Научная статья на тему 'Удмуртская берёза и березняк в свете лингвогеографии'

Удмуртская берёза и березняк в свете лингвогеографии Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
848
49
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
БЕРЁЗА / БЕРЁЗОВАЯ РОЩА / УДМУРТСКИЕ ДИАЛЕКТЫ / ЛИНГВОГЕОГРАФИЯ / ЭТИМОЛОГИЯ / BIRCH / BIRCH GROVE / UDMURT DIALECTS / LINGUISTIC GEOGRAPHY / ETYMOLOGY

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Максимов Сергей Анатольевич

Берёзовую рощу удмурты чаще всего передают наименованиями, выражающими понятие «берёзовый лес», но у разных территориальных групп удмуртов есть и специализированные названия. Большинство из них представляют собой атрибутивные сочетания, в которых первым компонентом является слово кыз'пу 'берёза', а в качестве второго выступают разные по происхождению слова: тыло, тэл', с'ик, пöл (исконные), џашка (арама (сурд ( кыс'пу-(о)лык, образованное суффиксальным способом. В отдельные говоры проникли заимствованные термины: бэрэзн'ак из русского; чаlук из татарского.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Udmurt Birch and its Grove in the Light of Linguistic Geography

In all habitat dispersal Udmurts birch is a common tree species and there is no surprise with the fact that all the territorial groups, Udmurts use practically the only name birch k2Z-pu, although it has a lot of phonetic variants. In Udmurt language, the Birch grove often conveys names, which express the concept of birch forest but in different regional groups of the Udmurt, there are special names. Most of them have attributive combinations, in which the first part is the word k2źpu 'birch', and the second part is different from its origin, for example: t2lo, tel', śik, pцl (native), čaška (arama (surd (k2śpu-(o)l2k formed suffixal way. In some dialects of Udmurt, the borrowed terms berezńak comes from Russian language and ќaluk from Tatar.

Текст научной работы на тему «Удмуртская берёза и березняк в свете лингвогеографии»

УДК 81'282(=511.131) С. А. Максимов

УДМУРТСКАЯ БЕРЁЗА И БЕРЕЗНЯК В СВЕТЕ ЛИНГВОГЕОГРАФИИ*

Берёзовую рощу удмурты чаще всего передают наименованиями, выражающими понятие «берёзовый лес», но у разных территориальных групп удмуртов есть и специализированные названия. Большинство из них представляют собой атрибутивные сочетания, в которых первым компонентом является слово кыз'пу 'берёза', а в качестве второго выступают разные по происхождению слова: тыло, тэл', с'ик, пол (исконные), чашка (<рус.), арама (<тат.), сурд (<булг.) и т.д., - в целом имеющие семантику 'роща (лиственная), заросли, кустарник'. В некоторых говорах периферийно-южного диалекта возникло наименование кыс'пу-(о)лык, образованное суффиксальным способом. В отдельные говоры проникли заимствованные термины: бэрэзн'ак - из русского; ча1ук - из татарского.

Ключевые слова: берёза, берёзовая роща, удмуртские диалекты, лингвогеография, этимология.

Территория расселения удмуртов находится в лесной зоне: северные удмурты живут в южной тайге, а южные удмурты - в зоне смешанных (хвойно-широколиственных) лесов. Лишь незначительные группы периферийно-южных удмуртов освоили лесостепи. Во всем ареале расселения удмуртов берёза является обычной древесной породой, равным образом повсеместно распространены берёзовые рощи и леса. Нет ничего удивительного в том, что во всех территориальных группах удмуртов употребляется практически единственное название берёзы кызьпу, хотя оно имеет достаточно много фонетических вариантов.

Как известно, берёза воспета в стихах многих русских поэтов. Ее образ широко отражен и в удмуртской народной поэзии, и в стихах удмуртских поэтов. Настоящая статья, посвященная рассмотрению берёзы с точки зрения лингвогеографии, написана на основе комментариев к картам «Берёза» и «Берёзовая роща».

* Публикация подготовлена при финансовой поддержке РФФИ. Проект № 09-06-00-304а.

«Берёза»

0.1. Понятию «берёза» в Толковом словаре русского языка даётся следующее описание: «лиственное дерево с белой (реже тёмной) корой и сердцевидными листьями. Белая б. Чёрная б. Карликовая б.» [18. C. 42]. Названия берёзы в удмуртском языке относятся к берёзе белой (Betula nana).

1. В диалектах удмуртского языка для обозначения исследуемого понятия употребляются две лексемы: кыз'пу и чау1.

1.1. кыз'пу, кыс'пу

1.1.1. Территориальное распространение и варианты слова. Исследуемое наименование функционирует повсеместно, при этом больше всего зафиксирован вариант со звонким палатальным з' - кыз'пу и в несколько реже - варианты с глухим с', хотя перед глухим п следовало бы ожидать произношение именно глухого согласного. Отмеченное несоответствие произошло из-за влияния орфографии литературного языка, где в исследуемом слове пишется буква з -кызьпу. С другой стороны, в некоторых диалектах (в частности среднечепецком) возможно употребление звонкого палатального зубного даже при последующем глухом взрывном, и оно никак не связано с орфографией литературного языка. Нам известен, по крайней мере, один пример - сэз'кыны (сэз'кънъ) 'отпираться, отказываться от своих слов, от совершённых дел', где звук з' в описанной позиции не теряет своей звонкости полностью даже в том случае, когда в литературной форме (сеськыны) употребляется глухой согласный, усвоенный из срединных говоров. Факт сохранения звонкого звука в какой-то степени подтверждается следующим шутливым стишком: йъдъ - гъдъ, зэг - зэч, сэз'ъ сэз'кэ 'ячмень -голубчик, рожь - хорошая, овёс отпирается', - построенным на игре звуковых соответствий. Функционирование звонкого согласного в исследуемой лексеме подтверждается и письменными источниками: финский учёный Ю. Вихманн в конце XIX в. записал название берёзы в форме kfz-pu в глазовском диалекте и в форме kiz-pu - в елабужском.

Итак, вариант со звонким з' зафиксирован преимущественно в бассейне Чепцы и, кроме того, во многих населенных пунктах центральной и южной Удмуртии.

Вариант кыс'пу распространен почти на всей территории Селтинского района (68-70), а также в некоторых соседствующих с ним опорных пунктах: Сектыр (57), Алгазы (72), Паска (14, Кильмезск. р-н, Кировск. обл., вариант с палатализованным с"- кыс"пу); записан также в пунктах Бол. Шабанка (18, Вят-скополянск. р-н, Кировск. обл.), Юски (97), Стар. Бодья (110), Верх. Тыжма (111), Нынек (119). Данный вариант характерен для шагиртско-гондырского (153, 155) и отчасти буйско-таныпского (158, 162) говоров периферийно-южного диалекта. Модификации с заднерядными вариантами ы употребляются в среднечепецком диалекте и в некоторых говорах центрально-южного диалекта: кыз'пу (24, 31, 119), къз'пу (25, 26, 28-30, 35, 36, 45-50, 130, 135, 137, 149, къс'пу (128).

Вариант кыс'пы (кыс'пы) встречается на юго-западе Удмуртии (112, 113, 131, 132) и привнесен, скорее всего, миграционным потоком из-за Вятки, где, в частности, в кукморском говоре (142-145) берёзу называют словом кис'пъ. Переход конечного огублённого гласного у (у) в ы (ъ) произошел в ходе деэтимо-

логизации первого компонента и образования одного (сложного) слова (см. раздел 1.1.3), в результате чего гласный у (у) оказался в непервом слоге - в позиции, в которой удмуртский язык старается избегать сильно огублённые гласные. Следует отметить, что аналогичное явление в некоторых южноудмуртских говорах наблюдается и в других названиях деревьев, ср.: н'ылпы 'пихта', тыпы 'дуб' и т.д. Подобные слова венгерским учёным Б. Мункачи записаны в казанском диалекте (в современном кукморском говоре): пё1-рё 'пихта', Гит-ре 'черёмуха', pi-pë 'осина'. А слово тыпы 'дуб' в данном фонетическом облике проникло в литературный язык. Форма кис'пъ в бавлинском говоре (152), возможно, также связана с завятской группой говоров.

В варианте къс'пу, употребляемом в татышлинском говоре (154, 160, 161, 169), конечный звук является не новообразованием, а архаизмом (см. раздел 1.1.3), и в неизменном виде он сохранился также в форме кис'пу, функционирующей в шошминском (15, 17, 138-141) и ташкичинском (167, 172) говорах.

Форма кис'пу в первую очередь характерна для буйско-таныпского (159, 163-166, 168, 170, 171) и канлинского (173) говоров периферийно-южного диалекта, записана также в оп. Муркозь-Омга (107), в варианте с палатализованным с" - кис"пу употребляется в кульминском говоре средне-западного диалекта (12, 13) и в красноуфимском говоре периферийно-южного диалекта (175).

Звукопереход ы > и в приведенных выше формах произошел под влиянием палатального согласного с'. Данный процесс наблюдается в корне примерно десятка слов в южной диалектной зоне, но наиболее интенсивно он протекает в шошминском говоре. Наличие звука и в названии берёзы в кульминском говоре (12, 13), а также в говоре д. Муркозь-Омга (107) следует связывать как раз с переселением шошминских удмуртов.

В широкой полосе срединных говоров (10, 11, 56, 57, 60б, 71, 74, 77, 78, 82-90, 92-96, 98-102, 123) распространено название берёзы кычпу с аффрикатой вместо палатального фрикативного согласного. Это название записано также в населенных пунктах Лонки-Ворцы (58) и Зюзино (75), относящихся к северному наречию, но граничащих со срединными говорами, и в оп. Калашур (129), который входит в состав южного наречия. Аффриката в данном слове является первичной, хотя и претерпела оглушение перед глухим п (з > ч). Массовая де-аффрикатизация конечных и интервокальных одиночных прапермских аффрикат наблюдается в большинстве удмуртских диалектов, но лучше они сохранились в срединных говорах. В записях ученых конца XIX в. формы с аффрикатой зафиксированы не только в малмыжском и сарапульском диалектах (современные срединные говоры), но и в елабужском (центрально-южный диалект), а также казанском и малмыжско-уржумском (периферийно-южный диалект). При этом в малмыжском, сарапульском и елабужском диалектах указана звонкая аффриката (см. ниже), что предполагает бытование формы кызпу в отдельных говорах или в речи отдельных носителей и в настоящее время.

1.1.2. Наличие в письменных источниках: в записи Д. Г. Мессершмидта -Kisch-pu 'берёза' (1726) [15. С. 181]; в словаре Ф. Видеманна - ку^-ри, kyts-pu 'тж' (1880) [37. С. 496]; в словаре Ю. Вихманна - Щ£-ри G, kid'z-pu М, kiz-pu J, Ы-рш J, Ы-рш J Ми, Ш'э-рш Ми, Ы-ри и 'тж' (1892, 1894) [38. С. 119];

в словаре Б. Мункачи - kaW-pu Sar., kiQ-pi Jel., kis-pe Kaz., kic-pe Kaz., kec-pe (Gavr. Potanin)., kic-pu (Wied.) 'тж' (1896) [30. С. 149-150, 170, 173]; в словарных материалах Г. Верещагина - Кызъпу 'Betula alba, берёза' (1892, 1920-е гг.), Сь0д кызьпу 'Betula dahuria, чёрная берёза' (1920-е гг.) [9. С. 140]; в словаре Т. Борисова -кызъпу 'берёза (дерево)', кизъпу куар 'берёзовый куар' (1932) [7. С. 156].

1.1.3. Происхождение. Наименование кыз'пу - термин сложный: состоит из основного компонента кыз', являющегося собственно названием берёзы, и компонента пу 'дерево; древесина'.

Исследуемое слово ещё Видеманн и Вихманн сравнивали с коми названием берёзы kyd'z, kid'z) [37. С. 496; 38. С. 119]. В этимологическом словаре коми языка коми кыдз 'берёза' ставится в связь с удмуртским кызъпу и дается общепермская реконструкция kuW'-, приводятся соответствия из прибалтийско-финских и (под вопросом) хантыйского языка [14. С. 150]. В уральском этимологическом словаре финское слово kaski 'подсека; пожог; срубленное сухое дерево', диал. 'молодая берёза' и т.д. вместе с другими прибалтийско-финскими соответствиями сравнивается с двумя знаками вопроса с пермскими названиями берёзы, приводятся также обско-угорские соответствия. Из-за несоответствия вокализма и стечения согласных в обско-угорских языках включение в данное словарное гнездо прибалтийско-финских примеров ставится под сомнение [31. С. 211].

В новом эимологическом словаре финского языка финское kaski и другие прибалтийско-финские соответствия со значением 'берёза' считаются древними индо-европейскими заимствованиями, а примеры из дальнеродственных языков сюда не относят [34. С. 323]. Таким образом, удмуртское слово кызъпу (кыз'пу) имеет соответствия только в коми и обско-угорских языках.

Удмуртское пу 'дрова; дерево, древесина' родственно коми слову пу 'дерево' и имеет соответствия в других финно-угорских языках, в частности, в марийском (пу 'дрова', 'дерево (как материал)'), финском (puu 'дерево'), венгерском (fa 'тж') и др., которые возводят к уральской праформе puwe 'дерево, древесина' и находят параллели в монгольских и тунгусо-манчжурских языках [14. С. 230; 31. С. 410]. Данное слово в отдельности используется для обозначения деревянного материала, древесины в большинстве современных удмуртских диалектов, за исключением единичных говоров, например сурвайско-поломского (10, 11) и части ярского (21-23). В значении же дерева (растения) почти повсеместно функционирует слово писпу, первый компонент которого как самостоятельное слово имеет сему 'полено'.

В близкородственном коми языке слово пу функционирует в первую очередь в значении дерева как растения [6. С. 533], а в названии берёзы во всех зырянских диалектах оно употребляеся факультативно: кыдз и кыдз пу [21. С. 185]. В то же время значение марийского слова фактически тождественно семантике удмуртского слова (см. выше). Отметим, что в удмуртском языке слово пу как конечный элемент выступает во многих названиях деревьев: пипу 'осина', лулпу 'ольха', яблокпу 'яблоня', - и кустарников, например, эмезъпу 'малина (растение)', и даже кустарничков и кустов ягодных растений, например, узыпу 'земляника (куст)', - и являясь в подобных словах своего рода суффиксоидом.

2.1.1. Название берёзы чау1 зафиксировано Р. Ш. Насибуллиным в красноу-фимском говоре (175), где оно употребляется параллельно со словом кис"пу [Насибуллин 17. С. 144]. По-видимому, заимствовано из татарского языка. Для сравнения можно привести башкирское диалектное слово сэуел 'мелкий березняк' [5. С. 296]. Полагаем, что подобная лексема имеется и в татарских диалектах, с которыми непосредственно контактируют красноуфимские удмурты. Первоначально исследуемое слово могло обозначать молодую берёзу, хотя в настоящее время семантическая дифференциация не прослеживается, на что указывает, в частности, и сочетание чау1 ву 'берёзовый сок', букв. 'берёзовая вода': сомнительна номинация берёзового сока как «воды молодой берёзы».

2. Таким образом, в удмуртском языке для обозначения берёзы повсеместно используется единственная лексема кыз'пу (с большим количеством фонетических вариантов), имеющая финно-угорское происхождение, и только в крас-ноуфимский говор проникло тюркское слово чау1 с первоначальным значением 'молодая берёза'.

«Берёзовая роща»

0.1. В Толковом словаре русского языка слово роща определяется как «небольшой, чаще лиственный лес. Берёзовая р.» [18. С. 708]. Следовательно, берёзовая роща - это небольшой берёзовый лес, который нередко в русском языке называют березняк, березник.

0.2. В удмуртском языке берёзовую рощу чаще всего передают наименованиями, выражающими понятие «берёзовый лес», но у разных территориальных групп удмуртов имеются специализированные названия, которым в первую очередь и уделено внимание при картографировании понятия, а также в настоящем комментарии. Поскольку названиям леса была посвящена отдельная карта с комментариями, опубликованная в I выпуске Диалектологического атласа удмуртского языка, все наименования берёзовой рощи, образованные по схеме берёза + лес, обозначены на карте одним знаком, несмотря на то, что в качестве второго компонента могут употребляться разные лексемы. Символы таких наименований нанесены на карту только в том случае, если другие способы выражения понятия «берёзовая роща» в опорном пункте не выявлены. Некоторые слова, используемые в значении 'роща' в одних диалектах, в других -употребляются для обозначения леса, то есть большого сплошного массива деревьев. В этом случае в настоящем комментарии мы ограничимся в основном описанием территориального распространения и кратким указанием на этимологию. В случае необходимости более подробную информацию можно найти в Комментарии к карте «Лес» выпуска I Диалектологического атласа удмуртского языка (10. С. 74-87, 197).

1. В диалектах удмуртского языка понятие «берёзовая роща» передается следующими наименованиями: бэрэзн'ак, кыз'пу рошша, кыз'пу чашка, кыз'пу тэл', кычпу йаг, кычпу с'ик, кыз'пу н'улэс, кыз'пу пол, кыз'пуо пол, кыс'пуо инты, кыс'пуо, кыс'пулък, кыс'пуолык, кыз'пу арама, ча1ук. Кроме того, используются составные названия с семантикой 'берёзовый лес'.

1.1. Наименования бэрэзн'ак и кыз'пурошша являются позднейшими проникновениями в говоры отдельных населенных пунктов, испытывающих сильное русское влияние. Первый из них употребляется в д. Зюино Ярского района (21), второй - в д. Котегово Дебёсского района (62) УР. В варианте кыз'пу рощща, представляющем собой полукальку соответствующего русского названия, зафиксировано в д. Слудка (6) Зуевского района Кировской области. Слово кыз'пу 'берёза', выступающее как определительный компонент в большинстве названий берёзовой рощи, финно-угорского происхождения (см. Комментарий к карте «Берёза», раздел 1.1.3).

1.2. кыз'пу (~ кыс'пу, кычпу) чашка

1.2.1. Территориальное распространение и варианты слова. Данное наименование употребляется преумущественно в срединных говорах, хотя отмечено и в отдельных говорах северного наречия, а также периферийно-южного диалекта. Вариант кыз'пу (кыс'пу) чашка записан в Игринском (55, 57), Дебёс-ском (65), Якшур-Бодьинском (73), Шарканском (79), Вавожском (103, 104а), Кизнерском (108) районах Удмуртии, а также в д. Гожан (153) Куединского района Пермского края, а модификация кычпу чашка - в Игринском (56-58, 60б) и Завьяловском (93) районах УР. Вариант с палатальной аффрикатой вместо велярной - кыс'пу чашка зафиксирован в Селтинском районе (69, 70), его модификация кычпу чашка - в Селтинском (71), Увинском (89) и Завьялов-ском (92) районах.

1.2.2. Значение. Термин чашка, чашша, по данным М. Г. Атаманова [4. С. 71], в срединных говорах и некоторых говорах южноудмуртского наречия имеет следующие значения: 1) 'густо разросшееся мелколесье' 2) 'островок леса посреди поля' 3) 'роща'. Финским учёным Ю. Вихманном данное слово (¿тЪка, ^а^ка) зафиксировано со следующими значениями: 1) 'небольшая роща, лесок' ^ М) 2) 'роща' (и) 3) 'чаща, густой лес' (и) [38. С. 272]. Кроме того, в д. Верх. Постол (93) Завьяловского района УР слово чашка употребляется в значении 'заросли кустарников и небольших деревьев (обычно вдоль реки)'. В д. Гожан (153) Пермской области нами зафиксировано сочетание кыс'пу чашка с семантикой 'густые заросли молодых берёз'. В аналогичном значении данное наименование функционирует в д. Безменшур Кизнерского района (108). При фиксации слов, обозначающих берёзовую рощу, семантические нюансы были учтены не в полной мере, но, исходя из наличного материала, можно сделать два предположения: 1) в большинстве населенных пунктов, где употребляется исследуемое сочетание, оно выражает понятие «густые заросли молодых берёз»; 2) ареал наименования кыс'пу чашка не ограничен указанными выше опорными пунктами, однако во многих из них он не был зафиксирован по той возможной причине, что информанты не соотносят данное словосочетание с понятием «берёзовая роща».

1.2.3. Происхождение. Компонент чашка, возможно, восходит непосредственно к русскому чащка 'небольшая чаща, густые заросли', производному слова чаща 'густой частый лес; заросль'; вят. чашша 'чаща, заваленное, засоренное хворостом место в лесу, где трудно пройти' [8. С. 340].

1.3. кыз'пу (~ кыс'пу) тэл'

1.3.1. Территориальное распространение и фонетические варианты. Данное наименование в целом функционирует на северо-востоке Удмуртии: в Глазовском (27), Балезинском (32-34, 37), Кезском (38-44), Дебёсском (61) районах, отмечено также в д. Ниж. Кивары (78) Шарканского района. Вариант кыс'пу тэл' записан в с. Полом (44) Кезского района.

1.3.2. Значение слова тэл' достаточно сильно варьируется в территориальном отношении. В первую очередь следует отметить, что в срединных говорах бассейнов Кильмези и Валы оно используется для обозначения леса вообще. В целом данное слово может выражать следующие понятия: 'лес, мелкий лес, густой подлесок, чащоба, заросли молодого хвойного леса, лиственный лес, роща, заросли, кустарник, поросль' [см. подробнее: 10. С. 78]. Полагаем, что в недавнем прошлом наименование кыз'пу тэл' было широко распространено в южной группе верхнечепецкого диалекта (Дебёсский, Игринский, Шарканский районы) северного наречия, а также в средне-восточном диалекте (Шарканский район), где тэл' обычно означает рощу из лиственных или смешанных пород деревьев, но в качестве названия берёзовой рощи в очерченном ареале в основном было записано сочетание кыз'пу с'ик, то есть 'берёзовый лес'.

1.3.3. Происхождение. Е. С. Гуляев удмуртское и коми-пермяцкое (также коми-язьвинское) тэль сравнивает с коми-зырянскими тыь, тыьсод 'густые заросли сосняка', 'густой молодой хвойный лес' и приводит общепермскую форму *(еГ 'густой подлесок, заросли леса'; он полагает, что «переход *е > i в коми-зырянском мог произойти под влиянием изобразительных слов типа тыьскыны 'навалить, свалить в кучу'» [14. С. 279]. Далее пермские слова исследователь сравнивает с древневенгерским 1оЫу 'кустарник', однако, по мнению авторов венгерского этимологического словаря, венгерские слова неясного происхождения ?о1 и 'дуб' могут быть заимствованы из языка алан (древних осетин) [29. С. 1539-1540].

1.4. Наименование кычпу йаг употребляется в д. Ср. Кечёво (123) и п. Яган-Докъя (123 а) Малопургинского района. Основной компонент йаг данного композита в других диалектах удмуртского и коми языков используется для обозначения соснового бора, сосновой рощи.

Коми и удмуртское яг Е. С. Гуляев сопоставляет (под вопросом) с марийскими якте, йакты 'сосна', яктер 'сосновый бор' и приводит параллели из обско-угорских языков [14. С. 337]. Г. Берецки марийские слова]'аШ, ^аШе, ]'аШ, d'aktэ,]'аШ 'очень высокое, стройное, без сучьев (дерево); сосна; сосновый лес' считает прапермскими (иначе говоря, древнеудмуртскими) заимствованиями [28. С. 97-98]. В Уральском этимологическом словаре исследуемая пермская лексема сопоставляется с хантыйскими словами]'ауэт, ]'ахэт 'песчаная пустошь; пустошь, заросшая сосновым лесом' и возводится к финно-угорскому *jakkз 'сосновый (еловый) лес'. Марийские слова jаktэ, 'ель' сюда не относятся из-за несоответствия консонантизма в середине слова и считаются прапермскими или древнеудмуртскими заимствованиями. Подобное слово в чувашском языке относят к проникновению из марийского [31. С. 88].

Иного мнения о происхождении марийского якте 'сосна' (и коми яг) придерживается А. Н. Куклин, по утверждению которого, названная лексема восходит

к урало-алтайскому источнику. Указанное наименование сосны исследователь сравнивает со следующими тунгусо-манчжурскими словами: манчж. Jakdan 'сосна', орок. Wagda 'тж', тунг. d'agda 'тж' и др. C другой стороны, он считает возможной связь марийского слова (jäkte) с обско-угорскими и самодийскими словами типа хант. juy, jux 'дерево', манс. jiw, jiw, juw 'тж' и др., которые в Уральском этимологическом словаре между собой не связываются [33. С. 44-45; 31. C. 107].

Общеудмуртским и общепермским значением исследуемого слова было *'сосновый бор, сосняк'. Изменение значения лексемы йаг до значения 'роща (вообще)', 'лес' произошло в тех населенных пунктах, где в окружающем ландшафте преобладают сосновые леса. В качестве общего названия леса в указанных выше населенных пунктах всё же чаще используется лексема н'улэс.

1.5. Сочетание кычпу с'ик зафиксировано в д. Бол. Жужгес (90) Увинского района. Второй компонент приведенного названия в территориальном отношении распространен довольно широко, но его значение варьируется по диалектам. Чаще слово с'ик используется для номинации лесных массивов небольшого размера, рощи, иногда - зарослей, мелколесья. Но в южной половине верхнечепецкого диалекта северного наречия, а также в шарканском говоре средне-восточного диалекта оно функционирует как общее название леса (большого лесного массива).

В отношении происхождения исследуемого слова нужно сказать, что удмуртское сик 'лес' сопоставляют с коми словами сикт 'деревня, селение, село', сик 'островок в лесу, выделяющийся обилием каких-л. ягод; ягодный куст', лл. сик 'группа, коллектив родственников', которые возводит к общепермскому *s'ik 'совокупность, множество, группа однородных предметов' [14. С. 255]. Праудмуртским значением рассматриваемого слова, по-видимому, была *'группа (совокупность) деревьев, кустарников'.

1.6. Название берёзовой рощи кыз'пу н'улэс зафиксировано в опорных пунктах Уть-Сюмси (66) и Копки (67) Селтинского района, вариант кыс'пу н'улэс -в пунктах Зура (55б) и Кузьмовыр (55г) Игринского района.

Слово н'улэс в южном наречии, среднеижском диалекте (срединные говоры), в северном наречии в пределах Балезинского и Кезского районов, а также в литературном языке используется для обозначения леса вообще и, вероятно, некогда было общеудмуртским термином, который во многих диалектах вышел из употребления или изменил свое значение. Отметим, что в двух первых населенных пунктах, указанных выше, в качестве названия леса используется лексема тэл\ а в двух последних - слово с'ик.

Происхождение слова н'улэс Ю. Вихманн связывал с названием пихты н'ыл-пу. По его предположению, Nules было общим названием леса уже в пра-удмуртском языке. Для подтверждения образования наименования леса от конкретной породы дерева он приводит марийское слово kozla (из koz 'ель'), которое в мамадышском диалекте вообще означает 'большой лес', а в горномарийском 'облесённое пространство'. По мнению учёного, сходное с удмуртским мансийское слово nuläs 'пихтовый лес' образовано самостоятельно [35. С. 201-202]. Изложенная им точка зрения была поддержана впоследствии другими учеными [1. С. 22; 31. С. 327]. Таким образом, слово нюлэс еще в праудмуртский период

с помощью суффикса -эс (-es) образовано от названия пихты, восходящей к общепермскому *nùl(-pu) [14. С. 198] и прауральскому *nulk3 'пихта' [31. С. 327] с первоначальной семантикой 'пихтовый лес'.

1.7. кыз'пу тыло

1.7.1. Территориальное распространение и варианты названия. Ареал данного названия почти полностью совпадает с глазовским говором среднече-пецкого диалекта северного наречия, поэтому в основном употребляются формы с открытыми вариантами ы: къз'пу тъло (опорные пункты 5, 25, 26, 29, 30, 36, 50), кыз'пу тыло (24, 31), кыз'пу тыло (24), а вариант с литературным ы - кыз'пу тыло записан в д. Тура (52) Красногорского района.

Второй компонтент - тыло исследуемого наименования известен и за пределами глазовского говора, хотя в активном употреблении он выступает преимущественно в речи старшего поколения. Широкое территориальное распространение его подтверждается данными топонимии. В качестве примера можно привести названия следующих населенных пунктов: Тыло (офиц. название Батырево, Граховский р-н), Тыло (офиц. Сырьезшур, Малопургинский р-н), Тыло (офиц. Верх. Юмья, Кукморский р-н, Татарстан), Тыловай (Дебёсский район), Тыловыл (офиц. Тыловыл-Пельга, Вавожский р-н) и др. [УРС 1983: 550-551].

1.7.2. Наличие в письменных источниках. Исследуемый композит в виде кызь-пу тыло 'берёзовый лес, березняк' впервые фиксируется только удмуртско-русским словарём 2008 года [25. С. 367], хотя основной его компонент был удостоен внимания исследователей уже довольно давно и нашел место во многих лексикографических источниках: в словаре Ю. Вихманна - tîlo G U, tilo M 'лес, выросший на подсеке (пожоге)' (1892, 1894) [38. С. 261]; tilo Sar. 'лес, растущий на суглинистой подпочве'; в словаре Б. Мункачи - toloâpotâm ceberpi-pued 'растущая на поляне красивая осина' (Gavr. Mal.) (1896) [30. С. 355]; в словаре Т. Борисова - тыло ср. 'лес (растущий на суглинистой подпочве)' (1932) [7. С. 292]; в удмуртско-русских словарях 1948 и 1983 года - тыло 'подлесок'; тыло 'подлесок, лесок, роща', тыло вось 'место моления в роще' [23.С. 298; 24. С. 433]; в словаре С. В. Соколова и В. В. Туганаева - тыло 'подлесок, лесок, роща' (1994) [20. С. 46].

1.7.3. Значение. Слово тыло в глазовском говоре может сочетаться не только со словом къз'пу, но и с лексемой пипу 'осина', и в целом имеет семантику 'роща из лиственных пород'. В д. Верх. Постол (93) Завьяловского района оно употребляется в значении 'заросли деревьев (ольхи, осины, ивы, берёзы) в пойме реки', эмэз' тыло 'малинник'. По имеющемуся полевому материалу и письменным источникам можно сделать вывод, что слово тыло в диалектах имеет разные значения, но в целом означает 'заросли молодых лиственных деревеьев, подлесок, роща'.

1.7.4. Происхождение. В этимологическом словаре коми языка к коми слову тыла 'подсека' приводится удмуртское тыло 'подлесок' и реконструируется общепермское *tùla 'подлесок', 'молодой лес, удобный для расчистки под пашню'; утверждается, что «в коми языке значение 'молодой, незрелый' сохранилось в сочетании: тыла чукчи уд. Пысса 'молодой глухарь'» [14. С. 292].

Из анализа значений слова тыло в удмуртском языке нам представляется, что оно первоначально имело семантику '(молодой) лес, кустарник, выросший на

пожоге, гари', и образовано от слова тыл 'огонь' с помощью суффикса обладания -о (коми -а). В типологическом плане развитие семантики исследуемого слова находит аналогию с русским словом гарь, которое в народных говорах употребляется в следующих значениях: 1) 'лесной пожар, пожара' (Олон.); 2) 'выжженное место в лесу, предназначенное для посева, но ещё не очищенное и не вспаханное' (Волог.); 3) 'лес на выгоревшем месте' (Арх.), 'смешанный лес на выгоревшем месте' (Том.), 'выгоревшее место в лесу, покрыто мелким кустарником' (Перм.), 'молодая поросль на выгоревшем в лесу месте' (Даль); 4) 'заболоченное место, поросшее небольшим лесом (Яросл.); и т.д. [19. С. 148-149].

1.8. кыз'пу пол, кыз'пуо пол

1.8.1. В отношении территориального распространения приведенные наименования можно разделить на три ареала: 1) бассейн Чепцы (северное и бесермянское наречия); 2) Кизнерский район и сопредельные территории; 3) д. Гожан (Закамье).

1.8.2. Варианты названия. Форма кыз'пу пол употребляется в косинском говоре нижнечепецкого диалекта (8, 9), ярском (21-23), глазовском (кыз'пу пол - 31, къз'пу пол - 28, 30), юкаменском (къз'пу пол - 47) и балезинском (37) говорах среднечепецкого диалекта, а также в с. Полом Кезского района (44) (верхнечепецкий диалект). Для бесермянского наречия (45, 46, 49) характерен фонетический вариант къз'пу пэл, в котором вместо о произносится отодвинутый назад э - э В Кизнерском районе (110, 111) УР и в соседствующей с ним деревне Дым-Дым-Омга (18) Вятско-Полянского района Кировской области употребляется модификация с неслоговым у - кыс'пу поу.

Форма кыз'пуо пол функционирует в слободском говоре нижнечепецкого диалекта (1-3); на средней Чепце отмечены следующие фонетические разновидности: кыз'пуо (кыз'пуо) пол - Золотарёво (24), къз'пуо пол - Дондыкар (25), Верх-Уни (48). В д. Гожан (153) Куединского района Пермского края записан вариант кыс'пуо пол, а в опорных пунктах Арвазь-Пельга (112) и Нынек - кыс'пуо поу.

1.8.3. Значение. Наименование къз'пуо пол в глазовском говоре употребляется для обозначения рощи из молодых берёз, чаще небольшого размера и в известной мере семантически противопоставлено атрибутивным сочетаниям къз'пу тъло 'берёзовая роща' и къз'пу чачча 'берёзовый лес'. Слово пол может сочетаться и с другими прилагательными, образованными от названий пород деревьев: къзо пол 'небольшой молодой ельник' (къзо 'еловый, с ёлками'), пужъмо пол 'небольшой молодой сосняк' (пужъмо 'сосновый, с соснами') и т.д. Возможно, подобное значение исследуемого композита не ограничивается глазовским говором. Такая вероятность выше в тех населенных пунктах, где зафиксировано по два и более терминов для обозначения берёзовой рощи.

Базовый компонент исследуемого сочетания в первую очередь ассоциируется с основой серийных послелогов, ср.: калык полын 'среди (в среде) людей', кызьпу полын 'среди берёз'. В качестве существительного оно употребляется весьма редко, хотя можно привести такое сочетание, как калык пол 'среда (масса) людей, общество'. В словаре первого удмуртского ученого Г. Е. Верещагина (1892, ? 1918 гг.) приводятся следующие значения слова пол: 'внутренность массы предметов', 'масса животных' [9. С. 191]. В удмуртско-русском словаре

1983 года слово п0л дается в значении 'среда, окружение', а также как основа послелогов полтй, полы, п0лын, п0лысь; эмезьпу п0лы пырыны 'зайти в малинник'; п0лын 'среди' [24. С. 354]. Наиболее близкое по структуре и происхождению к исследуемому композиту сочетание кызо пол диал. 'ельник' зафиксировано в последнем на данный момент удмуртско-русском словаре [25. С. 367].

1.8.4. Происхождение. В уральском этимологическом словаре лексическая основа удмуртского слова pol-, pel-: S polin 'в, среди; между...' сравнивается с коми pels-, pevs-: Lu mijan povsyn 'среди нас', под вопросом приводится венгерский пример bei (belet) 'кишка; мозг (костный); фитиль; (древневенг.) внутренность; нрав, характер; сознание; значение' и реконструируется финно-угорская форма *päl3 'внутренность, внутренняя часть, середина'. Сомнение в правомерности сопоставления приведенных слов вызывает тот момент, что пермские слова, в отличие от венгерского примера, не являются существительными [31. С. 364]. Аналогичного мнения придерживаются в этимологическом словаре венгерского языка, иного - в Кратком этимологическом словаре коми языка [31. С. 92; 14. С. 227].

1.9. кыс'пуо инты, кыс'пуо

Композит кыс'пуо инты употребляется в с. Бол. Гондырь (155) Куединского района Пермского края, а фонетический вариант кыс'пуо ин'ты - в оп. Калашур (129) Киясовского района Удмуртской Республики. Второй член - инты описываемого названия является общеудмуртским словом со значением 'место'. В шагиртско-гондырском говоре (153, 155) в качестве названия берёзовой рощи выступает также только определительный компонент кыс'пуо без определяемого слова. Указанный компонент является прилагательным, образованным от названия берёзы кыз'пу с помощью суффикса обладания -о, придающего слову значения 'имеющий что-либо, снабжённый, обильный чем-либо (тем, что обозначено основой производящего слова)'. Следовательно, слово кыз'пуо имеет семантику 'с берёзами, берёзовый'.

В слове инты диахронически можно выделить корень ин- и суффикс -ты. В плане происхождения следует отметить, что данное слово, а также основу ин-: иназ 'в пользу, впрок (букв.: на своё место)' сопоставляют с коми ин 'место' и (под вопросом) с венгерскими словами, в частности с eny, enyh < *en 'место укрытия от дождя, ветра снега и т.д.'. Возводят к финно-угорскому пласту лексики. Сомнения по поводу родства пермских слов с венгерским видят в отдаленности семантики [14. C. 109; 31. C. 592-593].

1.10. Название берёзовой рощи кыз'пу воз' зафиксировано в д. Безменшур (108) Кизнерского района, а вариант кыз'пу воз' - в д. Дым-Дым-Омга (18) Вятско-Полянского района Кировской области. Определяемый член сочетания, по-видимому, восходит к удмуртскому слову воз' 'луг, покос'. Семантическое развитие можно представить в следующей последовательности: луг, покос > луг, покос, заросший берёзами > берёзовая роща. Вариант воз', возможно, появился как попытка фонетической дифференциации данного слова и лексемы воз', от которой он произошел. Описываемое слово сопоставляется с коми видз 'луг, покос, сенокос, пожня' и реконструируется общепермское *vзW' 'луг'; приводятся примеры из саамского и горномарийского языков. В уральском этимологическом

словаре исследуемые слова не рассматриваются, а следовательно, не поддерживается допермская этимология удмуртского и коми слов [14. С. 55].

1.10. кис'пулък, кыс'пуолык

1.10.1. Варианты и территориальное распространение названия. Название кис'пулък употребляется в бавлинском говоре периферийно-южного диалекта (151, 152, 174). Форма кыс'пуолык распространена в буйско-таныпском (156-158, 162), а также в шагиртско-гондырском говорах (155) периферийно-южного диалекта. Её модификация къс'пуолък функционирует в татышлинском говоре (154, 160, 161, 169). В буйско-таныпском говоре достаточно широко известны вариант кис'пуолык (166, 168) и его фонетические разновидности кис'пуолык (159, 163-165), кис'пуолък (170); в ташкичинском говоре (167, 172) у него несколько иное произношение - кис'пуо1ък.

1.10.2. Наличие в письменных источниках: кызьпуолык диал. 'березняк, берёзовый лес, берёзовая роща' [24. С. 239; 25. С. 367].

1.10.3. Происхождение. В отличие от абсолютного большинства названий берёзовой рощи, представляющих собой атрибутивные сочетания, исследуемые слова образованы суффиксальным способом. Суффик -лык в удмуртском языке, по мнению исследователей, заимствован из татарского языка и «от имён прилагательных и имён существительных образует абстрактные имена существительные» [12. С. 127]. Указанный суффикс в периферийно-южном диалекте обладает рядом значений, которых нет в других диалектах и литературном языке. В одной из работ Р. Ш. Насибуллина [16. С. 130-139] отмечается, что в буйско-таныпском говоре данный суффикс в сочетании с предшествующим суффиксом обладания -(j)o образует имена существительные, обозначающие местность, изобилующую определенными предметами: bad'ar-o-lik 'кленовая роща' (bad'ar 'клён'), kis'pu-o-lik 'березняк' (kis'pu 'берёза'), iz-o-lik 'каменистая местность' (iz 'камень') и др.

Необходимо отметить, что в бавлинском говоре название берёзовой рощи кис'пулък образовано от существительного кис'пу 'берёза', а в закамских говорах оно восходит к прилагательному кыз'пуо 'с берёзами, берёзовый'. Полагаем, что ранее в говорах Закамья берёзовую рощу называли атрибутивным сочетанием кыз'пуо инты букв. 'место с берёзами, место, изобилующее берёзами, берёзовое место'. Впоследствии второй член сочетания функционально был заменен суффиксом -лык. В шагиртско-гондырском говоре, наименее подверженном татарскому влиянию среди диалектов Закамья, сохранилось более старое название кыз'пуо инты, которое употребляется также без компонента инты.

1.11. кыз'пу арама

1.11.1. Территориальное распространение и варианты названия. Данное наименование в основном употребляется в центрально-южном диалекте (115-117, 121, 124, 126, 136), фонетическая разновидность къз'пу арама - в пунктах 135, 137, 149, вариант кычпу арама - в оп. Калашур (129); бытует также и в некоторых населенных пунктах, представляющих срединные говоры, но граничащих с южным наречием: в с. Норья (121), а вариант кычпу арама - в оп. Верх. Постол (93); кроме того, встречается в закамских говорах: вариант кыс'пу арама зафиксирован в д. Гожан (153) Куединского района Пермского края, а форма кис'пу эрэмэ - в д. Канлы (173) Кушнаренковского района Башкортостана.

1.11.2. Наличие в письменных источниках. Исследуемое атрибутивное сочетание попадает в лексикографические источники довольно поздно, но основной его член арама фиксируется уже с конца XIX века: в словаре Ю. Вихманна - агата и 'кустарник' (1892, 1894) [38. С. 8]; в словаре Б. Мункачи - агата Jel. 'тж' (1896) [30. С. 355]; в словаре Т. Борисова - арама 'кустарник (растущий на лугах)' (1932) [7. С. 17]; в удмуртско-русских словарях разных лет - арама 'роща (лиственная)' (1948) [23. С. 19]; арама 'роща (лиственная)', 'кустарник (на лугах)', кызьпу арама 'берёзовая роща, березняк', пипу арама 'осиновая роща, осинник' (1983) [24. С. 31]; арама 'роща, лес' (1994) [20. С. 8]; арама 'роща (лиственная)', 'кустарник (на лугах)', кызьпу арама 'берёзовая роща' (2008) [25. С. 45, 367].

1.11.3. Значение. Как показывает приведенный выше материал, семантика слова арама меняется от диалекта к диалекту, но чаще выступает как 'роща (лиственная)', 'кустарник (на лугах)'. В д. Гожан (153) Куединского района Пермского края композит кыс'пу арама нами зафиксирован в значении 'берёзовая роща в пойме реки, в низине; заросли берёзы вдоль реки'. Форма арама употребляется во всех говорах Закамья и обычно обозначает 'кустарник, заросли деревьев вдоль реки'. Примечательно, что в красноуфимском говоре слово арама имеет значение 'ольховник', а арамапу-'ольха' [17. С. 106]. Названное семантическое развитие легко объяснимо из значения предыдущей формы: ольха обычно произрастает в поймах рек и увлажненных низинах.

1.11.4. Происхождение. Вслед за Ю. Вихманном и Б. Мункачи В. И. Ала-тырев считает исследуемое слово татарским заимствованием: < тат. арама 'уре-ма', башк. 'тж'; рус. урема, арема < тюрк.; мар. арама, марВ. арама 'кустарник (в низине вдоль реки)' < тат. [1. С. 107].

В толковом словаре татарского языка слову арама дается следующее толкование: мелкий кустарник, растущий на лугах, преимущественно вдоль реки, в низинных местах [22. С. 686]. В плане фонетической и семантической адаптации представляют интерес варианты заимствований данного слова в русском языке, которые употребляются преиумущественно на Урале и в Сибири: урема 'кустарниковые заросли в поемных долинах, по берегам рек, стариц и озёр', 'приречный мелкий лес', урема 'поречье, поемный лес и кустарник по берегу речек'. Из чув. игама (> морд. э. иг'ата) 'мелкий и частый кустарник', арема 'высокое разнотравье с примесью мелкого кустарника', арема 'густой невысокий лес с завалами', 'кустарник на заливном лугу'. Из тат., башк. арама 'мелкий и частый кустарник', ерема 'высокое разнотравье с примесью мелкого кустарника, обычно по сырым местам' [3. С. 589, 96, 201].

1.12. Слово ча1ук зафиксировано Р. Ш. Насибуллиным [17. С. 144] в крас-ноуфимском говоре (175) (Свердловская область). Оно соотносится с лексемой чау! 'берёза'. В структуре слова можно выделить суффикс -1ук (< -1ък, -лык) (о данном суффиксе см. раздел 1.10.3). Вероятно, заимствовано из татарского языка. Для сравнения можно привести башкирское диалектное слово сэуел 'мелкий березняк' [5. С. 296].

1.13. Кроме описанных выше названий берёзовой рощи, в удмуртских диалектах повсеместно употребляются составные наименования, обозначающие «берёзовый лес». Таковыми являются словосочетания кыз'пу чачча, кыз'пу н'улэс,

кыз'пу с'ик, кыз'пу тэл' и др. Все они образованы по схеме берёза + лес. В отдельных населенных пунктах зафиксированы названия берёзового леса, дословно означающие 'с берёзой (берёзовый) лес': кыс'пийо н'улэс (н'ууэс) - Лолошур-Возжи (132, Граховский р-н), кис'пийо н'ууэс - Лельвиж (142, Кукморский р-н, Татарстан). Возможно, подобные названия распространены шире, по крайней мере, в удмуртско-русском словаре 2008 года (С. 367) мы находим составной термин кызо нюлэс (тэль) 'ельник, еловый лес' (букв. 'с елью (еловый) лес'), образованный аналогично упомянутому выше названию берёзового леса. Описанные в настоящем параграфе названия берёзового леса были нанесены на карту только в том случае, если в опорном пункте не зафиксированы другие способы передачи понятия «берёзовая роща».

1.14. В некоторых населённых пунктах при исследовании были получены следующие ответы: кызпуос 'берёзы' - Нов. Вамья (90а) (Увинский р-н), кыз'пуос будо букв. 'берёзы растут' - Укан (22) (Ярский р-н), кычпуо н'ук - букв. 'лог с берёзами' - Ляльшур (77) (Шарканский р-н). Подобные ответы не подлежали картографированию.

1.15. В некоторых южных и центральных районах Удмуртии встречается слово сурд, которое используется для обозначения лиственного леса, преимущественно берёзового. В «Образцах речи удмуртского языка - 2» в д. Нов. Каз-маска (96) записаны следующие сочетания: пипу сурд 'осиновая роща', кычпу сурд 'берёзовая роща' [11. С. 65]. М. Г. Атаманов [4. С. 70] основным значением описываемой лексемы считает 'берёзовый лес, березняк'. В бавлинском говоре южноудмуртского наречия (152, 174) форма сурд бытует в качестве общего наименования леса. Примечательно, что неофициальное название д. Стар. Березняк Можгинскго района звучит как Быдзымсурд (быззым сурд) (букв. 'великая, большая (берёзовая) роща'). В ходе экспедиционных работ данное наименование берёзовой рощи зафиксировать не удалось. Возможно, оно постепенно выходит из активного употребления.

Исследуемое слово Ю. Вихманн сравнивал с названием коми деревни sord [38. С. 227]. И. Шебештьен сопоставляет его с коми словами sord, sord 'местность позади поля, небольшой лес; луг с ручьём', топонимами sord-sor - приток р. Помоз, sord - название леса, извлеченными из словаря Видеманна; и указывает на возможную связь приведенных слов с коми zara-va и удмуртским surs-vu 'берёзовый сок' [33. С. 52, 255]. Е. С. Гуляев возводит коми сорд и удмуртское сурд к общепермскому *sord 'вид леса', сравнивая его с венгерским erdo 'лес, роща' [14. С. 261]. Авторы этимологического словаря венгерского языка последнее слово с пермскими лексемами не связывают [см.: 29. С. 328-329].

Возможно, исследуемое слово в прапермский язык проникло из языка булгар, ср. чув. сарт 'холм, возвышенность; невысокая гора' [26. С. 321]. Соответствующие слова syrt, sirt, имеющие значения 'спина, хребет; гребень горы, холм', известны во многих тюркских языках [32. С. 419]. Семантический переход возвышенность > (возвышенность, поросшая лесом > лес на возвышенности) > лес, роща является типологически обычным явлением, ср., напр., удм. выр 'холм, возвышенность' и к. вор 'лес'. Фонетических препятствий мы также не видим. Общеудмуртскую форму реконструируем в виде *sùrd 'роща

(лиственная)'. Расширение значения данной лексемы в бавлинском говоре, по словам М. Г. Атаманова [4. С. 70], легко объясняется тем, что район проживания бавлинских удмуртов расположен в лесостепной зоне, где растут в основном берёзы и другие лиственные породы, поэтому значение 'берёзовая роща' перенесено вообще на всякий лес.

2. В качестве результата исследования названий берёзовой рощи в удмуртском языке можно сказать, что большинство из них представляют собой атрибутивные сочетания, в которых первым компонентом является слово кыз'пу 'берёза', а в качестве второго выступают разные по происхождению слова: тыло, тэл', с'ик, пол (исконные), чашка (< рус.), арама (< тат.), сурд (< булг.) и т.д., - в целом имеющие семантику 'роща (лиственная)', заросли, кустарник'. В бавлинском и закамских говорах периферийно-южного диалекта возникло наименование (кыс'пу(о)лык), образованное суффиксальным способом. В отдельные говоры проникли заимствованные термины: бэрэзн'ак - из русского, ча1ук - из татарского. В некоторых говорах параллельно функционируют несколько названий, описывающих массив, состоящий из берёзы. В таком случае они в той или иной степени семантически дифференцированы. Так, в глазовском говоре понятие «берёзовая роща» передается сочетанием къз'пу тъло, композит къз'пуо пол употребляется чаще для обозначения небольшой рощи из молодых берёз, а сочетание къз'пу Чачча имеет значение 'берёзовый лес'.

Заметим, что не во всех говорах и не во всех обследованных опорных пунктах выявлены названия берёзовой рощи. Но атрибутивные сочетания для обозначения берёзового леса известны повсеместно, при этом в некоторых диалектах они всё чаще используются и в значении 'берёзовая роща', вопреки наличию особых наименований для передачи последнего понятия.

Существовало ли в удмуртском языке когда-нибудь единое название исследуемого понятия? Трудно дать однозначный ответ. Вполне возможно, что понятие «берёзовая роща» передавалось тем же способом, что и «берёзовый лес». Тем не менее, мы не исключаем, что не только в древнеудмуртском, но и прапермском языке исследуемое понятие могло обозначаться заимствованным словом сурд -или отдельно, или с атрибутивом, выражающим понятие «берёза».

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

Арх. - архангельский областной говор; булг. - булгарский язык; Волог. - вологодский областной говор; вят. - вятский областной говор; диал. - диалект, диалектное; к. - коми язык; лл. - лузско-летский диалект (к.); манс. - мансийский язык; манчж. -манчжурский язык; мар. - марийский язык; марВ. - восточное наречие марийского языка; морд. э. - эрзя-мордовский язык; Олон. - олонецкий говор; оп. - опорный пункт; орок. - орокский язык; Перм. - пермский областной говор; рус. - русский язык; ср. -средние (срединные) говоры; тат. - татарский язык; Том. - томский областной говор; тунг. - тунгусский (эвенкийский) язык; тюрк. - тюркские языки; уд. - удорский диалект (к.); удм. - удмуртский язык; хант. - хантыйский язык; чув. - чувашский язык; Яросл. -ярославский областной говор; G - глазовский; J, Jel. - елабужский; Kaz. - казанский, Lu - лузский диалект коми языка; M, Mal. - малмыжский; MU - малмыжско-уржумский; S, Sar. - сарапульский, U - уфимский.

БЕРЕЗА

М 1:2 000 000 (в 1 см 20 км)

Удмуртская берёза и березняк в свете лингвогеографии_

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

БЕРЕЗНЯК, БЕРЕЗОВАЯ РОЩА

М 1:2 000 000 (в 1 см 20 км)

ю б эр эзн'ак кыз'пу (кыс'пу) н'улэс кыс'пуо ин'ты ■ кыз'пу (кыс'пу, кычпу) арма

ф кыз'пу рощща ■ кыз'пу тыло А кыс'пуо Б кис'пу эрэмэ

е кыз'пу рошша ▲ кыз'пу пол ♦ кыз'пу воз' и ча1ук

кыз'пу (кыс'пу, кычпу) чашка А кыс'пу поу ф кыз'пу воз' • березовый (с березой) лес

кыс'пу (кычпу) чашка А къз'пу пэл СП кыс'пуолык о. береза+лес

т кыз'пу (кыс'пу) тэл' А кыз'пуо сю къс'пуолък

1 кычпу йаг А кыс'пуо поу - кис'пуолык

Ш кычпу с'ик V кыс'пуо инты [ ■ кис'пуо1ък

^^_

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Алатырев В. И. Образование, значение и история имен с формой -эс / В. И. Ала-тырев; УдНИИ ист., экон., лит. и языка при Сов. Мин. УАССР. Ижевск, 1962. 72 с.

2. Алатырев, В. И. Этимологический словарь удмуртского языка: Буквы А, Б / В. И. Алатырев; НИИ при Сов. Мин. УАССР. Ижевск, 1988. 240 с.

3. Аникин А. Е. Этимологический словарь русских диалектов Сибири: Заимствования из уральских, алтайских и палеоазиатских языков / А. Е. Аникин. М.; Новосибирск: Наука, 2000. 768 с.

4. АтамановМ. Г. Географические апеллятивы удмуртского языка, связанные с лесом / М. Г. Атаманов // Пермистика: Вопросы диалектологии и истории пермских языков: Сб. статей / НИИ при Сов. Мин. УАССР; Удм. гос. ун-т. Ижевск, 1987. С. 68-75.

5. Башкорт теленец диалекттары hY5леге (= Диалектологический словарь башкирского языка) / Рэсэй Фэндэр академия^1. Офе фэнни Yзэге. Тарих, тел hэм э^эбиэт институты. Офе: Китап. 2002. 432 бит.

6. Безносикова Л. М. Коми-русский словарь: Ок. 31 000 слов / Л. М. Безносикова, Е. А. Айбабина, Р. И. Коснырева; Отв. ред. Л. М. Безносикова; РАН. УрО. Коми НЦ. Ин-т ЯЛИ. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 2000. 816 с.

7. Борисов Т. К. Удмурт кыллюкам. Толковый удмуртско-русский словарь: Ок. 15000 слов / Т. К. Борисов; АН СССР. УрО. Удм. ИИЯЛ; Удм. отд. Всесоюзного фонда культуры. Ижевск, 1991. XXXII + 384 с.

8. Васнецов Н. М. Матерiалы для объяснительного областного словаря вятского говора / Н. М. Васнецов. Вятка, 1907. 357 с.

9. Верещагин Г. Е. Собрание сочинений: В 6 т. / Г. Е. Верещагин; Под ред. В. М. Ва-нюшева. Т. 6. Кн. 2: Вотско-русский словарь [= Удмуртско-русский словарь] / Отв. за выпуск и авт. предисл., комментариев Л. М. Ившин; РАН. УрО. УИИЯЛ. Ижевск, 2006. 288 с. (Памятники культуры).

10. Диалектологический атлас удмуртского языка: Карты и комментарии. Вып. 1. Научн. издание / Р. Ш. Насибуллин, С. А. Максимов, В. Г. Семёнов, Г. В. Отставнова. Ижевск: РХД, 2009. 260 с.

11. Кельмаков В. К. Образцы удмуртской речи 2: Срединные говоры / В. К. Кель-маков. АН СССР. УрО. Удм. ин-т ИЯЛ; Удм. гос. ун-т. Ижевск, 1990. 368 с.

12. Кельмаков В. К. Краткий курс удмуртской диалектологии: Учебное пособие для высших учебных заведений. 2-е изд., стереотипное. Ижевск: Удмуртский университет, 2006. 386 с.

13. Куклин А. Фитофорные ойконимы Марий Эл и Республики Коми / А. Куклин // Финно-угроведение. 1996. № 3. С. 38-57.

14. Лыткин В. И. Краткий этимологический словарь коми языка / В. И. Лыткин, Е. С. Гуляев. М.: Наука, 1970. 386 с.; переизд. с доп.: Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1999. 431 с.

15. Напольских В. В. Удмуртские материалы Д. Г. Мессершмидта / В. В. Напольских. Ижевск: Удмуртия, 2001. 224 с., ил.

16. Насибуллин Р. Ш. Суффикс -Нк в говорах удмуртов Закамья / Р. Ш. Насибуллин // Историко-типологические и синхронно-типологические исследования: На материале языков разных систем / АН СССР. Ин-т языкознания. М., 1972. С. 130-139.

17. Насибуллин Р. Ш. Наблюдения над языком красноуфимских удмуртов / Р. Ш. На-сибуллин // О диалектах и говорах южноудмуртского наречия: Сб. ст. и материалов / НИИ при Сов. Мин. УАССР. Ижевск, 1978. С. 86-151.

18. Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка: 72 500 слов и 7500 фразеологических выражений / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова; РАН. Ин-т рус. яз.; Росс. Фонд культуры. М.: Азъ. яз., 1993. 955 с.

19. Словарь русских народных говоров / Гл. ред. Ф. П. Филин; Ред. Ф. П. Со-роколетов; АН СССР. Ин-т русского языка. Словарный сектор; Л.: Наука. Вып. 6: Выросток-Гон. 1970. 359 с.

20. Соколов С. В. Биологической нимкылъёсын кылбугор = Словарь биологических терминов / С. В. Соколов, В. В. Туганаев; Под общ. ред. С. В. Соколова; Илл. Н. Вахру-шевой. Ижевск: Удмуртия, 1994. 144 с.; вкл.

21. Сравнительный словарь коми-зырянских диалектов: Ок. 25000 слов / Сост. Т. И. Жилина, М. А. Сахарова, В. А. Сорвачёва; Под ред. В. А. Сорвачёвой. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1961. 492 с.

22. Татар теленец ацлатмалы CYЗлеге (= Толковый словарь татарского языка): В 3 т. / АН СССР. Казанский филиал. ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова. Казань: Тат. кн. изд-во. Т. 3. 1981. 832 с.

23. Удмуртско-русский словарь: Ок. 15 000 слов / В. М. Вахрушев, К. А. Корепа-нова, Е. Н. Ложкина и др.; НИИ ист., языка, лит. и фольклора при Сов. Мин. УАССР. М.: ГИС, 1948. 447 с.

24. Удмуртско-русский словарь: Ок. 35 000 слов / А. С. Белов, В. М. Вахрушев, Н. А. Скобелев, Т. И. Тепляшина; под ред. В. М. Вахрушева; НИИ при Сов. Мин. УАССР. М.: Рус. яз., 1983. 592 с.

25. Удмуртско-русский словарь: Ок. 50 000 слов / Сост. Т. Р. Душенкова, А. В. Егоров, Л. М. Ившин и др.; отв. ред. Л. Е. Кириллова; РАН. УрО. Удм. ин-т ИЯЛ. Ижевск, 2008. 925 с.

26. Чувашско-русский словарь: Ок. 25 000 слов / Под ред. М. Я. Сироткина; НИИ языка, лит., ист. и экон. при Сов. Мин. Чув. АССР. М.: ГИИНС, 1961. 632 с.

28. Bereczki G. Grundzüge der tscheremissischen Sprachgeschichte II. / G. Bereczki. Studia uralo-altaica 34. Szeged, 1992. 129 S.

29. Etymologisches Wörterbuch des Ungarischen / B. Büky, K. Gerstner, A. S. Hamori u.a. Herausgegeber L. Benkö. Budapest: Akadémiai Kiado, 1993.

30. Munkâcsi B. A votjak nyelv szotara / B. Munkacsi. Budapest, 1880-1896. XVI + 836 l.; 2-е изд.: Pécs, 1990.

31. Rédei K. Uralisches Etymologisches Wörterbuch. B. I—III / K. Rédei. Budapest: Akadémiai Kiado, 1986—1991.

32. Räsänen M. Versuch eines etymologischen Wörterbuchs der Türksprachen /M. Räsän-en. LSFU XVII, 1. Helsinki, 1969. XVI + 533 S.; 2: Wortregister, 1971. 136 S.

33. Sebestyén, I. Fak és fas heyek régi nevei az urali nyelvekben / I. Sebestyén // NyK 1948—1950. № 52. 1—14, 247—261, 307—344 old.

34. Suomen sanojen alkuperä: Etymologinen sanakirja 1—3. 1: A—K. Suomalaisen kirjal-lisuuden seura. Helsinki, 1992. 486 s.

35. Wichmann Y. Etymologisches aus den permischen sprachen / Y. Wichmann // FUF XVI. 1923—1924. S. 185—212.

36. Wichmann Y. Wotjakische Chrestomatie mit Glossar / Y. Wichmann; Suomalais-ugrilainen seura. Helsinki — Turku, 167 s.

37. Wiedemann F. J. Syrjänisch-Deutsches Wörterbuch nebst einem wotjakisch-deutschen und mit einem deutschen Register / F. J. Wiedemann. St. Petersburg, 1880. 692 S.

38. Wotjakischer Wortschatz. Aufgezeichnet von Yrjö Wichmann. Bearbeitet von T. E. Uotila und Mikko Korhonen. Herausgegeben von Mikko Korhonen. LSFU XXI. Helsinki, 1987. XXIII + 422 S.

Поступила в редакцию 17.10.2011

S. A. Maksimov

Udmurt Birch and its Grove in the Light of Linguistic Geography

In all habitat dispersal Udmurts birch is a common tree species and there is no surprise with the fact that all the territorial groups, Udmurts use practically the only name birch - kiz-pu, although it has a lot of phonetic variants.

In Udmurt language, the Birch grove often conveys names, which express the concept of "birch forest" but in different regional groups of the Udmurt, there are special names. Most of them have attributive combinations, in which the first part is the word kizpu 'birch', and the second part is different from its origin, for example: tilo, tel', sik, pel (native), caska (<rus.), arama (<tat.), surd (<bulg.) etc. They generally have the semantics of 'grove (leafy), thickets and shrub'. However, in southern peripheral dialect, the emerged name kispu-(o)lik formed suffixal way. In some dialects of Udmurt, the borrowed terms bereznak comes from Russian language and caluk from Tatar.

Keywords: Birch, Birch grove, Udmurt dialects, Linguistic geography, Etymology.

Максимов Сергей Анатольевич,

кандидат филологических наук ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет»

г. Ижевск E-mail: makser02@yahoo.com

Maksimov Sergej Anatoljevich,

Candidate of Philology Udmurt State University Izhevsk

E-mail: makser02@yahoo.com

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.