CC BY
30
S.Yu. Sedova Transit Authority and Civil Society:
Interests Difference
Peculiarities of transit state of authority in Russia are revealed. Factors and patterns of transformation of the state and society interests are considered.
Key words and word-combinations: the state, authority, civil society, transit state, interests.
Показаны особенности транзитного состояния власти в России. Рассмотрены факторыг и закономерности трансформаций интересов государства и общества.
Ключевые слова и словосочетания: государство, власть, гражданское общество, транзитное состояние, интересы.
УДК 1:316:321 ББК 60.027:66.02
С.Ю. Седова
ТРАНЗИТНАЯ ВЛАСТЬ И ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО:
РАЗНОСТЬ ИНТЕРЕСОВ
I осударственная власть функционально призвана обеспечить устойчивость жизненного пространства населения страны, а также гарантировать правовую и социальную защиту общества и его институтов. Выполнение данной функции требует от государства определенной «равноудаленности» от всех социальных слоев, но в то же время оно не может быть свободным от собственных предпочтений по отношению к некоторым из них. В марксизме это характеризовалось через понятие классовой сущности государства.
В современных условиях для государства характерен уже не просто выбор предпочтений, а целенаправленное формирование определенных механизмов взаимоотношений власти и отдельных слоев общества. Конструирование подобного рода взаимоотношений зависит от реального политического процесса и расположения акторов в социально-политическом пространстве. Как отмечают современные исследователи, «сложность оценки состояния гражданского общества в России и его отношений с государством состоит в том, что после 1991 г. как государство, так и гражданское общество в России находились и до сего времени находятся в стадии непрерывного, но отнюдь не прямолинейного становления. Причем этот процесс настолько своеобразен, что для него не нашлось другого популярного определения, кроме термина “переходный период”» [1].
Периоды нестабильности, кризиса и смены властных структур в России принято определять следующим образом. Как правило, начало «переходного периода» устанавливается конкретной датой, законодательным актом или публичным выступлением политического лидера. Завершением «перехода» можно считать решение поставленных задач и достижение заявленных целей. Следовательно, оценить степень завершенности / незавершенности того или иного процесса на конкретном этапе можно лишь тогда, когда более или менее ясны параметры и условия, которые изначально были ему заданы [2, с. 40-41]. Анализ характера и содержания политического управления в России показывает, что критерии «завершенности», заданные государством, в большей степени являются формальными и не отражают субъективное участие данных акторов в процессах государственного управления. Достаточно четко в настоящее время обозначена позиция, указывающая что государство выстроило и поддерживает некие дистанции между государственным аппаратом и различными социальными слоями. Масштабы и условия дистанцирования соотнесены со степенью возможного влияния социальных структур на власть.
Как показывает историческая практика, государство старается взять на себя инициативу установления этих условий. Но процесс не всегда находится под контролем власти, так как в самих правительственных кругах периодически возникает борьба за лидерство. Присущий политическому процессу динамичный характер зачастую приводит к тому, что предлагаемые государством условия взаимоотношений уже не соответствуют интересам гражданского общества. Поэтому состояние «затянувшегося транзита» является для российской власти перманентным и требует от нее вести определенный диалог с обществом, в ходе которого корректируется структура их взаимодействия.
Безусловно, нельзя забывать о том обстоятельстве, что развитие как государственных, так и общественных институтов в России в одинаковой степени было отягощено бременем советского наследия. Современное Российское государство создавало себя, имея за спиной многовековые традиции централизации власти, но не имея опыта демократии и взаимодействия с обществом [1].
В начале 1990-х годов отечественные правящие круги решали вопрос о распределении ресурсов и полномочий внутри самой властной системы, что нашло свое выражение в противостоянии Президента и Верховного Совета. При этом они стремились подвести под свои позиции серьезный общественно значимый базис: «В поисках легитимности Верховный Совет и съезд апеллировали к Конституции... Президент апеллировал к воле народов России как высшему аргументу» [3, с. 427].
В сложившихся на тот момент социально-экономических обстоятельствах общество активизировало собственные механизмы адаптации. Находясь в сложных экономических условиях, в эпицентре реформ и политической нестабильности, оно инстинктивно находило пути самосохранения и выживания. Призывы политических лидеров к свободе, к движению вперед имели большую
силу воздействия, чем просто признание властью собственных ошибок. Герменевтический анализ информационного массива, имеющего отношение к событиям конца XX в., позволяет предположить наличие скрытых факторов, непосредственно влияющих на поведение политически активной части населения России.
Развивавшиеся в период президентства Б.Н. Ельцина отношения между государством и обществом политологи подразделяют на несколько этапов.
Первый из них называют романтическим. Он соединял в себе остатки перестроечной эйфории и экзальтации, пробуждения новых субъектов общественного развития (в частности, религиозных организаций), всеобщую политизацию [1]. Реальная поддержка политики Президента, оказанная российским населением практически без каких-либо условий и общественных договоров, предоставила главе государства право выбрать наиболее удобный для него вариант взаимоотношений. Подтверждением тому служит принятие Закона «Об общественных объединениях», который поддерживал гражданскую инициативу самоорганизации и увеличивал перечень законодательно признаваемых видов коллективных общественно-политических акторов - от партий до благотворительных фондов.
В политической публицистике того периода зафиксировано появление многочисленных общественных объединений, которые рассматривали политику государства в отношении общественных структур как открывающуюся возможность активно влиять на политический процесс. Выказывающая свою готовность к партнерству неокрепшая демократическая власть нуждалась в общественной поддержке и стремилась использовать общественные движения в качестве политической опоры в борьбе с оппозицией.
С середины 1990-х годов отношения между государством и обществом стали меняться. Систему органов государственной власти еще нельзя было назвать объединенным правительством, но в целом правящая элита уже нашла внутри себя «точки соприкосновения». Постепенно стала вырисовываться властная структура, стоящая над обществом. К тому же у власти появились актуальные технологии подавления оппозиционных настроений.
С 1995 г. вступила в действие первая часть Гражданского кодекса РФ, закрепившая практически все действующие нормы о некоммерческих организациях. В том же году Государственная Дума РФ приняла пять федеральных законов, определяющих правовой статус основных видов некоммерческих организаций: «О государственной поддержке молодежных и детских общественных объединений», «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях», «О некоммерческих организациях», «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» и «Об общественных объединениях». Последний из перечисленных нормативно-правовых актов являлся базовым для всех форм и видов организованной негосударственной деятельности. Принятые законы отражали либеральный характер государственной политики и, по сути, провозглашали принцип невмешательства государства в дела общественных организаций. Общественные структуры, в свою очередь, взяли на себя определенную часть социальных функций государства. В этот период власть боролась за
полноту полномочий, в то время как россиян больше интересовали вопросы жизнеобеспечения.
Развернувшиеся в середине 1990-х годов события по «восстановлению конституционного порядка в Чечне» способствовали некоторому снижению авторитета и легитимности верховной власти с одной стороны и повышению уровня политической активности российской общественности - с другой. Сложившаяся расстановка сил акторов изменила тактическое направление деятельности власти в отношении политически активного социума. Государство провело «ревизию» некоммерческих структур путем перерегистрации общественных объединений. Одновременно был принят ряд законодательных актов, оказывающих поддержку правозащитникам, вследствие чего отдельные представители правозащитных организаций публично заявляли о положительной оценке действий главы государства.
Агрегация интересов различных слоев населения позволила государственной власти поддержать свою легитимность. Но уже визуально прослеживается тенденция поиска властью новых опорных точек, лежащих вне области общественных инициатив. На практике это проявилось в попытке строительства «партии власти».
Появление новой общественно-политической структуры решало как минимум две задачи: во-первых, обеспечивалась безусловная поддержка на местном уровне авторитета главы государства на выборах; во-вторых, реализовывалось одобрение и принятие политики центра в парламентской форме. Однако полученный «продукт» не оправдал надежды главы государства и не смог обеспечить необходимое большинство в федеральном парламенте.
Социальным результатом либеральных реформ 1990-х годов стала очевидная поляризация общества, которая в политической сфере сопровождалась расцветом олигархизации власти. В результате проводимой правительством политики приватизации произошло изменение форм собственности в стране, нарастали инфляционные процессы. Государственная власть практически лишилась важнейших секторов экономики и привычных финансовых ресурсов. Жесткий контроль над денежной массой позволил на некоторое время стабилизировать курс рубля, но, с другой стороны, привел к многомесячным невыплатам заработной платы бюджетникам и пенсий пенсионерам. В результате основная масса населения, разочарованная невыполнением обещаний быстрого рыночного процветания, перешла на сторону оппозиции. Государство же предпочло выстраивать взаимоотношения с «верхушкой» российского общества, которая могла реально обеспечить поддержку переизбрания Президента в сложных условиях непрекращающегося кризиса, вызванного затянувшимся системным транзитом власти.
Наиболее ярко эта тенденция проявилась в непосредственном включении бизнес-элиты в процессы государственного управления. Общественное мнение стало целенаправленно формироваться при прямом участии или, как минимум, финансировании частнособственнического капитала, причем крупный бизнес использовал его в качестве высокоэффективного инструмента управления государством и влияния на власть. Практически все значимые средства массовой
информации оказались в руках бизнес-структур. Нередкими были случаи использования некоммерческих организаций в частнокорыстных или даже противозаконных интересах.
Экономическая и политическая нестабильность, правовая незащищенность граждан предопределили социальный заказ на предсказуемость «правил игры», реализуемую посредством усиления «вертикали власти». Смена трендов произошла на рубеже веков, когда государство наглядно продемонстрировало готовность реализовать потенциал своих контрольных и надзорных функций. В первую очередь это проявилось в создании федеральных округов и назначении полномочных представителей Президента РФ.
Хаотичное развитие оппозиционных или сколь-нибудь самостоятельных структур теперь исключалось. «Сегодня уже можно сказать: период «расползания» государственности позади, - заявил Президент РФ в своем Послании Федеральному Собранию в 2001 г. - Дезинтеграция государства, о которой говорилось в предыдущем Послании, остановлена» [3, с. 518]. «Вертикализа-ция» власти коснулась взаимоотношений федерального центра с главами субъектов Федерации, общественными объединениями, руководителями бизнес-структур.
По мнению многих исследователей, случившиеся политические трансформации привели к тому, что бизнес-группы были окончательно подчинены государству [4, с. 178]. Отношения власти и бизнес-элиты выстраивались по принципу «равноудаленности» [5, с. 359]. Представители крупного капитала потеряли свои прежние позиции и, чтобы сохранить свои материальные ресурсы, должны были отказаться от претензий на управление государством. Власть ликвидировала их потенциальные претензии на участие или влияние на процессы принятия общенациональных политических решений. Взамен российским миллиардерам и миллионерам были отданы рычаги административного управления на региональном уровне.
Вовлечение бизнес-элиты в административно-хозяйственный спектр в определенной степени отвлекает от политической активности, но предоставляет возможность непосредственного участия в общественно-экономической жизни страны. Российское общество, особенно его экономически благополучная часть, не может сколь-нибудь долго находиться в состоянии противодействия к государству. Пользуясь законодательством как эксклюзивным ресурсом, власть имеет возможность контролировать и управлять любой частью российского общества. В начале 2000-х годов государство локализовало претензии на власть российских представителей крупного бизнеса, и в структуре сотрудничества оно встало не на один порядок выше тех, кто еще недавно казался «делателем королей».
В целом политические процессы, происходящие в современной России, иллюстрируют стремительную смену диспозиций власти и общества.
Законодательно утвержденная демократия не позволяет власти публично отказаться от принципа участия граждан в управленческих процессах. Но методы, применяемые обремененными властными полномочиями должностными лицами, выстраивают структуру взаимоотношений не как сотрудничест-
во, а как жесткое руководство. Особенно четко эта позиция проявляется в вопросах определения степени участия общественности в управлении на местном уровне, «тем более что структура местного самоуправления, по сути, так и не создана, а заменяется административным управлением местных органов» [4, с. 170].
Государственная политика по нейтрализации влияния общественных структур на власть привела к образованию замкнутой государственной управленческой системы. Ее главной задачей становится обеспечение внутрисистемного равновесия (преимущественно методами манипуляции и социально-политической инженерии). Казалось бы, это успешно корреспондирует с углубляющимся абсентеизмом социума, его самоустранением из сферы политической жизни. Но именно это состояние является критичным, так как политическая апатия может, с одной стороны, спровоцировать появление нового, принципиально не-государственного политического центра, а с другой - привести государственную власть к стагнации и дальнейшему краху.
Традиционное ожидание, основанное на убеждении, что государство призвано решать вопросы жизнеобеспечения граждан, не позволяет россиянам перестроить свое отношение к структурам государственной власти и осознать свою роль в процессах государственного управления. Как отметил Д. Медведев, «демократические институты в целом сформированы и стабилизированы, но их качество весьма далеко от идеала. Гражданское общество слабо, уровень самоорганизации и самоуправления невысок» [6].
Анализ современной социально-политической ситуации подтверждает, что курс на «администрирование» является для власти провальным, так как современная российская политическая карта резко отличается от того, что было в стране в XX в. Глава государства выдвинул приоритетную задачу совершенствования демократических институтов и развития политической системы, но ее решение он возлагает в первую очередь и главным образом на государственные структуры. Вполне возможно, что власть уже установила идеальные критерии, к которым должно стремиться российское общество. Вопрос состоит в том, насколько эти критерии будут и должны соответствовать классическим принципам демократии и удовлетворять не только текущему моменту, но и перспективе.
Библиографический список
1. Куклина ИН. Российское общество и государство: готовность «идти вместе»? URL: http:// www.nikitskyclub.ru/writings.php?idpublication=4&idissue=13&idarticle=23
2. Опыт взаимодействия власти, гражданского общества и бизнеса в российских регионах / под ред. Г.Н. Комковой. Саратов, 2010.
3. Пихоя Р.Г. Москва. Кремль. Власть. Две истории одной страны. Россия на изломе тысячелетий, 1985-2005. М., 2007.
4. Зарецкий А.Д., Иванова Т.Е. Формирование института взаимодействия власти и бизнеса по развитию человеческого капитала в современной России // Вопросы государственного и муниципального управления. 2009. № 4. С. 172-182.
5. Крыштановская О. С. Анатомия российской элиты. М., 2005.
6. Медведев Д. Россия, вперед! URL: http://news.kremlin.ru/news/5413
