CC BY
98УДК 398.3
УБИТЬ ЗМЕЮ - ДУШЕСПАСИТЕЛЬНОЕ ЛИ ДЕЛО? © Козлова Наталья Константиновна
доктор филологических наук, доцент, профессор кафедры литературы и культурологии Омского государственного педагогического университета Россия, 644099, г. Омск, наб. Тухачевского, 14 E-mail: volhitka@mail.ru
В статье анализируются восточнославянские, тюркские и бурятские современные полевые материалы, а также фольклорно-этнографические публикации конца XIX - начала XX столетий о змеях-рептилиях у разных народов, в частности восточнославянских. Их представления о змеях во многом сохранили крупицы ранних мифологических представлений и в то же время отразили кардинальные изменения в «змеиной мифологии» с переходом народного сознания от язычества к одной из монотеистических религиозных систем. Особенно ярко это проявилось в народных «инструкциях» о том, как человеку следует вести себя при встрече со змеей. После принятия христианства мифологический Змей стал главным воплощением зла (дьявола), что породило и отношение к его земным ипостасям - рептилиям, уничтожение которых было провозглашено богоугодным делом. Зато буряты сохранили до наших дней самое уважительное и почтительное отношение к змеям, которое некогда было присуще славянскому и, видимо, тюркскому языческому сознанию. Ключевые слова: народные верования, «змеиная» мифология, язычество, христианство, змеи-рептилии, восточные славяне, татары, буряты, уничтожение змей, грех, богоугодное дело, эволюция.
TO KILL A SNAKE - WHETHER IT A SOUL-WINNING BUSINESS?
Natal'ya K. Kozlova
DSc, A/Professor, professor of Department of literature and cultural science, Omsk State Pedagogical University
14 quay Tukhachevskogo, Omsk, 644099 Russia
Ideas of snakes - reptiles for different nations, in particular, for East Slavic nation in many respects kept particles of early mythological ideas, and at the same time reflected those cardinal changes in the attitude towards snakes which happened in snake mythology with transition of national consciousness from paganism to one of monotheist religious systems. Especially brightly it was shown in national instructions how the person should behave on meeting with a snake. In the offered article are analyzed East Slavic, Turkic and Buryat modern field materials, and also folklore and ethnographic publications of the end of XIX - beginnings of XX centuries on this subject.
Keywords: folk beliefs, snake mythology, paganism, Christianity, snakes reptiles, east Slavs, Tatars, Buryats, destruction of snakes, sin, charitable business, evolution.
Представления о змеях-рептилиях у разных народов, в частности восточнославянских, во многом сохранили крупицы ранних мифологических представлений [10], но в большей степени отразили те эволюционные процессы, а, скорее, кардинальные изменения в отношении к змеям, которые произошли в «змеиной мифологии» с переходом народного сознания от язычества к одной из монотеистических религиозных систем. Особенно ярко это проявилось в народных «инструкциях» о том, как человеку следует вести себя при встрече со змеей, которые обнаружены нами в восточнославянских, тюркских и бурятских современных полевых материалах, а также фольклорно-этнографических публикациях конца XIX - начала XX столетий на эту тему.
Христианская традиция, укоренившаяся в сознании восточных славян, предписывает обязательное уничтожение рептилий, воспринимающихся как порождение дьявола.
В наших экспедиционных материалах достаточно много записей, сделанных в Прииртышье, демонстрирующих народную уверенность в том, что при встрече со змеей ее нужно обязательно уничтожить. Приведем несколько примеров: «Надо, когда со змеёй встречаешься, то убить нужно её, не пропускать её. У человека 40 грехов, а Господь Бог отпустит грехи. Это врага убил. Руки вымыл, и всё» (зап. Козлова Н. К. в с. Никольск Усть-Ишимск. р-на Омск. обл. от Сабирчаман Аминовны Патрышевой, 1926 г.р., татарки, но передающей представление, бытующее в русском селе Никольск) [21, ЭК-7/88, № 90].
«Змею убьешь - значит, 40 грехов Бог прощает. Такое суеверие было» (зап. Козлова Н. К. в с. Никольск Усть-Ишимск. р-на Омск. обл. от Василия Павловича Эмотаева, 1954 г. р.) [21, ЭК-8/88, № 27].
«Я змею никогда не упущу, убью ее. Говорят, что змею убьешь - 40 грехов отпустится» (зап. Козлова Н. К. в с. Большая Бича Усть-Ишимск. р-на Омск. обл. от Агафьи Яковлевны Казанцевой, 1911 г. р.) [21, ЭК-3/89, № 55].
Из современных публикаций приведем информацию, зафиксированную от русских старообрядцев Литвы и опубликованную в сборнике «По заветам старины»: «[Если змею увидишь, убить ее надо или, наоборот, не трогать?] - Как старики говорили, что законно - убить надо. <... > А то, вишь, грех какой-то, понимаешь... <...> (зап. Еленските Р., Новиков Ю. в 1998 г. в Мейкштай Ингалинск. р-на Аукштайтии (этнографическая область на северо-востоке современной Литвы. - Н. К.) от Н. Л. Иванова, 84 лет) [18, с. 226].
Крайне редко встречается представление о том, что змей убивать нельзя. Нам, например, если это и встречалось, то как проявление простой человеческой жалости к живому существу, имеющему такое же право на жизнь, как и человек. Один текст о запрете убивать змей встретился и в «Заветах старины» [18, с 225].
Приведем ряд примеров из этнографической литературы конца XIX - начала XX в., показывающих распространенность представления о необходимости уничтожения встретившейся змеи у русских, украинцев и белорусов:
«Змею или ящерицу убьешь - всё равно, что к обедне сходишь, или 6 недель можно в церковь не ходить: «Их велено бить»« (с. Олтушево, Вязниковск. у. Владимирск. губ.) [9, с. 129-130].
«Увидишь змею, говорит дедушка Миша-колдун, - то сложи крест, перекрести её и скажи «Жи-вый в помощи в крови Бога небесного водворится, а тебе этой дорогой ползать не годится! Богородица пресвятая, но, а ты, змея, будь слепая!» Змея встанет на месте, и тут её уже бей до смерти, и Бог простит тебе сорок грехов» (Саратовск. Поволжье) [8, с. 85].
«Кто змею убьёт, тому прощается 40 грехов. Это поощрение, конечно, изобретено бабами, которые боятся змей» (русс.) [5, с. 96].
«Кто убьет змею, с того на том свете сбросится сорок грехов» (казаки Забайкалья) [14, с. 25].
«За одну убитую змею Бог прощает человеку 12 грехов, а за 12 убитых в один день змей самому страшному грешнику прощаются все грехи» (Витебск., белорус.) [17, с. 199, № 1543].
«Хто убье змею, тому 100 грехов скинетца» (белорус.) [19, с. 313, № 680].
«Гадюка - творение лукавого <...>. Кто убьет гадюку, тому Бог простит 40 грехов» (с. Никольское Старобельск. у. Харьковск. губ.) [15, с. 308].
Обобщение публикаций конца XIX - начала XX в. на эту тему сделал в свое время А. С. Ермолов: «Змей народ очень боится, может быть, даже более, чем следует, так как часто не различает змей совершенно безвредных, вроде ужей и медяниц, от змей действительно ядовитых: гадюк, ехидны и т. п. Не присмотришься, так ужа от змеи не отличишь (не то, что доброго человека от злого). Поэтому народ советует змей убивать <...> и считает это особенным подвигом, за который следует награда, а кто змею пожалеет, тот людям повредит: За одну убитую змею Бог прощает человеку 20 грехов, а за 20 убитых в один день змей самому страшному грешнику прощаются все грехи (Витебск. губ.). <... >Если убьешь гадюку - 40 грехов прощается (Куб. обл.); <... > Змею грех не забить (Смоленск. губ.) <... > Малороссы утверждают, что убиению змеи-гадюки радуется даже природа. <...> Змея во многих изречениях рассматривается как олицетворение дьявола и воплощение всего злого на земле <...>« [7, с. 386, 387].
А. С. Ермолов в своей публикации заостряет внимание на детали, значение которой представляется ему неясным. Одна запись сделана в Воронежской губернии и опубликована Г. Яковлевым: «Если гадюку убить коржом - простится 12 грехов» (слобода Сагунах Острожск. у.)» [23, с. 150]. Другая - в Смоленской губернии: «Змею хлебом бить». Непонятно, почему, - удивляется Ермолов, - змею надо бить именно хлебом и какое с этим связывается символическое значение [7, с. 386.]. Добавим к этим двум примерам запись, сделанную от «подолян» и опубликованную К. Шейковским: «<...>хто оубъе гадюку палкою, або чым другым, будэ на т1м св1т1 ¡сты ¡: гадюку треба быты хл1бом» [22, с. 42]. И скажем, что непонятное для А. С. Ермолова «символическое значение» этого поверья, в принципе, прозрачно: оно основано на противопоставлении святости (хлеба) и дьявольщины (змеи) и силе первого над последним.
Еще одна деталь, сопровождающая это поверье, касается «таинственной» связи рептилий с солнцем. Тот же А. С. Ермолов пересказывает поверье, приведенное Н. Я. Никифоровским [7, с. 388-389].
Процитируем по первоисточнику: «Греясь на солнце и лежа в тени, змеи обыкновенно сосут его, отчего летом солнце постепенно уменьшается и снова отрастает зимою, когда змеи не видят его <...>. Если их разведется «низмерння число», то солнце совсем может уничтожиться. Поэтому каждый человек должен убивать змею <... > (Витебск.)» [17, с. 199, № 1542]. И еще у Никифоров-ского: «Кто пощадит встретившуюся змею и намеренно не убьет ее, на того три дня не будет светить солнце» [17, с. 200, № 1551].
Подобное, но уже о ящерице зафиксировано и у русских во Владимирской губернии: «Когда ящерицу увидят сидящей на солнышке, когда она сидит, рот разиня, то говорят, что она «солнышко сосет» или «солнышко глотает». Солнышко сосать крестьяне считают за грех, почему и убивают ящериц нещадно» (д. Соснино Вязнниковск. у.) [9, с. 129-130]. В Ярославской губернии: «Интересно поверье, что ящерицы, греясь на солнце «пьют солнце», то есть уменьшают его теплоту. Поэтому-то крестьяне и избивают безжалостно ящериц наравне со змеями» [2, с. 94].
В современных записях подобное зафиксировано у русских старообрядцев Литвы: «Я как увижу гада, так я с лесу выхожу вон, очень боялась. А сестра у меня была, <...> она била их; а я уходила. А, говорят, кто уходит, на того Бог тогда ... три дня солнце не светит. Так говорили. Ну, може, на меня и не светил, но я боялась (Зап. Еленските Р., Новиков Ю. в 1998 г. в с. Валучай Швенчёского р-на Аукштайтии от А. А. Гавриловой, 69 лет)» [18, с. 226, № 477].
Составитель сборника «По заветам старины» Ю. А. Новиков, комментируя подобные поверья, на наш взгляд, несколько неверно расставляет акценты. «Народная молва связывает змей не только с землей, но и с солнцем, - пишет он, - однако связь эта не поддается однозначному толкованию. Те же «земляные гады» появляются на поверхности и жалят скот и людей только в солнечные дни. Убитая и разрубленная на куски змея живет до заката солнца и даже может «отжить». В этих текстах солнце выступает в роли своеобразного покровителя змей. Это согласуется с широко распространенным литовским поверьем о том, что когда человек убивает змею, «солнышко плачет» (Ср. русское поверье, в котором этот метафорический образ «расшифрован»: если убитую змею повесить на березу, то пойдет дождь). Но в наших записях отразились и прямо противоположные представления. По всеобщему убеждению от змеиного яда можно спастись лишь при одном условии - пострадавшего должны успеть «отворожить» до заката. «Если уже солнышко закатилось - всё, могешь помереть». <... >. Стихия огня противопоставляется змеиному началу <...>« [18, с. 222].
Нам представляется, что дело здесь не в особом покровительстве солнца змеям, с одной стороны, и противопоставлении «стихии огня» «змеиному началу» - с другой, а в той сложной цепочке смысловых метаморфоз, которые прошли в процессе исторической жизни мифологические представления о змеях: от змея-солнца (кстати, огонь - тоже одна из змеиных ипостасей, равно как и вода) - до змея-врага солнечного светила, способного его «выпить» или заглотить (солнечное затмение). Но углубляться в эту проблему в рамках данной статьи нет возможности, это - тема для отдельного разговора.
Поверье о том, что убившему змею прощаются грехи, бытует у других славянских народов. Так, Н. С. Державин знакомит нас с представлениями южнорусских болгар: «Отними жабу у змеи - Господь простит тебе много грехов. Убей змею - Господь простит тебе 40 грехов» («Да утарвешь жабата утъ зъмята, Господь жда ти прусти многу гряуви. Убий зъмя, жда ти прусти Господь че-тириси си гряа») [6, с. 115].
Наличие этого представления у южных славян фиксирует в современной монографии А. В. Гура, ссылаясь на польские и болгарские этнографические источники [4, с. 282]: «У русских и у болгар считают, что за убийство змеи (как и некоторых других гадов) Бог прощает человеку сорок грехов. В западном Полесье говорят: «Забьеш ужа - Бох пять грихив простать тоби» (Брестская обл., Мало-ритский р-н, Мокраны, зап. автора)» [4, с. 281-282]. А. В. Гура рассматривает это представление в разделе «Нечистая, дьявольская природа» [змей]. В его полесской записи говорится о прощении грехов за убийство ужа, что, в принципе, противоречит народным представлениям (но, возможно, мы здесь имеем дело с разрушением верования или собирательным обозначением змеи).
В этнографических источниках, напротив, уж выделяется из числа змей, которых необходимо убивать.
«Убить ужа - большой грех, полагают белорусы, а убить гадюку - дело душеспасительное: за это отпустится 12 грехов» [3, с. 31-34]; «Когда кто увидит ужа и не убьет его, то того уж не укусит» (с. Девятковичи Слонимск. у. Гродненск. губ.») [20, с. 68].
Особое отношение к ужу уходит, с одной стороны, своими корнями в языческую традицию и пересекается с мифологическими представлениями о домовой змее-покровительнице, с другой - под-
тверждено и в традиции христианской, где связано с легендой о Ноевом ковчеге, который уж спас, заткнув образовавшуюся пробоину своей головой. «Бог дал ему красную голову и сказал, что кто его убьет - тому запишется 40 грехов» (с. Никольское Старобельск. у. Харьковск. губ.)» [15, с. 309].
Вернемся к змеям ядовитым. В. А. Мошков в своем очерке о гагаузах Бендерского уезда приводит следующую информацию: «Змея (йылан). Кто убьет змею, тому прощается один грех, потому что в змее непременно находится шайтан. Если кто убьет это животное, то труп его нельзя бросать где попало, а нужно зарыть в землю для того, чтобы мухи не перенесли яду на какого-нибудь человека» [16, с. 63]. А в обширном примечании называет целый ряд народов, у которых бытует такое же отношение к убийству змей: «У латышей веруют, что тому, кто убьет одну змею, прощается девять грехо в. У кавказских татар всякий, увидевший змею, обязан убить ее. Проклят тот, кто, увидевши змею, не убьет ее. У гурийцев змею редко называют ее именем, большей частью - проклятою. У грузин Телавского уезда убить змею - благородное дело. В с. Гогорети Озургетского уезда у грузин говорят, что, если встретишь змею и не убьешь ее, то на том свете заставят перегрызть ее зубами» (дается ссылка на сборник материалов, издаваемый при Дашковском музее, вып. 2, с. 12; сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа, вып. IX. 1890, с. 108; XVII. 1893, с. 121; XVIII. 1894, с. 252; XIX. 1894, с. 91) [16, с. 72].
Из современных тюркских поверий приведем запись, сделанную Р. Ф. Уразалеевым от сибирских татар Прииртышья (признательны ему за предоставленный нам полевой материал):
: «[Почему надо убивать змей? Почему, когда татары видят змею, пытаются ее убить?]
- Существует поверье, связанное с жалостью к змеям. Слышала от бабушек в д. Тайчи. Они говорили: если не убить змею, то она после смерти заползет в могилу человека, который ее пожалел. Змея будет говорить следующее: «Это мой друг, он меня не убил». Это для человека хуже всего, после смерти как бы «сдружиться» со змеёй» (зап. Р. Уразалеев в с. Кип Тевризск. р-на Омск. обл. от Танзили Хуччатулловны Уразалеевой, 1953 г. р.) [13].
Опираясь на свою собирательскую работу в среде сибирских татар, а также на свои воспоминания об общениях с информантами на эту тему, Р. Ф. Уразалеев отмечает: «У сибирских татар в Тевриз-ском районе словом «кара елан» называют подлого, коварного, неблагодарного человека. Иногда женщину сплетницу, у которой, как считают люди, и походка змеи (стелется, говорят, как змея -«елан кебык елыша»). «Еланом» также у татар Прииртышья называют интригана, хитреца, человека, который может проникнуть в душу. Когда я учился в 4 классе Кипской средней школы Тевриз-ского района Омской области одноклассник Вячеслав Минхаиров рассказывал: его мама говорила, что, увидев змею в лесу, даже безобидную, надо ее убивать. Забить прутиками. Иначе она сама нападет на человека. Это нехорошее пресмыкающееся» [13].
От сибирских татар зафиксировано поверье о запрете убивать белую змею - царицу змей. В своих архивных материалах Р. Ф. Уразалеев пишет: «В 4 км от деревни Кипо-Кулары Тевризского района Омской области есть место «Кыслар Турасы» (Девичья крепость). Якобы в незапамятные времена враги напали на поселок, и оставшиеся в живых девушки заперлись в землянках и подрубили опоры из берез. Все погибли, а их души и души жителей поселка переселись в змей. Место действительно буквально кишит змеями. Здесь болотистая местность. Старики из Кипо-Кулар рассказывали, что раз в году царица змея (Ак Елан - Белая Змея) собирает всех на свое собрание, и все на зиму ложатся спать вместе. Её (Белую Змею) можно узнать по цвету и небольшой короне на голове. В детстве тот же Вячеслав Минхаиров слышал от своей матери рассказ о том, как один человек убил Белую Змею. Все змеи собрались вокруг его дома и не давали никуда выйти. Так он умер от голода. Нельзя людям убивать Белую Змею» [13].
По свидетельству А. Н. Афанасьева, согласно русскому поверью, убийство белой змеи («старшей над всеми змеями»), даст человеку возможность видеть скрытые под землей клады, если он, «убивши, натопит из нее сала, а потом вымажет этим салом свои очи» [1, с. 550].
Таким образом, у славянских, тюркских и ряда других народов сформировалось стойкое убеждение о необходимости уничтожения змей как воплощения дьявольского начала. Исключение составляют лишь уж и рептилии, имеющие мифологическое значение (Белая Змея - царица змей у татар, домовая змея-покровительница у славян).
С совершенно иным отношением к змеям (ядовитым) мы столкнулись в экспедиционной поездке 2003 г. в русско-бурятское село Михайловка Закаменского района Бурятии. На наш вопрос о том, нужно ли убивать змей, собеседники-буряты всегда отвечали однозначно отрицательно.
«Буряты змею увидят, то стараются поднести ей белую пищ., Говорят, что ее нельзя убивать, а вот нужно белую пищу поднести: молоко, сметану, молочное. У них белую пищу всегда подносят дорогому гостю.
Вот у нас завтра будет прием: из Министерства сельского хозяйства приедут. Я буду по-русски встречать хлебом-солью. А кто-то из бурят будет держать миску с молоком (белой пищей) и ложечкой каждому гостью в ладошку наливать. Так принято», - поясняла зав. клубом с. Михайловка Корнакова Зоя Евгеньевна (русская). Она же рассказала о том, как их односельчанка - Бархатова Валентина, увидев заползшую в ее ограду змею, подняла крик. На шум прибежал муж и убил змею. А Валентина вскорости заболела и умерла (зап. Н. К. Козлова в с. Михайловка Закаменск. р-на Бурятии от Зои Евгеньевны Корнаковой) [12, полевые материалы 2003 г.].
А вот что мы записали от Цыбикжапа Цыденовича Найданова, 1929 г. р. в ответ на вопрос: «Русские змей убивают, а буряты?»
- «Не. Самый уважительный животный - змей. Она тожа хозяйка <...>
[А старики что-то рассказывали про змей? Почитали у бурят змей? Считали змей животными необычными?]
Считали, считали - о-о-ошень живущи! Живущи-живущи. Зимой где-то яма там - зимует. Как мертвый, мерзнет. Как начнет таять снег - опеть оживет змей!
А как-то старики нашли скалу - там цела куча, грит, - так, как лапша. А у нас там гадюка -там маленький змей есть. Погода-то у нас холодна. Такой-та большой, как в Индии, у нас нет.
Нашли. А там какой-то мужик принес домой.
[А зачем принес?]
Видишь, какой дурак!
[А что потом было?]
Их убили и всё.
[Так нельзя же убивать! У бурят же нельзя убивать?!]
Так вот! У них в дому теперь никого нет - вся артава [родня. - Н. К.] умерла...
Щипцы взяли, на снег побросали - они замерзли. Они так ба зимой-то зимовали, а весной они рас-холодились ба...
Они яму-то нашли как? Там зверь в яму зашел: лисица там ли, рассомаха. Хотели убить, а зверь-та убежал. А увидели, вроде как пар. Ковырял, ковырял - и нашел. Чё-тако - мерзлый? Змей прита-щиль домой! В сумошке. Поставиль там, возле печи. Утром: о-о-о! Никого не трогаль, никого не ку-силь. Все ожили - шевелиться хочат. Потом его разбудили - всё выбросиль на улицу. Многодетный семья у них быль. Теперь все умерли!
[А умерли почему? Потому что так сделали?]
Ну! Ведь грех! Это дурак-то, дурак! (зап. Н. К. Козлова от Цыбикжапа Цыденовича Найданова, 1929 г. р.) [12, полевые материалы 2003 г.]
Еще один наш собеседник - бывший учитель географии, а на момент общения - пенсионер Буда Содномович Баиров также подкрепил утверждение о греховности уничтожения змей конкретным случаем:
«[У бурят, говорят, змей нельзя убивать?]
- Ну, у нас не убивают.
[Если увидишь змею, что нужно делать? ]
Просто пройти мимо. Если змея идет... У нас же, у бурят, такая распашная одежда. Если сюда проползет змея, то ничо, а если обратно-то это грех большой - то ты умрешь или...
[То есть если змея проползла вот так, как запахивается одежда, то это нормально, а если в противоположную сторону - плохо?]
Скорее всего, - к покойнику. Ну, не сразу, через год, может.
Змею не убивали. Если заползет, просили, чтобы уползла. Молоком, простоквашей, айраном брызгали. А если заползла и не уходит, - то быть покойнику.
Вот в позапрошлом году Максим, внучек, застрелился. Вот третьего июня - в этот день застрелился, а второго июня к ним заползла змея. Они яму вырыли, ребятишки, и она там лежала. И мой племянник выташшил ее подальше в траву.
У нас, когда заползет, - не убивают. Это русские, когда увидят - сразу убивать: «Гад! Гад!» -кричат. У нас редко кого убивают. Букашек малых и то некоторые стесняются убивать» (зап. Н. К. Козлова от Н. К. Буды СодномовичаБаирова) [12, полевые материалы 2003 г.].
Интересно, что подобное представление о том, что змея приползает в дом к смерти домочадца, мы записали в 2005 г. в русском старожильческом селе Смолино Усть-Ишимского р-на Омской области. Хозяин единственного сохранившегося в сгоревшем селе дома рассказывал, что перед смертью матери на крыльцо приползла змея. А через какое-то время мать умерла.
В этой (русской) информации змею не убивали и вообще не трогали, она сама куда-то уползла. И потому здесь осталось едва уловимое свидетельство о существовавшей некогда вере в змею-покровительницу, так или иначе связанную с человеческой судьбой (или домовую змею). Ее появление может предсказывать несчастье или смерть.
В русско-бурятском селе Михайловка мы столкнулись с интересным результатом взаимовлияния и взаимопроникновения русской и бурятской культур. Русские уже утратили свои традиционные представления и верования. У бурят - многое еще живо. И вакуум в сознании старшего поколения русского населения Михайловки стал постепенно заполняться бурятскими поверьями и даже обрядовыми практиками, в которых русские принимали участие наряду с бурятами [11]. И то, что ранее русскими осмысливалось по-другому, постепенно стало осмысливаться так же, как и у их односельчан-бурят.
Показателен в этом отношении рассказ русской жительницы Михайловки Александры Иннокентьевна Викулиной об обстоятельствах смерти ее мужа.
«А вот у меня ешо, мужик-то, знашь, чё я тебе скажу...
Где-то у их [змей] гнездо. Вобше большо гнездо. Они, грат, собираются.
Ну, и он куды-то поехал. Да и ты знашь, чё?! То одна выползет, то друга. Он, грыт, убивал их!
Это потом, знашь, лама чытал мне, почему он ушел-то [т.е. умер]. Вот у ём и прыключылась бо-лезь-то. Он 40 штук их перабил. И вот потом заболел и ушел из жизни.
[А что значит «Лама читал»?]
Лама-то вот чытал и говорыт: «Много змей убил».
[Вы узнавали, почему он заболел, у ламы?]
Вот я ето, вызвала ламу-то. Он у меня здесь чытал и говорыт, что вобшем: «Ваш муж очень много змей убил. Это он грэх на себя взял». Вот так он мне по-русски-то объяснил.
[А у бурят грех змею убивать?]
А у бурат грэх змею убивать. Её лучше, ежли она ползет, ты подожди, пусть она уползет. Они не будут убивать! Бураты, оне не убивают. Но я-то не убивала их. Я их вобше боюсь. Как ползет, так я лучше дальше убегу.
[А откуда Вы вызывали ламу?]
А это с Уликчина [?]. Его нет уже, того-то ламы. Вот так.
[А почему Вы к ламе обратились?]
А я куды больше?! Мне ж сказали, что плохо тебе будет. Люди так <...>« (зап. Н. К. Козлова в с. Михайловка Закаменск. р-на Бурятии от Александры Иннокентьевны Викулиной, 1920 г. р.) [12, полевые материалы 2003 г.].
Показательно здесь не только переплетение русского и бурятского отношения к убийству змей (у русских грех - не убить змею, у бурят - наоборот) и доминирования последнего над первым, но и то, что объяснение такой греховности поступка мужа рассказчицы исходит из уст буддийского священника.
Интересно, что традиционное осознание греховности убийства змеи присуще не только сельским жителям, но и человеку из научной, преподавательской среды. В конце ноября 2004 г. мы выступали с докладом в Читинском государственном университете «Несказочная проза русско-бурятского села (к вопросу о взаимоотношении традиций)» по материалу, собранному в бурятской экспедиции 2003 г. Секцию «Процессы международной и региональной интеграции: теория и практика» вела д-р филос. наук Васильева Клавдия Кирилловна, зав. кафедрой философии, бурятка. После нашего доклада она рассказала семейную легенду, которая сопровождает их род. Дословно записать тогда не было возможности. Но суть сводится к следующему: Клавдия Кирилловна - сирота с рождения. Мать умерла при родах, рожая ее. И стали говорить об этом вот что. Отец Клавдии Кирилловны шел по улице. В это время к одной женщине в подпол заползла змея и залезла в емкость с молоком. Женщина подняла крик и бросилась к нему за помощью. Кирилл вытащил змею и убил. А змея оказалась беременной. И когда при родах умерла жена Кирилла, а на его руках осталось пятеро детей, причину случившегося увидели именно в этом грехе. «Не знаю, - сказала Клара Кирилловна, - сколько еще поколений будет сопровождать эта легенда. Как проклятие».
Итак, буряты сохранили до наших дней то самое уважительное и почтительное отношение к змеям, которое некогда было присуще славянскому (и, видимо, тюркскому) языческому сознанию. Если согласиться с гипотезой о том, что некогда мифический Змей играл одну из заглавных ролей в славянской языческой мифологии [10], то вполне понятна метаморфоза, которая произошла с ним после принятия христианства: он стал главным воплощением зла (дьявола). Это породило и отношение к его земным ипостасям - рептилиям, уничтожение которых было провозглашено делом «душеспасительным».
Литература
1. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу: в 3 т. - М., 1994. - Т. 2.
2. Балов А. К. Очерки Пошехонья // Этнографическое обозрение. - 1901. - № 4. - С. 81-134.
3. Богданович А. Е. Пережитки древнего миросозерцания у белорусов. Этнографический очерк А. Е. Богдановича. - Гродно, 1895.
4. Гура А. В. Символика животных в славянской народной традиции. - М., 1997.
5. Даль В. И. О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа. - СПб., 1880.
6. Державин Н. С. Очерки быта южнорусских болгар // Этнографическое обозрение. - 1898. - № 3. -С. 113-125.
7. Ермолов А. С. Народная сельскохозяйственная мудрость. - СПб., 1905.
8. Заварицкий Г. К. Из легенд и поверий Саратовского Поволжья о змеях // Этнографическое обозрение. -1915. - № 3-4. - С. 76-87.
9. Завойко Г. К. Верования, обряды и обычаи великороссов Владимирской губернии // Этнографическое обозрение. - 1914. - № 3-4. - С. 81-187.
10. Козлова Н. К. Восточнославянские мифологические рассказы о змеях. Систематика. Исследование. Тексты. - Омск, 2006.
11. Козлова Н. К. Народная несказочная проза русско-бурятского села (к вопросу о взаимоотношении традиций) // Образование, культура и гуманитарные исследования Восточной Сибири и Севера в начале XXI века: материалы V междунар. науч. симпозиума: в 2 т. - Улан-Удэ, 2005. - Т. 1. - С. 175-180.
12. Личный архив Н. К. Козловой.
13. Личный архив Р. Ф. Уразалеева.
14. Логиновский К. Д. Материалы к этнографии забайкальских казаков // Зап. о-ва изучения Амурского края Владивосток. отд-ния Приамур. отд. Имп. Рус. географ. о-ва. - Т. IX, вып. 1. 1903. - Владивосток, 1904. -С. 1-101.
15. Материалы для этнографического изучения Харьковской губернии. Гл. 1. Старобельский у. // Харьковский сборник. - Харьков, 1894. - Вып. 8. - С. 27-319.
16. Мошков В. А. Гагаузы Бендерского уезда. VIII. Верования // Этнографическое обозрение. - 1901. -№ 4. - С. 1-80.
17. Никифоровский Н. Я. Простонародные приметы и поверья, суеверные обряды и обычаи, легендарные сказания о лицах и местах. Собраны в Витебской Белоруссии. - Витебск, 1897.
18. По заветам старины. Мифологические сказания, заговоры, поверья, бытовая магия старообрядцев Литвы / изд. подг. Ю. А. Новиков. - СПб., 2005.
19. Романов Е. Р. Белорусский сборник. - Киев, 1885. - Т.1, вып. 2.
20. Романов Е. Р. Материалы по этнографии Гродненской губернии. - Вильна, 1911.
21. Фольклорный архив Омского государственного педагогического университета.
22. Шейковский К. Быт подолян, издаваемый К. Шейковским. - Киев, 1860. - Ч. 1, вып. 2.
23. Яковлев Г. Пословицы, поговорки, крылатые слова и поверья, собранные в слободе Сагунах Острож-ского уезда. Зап. Г. Яковлевым // Живая старина. - 1905. - Вып. 1-2. - С. 141-180.
References
1. Afanas'ev A. N. Poeticheskie vozzrenniya slavyan na prirodu: V 3 t. T. II. [The Poetic Outlook on Nature by the Slavs: in 3 vol. Vol. II]. Moscow, 1994.
2. Balov A. K. Ocherki Poshehon'ya [Essays of Poshekhonye]. Etnograficheskoe obozrenie - Ethnographic Review. 1901. No 4. Pp. 81-134.
3. Bogdanovich A. E. Perezhitki drevnego mirosozertsaniya u belorusov. Etnograficheskij ocherk A. E. Bogda-novicha [Remnants of the ancient world view of the Belarusians: An ethnographic essay of A.E. Bogdanovich]. Grodno, 1895.
4. Gura A. V. Simvolika zhivotnykh v slavyanskoj narodnoj traditsii [Animal Symbolism in Slavic Folk Tradition]. Mos^w, 1997.
5. Dal' V. I. Opover'yakh, sueveriyakh ipredrassudkakh russkogo naroda [About popular beliefs, superstitions and prejudices of the Russian people]. St Petersburg, 1880.
6. Derzhavin N. S. Ocherki byta yuzhnorusskikh bolgar [Essays of life in southern Russian Bulgarians].
Etnograficheskoe obozrenie - Ethnographic Review. 1898. No 3. Pp. 113-125.
7. Ermolov A. S. Narodnaya sel'skohozyajstvennaya mudrost' [Popular agricultural wisdom]. St Petersburg, 1905.
8. Zavaritsky G. K. Iz legend i poverij Saratovskogo Povolzh'ya o zmeyakh [From legends and beliefs of the Saratov Volga region about snakes]. Etnograficheskoe obozrenie - Ethnographic Review. 1915. No 3-4. Pp. 76-87.
9. Zavojko G. K. Verovaniya, obrjady i obychai velikorossov Vladimirskoj gubernii [Beliefs, rituals and customs of Vladimir province]. Etnograficheskoe obozrenie - Ethnographic Review. 1914. No 3-4. Pp. 81-187.
10. Kozlova N. K. Vostochnoslavyanskie mifologicheskie rasskazy o zmeyakh. Sistematika. Issledovanie. Teksty [Mythological stories about snakes among the Eastern Slavs. Systematics. Research. Texts]. Omsk, 2006.
11. Kozlova N. K. Narodnaya neskazochnaya proza russko-buryatskogo sela (k voprosu o vzaimootnoshenii traditsij) [Folk prose of Russian-Buryat village (on the question about the relationship between traditions)]. Obra-zovanie, kul'tura i gumanitarnye issledovaniya Vostochnoj Sibiri i Severa v nachale XXI veka: materialy Vmezhdunar. nauch. simpoziuma. V 2 t. T. I - Education, culture and humanities research in Eastern Siberia and the North at the beginning of theXXI century. In 2 vol. Vol. I. Ulan-Ude, 2005. Pp. 175-180.
12. Lichnyj arhiv N. K. Kozlovoj [Personal archive of N. K. Kozlova].
13. Lichnyj arhiv R. F. Urazaleeva [Personal archive of R. F. Urazaleev].
14. Loginovsky K. D. Materialy k etnografii zabajkal'skikh kazakov [Materials for the Ethnography of the TransBaikal Cossacks. Vol. IX. Issue 1]. Zap. o-va izucheniya Amurskogo kraya Vladivostok. otdeleniya Priamur. otd. Imp. Rus. geograf. o-va - Notes of the Society for the Study of the Amur region of Vladivostok branch of the Amur department of the Imperial Russian Geographical Society. T. IX. Vyp. 1. Vladivostok, 1904. Pp. 1-101.
15. Materialy dlya etnograficheskogo izucheniya Har'kovskoj gubernii. Gl. 1. Starobel'skij u. [Materials for the ethnographic study of the Kharkov guberniya. I chapter. Starobelsk uezd. Har'kovskij sbornik. Vyp. 8 - Kharkov miscellany. Issue 8. Har'kov, 1894. Pp. 27-319.
16. Moshkov V. A. Gagauzy Benderskogo uezda. VIII. Verovaniya [Gagauz people of Bendery uezd]. Etnograficheskoe obozrenie - Ethnographic Review. 1901. No 4. Pp. 1 -80.
17. Nikiforovsky N. Ya. Prostonarodnye primety i pover'ya, suevernye obryady i obychai, legendarnye skazaniya o litsakh i mestakh. Sobrany v Vitebskoj Belorussii [Demotic signs and beliefs, superstitious rites and customs, legendary stories about the people and places. Collected in Vitebsk Belarus]. Vitebsk, 1897.
18. Po zavetam stariny. Mifologicheskie skazaniya, zagovory, pover'ya, bytovaya magiya staroobryadtsev Litvy / izd. podg. Yu. A. Novikov [According to the testament of old times. Mythological tales, charms, superstitions, home magic of Old Believers in Lithuania]. St Petersburg, 2005.
19. Romanov E. R. Belorusskij sbornik. T.1. Vyp. 2 [Belarusian collection. Vol. I. Issue 2]. Kiev, 1885.
20. Romanov E. R. Materialy po etnografii Grodnenskoj gubernii [Materials of the ethnography of Grodno province]. Vil'na, 1911.
21. Fol'klornyj arhiv Omsk. gos. ped. un-ta [Folklore archives of the Omsk State Pedagogical University].
22. Shejkovsky K. Byt podolyan, izdavaemyj K. Shejkovskim. Ch. I. Vyp. 2. [Podolyans life published by K. Sheykovsky]. Kiev, 1860.
23. Jakovlev G. Poslovitsy, pogovorki, krylatye slova i pover'ya, sobrannye v slobode Sagunah Ostrozhskogo uezda. Zap. G. Jakovlevym [Proverbs, sayings, winged words and beliefs collected in Sagunah sloboda in Ostrozhsky uezd. Written by G. Yakovlev]. Zhivaja starina - Living old time. 1905. Vyp. 1-2. Pp. 141-180.
