Научная статья на тему 'Трошина Т. И. Динамика и направленность социальных процессов на европейском Севере России (первая четверть ХХ века): монография. – Архангельск: Поморский госуниверситет, 2011. 338 с'

Трошина Т. И. Динамика и направленность социальных процессов на европейском Севере России (первая четверть ХХ века): монография. – Архангельск: Поморский госуниверситет, 2011. 338 с Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
240
50
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Похожие темы научных работ по истории и археологии , автор научной работы — Сухова О. А.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Трошина Т. И. Динамика и направленность социальных процессов на европейском Севере России (первая четверть ХХ века): монография. – Архангельск: Поморский госуниверситет, 2011. 338 с»

ИЗВЕСТИЯ

ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 27 2012

IZVESTIA

РЕЖЕШКОСО С08и0АЯ8ТУЕШ0С0 РЕ0АС0С1СНЕ8К0С0 UNIVERSITETA imeпi V. С. ВЕЫШКООО НиМАШПЕЯ № 27 2012

ТРОШИНА Т. И. ДИНАМИКА И НАПРАВЛЕННОСТЬ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ НА ЕВРОПЕЙСКОМ СЕВЕРЕ РОССИИ (ПЕРВАЯ ЧЕТВЕРТЬ ХХ ВЕКА): МОНОГРАФИЯ. -АРХАНГЕЛЬСК: ПОМОРСКИЙ ГОСУНИВЕРСИТЕТ, 2011. 338 с.

На первый взгляд, рецензируемая монография представляет собой очередную попытку найти объяснение региональной специфике событий, происходивших в первые десятилетия ХХ века. Автор, кандидат исторических наук, доцент Северного (Арктического) федерального университета Т. И. Трошина ставит своей задачей изучение динамики модернизации, акцентируя внимание на воздействие последней на характер и направленность социальных процессов. Однако при ближайшем рассмотрении работа Т. И. Трошиной предстает результатом обширных источниковедческих и методологических поисков, определяющих фактор локальной специфики (первичные условия формирования культурного пространства: особенности колонизации территории, социокультурного развития). Это позволяет рассматривать монографию как исследование самого широкого междисциплинарного спектра, в котором решаются принципиально новые задачи научного познания, выходящие за рамки хроники повседневных будней российской провинции. В частности, в монографии присутствует признание того, что отсутствие «социальных медиаторов» и «культурных операторов» (каковыми, например, в Центрально-Черноземном районе России являлись дворяне-помещики) привело к отсутствию стимулов для социально-экономического взаимодействия отдельных территорий внутри такого огромного и малонаселенного региона, как Русский Север, в еще большей степени усугубив их культурные различия, сложившиеся под влиянием огромных расстояний и бездорожья.

объектом исследования в работе выступает население трех северных губерний Европейской России (Архангельской, Олонецкой, Вологодской), обстоятельства социальной, экономической и культурной жизни которых, сложившиеся под влиянием в первую очередь природно-климатического фактора, а также особой государственной политики, имели существенное отличие от других территорий империи.

Обосновывая в первой главе свои «исследовательские ориентиры» (представленные как синтез со-циоисторических и историко-антропологических подходов), Т. И. Трошина опирается на социологические концепции о гетерогенности социального времени, которые, с одной стороны, позволяют при изучении

социальных процессов учитывать и факторы «времени большой длительности», и влияние «конъюнктурного» времени, сформировавшего соответствующие предпосылки. С другой стороны, геополитическая и социокультурная специфика России способствовала тому, что в относительно стабильных условиях (здесь автор ссылается на формулу М. Левина - «от Петра к Сталину») отдельные группы населения, структурированные по месту проживания и по месту в системе социальных связей, существовали в разных временных ритмах. Синхронизация этих ритмов происходила под воздействием государства и его культурных операторов, к которым в монографии отнесены приходское духовенство, наиболее близкие к народу чиновники и представители интеллигенции.

Представляя собственную историографическую рефлексию, Т. И. Трошина обосновывает необходимость преодоления существующего признания «анонимности» народных масс, поскольку, по ее мнению, изучаемая эпоха наполнена большим количеством источников личного происхождения, которые позволяют изучить мотивацию конкретных участников происходивших событий. Во второй главе монографии («Человек как отражение своей эпохи» автор представляет результаты просопографического анализа поколения, активная фаза жизни которого пришлась на 1910-е -1920-е годы. Это поколение было первым, массовым поколением «демографического перехода», испытавшим на себе влияние, как традиционной системы социализации, так и модернизационных процессов.

Проосопографический анализ (осуществленный на основе изучения 240 биографий) позволил автору «разделить» поколение на три группы: «активное меньшинство» участников революционных преобразований (в основной своей массе, они оказались «жертвами» ускоренной модернизации, оторвавшей их от культурной традиции), «послушное большинство» (зависящие от традиционной культуры и принимавшие участие в политических событиях, например, в повстанческом антибольшевистском движении, обычно под давлением авторитета «старших») и «конформисты» - группа, по своим характеристикам близкая ко второй, но подчинившаяся внешним обстоятельствам и включившаяся в процесс «ресоциации».

РЕЦЕНЗИИ ►►►►>

Третья глава посвящена рассмотрению той социальной динамики, которая была задана в государственном масштабе самой эпохой модернизации. Это создавало объективные условия для синхронизации ритмов, в которых протекала социальная жизнь отдельных территорий и различных страт российского общества. Автор стремится рассмотреть всю совокупность взаимообусловленных социальных процессов: «демографический взрыв» как результат и как предпосылка, пусковой механизм остальных модернизаци-онных процессов, включая урбанизацию, социальную и культурную модернизацию, возрастание социальной и территориальной мобильности населения. Т. И. Трошина обосновывает положение о том, что в силу специфики условий, в которых протекала жизнь жителей севернорусских губерний, иные предпосылки к интенсификации социальной жизни отсутствовали. Основным доводом, приведенным для подтверждения этого тезиса, является ссылка на специфику политики властей в отношении севернорусского населения, поддерживавших здесь постоянное население и создававших условия для его активной мобильности, поскольку экономический потенциал территории ограничивал ее демографические возможности.

Вместе с тем, цивилизирующие усилия государства способствовали сокращению смертности, прежде всего в детских возрастах, создав тем самым проблему перенаселения и малоземелья в регионе. Ослабление этой проблемы осуществлялось путем усиления территориального и вертикального перемещения населения. Однако ускоренные темпы такого перенаселения способствовали, по мнению автора монографии, возрастанию межпоколенного разрыва, культурных конфликтов, маргинализации все новых групп населения.

В целом, представленный в третьей главе монографии материал позволил автору сделать вывод, что «в условиях социальной и культурной модернизации, под влиянием индустриализации возник и продолжал углубляться социокультурный конфликт между разделяемыми большинством населения традиционными ценностями и новыми социальными реалиями».

В четвертой главе книги рассмотрены процессы, которые автор обозначил как «изменение вектора социального развития», что проявилось в реакции традиционного общества на кризисные явления революционной эпохи. По мнению автора, население северных территорий было включено в административнотерриториальные единицы лишь для удобства управления. Культурные различия, явившиеся результатом разнонаправленной и разновременной колонизации региона и законсервированные вследствие бездорожья, не способствовали закреплению социальных связей. Отсутствовал и экономический стимул для консолидации населения, поскольку товарный обмен происходил из сельской местности по направлению к крупным городам, прежде всего, в Архангельск. Отражением внутренней разобщенности стали активные разделы волостей, уездов, губерний, происходившие в регионе в 1917-1918 годах.

на большом количестве конкретных примеров автор показывает, что особенности формирования населения на Европейском Севере России сохранились в его коллективной памяти как воспоминания о межобщинных конфликтах. Только введение на государственных землях к 1830 году передельной общины, а также интенсивная деятельность по включению жителей отдельных волостей и целых уездов в общие работы (например, путем введения совместных дорожных работ) смягчило эти конфликты. При этом они сохранились на подсознательном уровне, в идее неясных воспоминаний, и стали актуализироваться в революционную эпоху «безвластия». Опираясь на компаративный анализ различных источников, автор выстраивает систему доказательств, показывающих, что «местная» Гражданская война в регионе была вызвана не столько внутренним напряжением или стала результатом экспорта радикальных идей извне, сколько отражала дремлющие межобщинные противоречия и подспудно сохранявшиеся «страхи».

Особое внимание в книге уделено формам внту-риобщинной солидарности и способам ее разрушения. По мнению автора, поддержанию внутриобщинной солидарности и локальных интересов способствовала географическая изолированность и малолюдность населенных пунктов. Около половины деревень состояли из 10 и менее дворов. В большинстве уездных городов проживало по нескольку сотен человек, то есть население состояло из лично знакомых людей. По мнению автора, у значительной части населения северных губерний сохранились представления, укладывающиеся в понятия «моральной экономики». не только «бедняки», но и разбогатевшие члены общины признавали справедливость требования неимущими вспомоществования. В ряде уездов существовала легализированный традицией обычай, когда значительные группы населения, иногда целые волости шли в «хлебные» районы за милостыней. При этом отмечается, что к подобной помощи прибегали, действительно, в исключительных случаях, стремясь демонстрировать определенную степень благосостояния, поскольку негативное отношение общества распространялось и на «бедняков», которых, и не без основания, подозревали в лености, безответственности, пьянстве.

Отдельные общины, сплоченные на основании объединяющих их членов локальных интересов, в период революционного «безвластия» (в 1917-1919 гг.), по словам Т. И. Трошиной, подверглись воздействию «чужих» с трех сторон. Прежде всего, «чужими» воспринимались те инокультурные и иносоциальные элементы, которые в предыдущий период внедрялись в локальные социумы государством (духовенство, чиновничество, интеллигенция, ссыльные); общинники объединялись на платформе желания вытолкнуть из своей среды таких социально «чужих», получая в этом поддержку распространителей радикальных идей. Вторыми стали разлагающие внутреннее единство локальных социумов «отщепенцы», для нейтрализации которых также восстанавливалась внутрисоциальная солидарность. Третьими были «чужие», которые соз-

ИЗВЕСТИЯ ПГПУ им. В. Г. Белинского ♦ Гуманитарные науки ♦ № 27 2012 г.

давали реальную угрозу самому существованию населения как социокультурного единства (политические агитаторы, активные представители «внешней» власти, готовые применять вооруженные силы). От каждой категории этих «чужих» локальные общества получали «вызовы» различной интенсивности, но требующие безусловной консолидации для противостояния им. Формы реакции на эти вызовы, по мнению автора, были достаточно разнообразны. В книге подробно рассматриваются «круговая порука как форма социальной солидарности», направленная против «внешней» опасности, и «самосуды как форма социального контроля» против сил, разрушающих общину изнутри. По мнению автора, архаичная форма «круговой поруки», которую государство применяло в собственных целях, для удобства управления в малонаселенных и труднодоступных местах, продолжало существовать в различных формах среди населения северных губерний и в начале ХХ века. Это была «традиционная форма взаимной ответственности, на которой основывалась система местного самоуправления...; способ привлечения (и принуждения) членов социума к коллективным и солидарным действиям; .взаимное укрывательство участников неблаговидных дел». Все три формы получили дополнительный толчок для возрождения в период революционного «безвластия».

Определенные сложности восприятия представленного в монографии материала создает примение феноменологического подхода, требующего рассмотрения каждого явления в его историческом развитии, в результате чего происходит резкое «перескакивание» из одной эпохи к другой: изучаемый хронологический отрезок, хотя и невелик сам по себе (он укладывает-

ся в 25 лет), содержит несколько значимых периодов, между которыми происходят резкие, революционные разрывы. Понятное стремление автора показать на конкретных примерах, что социальные перемены происходили более замедленно и эволюционно, чем экономические или политические, создают для читателя сложности, поскольку в одном тематическом блоке (это ярко прослеживается в параграфах «конфликт поколений: отражение процессов демографического перехода и ускоренной социальной мобильности» и «круговая порука - феномен социальной солидарности») могут присутствовать примеры, имеющие отношение к 1905-1907, к 1918 или 1924 годам. Подобное «смещение эпох» иногда нарушает логику повествования в монографии.

Обоснованность выводов автора подкреплена значительным количеством ссылок на источники, что, впрочем, не устраняет необходимости снабдить монографию списком литературы, на которую опирался автор в своем исследовании, а также перечнем основных источников, что считается общепринятым при публикации научных изданий.

В целом, следует отметить, что монография Т. И. Трошиной представляет собой существенный задел в направлении культурно-антропологической интерпретации исторического процесса, а анализ региональной специфики послужил дополнительной системой доводов, определяющих его закономерности.

Доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой новейшей истории России и краеведения Пензенского государственного педагогического университета им. В.Г. Белинского

О. А. СУХОВА

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.