CC BY
53
УДК 796.072
doi: 10.18097/1994-0866-2015-0-8-95-102
Теоретико-методологические положения востоковедных исследований в физической культуре и спорте
© Бадманямбугийн Бат-Эрдэнэ
член президиума Федерации монгольской национальной борьбы, член исполкома Национального олимпийского комитета Монголии, Герой труда Монголии, заслуженный мастер спорта Монголии Монголия, 15141, г. Улан-Батор, площадь Сухэ-Батора, Дворец правительства E-mail: b@parlament.mn © Рэгжийбуугийн Ням-Дорж
президент Федерации монгольской национальной борьбы, заслуженный деятель культуры Монголии, почетный деятель спорта ХХ века Монголии.
Монголия, 15141, г. Улан-Батор, площадь Сухэ-Батора, Дворец правительства E-mail: niamd@mail.ru © Сагалеев Андрей Сергеевич
доктор педагогических наук, профессор кафедры спортивных дисциплин Бурятского государственного университета
Россия, 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а E-mail: sagands@mail.ru
В статье раскрываются теоретико-методические основы востоковедных исследований в физической культуре и спорте. Рассматриваются некоторые характеристики западных и восточных религий в аспекте физкультурно-спортивной деятельности. Отмечена особая роль Байкальского региона как связующего звена восточной и западной культур. При этом указывается о том, что научная разработка проблемы исследований в сфере физической культуры и спорта в аспекте Восток — Запад осуществляется всего лишь несколько десятков лет, что обусловило необходимость разработки теоретико-методологических основ исследований в физической культуре и спорте. Так, в 1990-х гг. научно-спортивная общественность впервые получила возможность ознакомиться с концепцией С. В. Калмыкова, обосновывающей необходимость взаимообогащения культур Востока и Запада в сфере физической культуры и спорта, подчеркивается ее актуальность. При этом теоретико-методологической основой изучения спортивной деятельности человека в контексте Восток — Запад являются различия в концептуальных подходах к решению проблемы индивидуального «Я» и субъектно-объектных отношений в западных и восточных школах. В качестве конкретизации авторами предложена сравнительная классификация различий Востока и Запада.
Ключевые слова: востоковедные исследования в физической культуре и спорте, Восток — Запад, западные и восточные религии, проблема индивидуального «Я», концепция С. В. Калмыкова.
Theoretical and Methodological Statements of Oriental Studies Researches in Physical Culture and Sport
Badmanyambugiin Bat-Erdene
member of the Federation Presidium of the Mongolian National Wrestling, member of the Executive Committee of the Mongolian Olympic Committee, Hero of Labor of Mongolia, Merited Master of Sports of Mongolia Government Palace, Suhbaatar Square, Ulaanbaatar 15140, Mongolia Regzhiibuugiin Nyam-Dorzh
President of Federation of the Mongolian National Wrestling, Honored Worker of Culture of Mongolia, Honorary figure of the twentieth century sports of Mongolia
Government Palace, Suhbaatar Square, Ulaanbaatar 15140, Mongolia
Andrey S. Sagaleev
DS^ Professor, Buryat State University
24a, Smolina Str., Ulan-Ude 670000, Russia
In the article the theoretical and methodological statements of oriental studies researches in physical culture and sport are revealed. Some features of western and oriental religions are considered in the aspect of physical culture and sports activities. The differences in classifications between West and East have been analyzed. The special role of the Baikal region has been noted as a connecting link of cultures of Eastern and Western cultures. At the same time it is specified that the scientific development of the research problem in the sphere of physical culture and sport in the aspect "East and West" is being working out only for a few decades that has conditioned a necessity for development of the theoretical and methodological fundamentals of the researches in physical culture and sport in the aspect "East and West". Thus, two decades ago scientific and sports public for the first time had the opportunity to get acquainted with conception
of S.V. Kalmykov justifying the necessity for mutual enrichment of the East and the West cultures in the sphere of physical culture and sport. Its urgency is emphasized. And the theoretical and methodological fundamentals of the researches of the human sports activities in the context "East-West" conclude in the differences in the conceptual approaches to the solution of the problem of individual "Ego" and subject-object relations in the Western and Eastern schools. As a specification the author proposes a comparative classification of the differences between East and West.
Keywords: oriental studies researches in physical culture and sport, East-West, western and oriental religions, problem of individual "Ego", conception of S. V. Kalmykov.
В единстве и борьбе противоположностей отражается бытие человечества, взаимодействие, взаимообогащение народов и их культур.
В понятия «Восток» и «Запад» вкладывается различный смысл, здесь обнаруживаются их достаточная условность и отсутствие между ними четких границ. Некоторые исследователи выделяют в этой антитезе географический аспект, другие подчеркивают экономические особенности, третьи — политические. Часто понятиями «Восток» и «Запад» обозначают регионы, приблизительно совпадающие с Азией и Европой, на которые делится Евразийский континент, или развитые государства Европы и Америки — с одной стороны, и остальной мир — с другой [7; 9; 10; 11; 15].
Культуры Востока и Запада связывает общее с конкретным, и поэтому они выступают как специфическая форма общемировой культуры. При этом представляется актуальным и интересным взаимоотношение религиозно-философских, культурно-исторических, педагогических и психологических факторов [8; 9].
С XVII в. в трудах мыслителей и философов стали затрагиваться вопросы взаимодействия культур, однако рассуждения по этому поводу носили общий характер, в них признавалась закономерность преемственности как одно из главных условий заимствования культур. И только в XVIII в. была заложена философская основа исследования этой проблемы. О методологических изъянах теоретических построений западной истории и культурологии писали представители разных течений науки [7].
Сравнительный анализ культур Востока и Запада, опираясь на пространственно-временной аспект, осуществлен Е. Г. Хилтухиной [21]. Так, исследовано древнеиндийское понимание культуры через понятие «дхарма» и древнекитайское — через «даосизм» и «конфуцианство». При этом отмечается, что в XVIII в. понятие «культура» как таковое в этих государствах не существовало. Кроме того, автором рассмотрены представления о культуре в Древней Греции и Древнем Риме. В древнегреческом понимании искусство представляет собой порождение или вещественное создание предметов из самих себя, таких же, но не природных вещей, то есть искусство в определенной степени отождествляется с деятельностью. Культура Древнего Рима представляет собой органическое соединение греческой духовности и римской гражданственности.
Взаимодействие культур Востока и Запада можно рассматривать в контексте глобализации. В данном случае мы не рассматриваем различные вопросы, связанные с ее позитивными и негативными последствиями, в том числе угрозу для многообразия культур. В связи с этим заслуживает внимания идея «цивилизации третьей волны» американского социолога и философа Э. Тоффлера, который считает, что глобализации присущи кросс-культурные взаимодействия и каждой культуре будут доступны любые достижения других культур, но без засилья ценностей, которые не угодны конкретному культурному сообществу [17].
Культура тех рас, которые имели больше связей с другими расами, высокоразвита. Может быть им пришлось вступить в контакт с соседями под влиянием какой-то опасности, может быть все произошло случайно. Как бы там ни было, если бы этот контакт не состоялся, их культура пришла бы в упадок и либо совсем исчезла, либо ассимилировалась с другими культурами. У рас, не столкнувшихся ни с какими опасностями или угрозами и не имевших связей с другими расами, культура не получала стимула к развитию и поэтому осталась относительно отсталой [22].
Содержание и результаты многообразных межкультурных контактов во многом зависят от способности их участников понимать друг друга и достигать согласия, которое главным образом определяется этнической культурой каждой из взаимодействующих сторон, психологией народов, господствующими в той или иной культуре ценностями. В культурологии и культурной антропологии эти взаимоотношения получили название «межкультурная коммуникация», которая означает обмен между двумя или более культурами и продуктами их деятельности, осуществляемый в различных формах. Этот обмен может происходить как в политике, так и в межличностном общении людей в быту, семье, неформальных контактах. Культура — это характеристика сущности человека и форма его бы-
тия, связанная с чисто человеческой способностью целенаправленного преобразования окружающего мира, в ходе которого создается искусственный мир вещей, символов, а также связей и отношений между людьми. Все, что создано человеком или имеет к нему отношение, является частью культуры. Коммуникация и общение являются важнейшей частью человеческой жизни, а значит, и частью культуры. Таким образом, межкультурная коммуникация — это процесс взаимодействия между субъектами социокультурной деятельности, выраженный совокупностью разнообразных форм общения между индивидами и группами, принадлежащим к разным культурам посредством принятых в них знаковых систем, приемов и средств использования [11].
Запад придерживается принципа «иметь», то есть «обладать», Восток же — принципа «быть», что означает «существовать». Следовательно, под обладанием и бытием понимаются «не такие отдельные качества субъекта, а два основных способа существования, два разных вида самоориентации в мире, две различные структуры характера, преобладание одной из которых определяет все, что человек думает, чувствует и делает» [18, с. 53]. Поскольку картина мира у западного человека сконцентрирована вокруг индивидуального «Я», то весь окружающий мир рассматривается как объект его преобразовательной деятельности, и всякая деятельность протекает в жестких рамках отношений «субъект — объект» [8;9].
В христианстве отношение к конфликтам и их крайним формам весьма сложно. Превратившись в государственную религию, христианская церковь в Римской империи и других государствах не могла не поддерживать ведение войн, а порой и сама была их организатором. Апогеем трансформации пацифизма раннего христианства в защиту насилия явились крестовые походы Х1-Х1У вв., в ходе которых захватнические цели прикрывались религиозными лозунгами борьбы против «неверных», освобождения «гроба Господня» и «Святой земли» (Палестины). В Новейшее время к идеям отрицательного отношения к насилию обращается как официальная католическая церковь, так и православная.
Самыми последовательными в оценке силовых и ненасильственных средств в мировоззрении и политике являются буддизм и индуизм. Основывающиеся на всеобщей любви людей, они не приемлют насилие, особенно войну. Буддисты исходят из Вселенской жертвы и первопричины бытия. Перенеся тяготы Вселенской катастрофы и социальных потрясений, люди осознали ненужность борьбы друг с другом, отказались от человеческих пороков и добровольно встали на путь благодеяния и служения Богу. Поэтому в буддизме нет резкого противопоставления добра и зла.
Вследствие этого во многих восточных религиях нет цельной концепции проблем войны и мира. Лишь появление оружия массового уничтожения побудило приверженцев буддизма высказать более определенно свое отрицательное отношение к войне. По их убеждению, преодолеть это зло можно, строя свою жизнь на любви к ближнему, поскольку ненависть не прекращается ненавистью, но с ее отсутствием она прекращается. В этом заключается нравственный подход к предотвращению социальных конфликтов. Кармический подход к недопущению конфликтов более характерен для индуизма. Он заключался в необходимости формирования положительной кармы общества, страны, которая состоит из индивидуальных карм [4]. Буддизм пользуется устойчивой репутацией самой гуманной в истории человечества религии, так как провозглашает принципы моральной ответственности человека за все деяния и необходимость сострадательного отношения к любому живому существу без исключения [2].
Слово «ненасилие» в европейских языках воспроизводит структуру санскритского слова «ахим-са», обозначающего этическую позицию отказа от нанесения вреда живому. Ненасилие — не есть пассивное сопротивление, а активная позиция, представляющая собой деятельное выражение любви как духовного единения людей [5]. Для понимания ненасилия существенно не только то, что это отказ от насилия, но также и то, что такой отказ представляет собой способ разрешения общественных конфликтов, эффективное средство борьбы за социальную справедливость. Стратегия ненасилия требует большой решимости, мужества и терпения, чем насильственная борьба [15]. Как отмечает Л. А. Гусейнов, стратегия ненасилия — та новая и ближайшая духовная высота, которую предстоит «взять» человечеству, и оно может «взять» ее только объединенными усилиями [5].
Христианство в контрасте к античному язычеству и азиатским религиям не только утвердило дуализм человека и природы, но также объявило, что именно по воле бога человек эксплуатирует природу в собственных интересах. Христианская мораль ставит во главу угла человека, особо не останавливаясь на отношениях с природой и делая основной упор на отношениях человека к человеку, на моральных принципах взаимоотношений в человеческом обществе. Буддизм же, как и все древневосточные учения, рассматривает человека как микрокосм, частицу Вселенной, ее микромодель, а отсю-
да взаимозависимое отношение людей и окружающего мира. В буддийской философии необходимость достижения человеком гармоничного единства бытия, не расколотого на оппозиции, обусловливалась тем, что дихотомия «природного» и «культурного» начал рассматривалась как частный случай бинарного расчленения мира, искусственного разделения и противопоставления выделяемых частей друг другу и всему природному целому. Как и в случаях с другими оппозициями, основной причиной такого расчленения и противопоставления является «изначальное неведение», порождающее эмоциональную, психическую «омраченность», которая, в свою очередь, порождает все другие «заблуждения», вызывающие неудовлетворенность и страдание [1].
Основным признаком «неведения» является, согласно буддийскому учению о религиозном спасении (сотерология), представление о собственном «Я» как о независимой реальности, неизбежно приводящее к противопоставлению этого «Я» всему тому, что является «не-Я», то есть всему окружающему человека миру явлений, а также некоторым феноменам его собственной психики. Именно это индивидуальное «Я», воспринимаемое человеком как субъект познания и деятельности и в качестве такового воспринимающего весь окружающий мир как объект (или сумму объектов), создает дихотомическую модель субъектно-объектных отношений человека и природы, ибо если не будет субъекта как отдельного и тождественного самому себе образования, то, соответственно, не будет и противостоящего ему объекта. Такой подход в восприятии субъекта (человека) и объекта (другого человека или природы), познающего и познаваемого, творящего и творимого, показывает взаимообусловленность, взаимозависимость и относительность соотношения «природного» и «культурного» в буддийской экологической культуре, основанной на идее гармоничного единства субъектно-объектных отношений [2].
Утверждение о несуществовании индивидуального «Я» занимает в буддийской философии одно из центральных мест. Признание существования индивидуального «Я» буддисты связывают непосредственно с неведением (авидья). Из этого неведения и возникает понятие «существование индивидуальности», которое, увлекаясь бытием, будучи всецело охвачено вихрем жизни, создает привязанность к существованию. Для того чтобы твердо встать на путь спасения, буддист должен подавить в себе привязанность к иллюзорному бытию, а это можно сделать лишь в том случае, если индивид подлинно познал нереальность существования индивидуального «Я» [6].
В буддийской сотерологии человек рассматривался не как особое, стоящее над природой существо, а прежде всего как «представитель одного из «разрядов» всей совокупности «живых существ», вся жизнь которого, как и переход из одного состояния в другое, обусловлена действием общего для всех принципа «кармической ответственности». В этико-психологическом плане единственным отличием человека от других существ является то, что он единственный способен был осознать эту ответственность и реализовать в себе потенцию будды, достигая высшего состояния «освобождения» от кармического «воздаяния» или «возмездия». Иначе говоря, человек — это не «царь природы», навязывающий ей свою волю, а одно из бесчисленных «живых существ», правда, существо особое в том смысле, что оно одно обладает способностью к «просветлению» уже в данном состоянии [2].
Согласно буддизму, в частности его северной ветви тибетско-монгольской махаяны, утверждавшему в Центральной Азии так называемый обет бодхисаттвы, человеческие страдания в мире «смертей и рождении» представлялись неизбежными до тех пор, пока человек не преодолеет свой эгоцентризм и не поможет другим живым существам обрести состояние будды [3].
Классификации различий Востока и Запада. В многочисленных сопоставлениях культур, проводимых разными исследователями, даются антиномичные характеристики Востока и Запада. Подобное антиномичное описание культур Востока и Запада получило основательную разработку в западном культуроведении. В качестве итога сравнительного анализа восточного и западного типов мышления эпохи Ренессанса М. А. Мамонова представила характеристики, составленные с учетом социокультурного контекста их формирования и последующей эволюции [11].
Критерии различий восточной и европейской культур на примере Китая и Европы описаны Чжэн Чжилянь [22]: 1) соотношение логического и интуитивного в мышлении; 2) соотношение индивидуального и коллективного; 3) представления о гармонии и дисгармонии; 4) нравственные представления; 5) степень автономности индивида; 6) концепции добра и зла.
Определяя принципиальные различия между Западом и Востоком с позиций культурологического дискурса, В. Л. Кургузов отмечает, что анализ этих различий диктуется прежде всего тем, что они относятся к социокультурной сфере, которая является определяющей, конституирующей в наследственном ядре любой культуры, особенно применительно к ментальности, мировоззрению, религии и
идеологии, пониманию соотношения личности и общества, смыслу жизни и др. [11]. Учет этих принципиальных различий имеет исключительно важное значение для развития межкультурного диалога, межкультурной коммуникации в целом. С. В. Калмыков на примере даосско-буддийской субкультуры восточно-азиатского региона (в контексте проблемы влияния различных религиозно-философских учений на теоретические и практические основы восточно-азиатских единоборств) предложил сравнительную классификацию различий Востока и Запада [8; 9]. По мнению автора, предлагаемая схема может быть основанием для сравнительного анализа индивидуальных характеристик подготовленности квалифицированных спортсменов-единоборцев.
XXI в. должен определить сущность бытия России в условиях перехода в новое глобальное состояние — ноосферное развитие мировой культуры. В последнее десятилетие различные проблемы России стали изучаться весьма широко и с иных методологических позиций. Это является свидетельством закономерного возрастания научного интереса к России как стране, соединяющей Восток и Запад, обладающей огромным и еще неизведанным потенциалом возможностей дальнейшего культурно-исторического развития. Россия как «географическая страна» занимает огромную территорию и располагается на двух континентах: Европейском и Азиатском, простираясь от Балтийского моря до Тихого океана. Ее географическое положение и историческое развитие свидетельствуют о том, что проблема «Восток — Запад» является для России актуальной и важной, ведь в Российском государстве встречаются и соединяются два мира, два континента, два региона — Восток и Запад. Таким образом, Россия — единственная страна, где происходит соединение двух противоположных регионов, что дает ей преимущество в развитии мировой культуры [20].
Географическое положение, в силу которого Россия принадлежит как к Европе, так и к Азии, историческое прошлое, тесно связанное с судьбами Востока, уходящие в глубь веков политические, торговые и культурные контакты с азиатскими соседями вдоль растянутой на многие тысячи километров границы, сосуществование со времен Российской империи в рамках единой государственности народов с многочисленными этносами азиатского региона — все это издавна сказывалось на глубоком интересе отечественных исследователей к Востоку в целом, и его духовной культуре в частности [16].
Однако все же развитие русской культуры сопровождается постоянными конфликтами между западными и восточными элементами при неизменном сохранении своеобразия. Она не ассимилируется с Востоком и в то же время не во всем следует за Западом, а постоянно воспринимает новые идеи как с Востока, так и с Запада. Многие идеи западной и восточной культур в преобразованном виде становятся частью русской культурной традиции, основными чертами которой являются конфликтность и новаторство [23].
Проблема Восток — Запад являлась актуальной для многих русских исследователей, особенно тех, кто вынужден был уехать из России после 1922 г. Эта проблема, которая тесно и непосредственно переплетается с проблемой России, ее истинного пути и будущего, привлекла пристальное внимание группы представителей русской интеллигенции зарубежья, которая оформилась в 20-х гг. XX в. в г. Софии в особое течение, называемое евразийство. Их особенно волновало историческое место Российского государства, в частности то, как своеобразие России, ее двухкорневая основа скажутся на развитии ее духовного потенциала [19; 20]. Евразийство является мощным идейно-теоретическим течением XX в. в России. В его рамках сформулирована перспективная модель социокультурного устройства России и Евразии как метакультурной ценности [10].
Байкальский регион — регион, в который входят Бурятия, частично Читинская область и Иркутская область, а также северная часть Монголии. Это сравнимо с территориями Франции, Германии и Италии, вместе взятыми. На глобальное значение Трансбайкалья указывали русские космиты, в частности Н. К. Рерих. Именно здесь был выделен такой всемирно известный феномен, как «древнее темя Азии». Данный регион лежит в области пересечения наиболее важных геополитических мировых осей: мир христианский — мир буддийский Россия — Китай, Россия — Азиатско-Тихоокеанский регион и в целом Восток — Запад [12].
Байкальский регион является родиной многочисленных миграционных «взрывов», оказавших существенное влияние на обитателей всего Европейского континента. Здесь сложилась особая формация, характеризующаяся взаимодействием западной и восточной цивилизаций, мирным сожительством различных этносов; именно здесь исторически осуществлялся синтез разнородных традиций и укладов, кристаллизовывались культурные «веяния» Европы и Азии; здесь укоренились экологические и духовные ценности буддизма. Байкальский регион — сокровищница материальной и
духовной культуры Центральной Азии. На его территории существовали державы хуннов и монголов, каганаты жужжаней, тюрков, уйгуров и киданей, поддерживающие широкие международные связи как с Западом, так и Востоком, В контексте глобальных проблем современности Бурятия и сегодня занимает важное место как ворота России на Восток [12; 13].
З. П. Морохоева, говоря о специфике личности в культурах Востока и Запада, рассматривает ее сквозь призму бурятской культуры, в которой Восток и Запад постоянно встречаются и переплетаются [15]. Особенность Бурятии заключается в том, что по ее территории проходит граница культур Центральной Азии, Китая и России. И как раз здесь и обнаруживается условность деления на Восток и Запад. Если в Новое время для России Западом была Западная Европа, то в конце XIX — начале XX в. для Бурятии Западом была Центральная Россия, которая принесла сюда идею дискретности мира. В то же время ядро бурятской культуры оставалось чисто восточным.
Как уже отмечалось ранее, вопросы сопоставления и взаимодействия культур Востока и Запада изучаются на протяжении столетий. Однако научная разработка проблемы исследований в сфере физической культуры и спорта в аспекте Восток — Запад осуществляется всего лишь несколько десятков лет. Начало массового изучения элементов восточной физической культуры в нашей стране можно отнести к середине 80-х гг. XX в. Это обусловило необходимость разработки теоретико-методологических основ исследований в физической культуре и спорте в аспекте Восток — Запад. Так, в 1994 г. научно-спортивная общественность впервые получила возможность ознакомиться с концепцией С. В. Калмыкова, обосновывающей необходимость взаимообогащения культур Востока и Запада в сфере физической культуры и спорта [8; 9].
Актуальность концепции обусловлена потребностью научного изучения и экспериментального обоснования механизмов восточных систем психофизической подготовки, модификации и адаптации применительно к культурно-историческим условиям нашей страны, доминирующим в ней социально-психологическим типам личности. Сравнительный анализ подготовки спортсменов в восточных и западных системах дает обширную методологическую и эмпирическую базу для интеграции и взаимообогащения различных культурно-исторических традиций, что особенно важно для нашей страны, исторически сформировавшейся как межцивилизационный феномен, который развивается в условиях постоянного диалога и взаимодействия культур Востока и Запада.
Теоретико-методологической основой изучения спортивной деятельности человека в контексте Восток — Запад являются различия в концептуальных подходах к решению проблемы индивидуального «Я» и субъектно-объектных отношений. Так, в западных школах спорта основной упор делается на развитие дискурсивно-логического мышления, вербальную мотивацию действий, четкое осознание субъектом деятельности границ своего индивидуального «Я», в восточных же школах — на развитие интуиции и образно-чувственного восприятия, спонтанность и естественность реакции, отсутствие вербальной мотивации действий. Таким образом, наиболее важной, отличительной чертой восточной методологии индивидуализации подготовки единоборцев является отношение к проблеме индивидуального «Я», которая является центральной проблемой бытия во всех религиозно-философских учениях, заложивших методологические основы восточных единоборств (буддизм, даосизм, индуизм, конфуцианство и др.).
С. В. Калмыковым предложена сравнительная классификация различий Востока и Запада. Данная схема является основой сравнительного анализа индивидуальных характеристик подготовленности спортсменов, в том числе единоборцев.
В заключение следует отметить, что философско-религиозные, культурно-исторические, педагогические, психологические и другие исследования в аспекте Восток — Запад в физической культуре и спорте имеют большие перспективы в силу того, что многие достижения Востока в этой сфере все еще остаются малоизученными.
Литература
1. Абаева Л. Л., Абаев Н. В. Этноэкологические традиции и культура народов Центральной Азии // Интеллигенция: проблемы гуманизма народа, власти: тр. междунар. науч. конф. -Улан-Удэ, 1984. — Ч. 3. — С. 4-5.
2. Абаев Н. В., Абаева Л. Л. Особенности этноэкологических традиций народов региона Байкала // Стратегия устойчивого развития Байкальского региона. — Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 1998. — С. 295-338.
3. Абаев Н. В., Нестеркин С. П. Человек и природа в чаньской (дзенской) культуре // Проблемы человека в традиционных китайских учениях. — М., 1983. — С. 71-82.
4. Анцупов А. Я., Шипилов А. И. Конфликтология. — М.: Юнити, 1999. — 551 с.
5. Гусейнов А. А. Философия, мораль, политика. — М.: Академкнига, 2002.
6. Дандарон Б. Д. Теория шуньи у мадхьямиков // Ступени. — 1991. — № 1. — С. 12-21.
7. Каган М. С., Хилтухина Е. Г. Проблема «Запад — Восток» в культурологии: взаимодействие художественных. — М.: Наука; Вост. лит-ра, 1994. -160 с.
8. Калмыков С. В. Индивидуальность в спорте. — Улан-Удэ.: Бурят. кн. изд-во, 1993. — 104 с.
9. Калмыков С. В. Индивидуализация подготовки спортсменов-единоборцев в контексте культурных традиций Востока и Запада: дис. ... д-ра пед. наук. — М., 1994. — 60 с.
10. Кургузов В. Л. Восток — Россия — Запад: теория и практика межкультурной коммуникации. Очерки лекционного курса. — Улан-Удэ: Изд-во ВСГАКИ, 2003. — 351 с.
11. Мамонова М. А. Запад и Восток: традиции и новации рациональности мышления. — М.: Изд-во МГУ, 1991. — 120 с.
12. Мантатов В. В. Концепция устойчивого развития как стратегия обеспечения безопасности жизни // Стратегия устойчивого развития Байкальского региона. — Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 1998. — С. 7-20.
13. Мантатова Л. В., Мантатов В. В. Региональная стратегия устойчивого развития // Стратегия развития: ценности новой цивилизации. — Улан-Удэ: Изд-во ВСГУТУ, 2004. — С. 181-189.
14. Мантатова Л. В. Стратегия развития: Ценности новой цивилизации. — Улан-Удэ: Изд-во ВСГУТУ, 2004. — 242 с.
15. Морохоева З. П. Личность в культурах Востока и Запада: к постановке проблемы. — Новосибирск: Наука; Сиб. изд. фирма, 1994. — 206 с.
16. Степанянц М. Т. Восточная философия: восточный курс. Избранные тексты. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Вост. лит-ра РАН, 2001. — 511 с.
17. Тоффлер Э. Третья волна. — М.: ACT, 1999. — 197 с.
18. Фромм Э. Иметь или быть. — М., 1986. — 238 с.
19. Хилтухина Е. Г., Хилтухина Е. А. Восток — Запад, или философия Всеединства русских мыслителей. — М.: Штрих-тон, 1997. — 128 с.
20. Хилтухина Е. Г. Философия Всеединства в контексте проблемы «Восток — Запад» русских. — Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2002. — 198 с.
21. Хилтухина Е. Г. Курс лекций по культурологи: учеб. пособие. — Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2003. — 234 с.
22. Чжэн Чжилянь. Становление образования в контексте взаимодействия культуры Востока и Запада (на материале системы высшего образования в Китае): дис. ... канд. филос. наук. — Владивосток, 2006. -159 с.
23. Ду Фэнчжоу. Русский характер. — Цзилинь, 1988. — 287 с.
References
1. Abaeva L. L. Abaev N. V. Etnoekologicheskie traditsii i kul'tura narodov Tsentral'noi Azii [Ethnoecological traditions and culture of the Central Asia peoples]. Intelligentsiya: problemy gumanizma naroda, vlasti — Intelligentsia: the problems of people's humanism and power. Proc. Int. sci. conf. Part 3. Ulan-Ude, 1984. Pp. 4-5.
2. Abaev N. V., Abaeva L. L. Osobennosti etnoekologicheskikh traditsii narodov regiona Baikala [Features of the Baikal region peoples' ethnoecological traditions]. Strategiya ustoichivogo razvitiya Baikal'skogo regiona — Strategy of the Baikal region sustainable development. Ulan-Ude: Buryat State University publ., 1998. Pp. 295-338.
3. Abaev N. V., Nesterkin S. P. Chelovek i priroda v chan'skoi (dzenskoi) kul'ture [Man and nature in the Chan (Zen) culture]. Problemy cheloveka v traditsionnykh kitaiskikh ucheniyakh — Problems of person in traditional Chinese doctrine. Moscow, 1983. Pp. 71-82.
4. Antsupov A. Ya., Shipilov A. I. Konfliktologiya [Conflict resolution studies]. Moscow: YuNITI, 1999. 551 p.
5. Guseinov A. A. Filosofiya, moral', politika [Philosophy, morality, politics]. Moscow: Akademkniga, 2002.
6. Dandaron B. D. Teoriya shun'i u madkh'yamikov [The Shunyi theory of Madhyamikas]. Stupeni (Filosofskii zhurnal) — Steps (Philosophical Journal). 1991. No. 1. Pp. 12-21.
7. Kagan M. S., Khiltukhina E. G. Problema «Zapad-Vostok» v kul'turologii: vzaimodeistvie khudozhestvennykh kul'tur [The problem of East and West in cultural studies: interaction of artistic cultures]. Moscow: Nauka; Vostochnaya literatura, 1994. 160 p.
8. Kalmykov S. V. Individual'nost' v sporte [Individuality in sport]. Ulan-Ude: Buryat book publ., 1993. 104 p.
9. Kalmykov S. V. Individualizatsiya podgotovki sportsmenov-edinobortsev v kontekste kul'turnykh traditsii Vostoka i Zapada. Dis. ...d-raped. nauk [Individualization of combatants' training in the context of Eastern and Western cultural traditions. Dr. ped. sci. diss.]. Moscow, 1994. 60 p.
10. Kurguzov V. L. Vostok-Rossiya-Zapad: Teoriya i praktika mezhkul'turnoi kommunikatsii [East-Russia -West: Theory and Practice of Intercultural Communication]. Ulan-Ude: Publishing and Printing Complex of ESSACA, 2003. 351 p.
11. Mamonova M. A. Zapad i Vostok: traditsii i novatsii ratsional'nosti myshleniya [East and West: Traditions and Innovations of rational thinking]. Moscow: Moscow State University, 1991. 120 p.
12. Mantatov V. V. Kontseptsiya ustoichivogo razvitiya kak strategiya obespecheniya bezopasnosti zhizni [The concept of sustainable development as a strategy for life safety ensuring]. Strategiya ustoichivogo razvitiya Baikal'skogo regiona — Strategy of the Baikal region sustainable development. Ulan-Ude: Buryat State University publ., 1998. Pp. 7-20.
13. Mantatova L. V., Mantatov V. V. Regional'naya strategiya ustoichivogo razvitiya [Regional strategy of sustainable development]. Strategiya razvitiya: Tsennosti novoi tsivilizatsii — Development strategy: a new civilization values. Ulan-Ude: East Siberian State Technological University publ., 2004. Pp. 181-189.
14. Mantatova L. V. Strategiya razvitiya: Tsennosti novoi tsivilizatsii [Development strategy: a new civilization values]. Ulan-Ude: East Siberian State Technological University publ., 2004. 242 p.
15. Morokhoeva Z. P. Lichnost' v kul'turakh Vostoka i Zapada: kpostanovke problemy [Personality in the cultures of East and West: to the problem]. Novosibirsk: Nauka; Siberian publ. company, 1994. 206 p.
16. Stepanyants M. T. Vostochnaya filosofiya: Vostochnyi kurs. [Oriental philosophy: Eastern course]. 2nd ed. Moscow: Vostochnaya literatura, 2001. 511 p.
17. Toffler A. The Third Wave. Bantam Books, 1980.
18. Fromm E. To Have or to Be? Harper & Row, 1976.
19. Khilgukhina E. G., Khiltukhina E. A. Vostok-Zapad, ili filosofiya Vseedinstva russkikh myslitelei [East-West, or Russian thinkers' philosophy of unity. Moscow: Shtrikhton, 1997. 128 p.
20. Khiltukhina E. G. Filosofiya Vseedinstva v kontekste problemy «Vostok-Zapad» russkikh myslitelei [Philosophy of unity in the context of Russian thinkers' East-West problem]. Ulan-Ude: Buryat State University publ., 2002. 198 p.
21. Khiltukhina E. G. Kurs lektsii po kul'turologi [The course of lectures on cultural studies]. Ulan-Ude: Buryat State University publ., 2003. 234 p.
22. Zheng Chzhilyan. Stanovlenie obrazovaniya v kontekste vzaimodeistviya kul'tury Vostoka i Zapada (na materiale sistemy vysshego obrazovaniya v Kitae). Dis. ... kand. filos. nauk [Education formation in the context of East and West cultural interaction (based on materials of higher education system in China). Cand. philosophy sci. diss.]. Vladivostok, 2006. 159 p.
23. Du Fenchzhou. Russkii kharakter [Russian character]. Jilin: History and Culture, 1988. 287 p.
