR Criminal Code.
The meaning of term - preparation of crime - changed more dramatically since it was first mentioned. For a long period of time
- from 1919 to 1928 - soviet legislation identified three types of amenability for preparation of crime:
full impunity for preparation of crime (RSFSR Criminal Code of 1922);
penalties for preparation of crime as an exception, when preparatory actions for a crime were performed by a socially dangerous person (amendment to section 12 of 1922 Criminal Code of RSFSR, incorporated in 1923);
penalties for a crime as for crime attempt and completed crime (RSFSR Criminal Code of 1926 and further Criminal Code of 1960).
This paper has scientific and practical significance as its conclusions can be used to:
- mprove lawmaking and law enforcement activities in realization of criminal standards of incompleted crime institution;
- study criminal law program in legal colleges and universities and in further training;
- perform research to further develop points connected to the study of incompleted crime institution.
This article could be useful for students, post-graduate students, legal school professors, law enforcement officers, practicing lawyers and for everyone, who is interested in this issue Keywords: legislation history, soviet period, incompleted crime, criminal attempt, preparation of crime
Перемены в законодательной регламентации общественных отношений, произошедшие после установления советской власти в 1917 г., коснулись и уголовно-правовой науки. Новые государственные структуры отказались от принципа преемственности правовых концепций дореволюционного периода. При разработке уголовного законодательства нормотворческие органы отвергли достижения криминалистов классической школы. Соответственно, многие практические и теоретические разработки о стадиях преступления были исключены из советского законодательства. Оформление новых уголовно-правовых запретов осуществлялось путём издания отдельных нормативных актов, регламентирующих охрану различных общественных отношений от преступных посягательств. К таким законодательным актам относились обращения, декреты, постановления, декларации.
Вопрос об ответственности за различные этапы в развитии преступной деятельности был поставлен уже в первых официальных документах советской власти. Так, в обращении СНК «О саботаже чиновников Министерства продовольствия» устанавливалась уголовная ответственность за преступные попытки обмануть сознание широких масс в объяснении причин срыва обеспечения продовольствием трудящихся [4, c.167]. Декрет СНК «О взяточничестве» предусматривал, что «покушение на получение или дачу взятки наказывается как оконченное преступление» [2, c.25]. Декрет СНК «О спекуляции» также содержал предписание о применении к покушению на преступления правил наказания за оконченное деяние. Постановление СНК «О набатном звоне» закрепляло основание ответственности за созыв населения к контрреволюционным посягательствам набатным звоном, тревожными гудками, рассылкой гонцов. За покушение на совершение соответствующих деяний виновные лица несли ответственность аналогичную оконченному преступлению [4, c.168-169].
Таким образом, институт неоконченного преступления, как инструмент ограничения уголовной ответственности, был слабо развит в советском уголовном законодательстве начального периода, ввиду его острой чувствительности к раздражителям контрреволюционного характера. Вместе с тем, законодатель того времени предпринимал попытки к регламентации уголовной ответственности за предварительную преступную деятельность, несмотря на то, что действовавшие в этот период источники еще не закрепляли дефиниции покушения на преступление и приготовления к нему.
Первым систематизированным уголовно-правовым актом стали Руководящие начала по уголовному праву 1919 г. Раздел IV Руководящих начал был посвящён стадиям осуществления преступления. Так, ст. 17 Руководящих начал гласила: «Преступление считается оконченным, когда намерение совершающего преступления осуществилось до конца» [12, c.63-69]. В свою очередь, ст. 18 постановляла: «Покушением на преступление считается действие, направленное на совершение преступления, когда совершивший выполнил всё, что считал необходимым для приведения своего умысла в исполнение, но преступный результат не наступил по причинам, от него не зависящим» [12, c.63-69]. В соответствии со ст. 19 Руководящих начал «приготовлением к преступлению считается приискание, приобретение или приспособление лицом, подготавливающим преступлением, средств, орудий и т. п. для совершения преступления» [12, c.63-69].
Вместе с тем, проводя грань между стадиями развития преступной деятельности, Руководящие начала проявляли непоследовательность в вопросах уголовной ответственности. В частности, ст. 20 указывала, что стадия «осуществления намерения, совершающего преступление сама по себе не влияет на меру репрессии, которая определяется степенью опасности преступника» [12, c.63-69]. По смыслу приведенной нормы, наличие в Руководящих началах 1919 г. разграничительных моментов приготовления, покушения и оконченного преступления, является излишним.
Более аргументировано к вопросу стадий преступной деятельности подходил УК РСФСР 1922 г. Этот кодекс содержал, в частности, развёрнутое определение приготовления к преступлению, покушения на преступление и его видов. УК РСФСР 1922 г. устанавливал: «приготовлением к преступлению считается приискание или приспособление орудий, средств и создание условий для совершения преступления» [12, c.95]. В первоначальной редакции предусматривалась наказуемость приготовления лишь в случаях, специально обозначенных в Особенной части. В дальнейшем тенденция развития советского законодательства характеризовалась необходимостью регламентации ответственности за приготовление к преступлению.
В 1923 г., в связи с изменением редакции ст.12 УК РСФСР, суду было предоставлено право применять к лицам, виновным в приготовлении к преступлению, высылку как меру социальной защиты. В ст.13 УК 1922 г. вопрос о видах покушения на преступление решался следующим образом: «Покушением на преступление считается действие, направленное на совершение преступления, когда совершающий таковое не выполнил всего того, что было необходимо для приведения его намерения в исполнение, или, когда, несмотря на выполнение им всего, что он считал необходимым,
40
Узденов Р. М.
УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ РЕГЛАМЕНТАЦИЯ СТАДИИ НЕОКОНЧЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ В СОВЕТСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
преступный результат не наступил по причинам, от него не зависящим» [12, с.108].
В результате получалось, что неоконченное покушение выделялось на базе объективного критерия (совершающий не выполнил всего того, что было необходимо), а оконченное - на базе субъективного критерия (несмотря на выполнение совершающим всего, что он считал необходимым, преступный результат не наступил), что не позволяет достаточно чётко разграничить виды покушения на преступление. Наказуемость покушения определялась принципиально так же, как и наказуемость оконченного преступления. При этом отсутствие или незначительность вредных последствий покушения могли быть приняты во внимание судом при определении меры наказания. Покушение, не доведённое до конца по волеизъявлению покушавшегося, наказывалось как фактически совершенное преступление (ст.14 УК РСФСР).
Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г. отказались от понятия приготовления и покушения. Законодателем была предложена общая формула предварительной преступной деятельности, объединявшая в понятии «начатое преступление» не доведённое до конца приготовление и покушение [5, с.4]. При этом наказание за приготовление и покушение назначалось в пределах санкции той статьи, которая предусматривала соответствующее оконченное преступление, и связывалось со степенью завершённости преступления, близостью наступления вредных последствий, а также степенью опасности преступника (ст.11 Основных начал). С точки зрения законодательной техники, вряд ли можно признать удачной замену Основными началами вполне понятного положения - «ненаступление преступного результата по независящим от лица обстоятельствам», о котором говорилось в Руководящих началах 1919 г. и в УК РСФСР 1922 г., довольно неопределённым выражением - «ненаступление преступного результата по каким-либо причинам». Следует учитывать, что добровольный отказ тоже является причиной ненаступления преступного результата, однако при добровольном отказе нет ни приготовления к преступлению, ни покушения на него. Вместе с тем в Основных началах 1924 г. ничего не говорилось о добровольном отказе.
Основываясь на указанных выше предписаниях Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. признал наказуемым не только покушение, но и приготовление к совершению преступления. В УК 1926 г. понятие покушения не раскрывалось, а к приготовлению относились действия, «выражающиеся в приискании или приспособлении орудий, средств и создание условий преступления» [11, с. 11]. В соответствии со ст. 19 УК РСФСР приготовление и покушение преследовались так же, как совершённое оконченное преступление. В уголовном судопроизводстве судам надлежало учитывать степень общественной опасности лица, совершившего покушение и приготовление, подготовленность преступления и близость наступления его последствий, а также принимать во внимание причины, в силу которых преступление не было доведено до конца. Таким образом, основным критерием при определении меры наказания за неоконченную преступную деятельность, считалась конкретная стадия окончания преступной деятельности лица - приготовление или покушение.
Одновременно с изменениями, происходившими в уголовном законодательстве 20-30-х гг. ХХ века, в юридической литературе этого периода, оживлённо обсуждался вопрос о наказуемости приготовления к преступлению и его отграничении от покушения на преступление.
Так, С.В. Познышев высказывался в пользу ненаказуемости приготовления, так как «оно не объективирует решимости человека совершить данное преступление» [7, с.136]. Некоторые приготовительные действия, создающие угрозу интересам и благам людей и государству, по его мнению, должны наказываться, но не как приготовление к другим преступлениям («delictum praeparatum»), а как самостоятельные преступления («delictum sui generic») [7, с.136]. Сходную позицию занимал Э.Я. Немировский, отмечавший, что приготовление должно быть ненаказуемо, поскольку с «объективной стороны приготовительные действия не только не причиняют вреда, но и не ставят блага в опасность» [6, с.135-136]. Напротив, М.С. Строгович справедливо подчёркивал, что преступление является социально опасным явлением и поэтому нельзя заранее ставить вопрос о наказуемости той или иной стадии осуществления преступления. Если действия лица являются «социально опасными не только сами по себе, но и по отношению к преступной цели, к достижению которой они ведут, ни в коем случае нельзя отказываться в отношении этого лица от применения соответствующих мер социальной защиты» [8, с.846]. По мнению Н.Д. Дурма-нова, целесообразно установить наказуемость приготовления к преступлению только в случаях, предусмотренных особенной частью, с обязательным учетом степени подготовленности преступления в рамках судебного разбирательства [3, с.6].
Некоторые авторы, напротив, действующую в тот период конструкцию ответственности за приготовление считали вполне приемлемой. Например, по мнению В.М. Чхиквадзе, предложения об устранении уголовной ответственности за приготовление лишь «в особо указанных законом случаях» не имеют практического значения и «могут лишь породить споры о том, где кончается стадия приготовления и где начинается стадия покушения» [14, с.66-67]. А.Н. Трайнин в ответственности за приготовление «в особо указанных законом случаях» видел расширение ответственности за предварительную деятельность, а не её сужение [10, с.32]. По мнению М.А. Чельцова, уголовную ответственность за приготовление следовало бы вообще исключить и вернуться к конструкции УК 1922 г. [13, с.9] Примечательно, что при создании проекта Основ законодательства Союза ССР и союзных республик законодатель в большей степени учел концепции указанных криминалистов.
Раскрывая сущность отличия приготовления к преступлению от покушения, С.В. Познышев отмечал, что покушение на преступление в отличие от приготовления к преступлению представляет собой начало нападения на намеченный преступником объект [7, с.138].
Граница между покушением и приготовлением, по мнению Э.Я. Немировского, определяется «отрицательным признаком: всё, что выходит за пределы приготовления, и что не составляет оконченного преступления, принадлежит к области покушения» [6, с.136]. Как полагал указанный автор, признак «начало выполнения» не отличается особенной точностью, поскольку вопрос о начале исполнения - это всегда «quaestio
41
Бизнес в законе
3’2014
facti» («вопрос факта» - У.Р.), решение которого зависит от конкретной обстановки случая, от состава преступления и от способа его совершения. Следовательно, по убеждению Э.Я. Немировского, для практики удобна следующая формула: «покушение это или начало деятельности, описанной в данной статье особенной части Кодекса, или же действие, настолько связанное с нею, что мыслится, как естественная составная её часть» [6, c.137]. Деление же покушения на оконченное и неоконченное не влияет на меру наказания, но данное разграничение имеет значение в вопросе о возможности для преступника «добровольной остановки». По мнению правоведа добровольный отказ должен быть именно отказом, а не временным перерывом в преступной деятельности, и такой отказ должен быть добровольным, не вызванным внешними препятствиями. В этой связи к добровольному отказу следует приравнивать «предотвращение результата собственной деятельностью виновного до раскрытия его деяния» [6, c.140].
Немало разногласий в научном мире вызывало исследование уголовно-правовых аспектов негодного покушения, а именно покушения с негодными средствами и на негодный объект.
С.В. Познышев полагал, что покушение на негодный объект должно быть ненаказуемо. Поскольку в данной ситуации «решимость совершить преступление всё же им обнаружена» [7, c.142], к уголовной ответственности необходимо привлекать лицо, осуществившее покушение с негодными средствами.
По этому поводу А.Н. Трайнин отмечал, что там, где лицо и его действия по конкретным обстоятельствам дела не представляют социальной опасности, применение санкции за негодное покушение не целесообразно [9, c.336].
А.Я. Эстрин указывал, на необходимость считаться с опасностью преступника и наказывать как покушение с негодными средствами, так и покушение на негодный объект, за исключением случаев покушения суеверным средством или суеверным способом [15, c.18-19].
В период действия УК РСФСР 1922 г. доктрина уголовного права рассматривала приготовление и покушение в качестве стадий развития преступной деятельности, хотя предлагалось не выделять стадий вообще.
По мнению А.Н. Трайнина, приготовление и покушение сливаются в понятии деятельности, направленной, но не достигшей преступного результата. Для законодателя «должна существовать лишь одна предварительная деятельность, лишь одна группа действий, направленных, но не приведших к общественно -вредному результату» [9, с.326].
Резко отрицательное отношение к разграничению стадий совершения преступления высказывал Г.И. Волков, который утверждал, что сама постановка вопроса о возможности разграничения преступления по ступеням «бесплодна» и «неправильна» [1, с.220]. Однако эта точка зрения не нашла поддержки в юридической литературе. Советские криминалисты придавали значение точному установлению степени реализации намерения конкретного виновного лица. Именно данная позиция приобрела характер традиционной в дальнейшем развитии уголовного законодательства о предварительной преступной деятельности.
Разрабатывая нормы ответственности за приготовление и покушение на преступление законодатель остановился на наказуемости предварительной пре-
ступной деятельности без каких-либо ограничений. Так, в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. и в Уголовном кодексе РСФСР 1960 г. была установлена наказуемость приготовления во всех случаях. Приготовительные действия определялись в ст.15 УК РСФСР и ст.15 Основ как приискание или приспособление средств или орудий или иное умышленное создание условий для совершения преступления. В целом данное определение приготовления соответствовало постановлению, содержавшемуся в УК 1926 г. Согласно тем же нормам покушением на преступление признавалось умышленное действие, непосредственно направленное на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по причинам, не зависящим от воли виновного. В отличие от прежнего УК 1926 г., где понятие покушения не раскрывалось, в новом законодательстве давалось развёрнутое определение покушения, подчеркивающее на умышленный характер действий, такой существенный признак, как недоведение преступления до конца по причинам, не зависящим от воли виновного. Законодатель не устанавливал обязательного смягчения наказания за приготовление и покушение, однако предписывал при применении конкретной санкции учитывать ряд обстоятельств, закрепленных в ч.4 ст.15 УК РСФСР. В данном перечне были перечислены характер и степень общественной опасности действий, совершённых виновным; степень осуществления преступного намерения; причины, в силу которых преступление не было доведено до конца.
Необходимо отметить, что в УК РСФСР 1960 г. появилась норма о добровольном отказе от совершения преступления. К примеру, ст. 16 УК РСФСР гласила, что лицо, добровольно отказавшееся от доведения преступления до конца, подлежит уголовной ответственности лишь в том случае, если фактически совершённое им деяние содержит состав иного преступления.
Подводя итог исследованию вопросов уголовной ответственности за приготовление к преступлению и покушение на преступление в советский период, целесообразно отметить принципиально новые для уголовно-правовой теории подходы к определению стадий предварительной преступной деятельности. В противовес ранее действовавшим нормативным актам доктрина уголовного права уже рассматривала приготовление и покушение в качестве отдельных стадий совершения преступления.
При этом понятие покушения развивалось от сравнительно узкой терминологии к более широкому определению по следующей временной схеме:
узкое понятие покушения ассоциировалось только с оконченным покушением и содержалось в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г.;
УК РСФСР 1922 г. предпринял попытку деления покушения на виды (оконченное и неоконченное покушение);
единое понятие покушения на преступление было выработано в УК РСФСР 1960 г.
Более существенные изменения претерпела конструкция ответственности за приготовление к преступлению. На протяжении недолгого периода, начиная с 1919 г. по 1928 г., советское законодательство знало три конструкции ответственности за приготовление к преступлению:
полная безнаказанность приготовительных действий (УК РСФСР 1922 г.);
42
Узденов Р. М.
УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ РЕГЛАМЕНТАЦИЯ СТАДИИ НЕОКОНЧЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ В СОВЕТСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
наказуемость приготовления в порядке исключения, когда приготовительные к преступлению действия совершило социально опасное лицо (поправка к ст.12 УК РСФСР 1922 г., внесённая в 1923 г.);
наказуемость приготовления наравне с покушением и оконченным преступлением (УК РСФСР 1926 г. и в дальнейшем УК 1960 г.).
Список литературы:
1. Волков Г.И. Классовая природа преступлений и советское уголовное право. - М., 1935. - 232 с.
2. Декрет СНК «О взяточничестве» // Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР 1917 - 1952 гг. / Под ред. И.П. Голякова. - М.: «Юрид. лит.», 1953. - 464 с.
3. Дурманов Н.Д. К подготовке проекта Уголовного кодекса СССР // Социалистическая законность. 1946. №7 - 8.
4. Мишунин П.Г. Очерки по истории советского уголовного права 1917 - 1918 гг. - М., 1954. - 231 с.
5. Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. - М., 1956. - 15 с.
6. Немировский Э.Я. Советское уголовное право. - Одесса, 1926. - 368 с.
7. Познышев С.В. Учебник уголовного права. Общая часть.
- М.: Юрид. изд-во Наркомюста, 1923. - 300 с.
8. Строгович М.С. Приготовление к преступлению // Рабочий суд. 1927. №10.
9. Трайнин А.Н. Уголовное право. Общая часть. - М., 1929.
- 345 с.
10. Трайнин А.Н. Уголовная ответственность за приготовительные к преступлению действия // Социалистическая законность. 1953. №12.
11. Уголовный кодекс РСФСР. М.: Госюриздат, 1950. - 256 с.
12. Хрестоматия по истории отечественного государства и права. 1917 - 1991 гг. - М.: Зерцало, 1997. - 592 с.
13. Чельцов М.А. Спорные вопросы учения о преступлении // Социалистическая законность. 1947. №4.
14. Чхиквадзе В.М. Некоторые вопросы советского уголовного права в связи с разработкой проекта УК СССР // Советское государство и право. 1954. №4.
15. Эстрин А.Я. Краткий курс уголовного права. - М., 1927. -344 с.
Reference list:
1. Volkov G.I. Class nature of a crime and Soviet criminal law. -М., 1935. - 232 p
2. Council of People's Commissars decree “About Bribery” // Document compilation on criminal legislation history in USSR and RSFSR from 1917 -to 1952 / Edited by I.P. Golyakova. -M.: “Legal literature”, 1953. - 464 p.
3. Durmanov N.D. In addition to USSR Criminal Code project development // Socialist justice. 1946. #7 - 8.
4. Mishunin P.G. Outline of Soviet criminal law history 1917 -1918. - М., 1954. - 231 p.
5. Main principles of SSR and union republics criminal legislation. - М., 1956. - 15 p.
6. Nemirovskiy E.Y. Soviet criminal law. - Odessa, 1926. - 368
p.
7. Poznishev S.V. Criminal law workbook. Main part. - М.: Legal publishing house of Justice people's comissariat, 1923. -300 p.
8. Strogovich M.S. Preparation of crime // Working court. 1927. #10.
9. Traynin A.N. Criminal law. Main part. - М., 1929. - 345 p.
10. Traynin A.N. Criminal responsibility for preparation of crime // Socialist justice. 1953. #12.
11. RSFSR Criminal code. М.: State legal publishing house, 1950. - 256 p.
12. Anthology on national history and law. 1917 - 1991 - М.: Speculum, 1997. - 592 p.
13. Cheltsov М.А. Controversial issues of the crime study // Socialist justice. 1947. #4.
14. Tchkhikvadze VM Some issues of Soviet criminal law in connection with development of USSR Criminal Code project // Soviet state and law. 1954. #4.
15. Estrin A.Y. Brief course on criminal law. - М., 1927. - 344
p.
РЕЦЕНЗИЯ
на статью Узденова Расула Магометовича на тему «Уголовно-правовая регламентация стадий неоконченного преступления в советском законодательстве» Представленная на рецензирование статья посвящена анализу процесса становления института неоконченного преступления в советский период.
Актуальность этой проблемы предопределяется недостаточной степенью ее изученности в совокупности с необходимостью проведения перманентного поиска оптимальных законодательных решений, в частности, применительно к институту неоконченного преступления.
Проведение исследований в соответствующей сфере имеет значение, как для законотворческой, так и для правоприменительной деятельности.
Во вводной части статьи, автор формулирует объект исследования, суть которого составила часть общественных отношений, связанных с процессами становления отечественного уголовного законодательства, регламентирующего ответственность за неоконченное преступление в советский период.
Основная часть работы посвящена анализу процесса развития уголовно-правовых норм, объединенных в институт неоконченного преступления, в рамках памятников советского права.
Отдельные умозаключения автора, например, такое как вывод о хронологии эволюции категории покушения на преступление, в рассматриваемый период, от сравнительно узкой терминологии к более широкому определению, представляются дискуссионными, но, безусловно, заслуживающими самого пристального внимания и анализа.
Серьезность проведенного исследования подтверждается его библиографической базой, частичное представление о которой позволяют сформировать источники, приведенные в ссылках.
Структура и содержание статьи Узденова Р.М. указывает на обстоятельную и выверенную методику работы автора.
Сформулированные выводы позволяют говорить об их теоретической и практической значимости, которая определяется возможностью использования полученных результатов в законотворческой деятельности, правоприменительной практике, а также при проведении дальнейших научных изысканий в рассматриваемой сфере.
Изложенное позволяет заключить, что научная статья Уз-денова Р.М. «Уголовно-правовая регламентация стадий неоконченного преступления в советском законодательстве» может служить восполнением определенного пробела в научном осмыслении проблем рассматриваемой сферы и рекомендуется для опубликования в изданиях, Перечня ВАК Минобрнауки РФ.
Заведующий кафедрой уголовного права и процесса юридического института
Северо-Кавказского федерального университета, доктор юридических наук, профессор,
А.Г. Кибальник
43
