CC BY
219
Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 10 (339).
Филология. Искусствоведение. Вып. 90. С. 102-105.
Э. В. Пугачева
ТРАНСФОРМАЦИЯ СИМВОЛА «РОЗЫ»
В ПОЭЗИИ АННЫ АХМАТОВОЙ
Представлена трансформация символа «розы» - ведущего цветка в художественном пространстве А. Ахматовой. Предлагается уточненная схема «внутритекстовых синонимов» «розы», выделен прием нанизывания признаков не только на уровне конкретного стихотворения, но и на протяжении всего творчества поэта.
Ключевые слова: красота, художественный образ, символ, эпитет, метафора, сравнение, категория, трансформация, «внутритекстовые синонимы».
Предлагается рассмотреть «розу» как наиболее яркий символ в поэзии Анны Ахматовой, основываясь на полном Собрании сочинений поэта в 6 томах1. По словам Ю.М. Лотмана, «в символе всегда есть что-то архаическое», а «память символа всегда древнее, чем память его несимволического текстового окружения»2.
Развитие методики анализа символа «розы» и уточнение фактов, которые ранее были приведены в работах В. В. Короны, составляют научную новизну исследования. Автором выявлено, что этот цветок впервые упоминается поэтом не в 1910 г.в цикле «Обман», как указывалось в книге «Поэзия Анны Ахматовой: поэтика автовариаций», а в 1906 г. в стихотворении «Весенний воздух властно смел...».
«Розам» посвящено немало легенд и преданий. В Древней Индии считалось возможным просить у царя все что угодно тем, кто приходил с розой, а турки верят, что белая роза возникла из капель пота Магомета. С незапамятных времен человек пытается найти разгадку красоты и нежности этих созданий. Известно, что в древности Иран назывался «Страной роз», Персия воспевалась поэтами как «сад роз», плодоносные хлебные поля Рима преобразовывались в розарии. Персидская роза сравнивалась с китайским лотосом, в Индии она несла божественную тайну, а в христианской иконографии являлась символом воскрешения. В Кашмире и по сей день, отмечается
^ 3
праздник распускающейся розы3.
Не случайно именно «розу», королеву благоухания, А. Ахматова использует чаще других цветов (33 раза). Однако хронологически в первом стихотворении упоминается «лилия» -тонкий, благородный цветок, ассоциирующийся с невинностью. Так, древние греки усматривали в нем зачатки страсти и любви, возможно, поэтому его называли «роза Юноны».
При описании «роз» происходит своеобразное нанизывание оттенков, олицетворяющих внутренний мир героини («белые», «душистоснежные», «желтые», «румяные», «желто-розовые» и др.). Поэт приподнимает завесу тайны души неопытной, ранимой и противоречивой героини. Эмоции, перехлестывая разумный ход вещей, соединяясь друг с другом, наполняют все существо иным смыслом, далеким от установленных догм.
Именно поэтому можно поспорить с А. Н. Веселовским, который в середине ХХ в. утверждал, что никто, за исключением Вяч. Иванова, не может конкурировать с А. Блоком в виртуозном описании этих «священных» цветов.
Являясь мощным магическим символом, «роза» олицетворяет собой кратковременность нашей жизни: «Если ты прошел мимо розы, то не ищи ее более».
В цикле «Обман» лирическая героиня еще юна и невинна, ее «сердце любит сладостно и слепо»: «Из белых роз не свей венок, / Венок душисто-снежных роз.». Все предметы и события описаны в радужных, светлых тонах. И даже когда появляется «легкий осенний снежок», она надеется получить «целый букет.» «роз из оранжереи». «Весенние» и «осенние розы» так милы и совершенны, что героине приятен не только их цвет, форма, но и аромат, что вносит определенную чувственность в канву сюжета. В то время, когда «лирические герои как бы меняются местами»4 - девушка превращается в недоступную особу, она совершенно в ином свете видит все те же «розы», которые «колются больно», да и «площадка круглая», откуда их принесли, уже не кажется таким романтичным и полным надежд местом.
Постепенно трагизм уходит, в сюжет вливаются сочные краски от «ярко синего» до «изумрудного» и «темно-зеленого». Но, как и пре-
жде, «... на террасе запах роз слышней» и «от роз струится запах сладкий». Повзрослевшая героиня четко формулирует свои желания: «Ни розою, ни былинкою / Не буду в садах Отца», она «научилась просто мудро жить, смотреть на небо и молиться Богу.». Прослеживается корреляция символа «розы» с идеей божественности.
Далее в жизни и душе «тихой и веселой» лирической героини наступает зима: «новогодние розы» «в снегу цветут». «Розы» появляются «в граненом бокале», «в умывальном кувшине», высвечиваются говорящие детали, формирующие нынешнее пространство, ослепляющее «.прозрачным блеском на вещах и лицах, / Как будто всюду лепестки лежали».
А. Ахматова использует в основном категориальные признаки в описании цветов. Цветы являются одними из прекраснейших творений на земле, и пока ими восхищаются - они вечны. Эти божественные символы присутствуют в жизни в минуты радости и печали, влюбленности и разочарования. Проходит время, ощущения минувших лет притупляются, обиды исчезают, и на смену непорочным цветам приходят «желто-розовые некрупные розы», в данном примере поэт акцентирует внимание не на чувственном выражении эмоций, а на созвучии духовно-эстетических категорий. Замечено, что А. Ахматова сочетает порой несовместимые растительные компоненты («И крапива запахла, как розы, / Но только сильней.»), а в 1957 г. «одичалые розы пурпурным шиповником стали.». Наблюдается своеобразная кольцеобразующая система трансформации символа «розы»: ЛИЛИЯ-РОЗА-ШИПОВ-
НИК-КРАПИВА.
С помощью изобразительно-выразительных средств (метафор, сравнений, оксюморонов и олицетворений) цветовые решения раскрываются в индивидуально-авторском стиле поэта, реализуя эмоционально-образную картину мира, где приняты «обеты страдальческого пути». Главный принцип выбора цветовой гаммы - это гармония, в которой ощущается красота. «В использовании цветовых прилагательных А. Ахматову, по мнению К. В. Мо-чульского, В. М. Жирмунского, В. В. Виноградова, А. А. Павловского, Н. О. Артюховской и других, отличают, с одной стороны, традиционность, исключающая оценку ее поэзии определениями типа «сияющая, красочная, окутанная в цветовой туман», с другой - тонкое, изысканное мастерство во владении цветовой
палитрой, высокохудожественный вкус в выборе цветовых слов, которые получают в контексте новое, глубоко индивидуализированное эмоциональное напряжение»5.
Выявлено, что, минуя характеристику цвета в описании царицы цветов, А. Ахматова говорит о «первой розе» лишь в апреле 1944 г. в стихотворении «Как ни стремилась к Пальмире я.». Соединение «первой розы» с персиком, который «цветет» в черно-лиловом дыму «фиалок» представлено с некоторыми разночтениями через 11 лет в стихотворении «Третью весну встречаю вдали.», где «Персик зацвел, а фиалок дым / Все благовонней.». Разделяя мнение Л. К. Чуковской о совпадении одной строфы, заметим, что есть еще одна объединяющая деталь произведений - это топографическое пространство. В первом варианте Пальмира - древний город (столица Сирии), во втором - Ленинград, который часто назывался Северной Пальмирой. Вместе с тем, завершающая фраза («Кто мне посмеет сказать, что здесь / Злая чужбина.», а в другом варианте: «Кто мне посмеет сказать, что здесь / Я на чужбине?!») вносит определенные опасения: говорит ли поэтесса о Ленинграде или мыслями еще в Пальмире? Экспрессия в первом варианте достигается при помощи эпитета «злая», а во втором - употреблением личного местоимения, что вводит конкретное лицо в сюжет, а также сложной пунктуацией, передающей смятение и неопределенность лирической героини. «Дым» «фиалок» представлен А. Ахматовой в весьма широком масштабе. Происходит своеобразный переход от «черно-лилового дыма» до «благовонного» всплеска чувств, окутывающего всеобъемлющим покрывалом красоты, погружающим читателя в безграничную божественную благодать.
Очевидно, разгадка ахматовского приема кроется в искусном прорисовывании прошлого, настоящего и будущего в различных культурных пространствах при помощи символов и деталей, что значительно обогащает сюжетные зарисовки стихотворений.
На смену «листьям» и «мыслям последним» приходят «последние розы». Период упоминания о них достаточно длителен: «последние розы» в 1917 г., одинокая «роза алая» в 1962 г. и самые последние - в начале 1964 г.:
Это все поведано
Самой глуби роз,
Но забыть мне не дано
Вкус вчерашних слез1.
104
Э. В. Пугачева
Поэт вскрывает основу всех основ: смысл жизни в любви, а «роза» в данном случае несет тот глубокий подтекст, который не нуждается в уточнениях.
В. В. Корона отмечал, что «хронологически самой последней является совсем другая - “Пятая роза”». «Ядро определяемого понятия - “Моя Роза”, а оболочка - перечень семи предметов, указывающих на различные оттенки внутритекстовых значений»6 (представлены в виде схемы):
1. Солнце («Звалась 8о1еП ты...»)
2. Райский сад (напоминала)
3. Стихи (могла быть «петрарковским сонетом»)
«МОЯ 4. Музыка (могла быть «лучшей из сонат»)
РОЗА» (ЭТО) 5. Вино («И губы мы в тебе омочим.»)
6. Благословитель («А ты мой дом благослови.»)
7. Любовь («Ты как любовь была.»)
Основываясь на логике исследования развития действия, можно утверждать, что символ «розы» с наибольшей полнотой раскрыт именно в «Пятой розе», в которой присутствует ряд дополнительных коннотаций.
Предлагается уточненная реконструкция символа, где ядром данного понятия является название стихотворения, а художественные символические образы отражают его многогранность:
1. Солнце («Звалась 8о1еП ты или Чайной»)
2. Красота («стала столь необычайной»)
«ПЯТАЯ 3. Райский сад (напоминала)
4. Творчество (могла быть «петрарковским сонетом»)
РОЗА» 5. Вино («И губы мы в тебе омочим.»)
6. Дом («А ты мой дом благослови.»)
7. Любовь («Ты как любовь была.»)
Из «внутритекстовых синонимов» конкретизируем «красоту» как основополагающий образ структуры, а также «райский сад», непосредственно относящийся к заявленной тематике. Остальные характеристики не нуждаются в расшифровке, так как достаточно полно описаны В. В. Короной.
Правомерность введения в уточненную схему параметра «красоты» подтверждается объе-
динением ее с «розами» также и в более раннем стихотворении поэта «Я не люблю цветы - они напоминают.» («Но лишь предвечных роз простая красота.»). «Для А. Ахматовой Красота - комплексное понятие, которое . включает в себя как объективные характеристики: форму, цвет, размер, содержание предметов и объектов, так и субъективные признаки - авторское восприятие»7. Обратимся к рифме: «Чайной-необычайной». Соединение объективного признака («чайной») и субъективного отношения к героине («необычайной») подтверждают дуальное восприятие прекрасного Анной Ахматовой.
Объединив значения символов «роза-солнце» и «роза-сад», предположим, что в самой «последней розе» «огонь небесной любви» сияет с большей силой и глубиной. Чайный цвет сплетает золото утреннего и красноту закатного солнца. Сложность цветописи используется поэтом с целью показать непростую канву любовных отношений с их изменчивой и непостоянной природой. Не случайно, в заключительных аккордах звучит любовь как ведущее связующее начало.
В стихотворении «Летний сад» присутствует реальный цветок, в данном случае «роза». Использование глагола в прошедшем времени «напоминала», рисует скрытый символ райских птиц: путем употребления дивной «розы» и эпитета «единственный» (в черновиках встречаем иной вариант - «таинственный»):
Я к розам хочу, в тот единственный сад,
Где лучшая в мире стоит из оград,
Где статуи помнят меня молодой,
А я их под невскою помню водой.
В душистой тиши между царственных лип Мне мачт корабельных мерещится скрип.
И лебедь, как прежде, плывет сквозь века, Любуясь красой своего двойника.1 Образ сада - это не просто концентрация растительности на отдельно взятом участке, а идеалистическое создание добра, справедливости, гармонии, божественного миропорядка («Божий сад лучей.»), а, следовательно, красоты.
«Летний сад» - «сад, в котором царит вечное лето», а «розы» сообщают о «высокой и тайной любви». Как и образ дома, сад занимает почетное место в повторяющихся словообра-зах поэта.
В 1911 г. А. Ахматова создает просто «Сад», минуя символичные уточнения («летний», «осенний», «нежный», «чудесный», «ти-
хий», «флорентийский», «царскосельский», «единственный», «отеческий», «деревенский», «яблочный», «темный», «приморский» и др.). Лирическая героиня пребывает в неком оцепенении после разлуки с любимым.
Только в октябре 1964 г. в стихотворении «Я там иду, где ничего не надо.» она подошла к «глухому саду» в сопровождении самого милого спутника, который, к сожалению, «только тень». Возможно, здесь намечается параллель не только с садом, но и с миром, который не слышит ее: «А под ногой могильная ступень».
Из анализа символа «розы» следует, что А. Ахматова выходит за границы простого описания цветов. Формируется философская мысль о быстротечности «.жизни тленной, тленной и прекрасной.», делается акцент на конкретных вещах и символах сиюминутного мгновения, потому что именно «эта жизнь прекрасна.».
Предлагаемая уточненная схема «внутритекстовых синонимов» «розы» дает основание выделить ахматовский прием - нанизывания качественных признаков (чаще всего эпитетов) не только на уровне конкретного стихотворения, но и на протяжении всего творчества поэта. Установлено, что в текстах Анны Ахматовой преобладает веерная система распределе-
ния гнезд риторических фигур, расширяющая символическую и образную палитры ее поэтического пространства.
Примечания
1 См.: Ахматова, А. Собр. соч. : в 6 т. Т 1. Т 2. Стихотворения. 1904-1966 / сост., подгот. текста, коммент. и статья Н. В. Королевой. М.,
1998. 968 с.
2 Лотман, Ю. М. Символ в системе культуры // Лотман, Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиосфера - история. М.,
1999. С. 147, 148.
3 См.: Золотницкий, Н. Ф. Цветы в легендах и преданиях. М., 1992. 361 с.
4 Корона, В. В. Поэзия Анны Ахматовой: поэтика автовариаций. Екатеринбург, 1999. С. 49.
5 Соловьева, Л. Ф. Поэтика цветописи в сборниках А. Ахматовой «Вечер», «Четки», «Белая стая», «Anno Domini», «Подорожник»: психологический аспект : автореф. дис. ... канд. фи-лол. наук. Ижевск, 1999. С. 8.
6 Корона, В. В. Указ. соч. С. 51-52.
7 Пугачева, Э. В. Объективно-субъективная концепция красоты в поэзии А. А. Ахматовой // Вестн. Челяб. гос. ун-та. 2011. № 8 (223). Филология. Искусствоведение. Вып. 51. С. 114.
