CC BY
109
СИСТЕМЫ И МОДЕЛИ В МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ КУЛЬТУРЫ
УДК 17.0+37.01
Р.Г. Апресян
ЦЕННОСТНЫЕ ПАРАДИГМЫ ВОСПИТАНИЯ
Институт философии РАН, г. Москва
Когда говорят о ценностной составляющей воспитания, обычно имеют в виду в первую очередь и главным образом ценностное содержание воспитания, и оно ассоциировано с целями воспитания. Обзор текущих сетевых ресурсов только подтверждает это впечатление. Авторы сетевых публикаций более всего озабочены проблемами патриотического, гражданского, экологического, демократического воспитания; в меньшей степени - нравственного (которое нередко сводится к патриотическому и гражданскому) и эстетического (художественного, музыкального); встречаются публикации о христианском, в частности православном, воспитании.
Нет никаких оснований считать, что диверсифицированное воспитание может быть эффективным. Но в качестве подготовительной интеллектуальной проработки идейно разнородного содержания, необходимого к претворению в воспитательные усилия, такой подход, аналогичный подходу к обучению, предметно дифференцированному, может иметь некий прагматический смысл.
В соотношении ценностей и воспитания следует различать два аспекта. Один касается ценностного содержания воспитания. Здесь уместно говорить о ценностных программах воспитания. Другой касается ценностных оснований, ценностной составляющей самой воспитательной деятельности, этоса воспитания. Здесь и обнаруживается тема ценностных парадигм воспитания, вынесенная в заголовок данной статьи. Воспитатель реализует в своей деятельности определенную систему ценностей. Не всегда сама конкретная воспитательная деятельность направлена на формирование той самой системы ценностей, которая лежит в ее основе.
Основание аксиологической реконструкции
В самом общем смысле ценности - это обобщенные, устойчивые представления о значимых1 для личности объектах (материальных или идеаль-
ных) или, другими словами, это представления о чем-то как о существенно и принципиально предпочитаемом, как о благе, т.е. о том, что не просто отвечает каким-то потребностям, интересам, намерениям, целям, планам личности, но выражает ее представления об идеальном, совершенном. С эмпирической точки зрения, в ценности отражено отношение личности к предмету, событию или явлению; а именно: отношение, в котором последние признаются и им приписывается какое-то значение. В этом смысле ценностное отношение отличается от индифферентного. Как различны потребности и интересы, так различен «вес» разных ценностей, их значимость в жизни личности. Но уже характеристика ценности как того, посредством чего и на основе чего придается значение, указывает на иное -отношение личности к предмету, событию или явлению предзадано ценностным сознанием; что-то признается значимым именно потому, что отвечает определенным внутренним чувствам.
Важный методологический вопрос, который здесь встает, - каков отправной пункт, каковы исходные данные аксиологического анализа? Здесь возможны разные подходы. При, условно говоря, метафизическом подходе гипостазируется некое существующее само по себе «царство ценностей», трансцендентное действительности и постигаемое человеком непосредственным усмотрением (Н. Гартман) [2]. При, условно говоря, экзистенциально-антропологическом подходе ценности выводятся из условий человеческого существования и тех первичных потребностей, которые задаются этими условиями (Э. Фромм) [3]. При, условно говоря, социологическом подходе ценности выводятся из условий существования сообщества и потребностей сообщества в собственном воспроизведении и стабильном развитии (Э. Дюркгейм) [4]. Здесь предлагается нормативный подход, вторичный по отношению к
1 Детальное толкование понятия значимости и ценности см. [1].
вышеназванным в том смысле, что им предполагается некая, непосредственно данная человеку культурная реальность, возможно, сформированная как следствие действия указанных при вышеназванных подходах факторов. В качестве такой реальности определим ту данность нравственной практики, которая выражена в правиле, получившем распространение во всех исторически известных и относительно развитых культурах, - правиле, называемом золотым правилом нравственности.
В наиболее известной форме оно гласит: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Лк. 6:31). В более широком нормативном контексте развитой морали это правило имеет двойную проекцию, расширяющую ее потенциальное этическое содержание.
Инверсивная проекция золотого правила ведет к закону талиона. Собственно говоря, золотое правило в своей негативной формулировке («Не делай другим того, чего себе не желаешь») представляет собой результат переосмысления в виде принципа инициативного действия закона талиона; так же, как в позитивной формулировке, - результат переосмысления в виде принципа инициативного действия правила благодарности1. В наиболее развернутом виде талион представлен в Книге Исхода, и его ключевая формула такова: «Душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обож-жение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб» (Исх. 21: 24-26)2. В позднейшей моральной философии анализ талиона проводится с учетом рафинированно-обобщенной его формулировки, в которой принцип обращаемого равенства выражен совершенно очевидно: «Поступай по отношению к окружающим (чужим) так, как они поступают по отношению к тебе и твоим сородичам»3.
Прогрессивная проекция золотого правила приводит к заповеди любви, которая в христианском учении известна как сдвоенная заповедь любви к Богу и любви к человеку: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостию, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя» (Лк. 10:27). Имеются различные трактовки соотношения золотого правила и заповеди любви, но при всех подходах с золотым правилом соотносится христианская, а не ветхозаветная заповедь любви. Особенность христианской заповеди любви состоит в том,
что она носит комплексный характер, в ней объединены две данные в Пятикнижии заповеди, а именно заповедь любви к Богу (Втор. 6:5) и заповедь любви к ближнему (Лев.19:18, 33-34).
Талион, золотое правило и заповедь любви совокупно образуют первичное нормативное содержание ценностного сознания, в частности морали, и характеризуются следующим образом. Первое, все эти правила регламентируют отношение человека к другому: талион ограничивает меру ответного зла, которым допустимо отвечать на зло со стороны другого; золотое правило устанавливает равенство и взаимность во всех отношениях к другому и устанавливает источник стандарта, по которому надо относиться к другому; заповедь любви указывает на необходимость заботливого и любовного отношения к другому. Стало быть, в континууме внутренней нормативной динамики отношения к другому (другим) должны строиться в соответствии с рядом принципов, восходящих от «Не вреди, не делай другому зла» (инициативно) к «Будь справедливым, уважай другого» и далее к «Проявляй о другом заботу, относись к другому любовно4». Второе, золотое правило и заповедь любви отталкиваются от отношения человека к самому себе: последнее предстает в качестве стандарта отношения к другому. Третье, в заповеди любви отношение к другому и отношение к себе в конечном счете обусловлены отношением к высшему началу, или к Богу, или к идеалу.
Итак, ценностная сфера образуется отношениями человека к себе, к другим людям и к высшему - в тех спецификациях, которые выше были намечены.
Ограниченное разнообразие базовых ценностных ориентаций
Две основные внутренние антитезы ценностного сознания: «универсальное (всеобщее) - партикулярное (частное)» и «Я - другие» можно рассматривать как фундамент, над которым возвышается все его здание, его базовые императивно-ценностные или этические системы. Если эти антитезы представить как координаты, то на пересечении координат и конституируются основные ценности, или принципы - наслаждения, пользы, личного совершенства и милосердной любви.
Эта схема иллюстрируется «этическим квадратом»:
1 Подробнее о трансформации талиона и благодарности в формулы золотого правила см. [5, с. 73-85].
2 См. также Лев. 19:21; 24:19-20; Втор. 19:21. В других книгах Ветхого завета прослеживается нарастающее ослабление жестокости предполагавшихся талионом санкций. См. Числ. 35:19; Руф. 2:20; Пр. 24:29; Пс. 18:15; Ис. 41:14; Сир. 27:25-29; Прем. 11:16; 12:22. Закономерность такой динамики подтверждается аналогичной эволюцией талиона в Коране: 2:178-179,194; 4:92; 5:45; 16:126; 17:33; 22:60; 42:40-43.
3 Такую формулировку приводит А.А. Гусейнов, см. [6, с. 65].
4 В этическом смысле любовное отношение выражается в признании другого. От степени признания другого зависит глубина любви.
Таблица 1
Партикуляризм Универсализм
Я Гедонизм -этика наслаждения Перфекционизм -этика совершенства
Другие Утилитаризм -этика пользы Агапизм -этика человечности
Из табл. 1 видно, что сочетание приоритетного отношения к себе с доминированием частного интереса характеризует гедонизм, т.е. такую систему ценностных установок, согласно которой добро есть наслаждение, а зло - страдание. В гедонизме высшей ценностью и целью человека является наслаждение и все обязанности человека в конечном счете подчинены его желанию получать наслаждения.
Сочетание приоритетного отношения к другим с доминированием частного интереса характеризует утилитаризм, согласно которому ценным признается то, что помогает достичь определенной цели, т.е. полезное, и человек должен совершать полезные действия и стремиться к успеху.
Сочетание приоритетного отношения к себе с доминированием общего интереса характеризует перфекционизм, согласно которому высшей ценностью является совершенство и каждый должен стремиться к его достижению.
Сочетание приоритетного отношения к другим с доминированием общего интереса характеризует агапизм1, согласно которому высшей ценностью является человек и обязанностью каждого является содействие благу другого.
Эта классификация ценностей и вытекающих из их приоритетного предпочтении моральных позиций, а также соответствующих нормативных программ основывается на выделении «первичных» ценностей. В нее не включена этика счастья, поскольку при дополнительном анализе то или иное представление о счастье редуцируемо к одной из основных «первичных» ценностей. В ней не оказывается места и так называемой «этике долга», поскольку идея долга указывает на характер мотивации действия (в отличие, например, от принужденности, послушания или каприза), а указание на предмет долженствования предполагает определенные ценностные спецификации.
Приведенная таблица представляет базовую схему ценностного сознания, и как схема, она не претендует на передачу всего разнообразия, всей полноты этого содержания. Тем не менее необходимо сделать пояснительные замечания. Партику-лярность раскрывается, другими словами, как «частный интерес», однако в контексте аксиологического рассуждения партикулярность проявляется, прежде всего, в отдельности, отчужденности.
Причем эта отчужденность проявляется в отверг-нутости человека как от высшего - от идеала, так и от рядоположенного - от других, порой и от себя самого. В гедонизме человек холит собственные желания, но эта благосклонность к собственным желаниям вполне может опосредствоваться гармоничными отношениями с другими людьми - с партнерами и содействием удовлетворению их желаний. В перфекционизме приоритетность отношения к самому себе выражается в личном устремлении к идеалу и, как следствие, в сконцентрированности на изменениях внутри себя, направленных на приближение к идеалу. В агапизме обращенность к другим одновременно означает в каком-то смысле и отвернутость от них - отвернутость от их низменных упований во имя их духовности.
Если попытаться представить выделенные позиции как модели поведения, то «этический квадрат» может быть модифицирован следующим образом:
Таблица 2
Партикуляризм Универсализм
Я Гедонизм: человек содействует своим целям, исходя из своего понимания блага Перфекционизм: человек содействует своим целям, исходя из того, что каждый разумный человек считает благом
Другие Утилитаризм: человек содействует целям других, исходя из своего понимания блага Агапизм: человек содействует благу других, исходя из того, что каждый разумный человек считает благом
Эти дескриптивные предложения можно легко переформулировать в императивные высказывания. Возможные «экстремумы» в каждой позиции могут быть выражены следующим образом:
Таблица 3
Партикуляризм Универсализм
Я Гедонизм: Сублимация -в творчестве. Девиация - в садизме Перфекционизм: Сублимация -в аскетизме. Девиация - в гордыне
Другие Утилитаризм: Сублимация -в благотворительности. Девиация -в своекорыстии и групповом эгоизме Агапизм: Сублимация -в самоотверженном подвижничестве. Девиация -в патернализме
Очевидно, что как схематичное представление нравственности «этический квадрат» не отражает все внутриморальные различия и спецификации. Следует иметь также в виду, что ни один из выве-
1 От агапе (греч. aYaпn - любовь < aYaпaы - принимать ласково, оказывать любовь - aYaпaZы). Агапэ - термин, выражающий в Священном писании и патристической литературе понятие христианской любви (милосердия).
денных принципов сам по себе не гарантирует того, что, избрав его, человек исполнит нравственный закон и обеспечит себе путь к подлинному совершенству. Совершенство и заключается в том, что человек в своих поступках, в своем образе мысли воплощает все принципы. Имея высокий идеал и стремясь к его воплощению, человек находит адекватные целям и соответствующие ситуации средства для его практической реализации.
Ценностные парадигмы воспитания совпадают с выделенными общими ценностными позициями. Это видно на богатом материале педагогической литературы, единственно, что не специальной, а художественно-педагогической, например: «Философии в будуаре» Д.А.Ф. де Сада, «Братьев Карамазовых» Ф.М. Достоевского, «Игры в бисер» Г. Гессе, «Педагогической поэмы» А. С. Макаренко. Состав отобранных примерных произведений не должен казаться странным или произвольным. В самом деле, в этой подборке лишь одно считается канонически педагогическим, а именно роман Макаренко. Включение в нее «Игры в бисер» также может быть понятным: этот роман нередко трактуется как своего рода педагогическая утопия; но и по сюжету главный герой романа Йозеф Кнехт, будучи на вершине своей карьеры, оставляет и свой сан, и Касталию, чтобы стать воспитателем юноши, запутавшегося и отбившегося от рук сына своего друга. Но нельзя не увидеть педагогическую составляющую и в последнем романе Достоевского, возможно, наиболее идейном из всех идейных произведений этого русского писателя. Роман легко интерпретируется в идейном плане как своеобразная панорама практики милосердия во всем ее разнообразии, в том числе отступлений от этого принципа и поругания его. В этом плане своеобразным камертоном романа выступает не центральная с точки зрения фабулы, но существенная с точки зрения идейного содержания фигура старца Зосимы. Старец - праведник и духовный наставник, и в этом смысле он представляет определенную педагогическую стратегию. Эта его миссия усиливается автором несюжетно, но композиционно - как бы приложением к роману «Записок» старца Зосимы. Наконец, «Философия в будуаре» по своему существу является педагогическим или антипедагогическим (как кому угодно) романом, начиная с эпиграфа, которым автор рекомендует свою книгу родителям как необходимое пособие для их юных дочерей, и продолжая самим составом произведения. Философия в будуаре не может не быть наставлением. Роман и выстроен как растянутый во времени урок, в котором есть и лекция, и тренинг, и практикум. И всем процессом просвещения (наставления, воспитания) управляет, активно в нем участвуя, наставник Дольмансе. Он наставляет
в брутальных наслаждениях, сам же он в своих наставлениях хотя и строг, но внимателен и заботлив. Характерно, как Роман Виктюк выразил это педагогическое измерение романа в сценографии своей постановки «Философии в будуаре»: первый план сцены - это класс с непременными для класса партами, а задний - альков с гигантских размеров постелью.
Анализ этих произведений (к сожалению, не вмещающийся в рамки этих записок) должен представить ценностные парадигмы воспитания в развернутом виде:
Таблица 4
Гедонизм: «Педагогика наслаждения» Дольмансе (Д.А. Ф. де Сад «Философия в будуаре») Перфекционизм: Самоотверженная педагогика Йозефа Кнехта (Г. Гессе «Игра в бисер»)
Утилитаризм: Коллективистская педагогика С.А. Макаренко (С.А. Макаренко «Педагогическая поэма») Агапизм: Милосердная педагогика старца Зосимы (Ф.М. Достоевский «Братья Карамазовы»)
Дисциплина и совершенство
В качестве отдельной задачи представляет интерес анализ ценностного состава каждой из парадигм. Возьмем наиболее антитетичные позиции -перфекционизма и той разновидности утилитаризма, которая выражается в социальной этике дисциплины.
Дисциплина основывается на упорядочении. Упорядочение необязательно предполагает подавление, хотя не исключает его. Очевидно, что упорядочение может основываться на разных типах дисциплины и дисциплинарности в зависимости от того организационного пространства, в котором они утверждаются. В строгом и узком значении дисциплинарность представляет собой порядок, опосредованный ограничением свободы выбора и масштаба произволения индивидов, в этот порядок добровольно или недобровольно, а при последнем - произвольно или принудительно включенных. Ассоциация, товарищество (или закрытый клуб), корпорация, орден (или аналогично построенная и функционирующая политическая или криминальная организация), секта (или аналогично построенная политическая или криминальная группа), боевой отряд (или аналогично построенное подразделение чрезвычайного назначения), пенитенциарное учреждение - таковы различные по своему характеру и функциональному предназначению пространства дисциплинарности, непременно или факультативно обустраивающие образ жизни и мысли включенных в них индивидов.
Какую бы форму социальной этики мы ни взяли - контракторную, коммунитарную, корпоративную и т. д., они все дисциплинарны. В их рамках
адаптивность доминирует над совершенствованием. В дицсиплинарности важна внешняя упорядоченность сама по себе. Дисциплинарность может перемежаться с авторитарностью. Но между ними есть существенные различия. При авторитарной стратегии воспитания сам по себе авторитет является доминирующим и приоритетным фактором, а дисциплина является средством утверждения авторитета; при дисциплинарном - порядок важен сам по себе, а авторитет используется для поддержания порядка. Авторитарное воспитание требует высокого уровня адаптивности; адаптивность в конт-ракторных отношениях ниже, поскольку каждый раз обусловлена решением, принятым самими участниками этих контракторных мини-сообществ, они сами устанавливают условия этих отношений и, как правило, вольны продолжать или прерывать эти отношения. В контракторных отношениях их участники сами являются субъектами дисциплины; в авторитарных отношениях дисциплина устанавливается авторитетом. Воспитание, базирующееся на контракторном типе человеческих взаимоотношений, может казаться демократической и может быть демократической. Определяющим здесь является роль в контракторных отношениях либерально-демократических принципов, которая в действительности самим фактом контракторности не задана, но должна обустраиваться отдельно.
Дисциплина ограничивает, но авторитарная дисциплина подавляет: ограничение принимает форму репрессии. Дисциплинарные санкции носят по преимуществу негативный характер, хотя могут быть и позитивными (выраженными в соответствующих знаках почета). Но поскольку они не касаются существа дела, которое оформляет дисциплина, по содержанию они также негативны: человек через них сводится к порядку как таковому. Дисциплина предполагает исполнительность, но не просто исполнительность, а исполнительность в порядке послушания - исполнительность, которая как будто идет из сердца. Дисциплина должна соблюдаться добросовестно. Нарушение дисциплины ставит нарушителя в особое положение внутри группы. Нарушитель может быть подвергнут осуждению как воспитателем, так и рядовыми членами группы - воспитанниками с тем, чтобы он понял свое несоответствие дисциплинарным правилам. Публичное осуждение нарушителя позорно; публичное одобрение почетно. Дисциплиной предполагается экстравертированный тип личности: реакция воспитателя и других членов группы должна быть для него определяющей. Если отношение к дисциплине не выражается в исполнительности, то личной,
индивидуализированной реакцией на нее может быть неповиновение. В границах исключительного противостояния порядку дисциплины неповиновение есть выражение своеволия. С точки зрения дисциплины, любое неповиновение есть анархизм. У тайно противостоящих дисциплине и тайно неподчиняющихся есть надежда не быть замеченными.
Педагогика совершенствования сориентирована на «сублимацию»1 личности в первую очередь. В совершенствовании происходит возвышение над обыденностью и тем самым - отвержение рутинного порядка обыденности.
Было бы опрометчиво за каждым отвержением упорядоченности усматривать перфекционистские мотивы. Это отвержение может быть просто выражением нигилистического отношения к любым нормам как извне задаваемым рамкам индивидуального поведения. Нормативность как знак запрета или наказа (приказания) может отвергаться и с нравственным пафосом - пафосом индивидуализированного, самобытного, критического отношения к бытующим и стихийно воспроизводимым в нравах общепринятым нормам поведения. Но здесь -и особое понимание личностности как не только неподражательности, но и неподзаконности (своеобразно понятой неподражательности). Личност-ность, таким образом, понимается как оппозиция обыденности, как возможность творческого само-осуществления; добродетель утверждается в не-подвластности правилу, она - сама себе правило.
Принято считать, что воспитание, сориентированное на формирование креативной личности, осуществляется в большей степени через побудительность, чем запретительность. Требования воспитателя не предполагают угрозы, их санкция носит идеальный характер, они обращены к личности как сознательному и свободному субъекту. Однако это уточнение не освобождает так выстроенную воспитательную стратегию от рестриктивности. Любое нормирование, коль скоро устанавливается определенный стандарт, пусть даже в форме отвлеченно декларированного идеала, указывает тем самым и на недопустимое, то есть запретное. Любое нормирование, иными словами, представляет собой ограничение конкретных действий обобщенным опытом таких действий, в педагогике - аксиоматизированным опытом культуры.
Перфекционистская оппозиция упорядоченности сама носит организованный, принципиальный и уже в силу этого упорядоченный характер. Внешнему, репрессивному порядку здесь противопоставляется порядок внутренний, духовно возвыша-
1 Данное слово (от лат. БиЫтБ) берется в непосредственном своем значении возвышения, вне какой-либо референтности к фрейдовскому концепту.
ющий личность. Понятием совершенства предполагается идея некоего высшего стандарта. И с ним соотносятся цели и результаты предпринимаемых воспитательных усилий. Отсюда понятно, насколько существенным для перфекционистски ориентированного воспитания является идеал. Идеал -важный ценностно-ориентирующий фактор поведения человека. Человек совершенства посвящает себя идеалу, служит ему; служением опосредовано самоограничение. В стремлении к идеалу личность получает возможность самостоятельного, персонифицированного, творческого осуществления - самореализации. Она сама определяет свой путь к идеалу и сама понуждает себя к нему; она обращается к идеалу как бы в ответ на «зов», это есть своеобразный «ценностный ответ», но в той мере, в какой этот ответ производится сознательно, неподражательно и неподотчетно, он инициативен. Человек совершенства может благоговеть перед авторитетом, но он неавторитарен; его авторитет ин-териоризирован и обнаруживается в голосе совести, в совестных актах.
По своему содержанию и смыслу перфекционизм как императивно-ценностная система оппозиционна социальной этике. Преодоление обыденности в совершенствовании начинается с противодействия может быть не столько «искушениям плоти», сколько стихийности и стереотипности социальнофункциональных взаимодействий человека. Но само это перфекционистское противодействие проявляется в осознании стихийности, в переосмыслении привычной жизни, в неприятии жизни как потока, в отвержении извне навязываемых смыслов. Перфекционистское усилие предполагает личностно определенное самоосуществление и самоорганизацию. Так что идея совершенства развивается и как представление об упорядочении человеком собственной жизни. Перфекционизм любого типа неизменно содержит в себе дисциплинарную программу.
Из сказанного становится ясно, что лишь при поверхностном рассмотрении дисциплинарные и перфекционистские воспитательные стратегии несовместимы. Дисциплина - это ограничение. Совершенствование (самосовершенствование) - это
духовное возвышение. При гуманистическом подходе совершенствование понимается как личное раскрепощение и творческое самоопределение. Однако при ригористически этическом понимании совершенствования возвышение предстает и с другой своей возможной стороны - как самоограничение. Совершенствование как духовное возвышение цели личных усилий не исключает дисциплины - внешней и внутренней (самодисциплины); стало быть, и ограничения - внешнего и внутреннего (самоограничения). Так что оппозиционность дисциплинарности и перфекционизма относительна. Перфекционизм не может не быть дисциплинарным (при том что, разумеется, не все «дисциплинарные структуры» воспитания непременно предполагают совершенствование как личностное возвышение).
Реальная тернистость личного пути к совершенству отражена в известном перфекционистском парадоксе, который, например, в варианте Л.П. Карсавина звучит так: «Несовершенство - момент совершенства» [7, с. 216]. Совершенствование опосредствовано деятельным усердием в добродетели, а предварительно - внутренним подготовлением себя к этому. Это подготовление выражается в так или иначе устроенной аскетике, которая есть усилие личности к самоперемене: отвержение себя-несовершенного в устремлении к лучшему. Так что самосовершенствование личности предполагает три уровня дисциплины: дисциплины в отношении к себе, дисциплины общения и взаимодействия с другими и дисциплины по отношению к высшему (будь то обращенность к идеалу или усилие к обожению).
Таким образом, хотя дисциплинарность и перфекционизм как слова-символы и представляют различные педагогические (воспитательные) программы, причем именно в их типологическом описании, они могут сочетаться как аспекты той или иной педагогической практики и они непременно сочетаются в последовательном осуществлении определенной, а именно перфекционистской, воспитательной программы.
Поступила в редакцию 14.01.2008
Литература
1. Гильдебранд Д. фон. Этика / Пер. с нем. А.И. Смирнова. М., 2001.
2. Гартман Н. Этика / Пер. с нем. А.Б. Глаголева, под ред. Ю.С. Медведева и Д.В. Скляднева. СПб., 2002.
3. Фромм Э. Здоровое общество // Фромм Э. Мужчина и женщина. М., 1998.
4. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда // Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991.
5. Апресян Р.Г. Талион и золотое правило: критический анализ сопряженных контекстов // Вопросы философии. 2001. № 3.
6. Гусейнов А.А. Социальная природа нравственности. М., 1974.
7. Карсавин Л.П. О личности // Карсавин Л.П. Религиозно-философские сочинения. М., 1992.
