CC BY
48
2013
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 7
Вып. 1
ГЕОГРАФИЯ
УДК 551.4.04:168.551.4(011+012)
А. Н. Ласточкин, И. В. Егоров, Т. В. Кузнецов
ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ МОРФОГЕОДИНАМИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ ПРИ ПОИСКОВО-РАЗВЕДОЧНЫХ РАБОТАХ (НА ПРИМЕРЕ ПРИОСЕВОЙ ЗОНЫ СРЕДИННО-АТЛАНТИЧЕСКОГО ХРЕБТА МЕЖДУ ПАРАЛЛЕЛЯМИ 12°40' И 15°10' с. ш.)
Настоящая статья является очередной работой по изучению рельефа и рельефоо-бразующих процессов района разведочных работ РФ (РРР), выделенного для изучения, поисков и разведки гидротермального рудогенеза в приосевой зоне срединно-океани-ческих хребтов (СОХ) на примере пририфтовой части Северо-Атлантического хребта (САХ). Ее актуальность обусловлена тем, что к настоящему времени уже определены границы заявочного района Российской Федерации в Северной Атлантике, данная Заявка подана и удовлетворена (компетентным органом ООН); собран, обработан и продолжает пополняться (во ВНИИОкеангеология) банк геолого-геофизических данных на заявленную территорию и обозначено время проведения всего комплекса изысканий в данном районе — 15 лет [1]. Учитывая непродолжительность данных работ, входящие в их комплекс геоморфологические исследования должны уже в самое ближайшее время получить теоретическое обоснование и методический аппарат не только изучения рельефа и рельефообразующих процессов на данной (и подобных ей) территории, но и принять непосредственное участие в поисково-разведочных работах на гидротермальный рудогенез.
В целом комплекс исследований рельефа и рельефообразующих процессов при-осевой зоны САХ после предваряющих поисково-разведочные изыскания общих геоморфологических исследований и структурно-морфометрических построений [2, 3] по своим задачам подразделяется на две крупные составляющие: 1. Морфогеодинамиче-ские исследования, направленные на характеристику новейших и современных тектонических и магматических процессов, с которыми непосредственно связан гидротермальный рудогенез; 2. Морфогеологические и морфолитодинамические исследования корреляций между геоморфологическими характеристиками рельефа подводной по-
Ласточкин Александр Николаевич — д-р геол.-минер. наук, профессор, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mai: geomorphSPbGU@yandex.ru
Егоров Игорь Владимирович — канд. геол. наук, ВНИИОкеанология; e-mai: ieg@mail.ru Кузнецов Тимофей Васильевич — студент, лаборант-исследователь, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mai: timofeykuznezov@rambler.ru
© А. Н. Ласточкин, И. В. Егоров, Т. В. Кузнецов, 2013
верхности (ПП) и рельефообразующими породами, фиксируемыми на геологической карте. Второе направление нацелено на геоморфологическое проявление до сих пор слабо изученных литодинамических процессов на океаническом дне, а также установление корреляций между геологическими (телами, дислокациями, рельефообразующими породами) и геоморфологическими (элементами, формами подводного поверхностного мира — ПП, их простираниями и интенсивностью) категориями, процессами, их показателями и параметрами. Перечисленные составляющие взаимно связаны между собой и успехи каждого из них должны сказаться на результативности всего комплекса геоморфологических работ, так же как последние, в свою очередь, дадут возможность решать выходящие за рамки прикладные (поисково-разведочные, инженерно-геологические, геоэкологические, рыбопромысловые и т. д.) задачи. Новые названия карт и кар-тировочных единиц оправдываются новизной их содержания — объектами (рельефом СОХ и рельефообразующими породами) и создавшими и моделирующими их тектоно-магматическими рельефо-, структуро- и рудообразующими процессами.
Краткая история морфогеодинамических исследований и картографирования. В данной работе мы вынуждены ответить на целый ряд вопросов, которые оставались по сей день открытыми в поисковой геоморфологии в целом, а также в структурной геоморфологии, неотектонике и морфотектонике в частности. К таким вопросам прежде всего относится название и содержание самой дисциплины, ее итогового картографического документа, за качество и создание которого она несет ответственность. Одновременное и последовательное функционирование перечисленных дисциплин, а также изменения содержания их картографических моделей отражают развитие группы геолого-геоморфологических наук, направленных на изучение эндогенного рельефообра-зования. Перечисленные и неупомянутые названия наук отражают тесно взаимосвязанные дисциплины, которые ранее объединялись тем, что в их рамках исследовались выраженные в рельефе земной поверхности (ЗП) геологические дислокации разных структурных этажей (частей разреза) земной коры. В начале 50-х годов ХХ в. фигурировали термины, которые предлагались Б. Л. Личковым (морфотектоника, геоморфотектоника [4]), И. С. Щукиным и Д. Трикаром (структурная геоморфология [5, 6]), С. С. Шульцем (новейшая тектоника [7]), Н. И. Николаевым (неотектоника [8]) и Ю. А. Мещеряковым и С. К. Гореловым (морфоструктурный анализ [9, 10]). Рассматривать их в качестве синонимов нельзя, так как каждый из них отражает различные аспекты данного комплекса знаний: или рельефообразующие тектонические движения разного возрастного диапазона (новейшая тектоника или неотектоника), или только дислокации экспонированных на ЗП пород в областях со структурно-денудационным рельефом (структурная геоморфология в ее классическом понимании, например, по отношению к куэстовому, пластовому рельефу), или неотектоническую активность унаследованно или автономно развивающихся в новейшее время дислокаций — прирост амплитуд за неотектонический этап их образования (нефтегазопоисковая геология и созданная преимущественно на ее основе структурная геоморфология аккумулятивных областей). Последняя занималась в основном констатацией наличия или отсутствия связей между геологическими и орографическими образованиями на статическом уровне развития геоморфологии [9, 10], в рамках которой морфоструктура определялась в качестве выраженной в рельефе геологической структуры (дислокации).
Наиболее понятным и вместе с тем наименее определенным и поэтому реже всего применяемым следует рассматривать термин Б. Л. Личкова «морфотектоника» («геомор-
фотектоника»). Сейчас его начали использовать в динамическом аспекте при анализе соотношений «тектоника — рельеф ЗП» [11] в самых разнородных в структурно-геоморфологическом отношении частях континентов и совсем недавно в Антарктике [12]. Главным принципом установления тектонической природы орографических образований являются одновозрастность и однонаправленность неотектонических движений, преобразовавших доновейшую геологическую структуру и создавших тектонически обусловленную форму современной ЗП [13]. При этом прямая связь между контурами геологических (дислокации) и геоморфологических (формы ЗП) образований может иметь место, но может и отсутствовать в зависимости от предшествующей структуры, испытавшей несогласованные с доновейшей морфологией преобразования (неунаследован-ные или автономные движения) в неотектонический этап [12]. Так, одно амплитудные и однонаправленные смещения одного и того же блока фундамента в новейшее время образуют отрицательную форму на моноклинали (с уменьшением амплитуд в нижних горизонтах) или замкнутую положительную форму на субгоризонтальной поверхности напластования в верхнем структурном этаже. Наиболее ярким примером такого несоответствия является морфоструктура — мезозойский Путоранский свод и геологическая дислокация — Тунгусская синеклиза в палеозойских отложениях. В приосевых зонах СОХ подобные несоответствия не предполагаются в связи с молодостью и одновременностью формирования структуры океанической коры и ПП.
Опыт современного картографирования рельефа СОХ. Наряду с активным развитием и применением методического и понятийно-терминологического аппарата, включающего в себя различные приемы и фрагменты, общую и специальную геоморфологическую лексику, создалась невообразимая путаница, которая проявляется в легендах современных карт, наполненных неопределенными, дублирующими друг друга и относящимися к разным геоморфологическим категориям (морфологии, генезису, динамике и мн. др.) терминами свободного пользования. Не вдаваясь ниже в общую историю геоморфологического картографирования и опубликованные геоморфологические схемы отдельных участков и площадей гидротермального рудогенеза в СОХ [14-16], носящие в основном иллюстративный характер, кратко изложим современный опыт картографирования рельефа приосевых зон СОХ, сопровождающий отечественные поисково-разведочные работы в РРР1. Например, на среднемасштабной геоморфологической карте пририфтовой зоны СОХ [17] исследуемого района представлены ингредиенты ПП, разделенные на три категории по «относительному» и на две — по «абсолютному» (?) батиметрическому положению. При этом никаких не только количественных, но даже качественных критериев такого разделения не выработано, хотя при этом можно было бы использовать значения абсолютных глубин и относительных превышений. Почему первые три категории названы верхними, средними и нижними батиметрическими уровнями, а вторые две — флангами рифтовой долины, разделенными на ее борта (склоны), и обрамляющие долину рифтовые горы? Почему флангами называются борта долины и выходящие далеко за ее пределы горы? Ведь слово «фланги» принято использовать по отношению к СОХ в целом, а не к противоположно направленным друг к другу бортам их рифтов. Чем отличаются днища от тальвегов, замкнутые котловины от незамкнутых, переуглубленные впадины от межгорных, террасы от ступеней, склоны с крутизной > 4-5° от других склоновых поверхностей на
1 РРР — район разведочных работ РФ.
днище и флангах рифтовых долин. Данная и подобные ей карты не отражают факторы и динамику рельефообразующих процессов. Поэтому они вряд ли могут служить материалом для прогноза рудоносности, а также моделирования процессов рельефо-, структуро- и рудообразования. При поисково-разведочных работах геоморфологическое положение (местоположение в рельефе ПП) рудопроявлений не выступает на них в качестве критерия рудоносности, так как никакой привязки к по-разному называемым, фиксируемым и не фиксируемым элементам, формам или совокупностям форм ПП осуществить невозможно.
Геоморфологическое картографирование в ПМГРЭ2 основано на выделении ареалов ПП, исходя из их батиметрического положения и приуроченности их к крупным частям ПП, таким как днище рифтовой долины, борта долины и фланги рифтовой долины. Картируемые единицы отображаются тоном. При этом им не придается какое-либо определение, но присваивается самое сильное средство картографического отображения — цвет, соответственно синий, желто-коричневый и розовый. Днище долины, исходя из его гипсометрического положения, выделяется различными оттенками синего; борта рифтовой долины — желто-коричневым; фланги рифтовой долины — розовым. Перечисленным образованиям придан единый статус наиболее крупных единиц картирования. Современный рифт фигурирует наравне с флангами рифтовой долины, хотя правильнее называть их флангами САХ в целом. Осложняющие их ингредиенты обозначаются различающимися оттенками названных цветов, но они также не только не определены и не систематизированы, но и не подвергаются какой-либо более-менее строгой авторской классификации. Среди них выделяются только линии на карте, которые в строгом, системном понимании не могут быть названы линейными элементами. Карта не относится к какому-либо четко установленному виду геоморфологического картографирования (аналитическому, морфотектоническому, синтетическому и т. д.), и названа структурно-геоморфологической схемой. Точечные элементы рельефа на карте не выделяются. Слово «элемент» используется в качестве термина свободного пользования. Следует отметить, что описание представлено на примере карты, составленной в 2006 г. Однако единицы картирования и условные обозначения карт меняются из года в год, что дополнительно затрудняет работу с ними.
Статическое определение площадных морфоструктур. Как сказано выше, новизна объектов поисковой геоморфологии потребовала ввести определенные коррективы в ее понятийно-терминологический аппарат. Кроме принятого нами слова «морфотек-тоника», в этот аппарат должен быть включен более общий термин «морфогеодинами-ка», под которым понимаются исследования выраженных в рельефе ПП не только тектонических движений (предмет морфотектоники), но и имеющих не меньшее рельефо-и структурообразующее значение в приосевых зонах СОХ вулканических процессов. В своей совокупности новейшая и современная тектоно-магматическая деятельность океанической земной коры создает практически все многообразие морфоструктурно-го плана — геодинамически обусловленных дислокаций и геоморфологической выраженности их в соответствующих формах ПП. Все они традиционно называются мор-фоструктурами, понимая под ними однако не геологические дислокации или тектонические движения, выраженные в рельефе [12, 18], а, в соответствии с англоязычной [19] терминологией, взаимосвязанные вулкано-тектонические дислокации (volcano
2 ПМГРЭ — полярная морская геологоразведочная экспедиция.
tectonic morphostructure) и формы в ПП, в образовании и развитии которых в разной, но сопоставимой степени принимали и принимают участие новейшие вулканические и/или тектонические перемещения (смещения и замещения) минеральных тел и масс. Морфогеодинамические образования тектонической и вулканической природы разделяются на площадные, линейные, точечные и центрального типа. Подчинение выделенных категорий их размерностям имеет отношение только к модельным представлениям на картах, в зависимости от масштаба и разного отражения на них трехмерных геолого-геоморфологических форм.
Наиболее распространенными, представляющими фон морфоструктурного плана, являются площадные морфоструктуры. К настоящему времени известно несколько десятков дефиниций используемого ниже понятия «морфоструктура». К. И. Геренчук [20] вообще обошелся без обозначения специальными терминами главного объекта структурной геоморфологии — практически неопределенных комплексных геолого-геоморфологических образований. Отличное по лексике, но близкое по смыслу к классификации К. И. Геренчука разделение последних предложено Ю. А. Мещеряковым [9] по особенностям их строения. Морфоструктуры рассматриваются им в статике, как выраженные в современном рельефе тектонические дислокации, называемые «геологическими структурами». Среди них выделяются согласные или прямые (например, возвышенность-антеклиза, низменность-синеклиза), несогласные или обращенные (например, возвышенность-синеклиза) морфоструктуры, а также морфоструктуры переходных типов (полупрямые и полуобращенные), которые отличаются субъективностью в выделении и неоднозначностью в определении. Данная классификация используется автором по отношению к морфоструктурному плану равнин как древних, так и молодых плит. Она не предусматривает широкое распространение неизучаемых в то время тектонически обусловленных форм современной ЗП в океане и тем более в СОХ. Более того, наряду с такими, по Ю. А. Мещерякову [9], «комплексными орографическими и геологическими образованиями» среди пликативов на древних платформах и молодых плитах зарегистрировано много погребенных, и даже сквозных, но не-отектонически не активных и поэтому никак не выраженных в современном рельефе дислокаций. Опыт нефтегазопоисковых работ показал, что структурно-геоморфологический прогноз пликативов во всей осадочной толще может быть успешным только в трех вариантах: а) если они унаследованно развиваются в течение всего платформенного (в том числе неотектонического) этапа формирования плиты (неотектоническая активность унаследованных сквозных конседиментационных структур, выраженная в приросте амплитуд за новейшее время), б) если они целиком сформированы в неотектонический этап, что отражено в равенстве значений амплитуд по самому верхнему (фиксирующему начало неотектонического этапа) и самому нижнему горизонтам (сквозные новообразованные пликативы) или в существенных превышениях первых над вторыми (навешенные бескорневые новообразованные пликативы) и в) если развитие пликативов носит прерывистый характер с их активностью в новейшее время и выраженностью в кайнозойских осадках и/или в рельефе. Исходя из этого, можно говорить только о прямой или обратной (в случаях инверсий) связях, устанавливаемых между орографическими формами и дислокациями в земной коре. Выделение всех остальных так называемых «переходных» или «маскирующихся» категорий «от лукавого» — они не могут быть строго определены и оконтурены в качестве единого «орогеологического образования».
Динамическое доопределение картируемых морфострукттур. Материалы, указывающие как на отсутствие связей между формами ЗП и древними погребенными структурами, так и на неотектоническую активность многих структур доновейшего заложения, свидетельствуют о наличии в неотектогенезе континентов двух равноправных составляющих: унаследованной и автономной (неунаследованной). Первая проявляется в неотектонической активности (приросте амплитуд) дислокаций доновейшего заложения. Структурообразующий эффект автономной составляющей обычно заключается в формировании в основном в верхней части изгибов осадочного чехла слоев, не наследующих черты более древних пликативов и обратимых в результате последующих автономных движений. При отсутствии же этих (кайнозойских, неоген-четвертичных) горизонтов и новообразований в вышележащей толще можно говорить только об их рельефообразующем эффекте — формировании тектонически обусловленной формы ЗП. Обе составляющие неотектогенеза часто проявляются в рельефе и разрезе осадочного чехла одновременно на одном и том же участке земной коры. Доля унаследованной составляющей в неотектонических движениях, определяющая геоморфологическую выраженность структур доновейшего заложения, увеличивается, во-первых, при переходе от пликативной к глыбово-разрывной формам тектогенеза; во-вторых, в отношении пликативных дислокаций в направлении от мелких к более крупным, от древних к более молодым (по заложению); и в-третьих, при уменьшении мощности чехла в прибортовых зонах (за счет «просвечивания») и сохранении общей тенденции к прогибанию в центральных частях плит и осадочных бассейнов (за счет унаследован-ности движений и дислокаций в чистом виде).
Наличие и отсутствие связей между формами залегания слоев в земной коре и формами ЗП, разных по своему воздействию на структуру того и другого унаследованных и автономных движений потребовали придать термину «морфоструктура» объемно-динамическое звучание. Оно предусматривает рассмотрение каждой площадной мор-фоструктуры как части ЗП, испытывающей в качестве единого целого определенные по направленности и интенсивности тектонические смещения относительно смежных (соседних) участков ЗП [12]. Принимая во внимание некорректное использование слова «структура» в геологии (в смысле «дислокация») и в производных от него геоморфологических терминах («морфоструктура» и др.) и учитывая, что смещения ЗП могут иметь не только тектоническую, но и другую (вулканическую, изостатическую) природу. Это изначально статическое понятие трансформируется в динамическое.
Наиболее полно отвечает выделяемым повсеместно картируемым объектам следующее объемно-динамическое определение площадной морфоструктуры с позиции представлений об их штамповой природе. Такая морфоструктура рассматривается как трехмерное морфодинамическое образование или форма ЗП, соответствующая отдельности земной коры, испытывающей на всю ее глубину в качестве единого целого определенные по направленности и интенсивности перемещения относительно соседних участков ЗП и их тел и масс. Данные вертикальные смещения ЗП являются геоморфологическим проявлением подвижек соответствующего по контуру и знаку перемещения блока и строения части земной коры, обособленного от других ее смежных отдельностей только в неотектонический этап (новообразованная форма с гетерогенным содержанием) или развивающегося со времени своего доновейшего заложения в качестве самостоятельной дислокации (унаследованная форма). Очевидно, что каждое такое образование, включающее кроме части ЗП соответствующую ей разную
по своей мощности литогенную основу, является дифференцированно смещающимся трехмерным ингредиентом земной коры с его не только верхней (ЗП), но и нижней и боковыми границами. Термин «площадная морфоструктура» относится лишь к мерности ее картографического отображения (к его проекции на плоскость карты). Его использование позволяет противопоставить площадной морфоструктуре, называемой чаще всего и в данной работе одним словом «морфоструктура», линейную морфоструктуру или линеамент — проекцию сместителя или диаклаза на плоскость этой же карты.
Предложенная дефиниция понятия «морфоструктура» обеспечивает самостоятельность морфотектонических исследований в целом и их направленность на те показатели океанической коры, которые другими видами исследований изучены быть не могут. Дополнительные характеристики морфоструктур (положительная, отрицательная, переходная и др.) характеризуют на специальной геоморфологической (морфоге-одинамической) карте новейшие смещения блока земной коры, а не формы залегания слоев на ее разных глубинах (частные дислокации), которые в пределах одной морфо-структуры на континенте могут сильно отличаться друг от друга, будучи существенно зависимыми от своей доновейшей морфологии. Что же касается дислокаций океанической коры и морфоструктур в пририфтовой зоне СОХ, то они благодаря своей молодости и одновременности формирования будут всегда и повсеместно конформны друг другу. В связи с этим на морфогеодинамической карте показываются одновременно как сугубо геоморфологические (морфоструктуры), так и тектоно-вулканические (дислокации земной коры), новейшие (или даже современные) формы. Превышения их верхних и нижних элементов над батиметрическим положением ограничивающей их (замкнутой у форм и брахиформ или незамкнутой у гемиформ) горизонтали отражают амплитуду смещений ПП или интенсивность выделенных морфогеодинамических образований. Значение глубины океана на самых нижних и самых верхних изобатах, ограничивающих сочленяющие морфоструктуры, также отражают кроме интенсивности движений в ее пределах степень дифференцированности смещений и морфострук-турного плана в окрестностях смежных морфогеодинамических образований.
Термином «площадная морфоструктура» применительно к приосевым зонам СОХ обозначается морфогеодинамическое образование — картируемая форма ПП и соответствующая ей часть или отдельность (тело, масса) океанической коры и взаимодействующих с ней подповерхностных мантийных очагов, испытывающая в качестве единого целого на всю их глубину определенные по направленности и интенсивности перемещения минеральных или геологических тел или масс относительно смежных участков ПП, океанической коры и верхней мантии. Иными словами площадные морфоструктуры выступают в качестве проекций на карту перемещенных тектоническими и вулканическими потоками трехмерных минеральных тел и масс в тонкой океанической коре и в соизмеримых с ее мощностью относительных превышениях рельефа ПП (мощностях разностной поливершинно-полибазисной поверхности [12] и подповерхностных очагов). Здесь была бы полезна аналогия данного слоя (океаническая кора + разность названных поверхностей) не с барельефом, а с горельефом, если бы под последним понимался орнамент, который не только выступал, но и углублялся, и не в плоскую, а в некую сложную базовую поверхность более, чем на половину своей толщины. Не имея возможности добиться полной аналогии с данным термином изобразительного искусства, мы можем лишь говорить о парциальном поступлении минеральных масс в приповерхностную оболочку, описываемую разностью
поливершинно-полибазисных поверхностей, или удалении их в нижележащие наименее глубокие магматические очаги, где они подвергаются последующей переплавке для очередного скрытого или внешнего смещения ПП (неовулканический свод).
Литература:
1. Егоров И. В. и др. Отчет по объекту «Создание геологической основы и подготовка материалов к Заявке в МОД ООН на выделение России участка дна в Международном районе океана для разведки и промышленного освоения глубоководных полиметаллических сульфидов (ГПС) в районе Срединно-Ат-лантического хребта» (гос. контракт № 17/07/102-10 от 07.07.2009 г.). СПб., 2011. В 2 т. Фонды «ФГУП ВНИ-ИОкеангеология им. И. С. Грамберга».
2. Ласточкин А. Н., Егоров И. В., Кузнецов Т. В. Опыт традиционного и системного картографирования рельефа осевой зоны Срединно-Атлантического хребта (между параллелями 12°40' и 15°10' с. ш.) // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 7. 2011. Вып. 1. С. 54-66.
3. Ласточкин А. Н., Егоров И. В., Кузнецов Т. В. Исследование строения подводной поверхности и дизъюнктивной морфотектоники осевой зоны Срединно-Атлантического хребта // Вестн. С. -Петерб. ун-та. Сер. 7. 2011. Вып. 1. С. 50-63.
4. Личков Б. Л. К основам современной теории Земли. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1965. 119 с.
5. Щукин И. С. Общая геоморфология. М.: Московский университет, 1960. Т. 1. 616 с.
6. Кайё А. Проблема классификации геоморфологических явлений. Вопросы климатической и структурной геоморфологии: сб. науч. тр. М., 1959. С. 32-64.
7. Шульц С. С. Тектоника земной коры (на основе анализа новейших движений). Л.: Недра, 1979. 250 с.
8. Николаев Н. И. О содержании и основных задачах геоморфологии // Геоморфология. 1976. № 4. С. 2334.
9. Мещеряков Ю. А. Структурная геоморфология равнинных стран. М.: Наука, 1965. 390 с.
10. Горелов С. К. Древний рельеф и современные геоморфологические процессы. М.: Изд-во НЦ ЭНАС, 2001. 128 с.
11. Уфимцев Г. Ф. Тектонический анализ рельефа (на примере Востока СССР). Новосибирск: Наука, 1984. 183 с.
12. Ласточкин А. Н. Субгляциальная геоморфология Антарктики. В 2 т. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2006-2007. Т. I. 209 е.; Т. II. 224 с.
13. Боголепов К. В. О структуре мезозойского Центрально-Азиатского континента // Докл. АН СССР. 1967. Т. 174, № 1. С. 167-169.
14. Белоусов В. В. Структурная геология. М.: Изд-во МГУ, 1961. 207 с.
15. Богданов Ю. А., Лисицын А. П., Сагалевич А. М., Гурвич Е. Г. Гидротермальный рудогенез океанского дна. М.: Наука, 2006. 527 с.
16. Мазарович А. О. Геологическое строение Центральной Атлантики: разломы, вулканические сооружения и деформации океанского дна. М.: Научный мир, 2000. 176 е.
17. Андреев С. И. Минеральные ресурсы Мирового океана: концепция изучения и освоения (на период до 2020 г.). СПб.: ВНИИОкеанология, 2007. 97 с.
18. Геоморфология. Учебное пособие для студентов географических специальностей университетов. М.: Изд-во «Академия», 2005. 519 с.
19. Алексеев М. Н., Голоднюк Т. Н., Друшиц В. А. Русско-английский геологический словарь. М.: Руссо, 1998. 584 с.
20. Геренчук К. И. О морфологической структуре географического ландшафта. Изв. ВГО, 1956. Т. 88, вып. 4. С. 370-376.
Статья поступила в редакцию 9 октября 2012 г.
