CC BY
57
ББК 84.3(2Рос)6
УДК 821.161.1.09“1917/1991”
Е. С. Терехова
г. Москва, Россия
Творческая история повести К. Г. Паустовского «Золотая нить»
В статье рассматривается история создания ранней, неоконченной повести К. Г. Паустовского «Золотая нить», которая была недавно опубликована. Вызывают особый интерес её рукопись, хранящаяся в архиве писателя, и та правка, которой она подверглась. Сравнение архивной рукописи и опубликованного текста повести позволяет проследить процесс формирования писательского дара, выявить особенности творческого развития Паустовского-прозаика как тонкого стилиста.
Ключевые слова: творческая история, рукопись, текст, авторская правка.
E. S. Terekhova
Moscow, Russia
The Story of Creating Gold Thread by K. G. Paustovskij
The article examines the creation of K. G. Paustovskij’s early unfinished story Gold Thread which has been published lately. Its manuscript, that is kept in the writer’s archives, and the manuscript’s correction generate our special interest. The comparative analysis of the magazine’s version of the story and the archive’s one allows us to trace the formation of the writer’s gift and find out the peculiarities of Paustovskij’s development as a great stylist.
Keywords: story of creating, manuscript, text, writer’s corrections
В журнале «Мир Паустовского» (№ 22 за 2005 г.) впервые был опубликован «фрагмент неизвестной ранее повести Константина Паустовского «Золотая нить» (Неоконченная повесть), написанной в 20-х гг. прошлого века» [6, с. 4]. Публикация была осуществлена на основе машинописного варианта рукописи, содержащей авторскую правку текста. В 2007 г. в № 25 того же журнала были разобраны и опубликованы рукописные страницы «Золотой нити». Как в № 22, так и в № 25 были учтены все авторские поправки, о чем можно судить при сравнении хранящегося в архиве и опубликованного вариантов произведения. С точки зрения истории создания произведения нас не может не интересовать авторская работа над текстом, процесс его усовершенствования, о чём позволяет судить архивный источник. В частности, это те фрагменты текста, которые по тем или иным причинам были изъяты или откорректированы писателем. Изучение творческой истории произведения важно и потому, что «любой эстетический элемент, любая поэтическая форма или конструкция от самых примитивных до совершеннейших и сложнейших, могут быть научно осознаны наиболее чутко, тонко и единственно верно только в полном изучении их зарождения, созревания и завершения» [10, с. 19]. Чтобы проследить творческую историю повести, осмыслить художественное развитие начинающего автора, мы будем последовательно сравнивать два вари© Е. С. Терехова, 2011
анта: архивный и журнальный, учитывающий авторскую правку.
Архивный вариант
Я, кажется, много пережил. До сих пор мне памятен запах сигарного дыма, фиалок и пыли, который я вдыхал на бульварах Парижа [14].
Журнальный вариант
Я, кажется, много пережил. До сих пор мне памятен запах сигарного дыма, фиалок и пыли на бульварах Парижа [6, с. 4].
В данном случае представлена стилистическая правка текста. В приведённом отрывке говорится о том, что герою «памятен запах», поэтому автор удаляет слова, повторяющие предыдущее высказывание, включая и местоимение «я». Это позволяет, с одной стороны, не допустить тавтологию («запах», «вдыхал»), с другой, придать фразе большую энергичность. Уже в начале своего творческого пути писатель стремился к тому, «чтобы в каждой фразе не было ничего лишнего, ни одного лишнего слова, лишней связи, лишней запятой» [9, т. 8, с. 19].
В следующем отрывке он исключил уточнение.
Архивный вариант
Я ещё молод, но годы войны и бесчисленных переворотов, которые я пережил в своей стране, измучили меня, как старика. Мышцы обвяли, тусклая пустота всё чаще заливает мозги и тогда, когда надо быть радости - её нет, когда надо быть тоске - она не при ходит, и неизмеримая, сонливаяусталость приковывает меня по часам к походной койке в сырой, прокуренной комнате [14].
Журнальный вариант
Я ещё молод, но годы войны и бесчисленных переворотов, которые я пережил в своей стране, измучили меня, как старика. Мышцы обвяли,тусклая пустота всё чаще заливаетмозги, и неизмеримая, сонливая усталость приковывает меня к походной койке в сырой, прокуренной комнате [6, с. 4].
В первом случае писатель попытался раскрыть выражение тусклая пустота. Но это дополнение оказалось излишним, замедляющим темп повествования, и автор от него отказывается, придавая фразе больше энергичности и силы воздействия на читателя. В опубликованном тексте, учитывающем авторскую правку, психологическое состояние человека передано более точно. По словам Паустовского, «подробность имеет право жить и необходимо нужна только в том случае, если она характерна, если она может сразу, как лучом света, вырвать из темноты любого человека или любое явление» [9, т. 3, с. 273]. Уточнение «по часам» удаляется как по стилистическим соображениям, так и потому, что следующее предложение начинается этим же словом в другой форме.
Архивный вариант
Часами я лежу и вспоминаю, глядя на покрытый розовым отсветом потолок ... [14].
Журнальный вариант
Часами я лежу и, глядя на покрытый розовым отсветом потолок, вспоминаю ... [6, с. 4].
Когда определяемое слово стоит после деепричастного оборота при условии конкретизации (вспоминаю ...), упрощается восприятие предложения, не нарушается ритм прозы, который «требует такой расстановки слов, чтобы фраза воспринималась читателем без напряжения, вся сразу [9, т. 3, с. 374]». Затруднить восприятие текста и сбить ритм может и нагнетание не совсем уместных однородных членов.
Архивный вариант ... блестящие после дождей асфальты, запах пыли, фиалок и меха, изящных женщин мансарды и их гортанный смех. Париж, где древние мансарды озлащены холодным пламенем версальского заката ... [14].
Журнальный вариант
. блестящие после дождей асфальты Парижа, где древние озлащены холодным пламенем версальского заката. [6, с. 4].
В рассматриваемом отрывке К. Г. Паустовский, с одной стороны, убирает из предложения те однородные члены, которые упоминались в абзаце, с которого начался анализ произведения (запах пыли, фиалок), чтобы не повторяться, с другой стороны, упоминания о женщинах и их гортанном смехе. Благодаря этому Париж предстает перед читателями прекрасным, древним городом, от которого веет неким волшебством. Конкретика, излишняя красивость могли бы нарушить это оча-
рование, развеять некую таинственность, которой окутан город. Париж - отдельная тема в жизни и творчестве писателя. В этот город он влюбился ещё в детстве, прочитав роман Гюго «Отверженные». «С годами это чувство все крепчало. К Парижу Виктора Гюго присоединился Париж Бальзака, Мопассана, Дюма, Флобера, Золя, Жюля Валлеса, Анатоля Франса, Роллана, Доде, Париж Вийона и Рембо, Мериме и Стендаля, Барбюса и Беранже» [9, т. 3, с. 445]. Паустовского стала интересовать не только французская литература, но и всё, что так или иначе связано с Францией: живопись, скульптура, архитектура, история, политическое устройство, но увидеть Париж писатель смог только на 65-м году жизни. Париж в «Золотой нити» - плод воображения прозаика, мечта, к которой он стремился всю свою жизнь.
Архивный вариант
Париж, где древние мансарды озлащены холодным пламенем версальского заката, лилово-серый от туманов, пахнущий дождями и ... [14].
Журнальный вариант
Парижа, где древние мансарды озлащены холодным пламенем версальского заката. Я вспоминаю Париж лилово-серый от туманов, пахнущий дождями и ... [6, с. 4].
В первоначальном варианте к определяемому слову Париж относится и зависимое определительное предложение, и оборот прилагательное + зависимое слово, и несколько причастных оборотов. Паустовский упрощает синтаксическую структуру длинного предложения, препятствующего пониманию текста, разбив его на две полноценные единицы, в каждой из которых по одному определяемому слову Парижа и Париж. «Когда книга окончена, - писал Паустовский, - начинается проверка. Это самая интересная и захватывающая работа. Страница за страницей, фраза за фразой изменяются и «пропалываются». Идет шлифовка, борьба с самим собой за сжатую и короткую фразу» [8, с. 22], что приближает язык произведения к простой, но выразительной речи. Выразительность предложению придает не только экономия языковых средств, но и употребление причастий в настоящем времени вместо прошедшего.
Архивный вариант
... небрежно рассыпавший в синюю ночь золотое конфетти своих неугасимых огней. [14]
Журнальный вариант
... небрежно рассыпающий в синюю ночь золотое конфетти огней ... [6, с. 4]
Прозаик меняет время действительного причастия, чтобы Париж не предстал перед нами красивой, нарядной, но завершенной картинкой, а живым, деятельным организмом со своей душой и плотью. Дальше Паустовский удаляет из-
быточные слова «своих неугасимых», добиваясь того, «чтобы каждая фраза могла быть высечена на камне» [9, т. 8, с. 345].
В следующем отрывке писатель также избавляется от слов, не несущих в себе новой информации.
Архивный вариант
Изучал эти бледно-фарфоровые, мягкие, слегка напудренные туманами дни, когда так прекрасно горят витражи старинных ... [14].
Журнальный вариант
Изучал эти мягкие, слегканапудренные туманами дни, когда горят витражи старинных соборов. [6, с . 4].
Автор посчитал эпитет ненужным, так как он соседствует с синонимичным причастным оборотом «слегка напудренные туманами», которое передаёт ощущение некой дымки, которой окутаны дни. Кроме того, Паустовский считал, что «только гений может позволить себе употребить больше, чем одно прилагательное» [4, с. 7]. Работая на литературных курсах, он говорил своим студентам: «Четыре прилагательных - это безнадёжно, три -плохо, два - приемлемо, но лучше всего - одно» [4, с. 7]. Это «правило» выработается у Паустовского со временем, но уже в 20-е гг. он понимал, что три определения подряд - это уже много. Дальше автор исключил обстоятельство образа действия с усилительной частицей так, потому что это словосочетание искажает смысл высказывания. Получается, витражи излучают действительно восхитительный свет лишь в туманные дни.
Архивный вариант
Я изучал сен-симонизм, архитектуру, живопись Ван Гога, историю коммуны, романы Бальзака, толстые лоции южных и северных морей, политические системы различных стран, мемуары восемнадцатого века с их непередаваемой прелестью пожелтевшего от времени стиля, стихи РайнераРильке и Евангелие, - проповедь ... безумного и никогда не жившего дервиша [14].
Журнальный вариант
Я изучал сен-симонизм, архитектуру, живопись Ван Гога, историю коммуны, романы Бальзака, толстые лоции южных и северных морей, политическиесисте-мы различных стран, мемуары восемнадцатого века с их непередаваемой прелестью пожелтевшего отвреме-ни стиля [6, с. 4].
К. Г. Паустовский начал предложение с частностей (сен-симонизм, Ван-Гог, Бальзак), продолжил общей картиной («лоции южных и северных морей, политические системы различных стран, мемуары восемнадцатого века») и завершил частностями (Рильке, Евангелие), которые затем исключил. Обычно при перечислении фактов мы строим предложения, переходя от общего плана к деталям или от деталей к панораме, что наглядно представлено в журнальном варианте.
Паустовский, дорабатывая текст, начинает уделять больше внимания связи слов в предложении.
Архивный вариант
Когда над Парижем ложился теплый дождь с легким запахомугольного дыма и овощей, уезжал к берегам Бретании и подолгу бедно и голодно жил в Гонфлере.
[14].
Журнальный вариант
Когда над Парижем ложился теплый туман с легким запахом я дыма и овощей, я уезжал к берегам Бретании и подолгубедно и голодно жил в Гонфлере. [6, c. 4]
Автор поменял существительное дождь на туман, исходя из сочетаемости слов. Может лечь туман, ночь, снег, полумрак, тень. В толковом словаре живого великорусского языка В. И. Даля одно из значений глагола ложиться -«протягиваться плашмя», иллюстрируемое примером: «Туманъ ложится, стелется» (Курсив В. И. Даля - Е. Т.) [2, т. 2, c. 263]. Кроме того, этот глагол «выражает начало действия, коего окончание есть лечь» [2, т. 2, c. 263], что не свойственно дождю, питающему своей влагою землю. Туман больше подходит в этом контексте, так как упоминается легкий запах дыма. А мы знаем, что именно при сгорании топлива образуется водяной пар, который выделяется в атмосферу через выхлопные трубы и дымоходы, что часто влечёт за собой появление тумана. В журнальном варианте дым употребляется без определения угольный, так как оно является избыточным.
Архивный вариант
И в душе у меня напряжённо, едваслышно, словно звенела струна. Временами в сутолоке rue Rivoli или в вагоне метро я вздрагивал и слушал этот звук, мучительный и загадочный, неизъяснимо сплетённый в душе с запахом фиалок и дымом весенних вечеров [14].
Журнальный вариант
И в душе у меня напряженно, едва слышно, звенела струна. Временами в сутолоке rue Rivoli или в вагоне метро я вздрагивал и слушал этотзвук, мучительный и загадочный, неизъснимо сплетенный в душе с запахом фиалок и дымомвесенних вечеров [6, c. 4].
При удалении сравнительного союза «словно» вместо сравнения возникает метафора. Изменение тропов могло произойти по следующим причинам. С одной стороны, чтобы добиться ёмкости высказывания, так как в метафоре «отсутствуют и лишь подразумеваются привычные в таких уподоблениях союзы «как», «словно», «как будто»» [1, с. 434]. С другой стороны, в метафоре «возникает, в отличие от двучленного сравнения, единый нерасторжимый образ» [1, с. 434]. В данном случае образ струны, звучание которой меняется в зависимости от настроения рассказчика. Дальше образ души-струны расширяется до образа хрусталя:
Архивный вариант
Словно всё, что я впитывал, брал от жизни, от каждой её незаметной минуты рождало в душе
какой-то хрусталь, звенящий, надтреснутыйи прозрачный [14].
Журнальный вариант
Словно всё, что я впитывал от жизни, рождало в душе какой-то хрусталь звенящий, надтреснутыйи прозрачный [6, с. 5].
Душа, в которой отражается всё, пережитое повествователем, все радости и горести, счастье и боль, откликается на внешние воздействия, она ранимая и хрупкая подобно хрусталю. Автор стремится стилистически улучшить текст и вычеркивает в рукописи глагол «брал» и «от каждой её незаметной минуты», благодаря чему устраняются излишние подробности.
Архивный вариант
... и тянулись как призраки, как сказанья седых саг, как медленные страницы суровой <...> недетской сказки - безлюдные, обрубистые икое - где затянутые серыми, ранними снегами мысы [14].
Журнальный вариант
. и тянулись, как призраки, безлюдные, затянутые серымиснегами мысы [6, с. 5].
К. Г. Паустовский избавляется от однородных членов (сравнения с мысами), от которых веет романтикой, экзотикой. В начале творческого пути писатель злоупотребляет подобными «красивостями» и стремится избавиться от них, придать своему стилю больше простоты и естественности. На практике познаёт то, что «сила и строгость, необходимые прозе, превращались в щербет, в рахат-лукум, в лакомство» [9, т. 4, с. 604]. В «Повести о жизни» автор признается: «Они были очень липкие, эти словесные щербеты. От них трудно было отмыться. Отмывался я от туманной и цветистой прозы с ожесточением, хотя и не всегда удачно» [9, т. 4, с. 604]. Кроме того, изобилие «красивостей» нарушает и ритм прозы, затрудняет понимание текста. [9, т. 4, с. 604]. В «Золотой розе» К. Г. Паустовский говорит о том, что писателям нужно перенять у архитекторов «законы соразмерности частей», чтобы «избегать обилия разжижающих прозу украшений» [9, т. 3, с. 373]. Дальше автор избавляется от слов («обрубистые», «кое-где», «ранними»), не несущих в себе никакой новой информации.
Архивный вариант
Я говорил с ним по вечерам в тесной каюте, слушая, как гудит за иллюминаторами монотонный шторм,говорил о Пикассо, Сезанне, Боннаре, о тонких красках и тончайших фантазиях надолго отодвинувшего от нас мира [14].
Журнальный вариант
Я много говорил с ним по вечерам в тесной каюте, слушая, как гудит за иллюминаторами монотонныйш-торм. Мы говорили о Пикассо, Сезанне, Боннаре, о тонких красках и тончайших фантазиях надолго отодвинувшего от нас.мира [6, с. 5].
Рассказчик, тоскующий по России, встречает в пути русского художника, который «двенадцать лет <...> не был дома» [6, с. 5]. Общая родина, воспоминания о ней объединили двух одиноких людей, указывая на это, автор заменяет глагол 1 л. ед. ч. «говорил» на глагол 2 л. мн. ч. «говорили» и добавляет личное местоимение «мы». С этой же целью вставляется наречие меры и степени «много». Попутчики не просто говорили, чтобы убить время, они не могли наговориться, обсуждая взаимно интересные вещи.
Как художник, так и рассказчик, несмотря на неизбежную привязанность к родине, тянутся к Парижу. Бродский мечтал о расцвете «великой западной империи <...>, столицей которой будет Париж. Это будет империя небывалого ренессанса, утончённого как золотая нить интеллекта, империя жажды и радости» [7, с. 4]. Повествователь недоверчиво относится к идее художника, называет её «бредовой». Ему трудно представить, что после войны его любимый город может возродиться. Во время осады Вердена он оказывается в тылу, но понимает что его «место - там, среди, голубых шинелей «пуалю» [7, с. 5]. Опасаясь за судьбу нации и забыв о России, он называет своею родиной Францию, вспоминая её героическую историю, нетленную литературу и культуру, с горечью признаётся: «Я потерял свою родину» [7, с. 5]. Рассказчик мысленно обращается к красотам Парижа, «города вкрадчиво шуршащего автомобилями по сырым дорожкам Булонского леса, изящного, упадочного, нервного, больного и наивного, обкуренного крепким дымом рабочих трубок и пряными струйками гаванских сигар, пропитанного до сердцевины запахом кофе, цветов и люксембургского солнца» [7, с. 5] и восклицает: «Все это было мое, неотделимое, родное» [7, с. 5]. Г. П. Корнилова, анализируя, образ Парижа в «Золотой нити» пишет, что «навязчивые видения прекрасного чужеземного города - всего лишь попытка убежать от невыносимой тяжелой русской действительности» [3, с. 5].
Архивный вариант
И чужда была Россия, Полесье,пузыри дождей на ржавых болотах, заборы исписанные похабщиной .
[14].
Журнальный вариант
И чужда была Россия, Полесье, слюнявые пузыри дождей на ржавых болотах, заборыисписанные похабщиной ... [7, с. 5].
«Стиль раннего Паустовского - это стиль контрастов. При изображении реального мира определяющими стиль являются деэстетизация, акцентировка внимания на «низких» сторонах жизни, при обрисовке миросозерцания романтиков - высокая патетика, уводящая в таинственную область души и сердца. В соответствии с этим
два пласта в лексическом составе произведений: конкретно-грубый и отвлеченно-эмоциональный» [11, с. 79]. Повествователь - художник, имеющий в наличии две краски: черную и белую, рисует портреты двух стран, окрашивая каждую из них своим цветом. Как изящна и культурно развита Франция, так отвратительна и морально убога Россия, где «жирный храп и почесывания обовшивевших солдат, пронзительные ветры над глинистыми оврагами, матерщина, циничный свист вслед женщинам, скулящее нытье еврейских местечек, зараженных трахомой, вялая, глупая, тошная тоска беспозвоночных интеллигентов, прапорщиков, глушивших ханку и рыгавших сивухой» [7, с. 5]. Все это повлияло на негативное отношение рассказчика к России. Его антипатия переносится даже на «пузыри дождей», которые в журнальном варианте становятся «слюнявыми». Н. А. Познякова обратила внимание на то, что эпитеты в прозе Паустовского, «как правило, <...> не указывают на постоянные свойства предметов, явлений. За каждым из них лежит субъективное непосредственное впечатление писателя, персонажа в какой-то определенный момент» [11, с. 45].
Архивный вариант
Революция тяжело и глухо прокатилась по фронту, над халупами затрепыхали линючие красныефлаги <. > трипперные штабс-капитаны негодовали, сидя по халупам ... [14].
Журнальный вариант
Революция тяжело и глухо прокатилась по фронту, над халупами затрепыхалилинючие красные флаги <. > трипперные штабс-капитаны негодовали, сидя по халупам, у генералов дрожали подусники ... [7, с. 5].
В «Повести о жизни» К. Г. Паустовский признавался, что «встретил февральскую революцию с мальчишеским восторгом» [9, т. 4, с. 518]. Ему «наивно верилось, что эта революция может внезапно переменить всех людей к лучшему» [9, т. 4, с. 518]. Он надеялся, что Россия сможет расстаться со своим тяжелым прошлым, окрепнуть и пойти своим путём, избавившись от самодержавия. Писатель-гуманист верил в то, что революция всколыхнет людей, придаст им силы всё начать сначала, бросить пагубные привычки, обратиться к культуре и литературе. Паустовский - максималист хотел видеть в каждом человеке свободную, сильную и развитую личность. Он, «плохо ещё разбираясь в запутанной обстановке» [9, т. 4, с. 514], пристально всматривается в окружающую действительность, старается во всём разобраться. В его прозе начинают мелькать сатирические нотки, когда он описывает тех, кто во время великого перелома думал не о судьбе России, а опасался за свою шкуру, поэтому в журнальном варианте появились генералы с дрожащими подусниками.
Архивный вариант
... услышите далекий рокотПарижа и опьянеете от огней, от запаха левкоев, от крепко вяжущих нитей парижской экзотики. Вы опьянеете от летнего дождя, когда такчудесно пахнет парижская пыль. Парижская пыль будет пудрить ваши ресницы [14].
Журнальный вариант
... услышите далекий рокотПарижа опьянеете от огней, от запаха левкоев, от крепко вяжущих нитей парижской жизни. Парижская пыль будетпудрить ваши ресницы [7, с. 6].
К. Г. Паустовский-стилист, с одной стороны, избавляется от экспрессивной лексики, оценочных оборотов («так чудесно»), заменяя «экзотику» на «жизнь», с другой, стремится к экономии языковых средств. Он удаляет повторяющиеся слова (глагол «опьянеете» есть в предыдущем предложении, словосочетание «парижская пыль» в следующем). Это позволяет сохранить ритм повествования, делает прозу менее тяжеловесной. «Внутренний ритм повествования К. Паустовского достигается обычно чередованием логических звеньев, состоящих из двух или трех слов с упорядоченным ударением. <.> Логическими паузами» писатель «делит фразу на части, как в стихотворном произведении» [12, с. 247].
Архивный вариант
Вы будете жить в вечном городе, где каждая пядь земли священна, где на стволах платанов можно найти синюю ниточку шерсти с сюртука Робеспьера и красную - с бурнуса алжирского раба [14].
Журнальный вариант
Вы будете жить в вечном городе,где каждая пядь земли священна, где на стволах платанов можно найти еще синюю ниточку шерстис сюртука Робеспьера и красную - с бурнуса алжирского раба [7, с. 6-7].
Повествователь уговаривает свою первую любовь - Настю Кузьмину бросить всё: мужа, работу в лазарете, родину - и уехать в Париж, где она забудет «Болховскую и заречные сады, и собор, и <...> прадедушкин дом [7, с. 7]». Это путешествие было когда-то их общей мечтой. «Вспомним старое», - предлагает рассказчик любимой. В журнальном варианте появляется слово «ещё». Ещё не поздно всё начать сначала, повернуть время вспять, «найти синюю ниточку шерсти с сюртука Робеспьера». Но девушка непреклонна. «Нет,- испуганно сказала Настя, - нет, не говорите мне это» [7, с. 7].
Архивный вариант
Я проводил её до лазарета. На улице были уже по-летнему медные сумерки, в садах цвела тургеневская сирень, и из-за Оки тянулопрохладой [14].
Журнальный вариант
Я проводил её до лазарета. На улице были уже по-летнему медные сумерсумерки, в садах цвела сирень, и из-за Оки тянуло прохладой [7, с. 7].
Автор удаляет эпитет «тургеневская», так как читателю из контекста непонятно данное определение, каким образом сирень связана с И. С. Тургеневым. По мнению К. Г. Паустовского, писатель не должен «допускать в своем тексте неясных или неритмичных мест, чтобы читатель не рисковал споткнуться на этих местах и не вышел тем самым из-под власти писателя» [9, т. 3, с. 374]. Сам прозаик много и кропотливо работал над тропами. «Каждый эпитет, каждую метафору приходится проверять: понятны ли они, не шаблонны ли, точны ли и т. д. Эта работа очень сложна» [8, с. 22].
Архивный вариант
... по улицам лузгали подсолнухи солдаты, и истово вопили на летучих митингах ораторы всех направлений [14].
Журнальный вариант
. по улицам лузгали подсолнухи солдаты, и вопили на летучих митингах ораторы всехнаправлений [7, с. 7].
Здесь Паустовский убирает наречие «истово», так как оно не сочетается с глаголом «вопили» как в стилистическом, так и в лексическом плане. На-
речие «истово» образуется от прилагательного истовый «(устар.) Очень усердный, ревностный. Истовый поклон. Истово <.> кланяться» [5, с. 236]. «Вопить <...> (разг.) Громко и протяжно кричать, выть» [5, с. 90].
Анализ авторской правки текста свидетельствует о том, что К. Г. Паустовский уже в начале своего творческого пути обращает внимание на смысл, значение, стилистическую и лексическую сочетаемость слов. Писатель удаляет из текста избыточную лексику, непонятные или романтически возвышенные выражения, «красивости». «Я против искусственных, вымученных приёмов, которые называются трюкачеством, - признавался Паустовский. - Писать просто - большое искусство, которым должен стремиться овладеть каждый молодой писатель» [8, с. 32]. Автор прибегает к экономии языковых средств и упрощает синтаксическую структуру предложений, чтобы не нарушить ритм повествования. В Паустовском говорит поэт, когда он стилистически правит текст, поскольку, по словам писателя, «проза, когда она достигает совершенств, является, по существу, подлинной поэзией» [9, т. 3, с. 375].
Список литературы
1. Введение в литературоведение. Литературное пособие: основные понятия
и термины: учеб. пособие / Л. В. Чернец, В. Е. Хализев, С. Н. Бройтман и др. / под ред. Л. В. Чернец. М.: Высш. шк.; Академия, 2000. 556 с.
2. Даль. В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М.: Рус. яз., 2002. Т. 2: И-О. 2002. 779 с.
3. Корнилова Г. Путеводная нить писателя // Мир Паустовского. 2007. № 25. С. 2-3.
4. Мороз А. Как учат писателей в России. Интервью Паустовского английской газете “The observer Weekend Review” 27 декабря 1964 // Мир Паустовского. 2005. № 22. С. 6-8.
5. Ожегов С. И. Словарь русского языка: ок. 57000 слов / под ред. д-ра филолог, наук, проф. Н. Ю. Шведовой. 10-е изд., стереотип. М.: Советская энциклопедия, 1973. 846 с.
6. Паустовский К. Золотая нить // Мир Паустовского. 2005. № 22. С. 4-5.
7. Паустовский К. Золотая нить // Мир Паустовского. 2007. № 25. С. 4-12.
8. Паустовский К. Г. Как я работаю над своими книгами. М.: Профиздат, 1934. 32 с.
9. Паустовский К. Г. Собрание сочинений: в 9-и т. Т. 3. М.: Художественная литература, 1982. 687 с.
10. Паустовский К. Г. Собрание сочинений: в 9-и т. Т. 8. М.: Художественная литература, 1984. 447 с.
11. Пиксанов Н. К. Творческая история «Горя от ума». М.: Наука, 1971. 225 с.
12. Познякова. Н. А. Художественное мастерство К. Г. Паустовского: дис. ... канд. филол. наук. Киев, 1968. 210 с.
13. Яценко В. М. Реализм и романтика в рассказах К. Паустовского: дис. ... канд. филол. наук. Томск, 1961. 275 с.
14. РГАЛИ. Ф. 2119. Оп. 1. Ед. хр. 37. Л. 56.
Рукопись поступила в редакцию 12. 04. 2011.
