CC BY
50
Д. С. Мартьянов
ТРАНСФОРМАЦИЯ КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ СХЕМЫ «ПОЛИТИКА И ИНТЕРНЕТ» В ПОСТГЛОБАЛЬНОМ КОНТЕКСТЕ
В статье рассматриваются технологические и политические факторы влияния на гражданское общество и национальное государство. В этом ключе автором анализируются феномен Веб 2.0, тенденции постглобального развития современного мира, концептуальные схемы «старого» и «нового» Интернета. Специальное внимание уделено трансформации политического участия в Интернете и политическому протесту. Автор выделяет точку перехода от виртуальной политики к реальной политике в Интернете и делает прогноз о наиболее вероятных векторах развития политики в сети Интернет.
Ключевые слова: Интернет, гражданское общество, национальное государство, глобализация, киберкультура.
Концептуальная схема «политика и Интернет» имеет довольно продолжительную историю. Сеть Интернет продуцирует новые идеи и идеологии, меняет содержание отдельных концептов и категорий, способствует формированию новых дискурсов. Вместе с тем происходят изменения в отношении политических акторов к информационным сетям, что, в свою очередь, оказывает влияние на содержание феномена Интернета. В определенный момент и сам Интернет стал оказывать влияние на содержание политических процессов.
Эти изменения обусловлены не только стремительным развитием Интернета как технологии, но и важными процессами внутри политической сферы, которые преобразили наполнение таких базовых для политики категорий, как государство, политические партии, гражданское общество, что не могло не сказаться и на содержании самой политики как феномена. Эти перемены обусловлены как объективными причинами, связанными с демократическим транзитом, глобализацией, так и взаимообусловлены параллельным развитием политического процесса и сети Интернет. Соотношение Интернета и политики в значительной степени обусловлено и телеологией самого Интернета. В качестве двух противоположных векторов развития Интернета необходимо выделить развитие виртуальной реальности как самодостаточной Природы-2 и конвергенцию пространств виртуальности и реальности.
Наиболее существенные изменения рассмотрим на примере двух ключевых политологических категорий: гражданского общества
© Д. С. Мартьянов, 2012
и государства. В категории «гражданское общество» применительно к Интернету интересным представляется рассмотрение концептов «гражданин» и «нетизен».
Понятие гражданственности, равно как и понятие гражданского общества, тесно связано с институтом демократического государства. Как отмечает П. Манан, государство необходимо, чтобы гражданин осознавал себя таковым, для отражения и субъективации современной свободы (Манан, 2004, с. 51). Трансформация института национального государства в информационном обществе играет существенную роль в изменении роли, места и сущности гражданского общества. С. В. Тихонова отмечает, что «население Интернета, строящее социальные отношения по специфическим правилам "всемирной паутины", заведомо обречено на участь бипатридов» (Тихонова, 2007, с. 60.)
Изучение политических феноменов, связанных с сетью Интернет, дополнило категориальный аппарат, связанный с гражданским обществом, дефиницией «нетизен». Нетизены — граждане сети, т. е. люди, ощущающие себя вне рамок какой-то конкретной страны, находящиеся в постоянном общении с людьми, проживающими в других географических точках, посредством Интернета, граждане Мира. Нетизены, в отличие от космополитов, которые существует «над обществом», имеют определенную привязанность к отдельным социальным группам, так как могут быть интегрированы в виртуальные сообщества.
В то же время термин нетизен содержит в себе характеристики активизма, что сближает термин «нетизен» с термином «гражданин». В научную литературу понятие «нетизен» было введено М. Хаубеном (Hauben, www.columbia.edu/~rh120/), который выделял два значения термина «нетизен». В широком смысле нетизеном является любой человек, использующий сеть. Однако Хаубена не удовлетворило такое значение. В узком смысле Хаубен говорил о том, что нетизены — это люди, которые решили «посвятить время и силы для создания Сети, как новой части нашего мира, лучшего места». Нетизены противопоставляются им лёркерам — безучастной интернет-аудитории, а также людям, которые ведут в Интернете бессодержательные домашние странички. Нетизены «заботятся о Сети». При этом Хаубен видел растущую угрозу нетизенам в виде «коммерциализации и приватизации Сети».
Важно выделить еще одно существенное отличие нетизенов от граждан. Нетизены — это не просто «люди в Интернете», но и своего рода особый класс. Д. Н. Песков отмечает, что класс нетизенов «становится основной движущей силой нового революционного
процесса», с большим успехом влияющим на процесс принятия решений (Песков, 2003, с. 53). Это класс, имеющий свою собственную, пускай и весьма аморфную, идеологию, заключающуюся во всестороннем участии в развитии Интернета.
Таким образом, понятие «нетизен», как и «гражданин», имеет два значения — формальное и сущностное. Однако сущностная природа нетизена, в отличие от гражданина, не является политической. Даже когда говорят о техномеритократической культуре, подразумевают, что иерархия нетизенов является скорее научным признанием, чем политическим. Нетизен в первую очередь заботится о технологическом развитии сети, нежели об участии в публичной политике. Такое положение вещей связано с особенностями кибер-культуры, базирующейся на идеях киберпанка, однако его можно также считать крайним проявлением либерализма и индивидуализма. Как отмечает В. Ю. Сморгунова, «либерализм... стремится, сам того не осознавая, к отрицанию политического... потому что является идеологией последовательного индивидуализма, что противоречит... социальности политического» (Сморгунова, 1996, с. 26). Не-тизены-индивидуалисты, правда, вовлечены в социальные процессы, однако не на уровне традиционных социальных групп, участвующих в реальных политических процессах, а на уровне виртуальных сообществ, где и сам политический процесс носит имитационный, виртуальный характер. Таким образом, до Веб 2.0 Интернет можно было охарактеризовать как довольно аполитичную среду, но только если понимать под политикой деятельность традиционных институтов «реального мира». Нетизеновский Интернет был вполне политичен в том смысле, что он имитировал политический процесс в рамках виртуальных сообществ, онлайновых миров и виртуальных государств. Это логично укладывалось в процесс уменьшения роли национальных государств, вызванных процессами глобализации.
Интернет до середины первого десятилетия XXI в. представлял собой преимущественно виртуальный мир. Социальное в Интернете подменялось имитацией социальных отношений в виртуальных сообществах, возникновением новых виртуальных социальных статусов на основе меритократических идеалов. Очевидно, что государству в таких условиях становилось фактически невозможно привлекать к участию в электронной демократии интернет-личины своих граждан, для которых реальная политика переставала играть существенную роль.
В то же время нельзя говорить о том, что политический процесс в Интернете отсутствовал как таковой. Согласно Э. Тоффлеру, гражданское общество, состоящее из гибких и мобильных образова-
ПОЛИТЭКС. 2012. Том 8. № 3
ний, в отличие от государственных бюрократических структур, является одним из самых быстро изменяющихся институтов (Тоф-флер Э., Тоффлер Х., 2008, с. 56). В таком случае именно гражданское общество в Интернете должно ставить вопросы об электронном участии, переходить к «электронному гражданству», однако политический Интернет не стремится созидать институты реальной политики. Его основная роль в такой политике — это протест.
Нетизен, изначально ощущающий себя вне рамок государства, сопротивляется, когда власть пытается его вернуть в рамки государства-нации. Наиболее известной политической акцией сетевого «гражданского общества» в 1990-х годах стала вовсе не попытка построения электронной демократии «снизу», а акция протеста в 1996 г., связанная с введением так называемого «акта о благопристойности» и приведшая к возникновению «Декларации независимости киберпространства». Интернет-сообщество в резкой форме заявило о том, что не желает быть регулируемым традиционными политическими институтами. Реальная политика, как и реальная экономика, долгое время были отвергнуты подавляющей частью пользователей Интернета.
Неконструктивный, протестный характер политического процесса в Интернете затрудняет отстаивание интересов интернет-сообщества, поэтому примеров создания политических организаций через Интернет довольно немного. Успешными примерами являются отчасти пиратские партии. Но даже они используют в качестве своих главных лозунгов протест. Таким образом, виртуальная политика включала в себя либо имитацию политического, либо его отрицание.
Исследователи политических процессов в Интернете отмечают, что в 1990-е годы, в условиях глобализирующегося мира, ставился вопрос об увядании государства как института (Everard, 2000, p. 3). Именно процесс глобализации ослаблял национальные государства в качестве акторов, способных регулировать в том числе и Интернет, на тот момент являвшийся «ничьим». Однако начало 2000-х годов переменило вектор процессов глобализации, произошли определенные трансформации, связанные с постглобальным миром, формирование которого началось после 11 сентября 2001 г. Терроризм и мировой финансовый кризис показали, что без государства невозможно противостоять ряду угроз. Эти процессы стали началом возрождения национального государства, но вместе с тем стало ясно, что оно уже не может использовать старые, доглобальные методы управления (Сморгунов, 2009, с. 79). Возникает вопрос о месте возрождающегося национального государства в сети.
Д. Н. Песков говорит о вопросах регулирования Интернета как о главных «вопросах Второго модерна». Они связаны с идентификацией личности. Он замечает, что в экстраполируемой на реалии постмодерна формуле власти Даля («А заставляет X поверить в то, что X и есть В из формулы Даля, а В подчиняется А») появляется противоречие (Песков, 2003, с. 54). В Интернете действия осуществляются не человеком, а его виртуальным альтер-эго. Этот вопрос снимает в середине 2000-х годов Веб 2.0 — технология вовлечения неподготовленных пользователей в производство контента, что приводит к бурному росту сети.
В короткие сроки Интернет наводняется огромным числом людей, не имеющих понятия о киберкультуре. Происходит колонизация сети неофитами-варварами, а затем «схлопывание» виртуального и реального. Социальность убивает виртуальность.
Одной из причин «массовизации» Интернета можно считать и политический курс борьбы с цифровым неравенством — одной из немногих сетевых проблем, которой уделялось особое внимание со стороны политиков. Формулировка проблемы носила либеральный характер: подчеркивалось, что цифровое неравенство способствует дискриминации меньшинств (Hughes, 1999, p. 157). Данная политика испытывала определенную критику (Горный, www.zhurnal.ru/staff/ gorny/texts/digital_divide.html), однако следует признать, что именно она стала одним из важных факторов массовизации Интернета и становления технологий Веб 2.0.
Веб 2.0 создает точку бифуркации. Либо его дальнейшее развитие приведет к смерти «старого» Интернета, появлению постИнтернета (Nakamura, 2008, p. 94), либо же Интернет «переварит» новые тенденции и вернется, хоть и в измененном виде, к имевшейся киберкультуре. Сам Веб 2.0 в этом смысле противоречив. Если для социальных сетей характерны принципы пост-Интернета, то для блогов более характерны как раз черты «старой» сети. ПостИнтернет создает новую концептуальную схему, которая наполняет изучение политики в Интернете новым содержанием.
Блоги, появившиеся раньше, в большей степени соответствуют традиционным ценностям Интернета, которые были разделяемы нетизенами: анонимность, виртуальность, активность, индивидуализм и т. д. Пополнение интернет-сообщества новыми членами сопровождалось расширением электронного фронтира за счет социализации неофитов (Войскунский, 2001, с. 64-79). Каждый новый пользователь проходил новую социализацию в Интернете, изучая новые нормы поведения и приобщаясь к ценностям интернет-культуры.
Таблица. Содержание концептуальной схемы «Политика и Интернет» на раз-
ных этапах развития сети Интернет
Критерии анализа «Старый» Интернет Пост-Интернет
Вовлечение Собственная инициатива Приглашение, политика преодоления цифрового неравенства
Приватность Анонимность Прозрачность
Идентичность Виртуальная личность, социальный конструктивизм Реальная личность, при-мордиализм
Статусы Новые (виртуальные) социальные статусы Переносимые традиционные социальные статусы
Идейное наполнение Киберпанк, сетизм Традиционные идеологии
Связи Связи «по интересам» Реальные связи + связи «по интересам»
Информационная насыщенность Информация превалирует над связями Связи превалируют над информацией
Индивидуализм — коллективизм Индивидуализм Коллективизм
Контроль Цифровой синоптикум Добровольный цифровой паноптикон
Подход к роли Интернета Конструирование пространства, Интернет как среда Интернет как средство коммуникации
Целевая аудитория Рассчитан на «поколение Интернета», интеллектуалов Рассчитан на менее активные возрастные группы, на массы
Пространство «Электронный фронтир», открытость «Силосная башня», замкнутость
Активизм Нетизен Лёркер/Электронный гражданин
Вектор развития Глобализм Постглобализм
Политика Виртуальная киберполи-тика, имитация Электронная политика, электронное участие
Социальные сети предлагают другой, пусть и не новый, подход к феномену Интернета как такового. Они рассматривают Интернет прежде всего как обычное средство коммуникации, а не как Приро-ду-2. Создание социальной сети — это перенесение уже существующих социальных статусов в интернет-пространство. Виртуальность заканчивается. Индивиды лишены возможности конструирования идентичности, иначе социальная сеть предпримет против них
санкции. Место анонимности уступает прозрачность, теперь каждый человек представляет самого себя.
Социальные сети отменяют главную цель Веб 2.0. — производство контента. В отличие от Википедии, они являются скорее парком развлечений, нежели фабрикой мысли. Социальные сети воспроизводят социальные связи и дублируют социальную иерархию. Интернет перестает быть копией небытия, становясь дубликатом реальности. На смену безликим анонимусам, пользователям, скрывающим за аватарами все, что связано с их реальной личностью, в сеть приходят уже установившиеся в реальном мире социальные отношения и институты. Возвращаются категории пола, этничности, возраста, успешности, известности, а главное: люди становятся узнаваемы, идентифицируемы однозначно, а потому они уже не могут абстрагироваться от части своих статусов и ролей. Они вынуждены повиноваться институциональным нормам комплексно. Социальная сеть возвращает их в старую систему социальных координат, сводя воедино виртуальную и реальную личность. Но самым главным последствием возвращения реальных статусов является то, что реанимированная социальная иерархия привносит в Интернет главный элемент существования политического — власть. При этом пользователи социальных сетей, как правило, в терминологии М. Хаубена, являются ничего не производящими лёркерами. Администрация социальной сети не требует от них ничего, кроме присутствия в сети и «доносов на себя» в виде публикуемой в профиле личной информации о самом себе.
Если блоги представляли собой «паноптикон наизнанку», си-ноптикум (Mathiesen, 1997, p. 304-325) — место, где каждый может следить за публичной медиа-фигурой, то социальная сеть возвращает пользователя на место. Теперь он находится в стеклянном доме, просматриваемым тюремщиком-администратором. Бизнес очень быстро осознал преимущества социальных сетей перед другими типами виртуальных сообществ. Социальные сети создают новые возможности для таргетированного маркетинга. Теперь настала очередь государства. При этом администрация социальной сети скорее всего будет сотрудничать с любой политической властью, как это уже делают другие коммерческие структуры вроде Google и Yahoo!, добровольно выдавающие информацию об анонимных блоггерах властям соответственно Израиля и Китая.
Нетизены как явление уступают место новым хозяевам Интернета и новой структуре сети. Интернет, следуя новой логике постглобальности, все больше возвращается в рамки национального государства, создавая внутри себя дубликаты социальной структуры этого государства.
Конечно, данный процесс не является столь уж однозначным и непротиворечивым. Хотя изобретатель Всемирной паутины Т. Бер-нерс-Ли справедливо отмечает, что социальные сети становятся «закрытой силосной башней контента», и «чем более широко используется подобная архитектура, тем больше Интернет становится фрагментированным и тем меньше у нас единого общего информационного пространства». (Вегпеге-1_ее, www.scientificamerican. com/article.cfm?id=long-live-the-web) Социальные сети не способны полностью запереть пользователя в этой башне, а конкурирующие технологии, вроде Твиттера, напротив, создают крайне открытое с точки зрения ссылок на информацию пространство. Пользователь все еще имеет выход во внешний мир — бескрайние просторы Интернета, из которых он имеет возможность почерпнуть еще не умершие интернет-ценности, идеи и культуру. Таким образом, часть пользователей представляют все еще ценность для «электронного фронтира». Это приводит к тому, что сами социальные сети вынуждены приспосабливаться под общую интернет-культуру. Они не гнушаются создавать возможности для свободного файлообмена, добавляют в сервисы возможности для создания содержательного текста и т. д. Конечно, это не меняет их сути, поскольку социальные сети гораздо более уязвимы в плане контроля над ними со стороны государственных структур. Интернет становится средством организации акций протеста — от уличных акций, митингов, демонстраций до беспорядков и революций. Но уже сейчас очевидно, что и меры контроля со стороны государства будут усиливаться как в демократических, так и в авторитарных странах.
Но главным вопросом, от которого зависит судьба сети, является сам подход к политике в сети Интернет. В начале прошлого десятилетия вектор развития концептуальной схемы «политика и Интернет» виделся совершенно иначе, нежели мы это видим сейчас. Д. Н. Песков отмечал в 2003 г., что «ползучее разрастание сетевых форм представляет собой безусловную угрозу традиционному пониманию политики как совокупности отношений по поводу власти». Песков обращал внимание на то, что власть вписывается в новые культурные коды, посредством которых принимаются решения на уровне институтов, «что в свою очередь приводит к разрыву с политической логикой традиционных институтов». На основании этого Песков делал вывод: «Чтобы обеспечить свое существование, институты должны перестать быть собой, утратить свою статусную природу.Интернет очень быстро стал важным фактором мировой политики, средством создания глобального общества» (Песков, 2003, с. 46-55). Но вектор сменился.
Вариантов развития ситуации видится несколько. Наиболее вероятен вариант дальнейшей фрагментации Интернета. Уже сейчас мы можем видеть это на примерах социальных сетей, создания нелатинских доменов верхнего уровня и мер, принимаемых национальными правительствами, по контролю в сети.
Вероятность такой модели представляется и с точки зрения логики идентификации электронных граждан. Киберкультура во многом напоминает контркультурные движения 19б0-х годов, поэтому логику эволюции идентичности в Интернете можно соотносить с ними. Сначала происходит рождение контркультурной идентично-сти-«антитезиса», противостоящей сложившимся нормам. Но поскольку существующая в реальном мире идентичность-«тезис» сильнее, то когда происходит «схлопывание» двух идентичностей и возникает идентичность-«синтез», сновывается она все-таки в большей степени на «тезисе», отвергая несовместимые черты идентичности-«антитезиса». Причина тому в самой природе второй идентичности, являющейся протестом, антитезисом, не предполагающим четкой конструктивной программы, мечтой в противовес реальности.
Вторым вариантом развития является обратная волна виртуализации. Интернет развивается крайне динамично. Одна технология сменяет другую. Веб-ресурсы выходят из моды менее чем за 5 лет. Вероятно, вскоре это ожидает и социальные сети. Возможна новая волна глобализационных процессов. Поскольку гражданское общество стремится к глобализации, а национальное государство скорее является ее препятствием, исчезнут и социальные сети.
Третий вариант — сохранение статус-кво. Интернет останется многоуровневым феноменом, в котором будут существовать и реальная, и виртуальная социальность.
Однако при любом развитии событий (даже если случится виртуальный откат) сложно переоценить уже произошедшее. Реальная политика все больше становится включенной в киберпространство.
Литература
Войскунский А. Е. Метафоры Интернета // Вопросы философии. 2001. № 11. С. 64-79. (Voiskunsky A. E. Metaphors of Internet // Issues of Philosophy. 2001. N 11. P. 64-79.)
Горный Е. Цифровой разрыв: факты и мифология // Вестник сетевой культуры. Zhurnal.ru // http://www.zhurnal.ru/staff/gorny/texts/digital_divide.html (Gorny E. Digital Divide: facts and mythology // http://www.zhurnal.ru/staff/gorny/texts/digital_divide.html)
Кастельс М. Галактика Интернет: Размышления об Интернете, бизнесе и обществе. Екатеринбург, 2004. 328 с. (Castells M. The Internet Galaxy, Reflections on the Internet, Business and Society. Yekaterinburg, 2004. 328 p.)
Манан П. Общедоступный курс политической философии. М.: МШПИ, 2004. 336 с. (Magnan P. Understandable Course of Political Philosophy. M.: MSPI, 2004. 336 p.)
168 _
ПОЯИТЭКС. 2012. Том 8. № 3
Песков Д. Н. Интернет-пространство: состояние премодерна? // Полис. 2003. № 5. C. 46-55. (Peskov D. Cyberspace: Postmodern State? // Polis. 2003. N 5. P. 46-55.)
Сморгунов Л. В. Государственное управление в постглобальном мире // Проблемный анализ и государственно-управленческое проектирование: политология, экономика, право. 2009. Т. 2. № 2. С. 79-81. (Smorgunov L. V. Public Administration in Post-Global World // Problem Analysis and Public Administration Projection: Political Science, Economics. 2009. Vol. 2. N 2. P. 79-81.)
Сморгунова В. Ю. Феномен политического знания. СПб.: Образование, 1996. 432 с. (Smorgunova V. Y. Phenomenon of Political Knowledge. SPb.: Education, 1996. 432 p.)
Тихонова С. В. Коммуникационная революция сегодня: информация и сеть // Полис. 2007. № 3. С. 53-64. (Tikhonova S. V. Communication Revolution Today: Information and The Net // Polis. 2007. N 3. P. 53-64.)
Тоффлер Э, Тоффлер Х. Революционное богатство. М.: АСТ, 2008. 569 с. (Toffler A, Toffler H. Revolutionary Wealth. M.: AST, 2008. 569 p.)
Berners-Lee T. Long Live the Web: A Call for Continued Open Standards and Neutrality // www.scientificamerican.com/article.cfm?id=long-live-the-web
Everard J. Virtual states: the Internet and the boundaries of the nation-state, Routledge, 2000.
Hauben M. Netizens: On the History and Impact of Usenet and the Internet. Los Alamitos, Calif.: IEEE Computer Society Press, 1997.
Hughes D. The Internet and the Global Prostitution Industry // Cyberfeminism: connectivity, critique and creativity. Spinifex Press, 1999.
Mathiesen T. The viewer society: Michel Foucault's «Panopticon revisited» // Theoretical Criminology. 1997. N 1-2. P. 304-325.
Nakamura L. Digitizing Race: Visual Cultures of the Internet. Minneapolis: University of Minneapolis Press, 2008.
ПОЛИТЭКС. 2012. Том 8. № 3
