CC BY
131
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2018. № 3 (56). С. 80-85.
УДК 347
DOI 10.25513/1990-5173.2018.3.80-85
ЦЕССИЯ: НОВЫЕ РЕАЛИИ ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКИ
CESSION: NEW REALITIES OF LAW-ENFORCEMENT PRACTICE Н. Г. СОЛОМИНА (N. G. SOLOMINA)
В декабре 2017 г. вышло Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки». В рамках настоящей статьи анализу подлежали разъяснения данного постановления, содержащиеся в разделе «Общие положения о переходе требования на основании договора (уступке требования)».
Ключевые слова: уступка требования; цессия; обязательство; договор; перемена лиц в обязательстве.
In December, 2017 there was a Resolution of Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation No. 54 "About some questions of application of provisions of chapter 24 of the Civil code of the Russian Federation of change of persons in the obligation on the basis of the transaction". Within the present article the explanations of the Supreme Court of the Russian Federation containing in the section "General Provisions on Transition of the Requirement on the basis of the Contract (a Requirement Concession)" of this resolution were subject to the analysis.
Key words: a requirement concession; cession; the obligation; the contract; change of persons in the obligation.
1. В абзаце 1 п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21 декабря 2017 г. № 54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки» [1] (далее - Постановление № 54) говорится о том, что «уступка требования производится на основании договора, заключённого первоначальным кредитором (цедентом) и новым кредитором (цессионарием) (далее - договор, на основании которого производится уступка)». Между тем, наряду с понятием «договор, на основании которого производится уступка», в нормах гл. 24 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) гораздо чаще используется другое понятие - «соглашение об уступке» (см.: п. 1 ст. 388.1, п. 2 ст. 389, п. 3 ст. 390 ГК РФ), а также понятие «сделка (уступка требования)». В связи с этим Верховному Суду РФ (далее - ВС РФ) следовало бы
в первую очередь дать пояснения относительно соотношения указанных понятий. Указав лишь на «договор», правоприменитель тем самым ограничил содержание норм позитивного права, в которых указывается на более общее основание («соглашение»), по которому может осуществляться уступка.
Очевидно, что соглашение сторон об уступке требования для цели гл. 24 ГК РФ может быть оформлено: 1) либо в виде договора (например, договора дарения, договора финансирования под уступку денежного требования, договора аренды предприятия), в котором передача обязательственного права выступает в качестве предмета договора или как непосредственно встречное предоставление; 2) либо в виде соответствующего соглашения, объективированного на какой-либо стадии динамики заключённого договора и связанного, как правило, с его изменением (например, на стадии внесения платы за товар по договору купли-продажи стороны
© Соломина Н. Г., 2018 80
достигают соглашения по поводу замены формы встречного предоставления - уплата цены заменяется на уступку права требования). По отношению к соглашению об уступке (сделке-основанию) уступка требования выступает сделкой-способом, т. е. отвечает за существо исполнения соглашения.
В абзаце 2 п. 1 Постановления № 54 приводятся примеры договоров, на основании которых может быть произведена уступка требования, - договор дарения и договор продажи имущественного права. Последний, по мнению высшего судебного органа, предусмотрен нормой п. 4 ст. 454 ГК РФ, что позволяет применять к нему нормы о купле-продаже (в частности, п. 1 ст. 460, ст. 461, ст. 491 ГК РФ) без каких-либо оговорок. Однако в п. 4 ст. 454 ГК РФ ни о каком договоре продажи имущественного права речи не идёт: законодатель говорит не о договоре, а об одном из действий, предметом которого может выступать имущественное право, а именно о продаже имущественного права. Пункт 4 ст. 454 ГК РФ определяет особенности применения норм о купле-продаже к иным сходным отношениям. Буквальное толкование данной нормы позволяет сделать однозначный вывод о том, что отношения по продаже имущественных прав не составляют предмет регулирования гл. 30 ГК РФ. К этим отношениям нормы о купле-продаже применяются исключительно в субсидиарном порядке, т. е. с оговоркой «если иное не вытекает из содержания или характера этих прав». Выходит, что правоприменитель допустил две существенные ошибки: во-первых, произвёл подмену понятий (понятие «продажа имущественных прав» подменил понятием «договор продажи имущественных прав»); во-вторых, под действие норм гл. 30 ГК РФ подвёл отношения, которые в силу прямого указания закона не составляют предмет регулирования этой главы.
В абзаце 4 п. 1 Постановления № 54 даётся следующее разъяснение: «Согласно статье 421 ГК РФ стороны также вправе, в частности, заключить договор, по которому первоначальный кредитор (цедент) обязуется уступить новому кредитору (цессионарию) требование к должнику, а новый кредитор (цессионарий) принимает на себя обязанность передать первоначальному кредитору
(цеденту) часть того, что будет исполнено должником по уступаемому требованию». Использование выражения типа «согласно статье... ГК РФ» при изложении какого-либо пояснительного материала означает, что этот материал полностью передаёт смысл той нормы, на которую ссылаются. Однако в ст. 421 ГК РФ вообще отсутствуют нормы, содержание которых можно было бы соотнести с тем, что изложил в своих разъяснениях ВС РФ. Содержание ст. 421 ГК РФ вообще не соотносится с каким-либо конкретным типом (видом) договора, а раскрывает лишь суть принципа свободы договора, который в общем виде сводится к возможностям, предоставляемым участникам гражданского оборота при заключении договора, а именно: возможность свободно выбирать контрагента; возможность свободно выбирать договор, заключением которого будут опосредоваться соответствующие отношения; возможность свободно определять договорные условия.
2. В п. 2 Постановления № 54 дано следующее разъяснение: «Договор, на основании которого производится уступка по сделке, требующей государственной регистрации, должен быть зарегистрирован в порядке, установленном для регистрации этой сделки, если иное не установлено законом. Такой договор, по общему правилу, считается для третьих лиц заключённым с момента его регистрации (пункт 2 статьи 389, пункт 3 статьи 433 ГК РФ).». Изложенное почти дословно воспроизводит содержание п. 2 ст. 389 и п. 3 ст. 433 ГК РФ, за исключением двух моментов: 1) вместо понятия «соглашение об уступке требования», которое имеет место в п. 3 ст. 389 ГК РФ, правоприменитель использует понятие «договор, на основании которого производится уступка»; 2) оговорка «если иное не установлено законом», используемая в п. 3 ст. 433 ГК РФ, в Постановлении № 54 заменена на выражение «по общему правилу». Учитывая тот факт, что термины «соглашение об уступке требования» и «договор, на основании которого производится уступка» не являются тождественными (содержание первого поглощает второе), а выражение «по общему правилу» с точки зрения формальной логики никогда не сводилось к выражению «если иное не предусмотрено законом» (поскольку по
содержанию норм позитивного права имеют место и другие оговорки, например «если иное не предусмотрено правовыми актами», «если иное не предусмотрено договором», «если иное не вытекает из существа обязательства»), уже в недалеком будущем могут возникнуть проблемы, связанные с реализацией этих разъяснений нижестоящими судами, что, скорее всего, потребует соответствующего комментария со стороны ВС РФ.
3. Пункт 3 Постановления № 54 гласит: «В силу пункта 3 статьи 423 ГК РФ договор, на основании которого производится уступка, предполагается возмездным, если из закона, иных правовых актов, содержания или существа этого договора не вытекает иное. Отсутствие в таком договоре условия о цене передаваемого требования само по себе не является основанием для признания его недействительным или незаключённым. В таком случае цена требования, в частности, может быть определена по правилу пункта 3 статьи 424 ГК РФ. Договор, на основании которого производится уступка, может быть квалифицирован как дарение только в том случае, если будет установлено намерение цедента одарить цессионария (статья 572 ГК РФ)».
Представляется, что правоприменитель неверно интерпретирует нормы, содержащие -ся в ст. 423 ГК РФ, а соответственно, неправильно воспринимает существо возмездного договора. Норма п. 3 ст. 423 ГК РФ вводит некую презумпцию возмездности любого гражданско-правового договора, опровергнуть которую можно лишь посредством квалификации последнего (т. е. посредством определения его места в системе гражданско-правовых договоров). Вместо того, чтобы разобраться в том, какие поименованные гражданско-правовые договоры подпадают под смысл понятия «договоры, на основании которого производится уступка», ВС РФ меняет слова и выражения, используемые в п. 3 ст. 423 ГК РФ, на те, которые ему удобны. Создаётся впечатление, что ВС РФ говорит о договоре, на основании которого производится уступка, как о некоем договорном типе, который можно поставить в один ряд с договорами купли-продажи, мены, дарения, аренды, ссуды и т. д. Между с тем договор, на основании которого производится уступ-
ка, представляет собой некую общую договорную конструкцию, которая объединяет определённую группу гражданско-правовых договоров, в рамках которых может быть осуществлена уступка требования. То есть речь идёт о классификации договоров по признаку направленности договора на уступку права требования. Помимо общей договорной конструкции - «договор, на основании которого производится уступка», существуют и другие, в частности те, которые прямо закреплены в законе - «публичный договор», «договор присоединения», «рамочный договор», «предварительный договор». Относительно таких договорных конструкций не ставится вопрос об их исследовании с точки зрения элемента системы гражданско-правовых договоров: общие договорные конструкции представляют собой некую оболочку, в которую может вписаться (а может и нет) тот или иной элемент этой системы; каждая из общих конструкций отвечает за конкретный признак, характеризующий договорный тип (вид). К таким общим договорным конструкциям относятся и конструкции «возмездный договор», «безвозмездный договор». В этой связи утверждение, например, о том, что «публичный договор предполагается возмездным», столь же бессмысленно, что и утверждение о том, что «договор, на основании которого производится уступка, предполагается возмездным».
Что касается вопроса о наличии условия о цене, то его можно ставить только в отношении конкретного договора, но не общей договорной конструкции. Вместе с тем, если выделить отдельные договоры, входящие в группу договоров, на основании которых производится уступка, и договоры, которые по критерию встречного предоставления относятся к группе возмездных договоров, то правила п. 3 ст. 424 ГК РФ к ним вряд ли применимы. Любое обязательственное право (требование) имеет ценовые ориентиры, отличающиеся от ценового ориентира, предусмотренного п. 3 ст. 424 ГК РФ, - «цене, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за аналогичные товары, работы или услуги». Так, стоимость любого денежного требования соотносится с размером денежного долга: «если кредитору должны сто рублей, то и стоимость уступаемого права
составляет сто рублей». Если речь идёт о неденежном требовании, то его стоимость определяется стоимостью того имущественного эквивалента, который кредитор передал (или передаст) должнику во исполнение своей обязанности: например, покупатель, исполнивший обязательство по оплате товара, может произвести уступку права на получение товара другому лицу, стоимость которого (имущественного права) будет соотноситься с размером внесённой за товар цены.
Относительно квалификации договора, о которой идёт речь в последнем предложении п. 3 Постановления № 54, следует отметить, что и здесь допущена ошибка, поскольку правоприменитель предпринял попытку провести квалификацию договора, на основании которого производится уступка, в качестве дарения. Напротив, это договор дарения в зависимости от предмета договора можно квалифицировать в качестве договора, на основании которого производится уступка, равно как можно провести квалификацию договора дарения по другим критериям. Например, по критерию встречного предоставления он является безвозмездным; по критерию момента заключения (если, например, перед нами обещание дарения) он является консенсуальным.
4. Разъяснение п. 4 Постановления № 54 затрагивает объём прав цедента, переходящих к цессионарию. Внимание привлекает абз. 2 данного пункта (содержание абзаца 1 полностью дублирует содержание нормы п. 1 ст. 384 ГК РФ): «Первоначальный кредитор не может уступить новому кредитору больше прав, чем имеет сам. Вместе с тем на основании закона новый кредитор в силу его особого правового положения может обладать дополнительными правами, которые отсутствовали у первоначального кредитора, например, правами, предусмотренными Законом Российской Федерации от 7 февраля 1992 г. № 2300-1 "О защите прав потребителей"». Данный подход (о возможности появления дополнительных прав), скорее всего, соответствует позиции ВС РФ по вопросам, связанным с защитой прав потребителей. Так, в абзаце 2 п. 3 Постановления № 17 [2] высший судебный орган указал на то, что правами, предоставленными потребителю, пользуется не только гражданин, который имеет
намерение заказать или приобрести либо заказывающий, приобретающий товары (работы, услуги), но и гражданин, который использует приобретённые (заказанные) вследствие таких отношений товары (работы, услуги) на законном основании. То есть речь идёт о том, что независимо от того, на какой стадии продвижения (потребления) товара (работ, услуг) возникла фигура потребителя - физического лица, он обладает всеми правами, которые предоставляются ему действующим законодательством как потребителю. Однако каким образом появление дополнительных прав может быть связано с цессией? Очевидно, что никак: появление у нового кредитора дополнительных прав к цессии никакого отношения не имеет. При уступке права (требования) решается вопрос о том, перейдет ли право к новому кредитору в том объёме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода этого права. Соответственно, ВС РФ должен был дать разъяснения по поводу тех ситуаций, когда объём переданного права новому кредитору может быть меньше объёма прав, существовавшего к моменту его перехода.
5. В п. 5 Постановления № 54 содержатся разъяснения, касающиеся определения момента перехода требования от цедента к цессионарию. Помимо общего правила, согласно которому уступаемое требование переходит в момент заключения договора, на основании которого производится уступка, высшая судебная инстанция определила, что законом или договором может быть установлен более поздний момент такого перехода. Такой более поздний момент, по мнению ВС РФ, может быть определён двумя способами - указанием на то, что переход требования произойдет либо по истечении определённого срока, либо при наступлении согласованного сторонами отлагательного условия. При этом правоприменителем допущен ряд неточностей.
Во-первых, правоприменитель вновь со ссылкой на п. 2 ст. 389.1 ГК РФ увидел в этой норме договор продажи имущественного права. Однако такой договор, как уже отмечалось выше, не встречается ни в указанной норме, ни в какой-либо другой норме гражданского законодательства. Естественно, что существование договора продажи
имущественного права нельзя отрицать, но с точки зрения действующего законодательства он является непоименованным договором, поэтому не понятно, с какой целью ВС РФ посредством своих разъяснений навязывает эту непоименованную договорную конструкцию.
Во-вторых, ВС РФ приводит весьма неудачный пример для иллюстрации такого способа определения момента перехода требования, как наступление согласованного сторонами отлагательного условия: «Например, стороны договора продажи имущественного права вправе установить, что право переходит к покупателю после его полной оплаты без необходимости иных соглашений об этом (пункт 4 статьи 454, статья 491 ГК РФ)». Сделка, совершаемая под отлагательным условием (п. 1 ст. 157 ГК РФ), характеризуется тем, что возникновение прав и обязанностей по такой сделке поставлено в зависимость от обстоятельства, относительно которого неизвестно, наступит оно или нет. Полная оплата покупателем приобретаемого права в принципе не может рассматриваться через призму отлагательного условия. Предложенный в примере способ определения момента перехода права ничем не отличается от такого способа, как указание на конкретную дату или истечение определённого периода времени. И ещё хотелось бы обратить внимание на один важный аспект, связанный с применением норм о купле-продаже к отношениям по продаже имущественных прав: ВС РФ в приведённом примере делает отсылку к ст. 491 ГК РФ. Однако нормы указанной статьи не подлежат применению к продаже имущественных прав, поскольку противоречат содержанию и характеру этих прав. Положения ст. 491 ГК РФ ориентированы на случай, когда право собственности на принятый покупателем товар возникает не с момента его передачи, а с момента оплаты товара. В предложенном же примере момент оплаты определяет момент передачи права, т. е. до оплаты имущественного права о каком-либо его перемещении от цедента к цессионарию речи не идёт.
В-третьих, ВС РФ неверно определяет природу исполнения договорного обязательства. Так, помимо указанных выше способов определения момента перехода прав, он
предлагает ещё один: «В договоре, на основании которого производится уступка, может быть также предусмотрено, что требование перейдет в момент совершения отдельного соглашения, непосредственно оформляющего уступку (отдельного двустороннего документа о переходе требования)». Естественно, что оборот имущественных прав имеет свои особенности. В отношении оборота прав неуместно говорить об их передаче «из рук в руки». Для совершения акта передачи права, как правило, сторонам достаточно определить обстоятельство, которое определит момент передачи права: это может быть момент заключения договора, а может быть и любой другой более поздний момент. Если же для передачи права требуется совершить действие по передаче правоустанавливающих документов, то процесс передачи права становится «осязаемым», поскольку требует перемещения соответствующих документов. В подобных случаях стороны могут прибегнуть к такому способу передачи имущественного права, как подписание передаточного акта. При его подписании никакого «отдельного соглашения» не достигается. Подписание акта в динамике заключённого договора представляет собой способ исполнения обязательства по передаче права (т. е. является сделкой-способом). Важно понимать, что исполнение любого договорного обязательства (независимо от того, что выступает предметом исполнения) представляет собой односторонний волевой акт должника. Допуская ошибку в понимании такого акта, ВС РФ назвал его «отдельным двусторонним документом о переходе требования». Но в гражданском праве вообще нет такого понятия - «двусторонний документ».
6. В п. 6 Постановления № 54 содержатся разъяснения по поводу возможности уступки будущего требования: «Согласно взаимосвязанным положениям статьи 388.1, пункта 5 статьи 454 и пункта 2 статьи 455 ГК РФ договор, на основании которого производится уступка, может быть заключён... в отношении требования, которое возникнет в будущем или будет приобретено цедентом у третьего лица (будущее требование)». Возникает вопрос: зачем правоприменитель пытается доказать возможность заключения договора, предметом которого будет выступать
уступка будущего требования, через уяснение смысла норм гл. 30 ГК РФ, посвящённых купле-продаже «будущего» товара (т. е. такого, который будет создан или приобретен продавцом в будущем - п. 2 ст. 455 ГК РФ), когда существуют нормы прямого действия, регулирующие отношения по «продаже» имущественных прав - гл. 43 ГК РФ? Иначе говоря, нет необходимости обосновывать возможность продажи будущего требования, поскольку такая возможность прямо предусмотрена законом. То, что ВС РФ в своём Постановлении № 54 вообще не оперирует нормами о факторинге, вызывает некоторое недоумение: ведь именно положения гл. 43 ГК РФ, а никакие другие непосредственно регламентируют отношения по уступке права на возмездной основе.
7. В п. 7 Постановления № 54 разъясняются ситуации, когда одно и то же требование передавалось от одного цедента нескольким лицам. Данные разъяснения по содержанию полностью дублируют п. 4 ст. 390 ГК РФ. Кроме того, ВС РФ определил последствия неисполнения цедентом договора, заключённого с другими лицами (цессионариями): «Иное лицо (другой цессионарий), в отношении которого момент перехода спорного требования должен был наступить позднее, вправе требовать возмещения убытков, вызванных неисполнением цедентом договора, на основании которого должна была производиться эта уступка». Данный вывод, являясь абсолютно верным, не нуждался в закреплении на уровне разъяснений ВС РФ, поскольку требование о возмещение убытков является универсальным. А вот механизм расчёта убытков при неисполнении договоров, предметом которых выступает уступка права, действительно представляет интерес.
Однако этот аспект почему-то оставлен правоприменителем без внимания.
8. В п. 8 Постановления № 54 ВС РФ определил судьбу договоров, направленных на уступку права, которые не были исполнены по причине принадлежности этого права иному лицу (а не цеденту) или прекращения этого права. В частности, правоприменитель пояснил, что невозможность перехода права, вызванная этими причинами, не приводит к недействительности договора и не освобождает цедента от ответственности за неисполнение обязательств, возникших из такого договора. Данное разъяснение не вызывает каких-либо возражений, поскольку полностью соответствуют подходу гражданско-правовой доктрины к пониманию пороков сделки и динамике договора: неисполнение договора не может стать причиной его недействительности.
Подводя итог анализу отдельных разъяснений ВС РФ, нашедших отражение в Постановлении № 54, можно констатировать, что их содержание в большинстве своём идёт вразрез с положениями действующего гражданского законодательства.
1. О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки : Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21 декабря 2017 г. № 54. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
2. О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей : Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2012 г. № 17. -Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
