CC BY
57
УДК 81’373.21:811.162.3
ББК 81.415.1 - 3
П 88
В.С. Пукиш
Трансформация чешских фамилий в русскоязычном дискурсе (на примере фамилий чехов Кавказа)
(Рецензирована)
Аннотация:
В статье анализируются и систематизируются типичные случаи трансформаций в русском языковом узусе фамилий чешских переселенцев, приехавших на СевероЗападный Кавказ в последней трети XIX в., и их потомков. Они подвергались различным изменениям, приспосабливаясь к нормам русского языка, что отразилось в их русском написании.
Ключевые слова:
Чехи Кавказа, чешская антропонимоформула, фонетические, морфологические, семантические типы трансформации.
Фамилии у чехов, как и у других народов, входивших в состав Австрии, были кодифицированы известным Иосифинским патентом 1780 г. Согласно ему официальной и обязательной стала антропонимоформула <личное имя+фамилия> [1:44]. Поэтому те этнические чехи, которые, начиная с 1860-х гг., переселялись в Черноморский округ и Кубанскую область Российской империи (сейчас - территория Краснодарского края и Республики Адыгея РФ; а таких чехов в российской историографии называют чехами Кавказа, или кавказскими чехами- [2: 116]), обладали давно устоявшейся системой национальных фамилий.
В речи чехов Кавказа до настоящего времени сохранилась примечательная антропонимная формула. Говоря о какой-нибудь семье в целом, они используют форму субстантива в Р. п. мн. ч., имеющую притяжательное значение. Эта формула у чехов законсервировалась еще с тех времен, когда вместо фамилий у них были лишь родовые прозвища. Наши информанты, к примеру, даже говоря по-русски, произносили: «Там жили Nemcu, здесь Luzumu, а там - Hrachu» (соответственно, семьи Немец[евых], Лузум[овых] и Грах[овых]). Формант -и здесь семантически эквивалентен русскому -ых/их в фамилиях типа Ильиных, Долгих.
Интересно, что грамматика современного чешского языка предусматривает использование данной формулы (Р. п. мн. ч.) для обозначения всех членов семьи сообща в отношении фамилий, образованных только от прилагательных (т.е. эквивалентных русским фамилиям на -ых/их): Tupy (один член семьи) - Tupych (вся семья) [3: 166], в то время как чехи Кавказа используют эту формулу по отношению ко всем типам фамилий.
Когда-то в славянских языках бытовали патронимы на -ович, -овна, которые со временем перерастали в названия родов и употреблялись во мн. ч., напр. чешск. Vitkovici, Zajiecenci [1: 33], Veverkovici, Zelenkovici. В современной разговорно-бытовой нелитературной чешской речи форма таких антропонимов, являющихся уже фамилиями, в Р. п. мн. ч. без флексии (Veverkovic, Zelenkovic) используется для обозначения одного члена семьи (кроме родителей) [3: 166].
В некоторых случаях бывает очень трудно установить форму И. п. ед. ч. некоторых фамилий кавказских чехов. Например, анапский старожил Анастасия Сланец (1913 г.рожд.) говорит, что ее девичья фамилия была VondriskU. Но ведь это - Р.п. мн. ч. ее фамилии. Метрических записей, в которых можно было бы проверить написание этой фамилии в им. пад. ед. числа, в семье Сланец не сохранилось. А ведь в этой форме - И. п. ед. ч. - возможен любой из следующих вариантов (в порядке убывания частотности
бытования таких фамилий согласно «Списку частотности фамилий граждан Чешской Республики»): Vondryska, Vondriska, Vondryska, a также Ondryska, Ondriska, Ondrysek, Ondrisek.
На примере фамилии Лузум отметим бытование в чешских селах (как и в селах вообще) прозвищ. Поскольку семей Лузумов в Кирилловке было несколько (хотя все они являлись потомками одного предка - Матвея Лузума), их до настоящего времени различают по прозвищам: Luzum na Kozu, Luzum Odzvonu, Luzum Modlar, Luzum Putinky. По свидетельству Евгении Кабрды (1938 - 2007), прозвище Odzvonu получила семья, жившая возле костела, т.е. рядом «с колоколами»; Modlar «часто ходил молиться». Причины появления двух других прозвищ ей не известны, но можно полагать, что, поскольку среди первых поселенцев Кирилловки была семья Koza, то Luzum na Kozu мог получить такое прозвище, т.к. поселился по соседству с ними.
Как указано выше, чешские женские фамилии отличаются от мужских не только на флективном, но и на суффиксальном уровне - к ним добавляется суффикс -ova. Под влиянием русскоязычного окружения, а также в соответствии с правилами написания фамилий в России, вскоре после переселения на Кавказ местные чехи перестали создавать женские фамилии от мужских с помощью данного суффикса. Таким образом, жена Лузума (Luzum) тоже начала носить фамилию Лузум, а не Лузумова (Luzumovâ) и т.д.
Однако в некоторых случаях формант -ova в фамилиях чехов Кавказа сохранился, но по иной причине. Так, на одной из старых чешских могил на кладбище в горном селе Тешебс возле Геленджика есть надпись на двух языках - чешском и русском. По-чешски имя похороненной здесь написано как «Marie Vacl. Svec», а по-русски - «Мария Вичиславовна Швецова» (при этом чешское Вацлав (Vâclav) заменено русским эквивалентом Вячеслав в специфичном написании). Показательно, что грамматически верный чешский женский вариант фамилии - «Швецова» (Svecova) - записан лишь по-русски, а по-чешски - почему-то «Svec». На более поздних могилах членов этой семьи надписи уже выполнены только по-русски, причем мужской вариант фамилии обозначен как «Швецов». Вероятно, в какой-то момент, когда местные чехи еще фиксировали женские варианты своих фамилий согласно правилам чешского языка, главой данной семьи оказалась женщина (возможно, вдова некоего пана Швеца - пани Швецова), а когда пришло время выдавать документы ее детям, работники сельсовета, которым были неведомы правила грамматики чешского языка, посчитали, что фамилия Швецова является женской формой от мужской фамилии Швецов. Показательно, однако, что и в таком виде фамилия Швецов несет на себе определенный шлейф необычности: ведь русская отпатронимная фамилия от апеллятива швец звучит как Шевцов.
Так же дети Марии Чеховой (1925 г.р.) из Новороссийска (муж носил фамилию Чех [Cech]) стали Чеховыми; а у предков Анежки Францевой из х. Мамацев (Адыгея) была фамилия Франц (Franc, или Franz).
Таким образом, суффикс -ova у чехов (а точнее - чешек) Кавказа сотрудниками загсов воспринимался как женская форма соответствующей мужской фамилии на -ов, и тогда у родителей, в основе фамилий которых лежал субстантив (Cech, Svec), дети получали однокорневую фамилию, но измененную морфологически - в форме притяжательных прилагательных (Чехов, Швецов). Учитывая, что, как пишет А.В. Суперанская, «роль аффиксального элемента при национальной соотнесенности фамилий значительно важнее роли корневой морфемы» [4: 79], такие фамилии на -ов(а) уже воспринимались как русские.
На примере надгробных надписей можно проследить и другие примеры трансформаций чешских фамилий в русскоязычной среде в течение ХХ в. Так, на кладбище в Кирилловке фамилия умершей в 1959 г. написана как Ружичка, а на находящемся рядом надгробье фамилия умершей в 1994 г. уже указана как Ружечко. Опять же, скорее всего, работники сельсовета, не владевшие языком, решили, что фамилия «правильнее» должна оканчиваться на -ко. Точно также в с. Анастасиевке
(Туапсинский район) есть могилы членов семьи Мотычко - по-чешски правильно должно быть Motycka.
Таким образом, многие чешские фамилии, образованные от апеллятивов с конечными -ka, подвергались трансформации по образцу более привычных для работников загса украинских фамилий на -ко (вероятно, здесь следует также учесть тот факт, что в фамилиях на -ко данный формант является безударным, и поэтому его произношение в русском языке совпадает с произношением форманта -ka). Данный случай можно назвать примером фонетико-морфологической трансформации.
Особую трудность для русскоязычного человека составляет произношение специфического чешского звука [f]. Поэтому существует разнобой в передаче данного звука способами русского алфавита. Так, нами зафиксированы фамилии Малирж (Malif), Пунчохарж (Puncochäf), Беднаржик (Bednafik), Гржиба (Hriba), Коларж (Koläf). Однако в литературных источниках есть упоминание о том, что еще в 1889 г. (т.е. вскоре после начала переселения чехов в Черноморский округ) «жители Новороссийска чехи Франц Кошка и Яков Коляр ходатайствуют перед властями об открытии в городе католического молитвенного дома» [5]. Как мы видим, здесь написание чешских фамилий приспособлено к произносительным нормам русского языка: звук [л] подвергся палатализации подобно тому, как он произносится в чешском языке в интервокальной позиции, а звук [r] упрощен до обычного русского [р]. То же - и в фамилии Кочка (Kocka), происходящей от апеллятива kocka (в переводе - «кошка»). Фамилия Rezäbek передается только как Режабек (должно быть - *Ржежабек); Kofinek - как Коринек (вместо *Коржинек) и т.д. Кстати, мягкий знак после л появляется и в фамилиях Сисель (Sysel), Корбель (Korbel, впрочем, зафиксировано также и Корбел), Полянский (Polansky).
Чешские фамилии на -sky вследствие интерференции передаются с финалью -ский (а женские фамилии на -skä - с финалью -ская): Бенешовский (Benesovsky), Чмелинский (Cmelinsky), Кутногорский (Kutnohorsky), Малиборский (Maliborsky), Полянский (Polansky), Шмидберский (Smidbersky). Д. Ермолович рекомендует писать такие фамилии, если они принадлежат лицам славянского происхождения, с русской флексией -ский/-ская, т.к. в противном случае возникают трудности со склонением фамилий данного типа и с последовательным их оформлением на русском языке [11: 85]. С этим можно согласиться, тем более, что в произносительной практике чехов Кавказа, согласно «нормам» разговорно-бытового чешского языка, долгий y в окончании таких фамилий реализуется как [ej]: Polanskej, Smidberskej и т.д.
По такому же принципу передаются и другие чешские адъективные фамилии: Stastny реализуется в варианте Счастный (здесь, кроме того, на русский язык переведена основа фамилии, фонетически близкая, но не тождественная чешской; корректной была бы форма *Штястны[й]), Dlouhy - в вариантах Длоугий (с. Кирилловка) и Длоуги (с. Глебовка) - но не *Долгий). В то же время фамилия ставропольского заводовладельца, имевшего в начале ХХ в. пивной склад в Армавире, по-русски зафиксирована как Груби (Hruby) [12], а не *Грубый. Заметим, что фамилия русского эмигранта в чешском языке доц. П.Н.Савицкого передается как Savickij, в то время как фамилия его сына, родившегося уже в Чехословакии, передается с традиционной чешской финалью -Savicky.
В случаях, если в чешской фамилии идут подряд три или более согласных со слогообразующим сонорным, при ее передаче средствами русской орфографии между согласными часто вставляется гласный. Таким образом сохраняется количество слогов в слове, но, конечно же, искажается его план выражения. Напр., фамилия Trpkos реализуется в вариантах Трипкош (х. Мамацев) и Трпкош (с. Анастасиевка); Trnka - в вариантах Тринка и Трнка.
Таким образом, можно сделать вывод о наличии следующих изменений в фамилиях чехов Кавказа:
— морфологические изменения: чешскими фамилиями была утрачена свойственная языку женская форма фамилий на -ova; некоторые фамилии, наоборот, приобрели данную финаль и перенесли её (в форме -ов) на мужские фамилии, вследствие чего эти фамилии зачастую воспринимались уже как русские. Отапеллятивные субстантивные фамилии на -ka часто приобретали финаль -ко по аналогии с более понятными русскоязычному окружению украинскими фамилиями;
— фонетические изменения: замена нехарактерных для фонетической системы русского языка фонем на близкие к ним фонемы русской фонетической парадигмы (Г на р); эпентеза гласного звука внутри сочетания нескольких согласных (Trnka ^ Тринка); утрата различия между долгими и короткими гласными. Особый путь проделали в русскоязычном дискурсе немецкие по происхождению фамилии, многие из которых ранее уже подверглись орфографическому и/или фонетическому влиянию чешского языка.
Кроме того, следует отметить специфическую антропонимную формулу чехов Кавказа, согласно которой, говоря о семье в целом, используется фамилия в Р.п. мн.ч. в притяжательном значении (с окончаниями -u у большинства фамилий или -ych (реализуемое в речи как -ejch) у фамилий адъективного происхождения (аналог русских фамилий на -их).
На наш взгляд, относительно быстрому возникновению и закреплению в письменном виде указанных трансформаций чешских фамилий способствовало незнание чешского языка государственными чиновниками, ответственными за регистрацию антропонимов, бытование среди кавказских чехов исключительно разговорной формы нелитературного чешского языка, отсутствие чешских школ, культурных учреждений и т.д. Не следует сбрасывать со счетов и родственность чешского и русского языков, вследствие которой некоторые фамилии просто «переводились» на русский язык, исходя из их якобы семантического значения (Stastny ^ Счастный). Многие из чешских фамилий уже не воспринимаются как иноязычные в русскоязычном дискурсе.
Примечания:
1. Медвщь-Пахомова С.М. Екстралшгвальш фактори в контекст розвитку слов’янських антропосистем. Ужгород, 2003. 72 с.
2. Кузнецов И. Чехи Кавказа // Бюллетень Центра содействия развитию и правам расовых, этнических и лингвистических меньшинств. Краснодар, 1999. № 1.
3. Havranek B. Jedlicka A. Ceska mluvnice. SPN Praha, 1981. 568 s.
4. Суперанская А.В. Структура имени собственного (Фонология морфология). М., 1969. 208 с.
5. о. Чаплицкий, Б. История католической церкви в России [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.katoHk.ru/modules.php?name=Encvdopedia&op
6. Ермолович Д.И. Имена собственные на стыке языков и культур. М., 2001. 200 с.
7. Архивный отдел администрации г. Армавира. Из личного архива С. Ктиторова. Ф. 46. Д. 1. Л. 169.
8. Никонов В.А. Словарь русских фамилий. М., 1993. 224 с.
