CC BY
103
К.'В- Жиляев
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К ПОСТРОЕНИЮ МОДЕЛИ ДЛЯ ОЦЕНКИ ВЛИЯНИЯ МИРОВЫХ ЦЕН (ЦЕН ЭКСПОРТА) НА РОССИЙСКУЮ ЭКОНОМИКУ
В последние несколько лет (после кризиса 1998 г.) мировые цены (цены экспорта), особенно цены на нефть, находятся в центре общественного внимания и исследовательской деятельности многих экономистов, выявляются все новые, подчас весьма неожиданные, зависимости самых разных макро- и микроэкономических показателей от мировых цен. И теперь не только бюджет страны, но и финансовые планы крупнейших российских корпораций, операторов розничной торговли и агентов рынка недвижимости непременно учитывают как одну из важнейших определяющих переменных мировые цены на нефть. Естественно, предпринимаются многочисленные попытки осмыслить и количественно оценить эти связи и зависимости. Используются самые разные теоретические подходы и модели от качественных рассуждений и оценок «на глаз», до сложных многофакторных эконометрических, межотраслевых или динамических моделей. Однако ни одно из предложенных до сих пор решений проблемы влияния мировых цен на российскую экономику не является, на наш взгляд, адекватным.
Настоящая статья посвящена анализу предыдущего опыта решения проблемы и выработке теоретических подходов к построению прикладной модели, устраняющей недостатки предыдущих разработок.
Предыдущие попытки решения проблемы: общий обзор. Проанализируем предыдущий опыт решения проблемы влияния мировых цен на российскую экономику. Все множество работ по этой тематике можно условно разбить на несколько групп, отличающихся друг от друга доминирующим использованием того или иного теоретического базиса или метода моделирования.
1. Качественный анализ проблемы с привлечением как мирового опыта, так и специфически российских теоретических наработок.
2. Количественные оценки на основе «упрощенных» моделей или эконометрических зависимостей.
3. Количественный анализ и оценки на основе статических или динамических макромоделей.
В первую группу попадают работы по теории «внешних шоков» или «голландской болезни», а также попытки теоретического выделения и обобщения макроструктурных функций внешней торговли [1, 2], каналов и механизмов ее влияния на экономику России и отдельных макропоказателей. К ним примыкают работы по теории валютного курса и его взаимного влияния на экономический рост [3-5].
Вторую группу составляют работы, напротив, сугубо практические, направленные на быстрое получение конкретных результатов и выводов с выходом на экономическую политику. Не затрудняя себя теоретическим анализом, авторы этих работ [3, 6] дают достаточно точные, но плохо интерпретируемые теоретически количественные оценки на основе моделей, которые на поверку оказываются либо однофакторными регрессиями, либо просто оценками «на глаз», например, исходя из динамики нескольких показателей национальных счетов (доля чистого экспорта в ВВП).
Третья группа - это серьезные исследования [7, 8, 5] с солидной теоретической базой и выходом на достаточно большую и сложную модель, которая, тем не менее, дает весьма неоднозначные количественные оценки. Теоретическим фундаментом для этих работ служит та же теория «голландской болезни» в рамках открытой, равновесной, одно-, двух- или трехсекторной экономики. Для построения моделей используется хорошо отработанный в западной экономической науке, но практически неприменимый для условий России, инструментарий производственных функций и теории оптимизации.
Остановимся подробнее на анализе данных работ, их преимуществ и недостатков.
Качественный теоретический анализ проблемы. Основным теоретическим фундаментом при анализе влияния мировых цен на экономику является, как уже было сказано, теория «внешних шоков» или ее частный случай, весьма подходящий для текущего состояния российской экономики - теория «голландской болезни». К ним примыкает, как было отмечено, теория валютного курса и его влияния на экономический рост.
Термин «голландская болезнь» (Dutch disease) появился в экономической литературе в конце 70-х - начале 80-х годов. Своим возникновением он обязан своеобразной макроэкономической ловушке, в которую попали Нидерланды через некоторое время после освоения ими обширных месторождений природного газа в Северном море. Последовавший за этим резкий рост экспорта природного газа и нефти повлек за собой существенное удорожание национальной валюты, что негативным образом сказалось на других экспортоориентированных отраслях и экономике в целом. Последующие экономические исследования выявили «голландскую болезнь» в целом ряде стран-экспортеров сырья, а также
подробно описали и теоретически обосновали ее негативные последствия. Все исследования по данной проблеме можно условно разделить на две группы: «те, которые акцентируют внимание на краткосрочных аспектах проблемы, и те, что концентрируются на долгосрочных эффектах» [8]. Подавляющее большинство работ относится к первой группе. В них отмечается, что «бум в сырьевом секторе, вызванный улучшением конъюнктуры на мировых рынках сырьевых ресурсов, в краткосрочной перспективе благотворно влияет на экономический рост страны-экспортера, увеличивая внутренний спрос на торгуемые и неторгуемые товары. Однако по причине того, что цены на торгуемые товары (в открытой экономике) привязаны к мировым, это ведет к опережающему рост цен на неторгуемые товары и услуги, а затем к перетоку труда и капитала в сырьевой сектор и сектор неторгуемых товаров и услуг. Отмечается, что это приводит к возникновению негативных эффектов (например, к структурной безработице, в случае низкой мобильности трудовых ресурсов) уже в краткосрочной перспективе, но в целом плюсы перевешивают минусы» [8].
Однако долгосрочные последствия «голландской болезни» выходят далеко за пределы временной безработицы. Многочисленные эмпирические исследования экономической истории стран как достаточно удаленных эпох (ХУП-Х1Х вв.), так и недавних периодов (70-90-е годы прошлого века) свидетельствуют о несомненной связи между долей добывающих отраслей в ВВП и экспорте с темпами роста ВВП на душу населения. В качестве примера приведем результаты исследования Мирового Банка [9]. Согласно этим исследованиям, темпы экономического роста в странах, богатых нефтью, газом и другими природными ресурсами, как правило, ниже, чем в странах, где запас таких ресурсов ограничен, или они вообще отсутствуют. Так, например, «среднегодовые темпы падения ВВП на душу населения за период с 1965 г. по 1998 г. в Иране и Венесуэле составили 1%, в Ливии - 2%, в Ираке и Кувейте -3%, а в Катаре за период с 1970 г. по 1995 г. - 6%. В целом для членов ОПЕК ВВП в расчете на душу населения в течение последних 30 лет не рос, а сокращался приблизительно на 1,3% в год. Страны ОПЕК в данном случае не являются исключением. На протяжении последних 20 лет из 65 стран, относящихся к категории богатых природными ресурсами, лишь четыре государства смогли довести объем инвестиций в основной капитал до уровня 25% ВВП и обеспечить прирост ВВП на душу населения на уровне не менее 4% в год - это Ботсвана, Индонезия, Малайзия и Таиланд. Стоит отметить, что из них только Индонезия имеет запасы нефти. При этом остальные государства Юго-Восточной Азии, которые не обладают столь значительными запасами ресурсов (Гонконг, Сингапур, Южная Корея и Тайвань), показали более высокие темпы экономического роста» [9].
Нередко при анализе ситуации «голландской болезни» задача сводится к оценке влияния динамики валютного курса на экономический
рост, а это несколько иная задача, которая заставляет вспомнить теорию курсообразования и недавнюю дискуссию российских экономистов о связи реального курса доллара и экономического роста в России.
Согласно теории, в кратко- и среднесрочном периоде так называемый нормальный естественный уровень курса валюты определяется двумя факторами.
1. Соотношением спроса и предложения на валютном рынке, которое зависит как от состояния платежного баланса, так и от ситуации на рынке капитала (величина оттока капитала, сравнительная привлекательность активов в той или иной валюте, которая, в свою очередь, зависит от величины процентных ставок, уровня инфляции и т.д.)
2. Соотношением наиболее ликвидной части денежной массы и валютных резервов, на которые влияет денежно-кредитная политика правительства (доля обязательной продажи валютной выручки, величина обязательных резервов в банковской системе, ставка рефинансирования, операции на «открытом рынке»), текущий и прошлый уровень инфляции, накопленная величина золотовалютных резервов.
В долгосрочной перспективе курс валюты складывается под влиянием более фундаментальных факторов: соотношения цен в странах-эмитентах валюты или паритета покупательной способности (ППС), а также производительности труда, которая характеризуется уровнем ВВП на душу населения. Поведение курсов валют развитых стран до 90-х годов хорошо описывалось теорией ППС, согласно которой курс валюты не должен далеко отклоняться от ППС. Однако в 80-90-е годы доктрина ППС в связи с высокой волатильностью фондовых и валютных рынков была поставлена под сомнение. Не находит она подтверждение и применительно к развивающимся странам. Поэтому была выдвинута другая теория, согласно которой валюта страны с более высокой производительности труда будет устойчиво переоценена по отношению к ППС, по причине более высокой относительной зарплаты и цен на товары на услуги. Хорошо исследован и описан так называемый «эффект Балаша» [3] или «эффект Балассы-Самуэльсона» - закономерность, связывающая уровень экономического развития с уровнем относительных цен. Оказывается, что тем выше уровень экономического развития страны и производительность труда в ней, чем выше уровень заработной платы в стране и, соответственно, уровень цен в ней. Таким образом, можно говорить о том, что заниженный (по отношению к ППС) курс национальной валюты, который имеет место во многих развивающихся странах, является своеобразным компенсатором, обеспечивающим конкурентоспособность на внутреннем и внешнем рынках при низкой производительности труда, высокой материало- и энергоемкости экономики. Кро-
ме того, на отклонение курса от ППС влияет степень связи экономики с мировым хозяйством (доля торгового оборота в ВВП), уровень государственного вмешательства в экономику и величина внешнего долга. Первое и второе способствует росту относительных цен, а страны с большим долгом, как правило, проводят политику низкого курса для стимулирования экспорта.
Кейнсианская доктрина рассматривает валютный курс как инструмент денежной политики, который должен активно использоваться для стимулирования национальной промышленности и выравнивания платежного баланса. Монетаристы, напротив, считают, что валютный курс автоматически устанавливается в результате игры спроса и предложения на валютном рынке, который зависит от денежно-кредитной политики - динамики денежной массы, цен, ставки процента, изменения привлекательности активов в данной валюте, оттока капитала, бюджетного дефицита и т.д.
Исследуя влияния валютного курса на ВВП с помощью двухсекторной модели экономики, модификации известной модели Солтера-Свона, О. Дынникова приходит к выводу, что «из одних и тех же данных, используя различные спецификации, можно вычленить и положительные и отрицательные зависимости между ВВП и реальным обменным курсом, причем с различными направлением влияния» [5]. Действительно, «реальный обменный курс воздействует на распределение спроса между импортом и российскими товарами, влияет на структуру предложения (экспортные поставки против поставок на внутренний рынок), т. е. очевидно влияет и на ВВП». Однако верно и обратное: «более высокий спрос в экономике толкает реальный обменный курс вверх, увеличивая цены российских товаров, предлагаемых на внутреннем рынке». Одновременно растет, причем, как показывает российский опыт, более быстрыми темпами, спрос на импортные товары и, соответственно, спрос на валюту, что толкает обменный курс вниз. Таким образом, «через спрос на импорт рост ВВП ослабляет рубль, а через спрос на российские товары - укрепляет». Логично предположить, что результирующее влияние ВВП зависит от доли импорта и эластичности спроса на импорт по цене и доходу. То же самое можно сказать и про обратное влияние - оно зависит от доли экспорта и импорта и их эластичностей в конкретный момент в данной экономике.
Кроме того, динамика реального обменного курса влияет не только на структуру спроса (импорт или внутренние поставки) и предложения (экспорт или внутренние поставки), но и на рентабельность всех экспортирующих (выручка) и импортирующих (издержки) отраслей, а следовательно, через инвестиции в основной и оборотный капитал - на динамику производства с распространением волны роста и падения по
межотраслевым каналам. Так, например, реальное укрепление рубля влечет за собой следующее.
• Педение рублевых цен на экспортную продукцию, что влечет за собой снижение экспортной, а затем и внутренней выручки экспортирующих отраслей вследствие последующего падения внутренних цен на их продукцию, что при неизменных издержках ведет к снижению рентабельности экспортных отраслей, замедлению роста производства в них, а затем и во всей экономике. Одновременно происходит снижение материальных затрат (внутренние цены на сырье упали) и рост рентабельности во всех неэкспортных секторах, где этот рост не компенсируется падением выручки.
• Снижение реальной ставки заработной платы в экспортном секторе, так как номинальная ставка зарплаты в нем, особенно в части дополнительных выплат (премии, доплаты), привязана к курсу доллара, а также зависит от уровня рентабельности, который при укреплении рубля сильно падает.
• Падение рублевых цен на импорт. При падении импортных цен высвобождается часть доходов у конечных потребителей, а у промежуточных отраслей снижаются издержки и растет рентабельность. Дополнительные доходы могут быть направлены как на покупку дополнительного количества импортных товаров (их относительная цена снизилась, но, возможно, осталась достаточно высока), так и отечественных товаров, а также на другие цели (рост оборотных средств, инвестиции). Скорее всего, в переходной экономике произойдет рост физических объемов импорта, а также либо сокращение внутреннего производства, либо снижение внутренних цен. Это происходит потому, что импортные товары (особенно непродовольственные) высокоэластичны по цене, следовательно, при снижении цены на них на 1% происходит рост спроса более чем на 1% и, соответственно, доля импорта растет не только в физическом, но и стоимостном выражении. При фиксированном стоимостном объеме спроса это означает снижение физического объема внутреннего производства и(или) внутренних цен со всеми вытекающими из этого последствиями для выручки, прибыли, оборотных средств и инвестиций в конечных отраслях, где особенно велика доля импорта, а затем по цепочке и в сырьевых.
Нельзя забывать и о связи между динамикой номинального валютного курса и инфляцией: номинальный рост курса доллара относительно рубля, как известно, толкает цены вверх как из-за роста инфляционных ожиданий, так и в силу увеличения издержек производителей и импортеров потребительских товаров. Справедлива и обратная зависимость: рост цен, например через рост денежной массы, может приводить к росту курса доллара. В то же время эти две макроэкономические
переменные могут вести себя достаточно независимо: все-таки инфляция зависит, прежде всего, от монетарных и структурных факторов, а валютный курс - еще и от состояния платежного баланса. Поэтому и происходит реальное «укрепление» или «ослабление» рубля.
Таким образом, при многообразии взаимообратных связей результирующее воздействие реального обменного курса, например, на показатель роста ВВП зависит от целого ряда структурных параметров: доли экспортного сектора, доли импорта в текущих издержках, инвестиционном и потребительском спросе, эластичностей спроса на импорт по цене и доходу и многих других.
В заключение раздела отметим другие попытки качественного анализа проблемы влияния мировых цен и внешней торговли на экономический рост. Так, в [1] анализируются макросистемные функции внешнеэкономических связей в сложившейся за последнее десятилетие модели российской экономики. В статье отмечается, что по сравнению с 80-ми годами качественно изменилась роль экспорта в экономике: из поставщика валюты для импорта он превратился в фактор экономического развития. Выделяются пять функций, которые выполняет внешнеэкономическая сфера в экономике:
• обеспечение рынков сбыта и денежных доходов для экспортоориентированных отраслей;
• наполнение внутреннего потребительского рынка;
• наполнение бюджета;
• приток капиталов и займов для покрытия дефицита финансовых ресурсов в различных секторах экономики, в том числе и для выплат по внешнему долгу;
• компенсация недостатка инвестиционных ресурсов.
Основное внимание в статье уделяется анализу моделей оборота валютных ресурсов, доминировавших в различные периоды российской экономической истории 1993-1999 гг., их преимуществам и недостаткам. Проблема влияния мировых цен на экономику затрагивается только постольку, поскольку она имеет отношение к образованию валютных доходов экономики.
Таким образом, ни одна из вышеперечисленных теоретических схем и моделей не может, по нашему мнению, в полной мере удовлетворять требованиям об исчерпывающем описании и объяснении механизмов влияния мировых цен на экономический рост в России. Тем не менее, из вышеизложенного можно извлечь несколько важных для последующего прикладного моделирования теоретических положений.
• Основными каналами влияния мировых цен на экономику являются доходы экспортеров и реальный обменный курс, при этом направление влияния этих двух факторов имеет разный знак: рост мировых цен, способствующий росту доходов экономики,
одновременно вызывает укрепление национальной валюты, которое приводит к противоположным последствиям.
• Влияние самого обменного курса на экономический рост носит чрезвычайно сложный, комплексный характер и осложняется обратным влиянием экономического роста на обменный курс, поэтому представляется целесообразным ввести в структуру будущей модели специальный блок расчета обменного курса, а не задавать его экзогенно.
• Итоговый результат воздействия мировых цен и обменного курса на экономику зависит от целого ряда ее структурных параметров: доли экспортного сектора в выпуске, в промежуточном спросе, доли импорта в текущих издержках, инвестиционном и потребительском спросе, эластичностей спроса на импорт по цене и доходу. Все они должны быть заданы в явном виде и вычисляться в модели.
Попытки количественной оценки влияния мировых цен на экономический рост с помощью «упрощенных» моделей и эконометрических зависимостей. Самый простой и быстрый способ ответить на поставленный вопрос- совместный анализ рядов цен на нефть марки Urals (22% российского экспорта в 2GGG г.), пересчитанного в рубли по текущему курсу, и промышленного производства в постоянных ценах с устраненной сезонностью (или ВВП) на основе гипотезы о статистической связи между ними. Сила этой связи оценивается по полученному эконометрическому уравнению. Например, в период с сентября 1998 г. по ноябрь 2GGG г. наблюдалась очень сильная корреляция между этими двумя показателями (R2=G,881). В другие периоды (за исключением 1994 г.), такой тесной связи не наблюдалось. Тем не менее, за весь период наблюдений, по которому доступны статистические данные (январь 1994 г. - декабрь 2GG1 г.), R2 составил G,857 (y=G,GGGG48 x+G,655472, где y - промышленное производство с исключением сезонности (январь 1992 г.=1), а x - цена на нефть марки Urals (руб./т). На основании таких или несколько более сложных зависимостей делаются весьма смелые выводы. Так, например, в [5] на основе трехфакторной регрессионной зависимости (зависимая переменная - очищенный от сезонности логарифм физического объема ВВП; факторные переменные: логарифм реальных цен электроэнергии, логарифм цен экспорта, чистый экспорт товаров и услуг; период оценки - 1 кв. 1995 г. - 2 кв. 2GG1 г., шаг - квартал, R2 = G,93, dw=1,97) делается вывод о том, что «в 2GGG г. главным фактором стал рост мировых цен на сырье, обеспечивший 15%-й рост ВВП. То, что рост фактически составил лишь 9%, объясняется, главным образом, ростом оттока капитала и наращиванием резервов Центробанком. При этом только за счет резервов было ,,съедено“ около 4% роста». Тот факт, что путем наращивания резервов Центральный банк не допускает сильного реального укрепления рубля, которое тормозит экономический рост, в расчет не принимается.
Еще менее адекватны попытки решить проблему, прикидывая, сколько составит чистый экспорт при заданном росте мировых цен, курсе доллара и объеме импорта, при неизменных остальных составляющих ВВП, и получать при этом искомые количественные оценки влияния мировых цен на динамику ВВП.
Преимущество этого подхода - простота, быстрое получение конкретных прикладных результатов и прогнозов на их основе. Недостатков гораздо больше. Во-первых, за рамками исследования остается механизм воздействия мировых цен, в данном случае цен на нефть, на экономику, на элементы добавленной стоимости и, в конечном итоге, на экономический рост. Исследователь наблюдает одновременный рост или падение цен на нефть и промышленного производства в России в течение некоторого периода времени. Однако, строго говоря, одновременность или даже следование с некоторым лагом одного события за другим не означает наличие причинно-следственной связи. Кроме того, как уже было сказано, на протяжении достаточно длительных промежутков времени (в 1995-1998 гг. и в 2001 г.) статистически значимой связи между ценами на нефть и промышленным производством в России не обнаруживается. Другая слабость подхода - исходные данные. При кажущейся простоте получения возникает немало вопросов к их качеству, особенно это касается методов исключения сезонности. Совершенно разные результаты могут получаться при изменении периодов оценки и периодичности данных - месячной, квартальной, годовой.
Другим очевидным, лежащим на поверхности способом количественной оценки влияния мировых цен на российскую экономику является отказ от макроэкономического подхода в пользу мезоэкономического, отраслевого. Действительно, если нельзя описать все сложные и многообразные изменения во всей экономике под влиянием мировых цен, нужно спуститься на уровень отдельных отраслей, и задача упростится. Не нужно особых усилий, чтобы показать, как влияет, к примеру, мировая цена нефти на выручку, прибыль, зарплату, инвестиции и налоговые отчисления в нефтедобывающей промышленности. Это можно сделать как с помощью прямого балансового счета, так и с использованием надежных эконометрических зависимостей. Составив такие минимодели для каждой экспортной отрасли (всего 8) с учетом взаимного влияния мировых цен друг на друга, можно смело прогнозировать, например, влияние изменений цены алюминия на весь российский экспортный сектор, который составляет известную долю российской экономики (ВВП, налогов, прибыли, доходов населения) и, полагая все другие параметры неизменными, заявлять об успешном решении поставленной проблемы.
Примерно так поступают многие экономисты-практики, которым нужно быстро и однозначно ответить на поставленный вопрос. Однако это не ответ, так как все другие параметры не останутся неизменными.
В силу межотраслевых и других связей рано или поздно затронутыми окажутся все, самые удаленные от первичного импульса сектора и сферы экономики. Они затем отдадут этот импульс обратно и его результирующее влияние на какой-либо конкретный момент времени будет весьма неоднозначным даже для цветной металлургии в случае роста цен на алюминий.
Попытки моделирования ситуации «внешнего шока». Тщетность попыток удовлетворительного решения проблемы влияния мировых цен на экономику с помощью «упрощенных» моделей естественным образом привела исследователей к необходимости использования более серьезного инструментария - сложных макромоделей, опирающихся на хорошо проработанную в экономической науке теоретическую базу: теорию общего равновесия, производственных функций, максимизации полезности (прибыли), спроса и предложения на рынке товаров и денег.
Так, например, в [7] односекторная модель экономического роста для малой открытой экономики используется для оценки влияния доходов от экспорта на внутренние цены и валютный курс, а также и на внутренний выпуск в России в 1998-2000 гг. Модель состоит из шести уравнений, связывающих текущий объем производства, внутреннее предложение и спрос на внутреннее производство, процентные ставки внутри страны и за рубежом, а также денежную массу, инфляцию и курс доллара. Предполагается, что цены на импортируемую продукцию фиксированы и зависят только от курса доллара, движение капитала между экономикой и остальным миром ничем не ограничено, динамика цен определяется только соотношением спроса и предложения, объем предложения - только соотношением внутренних цен и цен на импортируемую продукцию, текущий объем производства вычисляется как минимум спроса и предложения. Одним словом, мы имеем дело с идеальной моноотраслевой рыночной экономикой.
Решением получившейся в результате ряда подстановок системы из двух дифференциальных уравнений служат следующие выражения:
где p - уровень внутренних цен; m - предложение денег; f - экспортная выручка; є - обменный курс; г - ставка процента за рубежом; R - страновой риск.
На основе дополнительных соображений об экономическом смысле параметров предполагается, также, что аі<0, т.е. дp/дf<0. В свою очередь, a2, Ь1 и Ь2>0, иными словами, рост мировых цен должен приводить к падению внутренних цен и курса доллара относительно рубля и наоборот. На первый взгляд кажется, что это хорошо согласуется с наблюдаемыми в России эффектами: резкий рост курса доллара действи-
p = m + a1 f+a2 (r+R), є = m - Ь і f+Ь2 (r+R),
(1)
(2)
тельно сопровождается инфляцией, а замедление темпов роста курса доллара давно используется в качестве антиинфляционного якоря. Однако, зачастую, в России наблюдается и обратная картина: рост мировых цен инспирирует рост внутренних цен через потребительский импорт и цены сырьевых отраслей, при падении же мировых цен аналогичного падения внутренних цен не происходит (они лишь замедляют рост в силу все того же влияния мировых цен на потребительский импорт и цены на сырье).
Для описания и объяснения перипетий недавней российской экономической истории автор привлекает еще два качественных параметра: валютную политику правительства и так называемую негибкость цен к понижению (downward stickiness). В итоге, падение мировых цен в начале 1998 г. должно было вызвать девальвацию рубля и инфляцию, однако, благодаря проводимой Центробанком политике на удержание курса рубля с помощью массированных долларовых интервенций, произошло сокращение денежного предложения и падение текущего производства до уровня сжавшегося спроса. При этом в силу сокращения денежной массы должны были упасть и внутренние цены, но этого не произошло из-за их негибкости к понижению. В результате экономика оказалась в состоянии неравновесия, когда при искусственно высоких внутренних ценах спрос был гораздо меньше предложения. Кризис 1998 г. вывел экономику из этого неравновесного состояния, однако, немного с перехлестом и теперь предложение стало меньше спроса, что стимулировало рост производства. Последовавший затем рост мировых цен поставил перед правительством новую проблему: рост экспортной выручки должен был привести к падению курса доллара и внутренних цен, однако, в силу опять же их негибкости к понижению ситуация могла повторить предкризисную: спрос стал бы меньше предложения и упало бы производство. Но Центробанк исправил ситуацию интервенциями на валютном рынке: он скупал лишнюю валюту в золотовалютные резервы, не давая упасть курсу и увеличивая денежное предложение, а, следовательно, препятствуя снижению спроса и производства. Большинство экспертов все это время опасались инфляционных последствий этой скупки и упрекали Центробанк за вывод капитала из экономики, что препятствует экономическому росту.
Для нас здесь важен вывод о том, что рост мировых цен при определенных условиях может приводить как к росту, так и к падению производства.
Гораздо более сложная модель используется в [8] специально для анализа ситуации «голландской болезни» и возможностей государства по устранению опасных последствий методами налоговой политики. Экономика разбивается на три производящих сектора: сырьевой, промышленный и сектор услуг. Первые два производят торгуемые товары, третий - неторгуемые. Сырьевой сектор экспортирует всю производи-
мую продукцию, а на выручку импортирует промышленные и потребительские товары. Цены всех трех секторов измеряются в единицах цен промышленного сектора, причем цены сырьевого сектора устанавливаются на уровне мировых, а цены сектора услуг определяются соотношением внутреннего спроса и предложения. Дополнительно более подробно расписан налоговый блок. Объем производства в каждом секторе вычисляется по производственным функциям Кобба-Дугласа, зависящим от трех переменных: труд, капитал и человеческий капитал. В модели решается задача максимизации общественного благосостояния (welfare) для бесконечного периода времени путем поиска экстремума функции PVU - Present Value of Utility (приведенная стоимость полезности). Для этого вводятся условия максимизации прибыли в каждом из трех секторов, условие максимизации полезности потребителя и доходов государства, а также балансирующие уравнения для доходов и расходов государства, потребителей, трудовых ресурсов и инвестиций, общего потребления и уравнение роста человеческого капитала.
Получившаяся после ряда преобразований система из двух дифференциальных уравнений имеет достаточно простое по смыслу, но трудно выражаемое через исходные параметры решение (его написание занимает несколько страниц формул). Дальнейшие исследования получившегося решения и подстановка реальных параметров из российской экономической действительности, среди которых самое важное значение играют такие параметры, как размер сырьевого сектора (его доля в общем выпуске - для России принято значение 0,4) и начальное значение отношения темпа роста промышленного сектора к ставке процента (0,36), приводит автора к весьма неожиданному, видимо, даже для него самого выводу: падение благосостояния (точнее Present Value of Utility) в долгосрочной перспективе в результате эффекта «голландской болезни» происходит только в странах с изначально достаточно развитым и быстрорастущим промышленным сектором. Точнее говоря, негативные эффекты должны иметь место только в тех странах, где годовые темпы роста производства в промышленном секторе составляют не менее 0,88 процентной ставки. Такое соотношение имеет место только в промышленно развитых странах, где стоимость капитала (процентная ставка) достаточно низка (1-7% в США в 90-х годах). В развивающихся странах это соотношение гораздо ниже (в России, по оценкам автора [8], оно составляет 0,36). Такой неожиданный результат объясняется автором достаточно просто: чем больше процентная ставка, тем большее значение имеет краткосрочный выигрыш (из-за дисконтирования) по сравнению с долгосрочным проигрышем. Однако, на наш взгляд, этот «математический» эффект не должен вводить в заблуждение: просто в модели, видимо, недостаточно учтены другие долгосрочные последствия «голландской болезни», в частности, со-
циальные факторы, отставание в НТП, возможно, недостаточно хорошо описаны процессы накопления и перераспределения капитала, инвестиций.
Межотраслевые балансовые модели также могут использоваться для оценки влияния мировых цен на экономический рост, особенно для анализа распространения волны роста по межотраслевым связям. Однако большое число отраслей делает эти модели слишком сложными и громоздкими для оперативного отслеживания, анализа и прогноза экономической динамики, хотя для средне- и долгосрочного прогнозирования структурных сдвигов в экономике они являются наиболее подходящим инструментом. Кроме того, построение МОБа требует проведения отдельной большой работы по оценке прогнозных значений коэффициентов прямых (или полных) затрат. В нормальной экономике такая оценка основывается на предположении о том, что коэффициенты прямых затрат в основных ценах (ценах производителей) постоянны в течение достаточно длительных периодов (5-10 лет). Однако в России по причине низкой и резко меняющейся в течение достаточного короткого периода времени загрузки мощностей это далеко не так. Поэтому многие эмпирические исследования [10], в частности, выявляют невозможность использования классических производственных функций (Кобба-Дугласа, Леонтьева) для прогнозирования выпуска российской экономики. Плохо приспособлены межотраслевые модели и к прогнозированию инфляционных параметров, особенно обменного курса, денежной массы.
Таким образом, ни один из предложенных до сих пор способов количественной оценки влияния мировых цен на российскую экономику не дает, по мнению автора, адекватного решения.
• «Упрощенные» модели» позволяют быстро получать конкретные прикладные результаты, однако качество их сомнительно, так как такие модели, как правило, не учитывают многие существенные прямые и обратные связи в экономике и часто оставляют за рамками понимания экономический смысл и механизм воздействия того или иного фактора на результат.
• Модели экономической динамики, основанные на достижениях неоклассической теории (модели «экономикс») хорошо описывая процессы экономического роста и связанные с ними инфляционные процессы (т.е. динамику цен, денежной массы и валютного курса), упускают из виду связи между секторами экономики, их взаимодействие и взаимное влияние. Кроме того, в российских условиях они часто выдают весьма неоднозначные результаты.
• Межотраслевые модели, преодолевая этот недостаток, являются слишком сложными и громоздкими, а потому малопригодными для решения достаточно узких задач, таких как влияние внешних шоков на экономику.
Принципиальные подходы к построению модели. Можно ли построить модель специально для решения данной проблемы, компактную и простую в интерпретации и в то же время описывающую большинство процессов, протекающих в экономике под влиянием мировых цен в комплексе и в динамике?
Какие же процессы протекают в российской экономике, когда мировые цены, например, растут?
о Рост выручки экспортных отраслей, что при неизменных пока издержках дает рост прибыли этих отраслей, а после ее распределения - рост инвестиций в основной и оборотный капитал, рост доходов населения и бюджета. Эффект на реальный ВВП зависит на этом этапе от скорости и масштабов реакции внутренних цен на «всплеск» ликвидности, при этом и сам «всплеск» и реакция на него сильно растянуты во времени. о Рост физического объема производства в экспортных отраслях за счет дополнительных инвестиций в основной и оборотный капитал, который затем распространяется через межотраслевые каналы и на другие отрасли, что приводит к дальнейшему росту массы прибыли, а значит инвестиций, доходов населения и бюджета и, в конечном итоге, производства не только в экспортных, но и в других отраслях. о Рост экспортных цен, как показывает российская практика, приводит к росту внутренних цен на продукцию экспортных отраслей, что еще больше увеличивает их доходы, прибыль, инвестиции и налоговые отчисления, но инициирует инфляцию издержек, тормозящую рост в других, а затем и самих экспортных отраслях. о Рост экспортных поступлений сказывается на балансе спроса и предложения на валютном рынке, а, следовательно, на обменном курсе, что имеет самые разнообразные последствия для экономики. Итак, процессы, протекающие в российской экономике под воздействием мировых цен, можно уподобить волновым колебаниям. Первоначальный импульс приходит извне и затрагивает сначала валютный рынок и экспортный сектор. Потом постепенно волна распространяется на все секторы и отрасли экономики, приводит в движение все составляющие ВВП и агрегаты инфляции, в волне возникают завихрения и обратные движения, ставятся барьеры в виде мер государственного регулирования, положительное воздействие, проистекающее от роста доходов экономики, накладывается на тормозящее воздействие от роста инфляции издержек и укрепления рубля, которое также оказывает на экономику двойственное воздействие: кроме негативных эффектов от падения доходов экспортных отраслей, могут иметь место и положительные, связанные с ростом реальных доходов населения по причине падения рублевых цен на потребительский импорт и ослабления финансовых ограничений на рост производства в некоторых внутреннеориентированных отрас-
лях (пищевая промышленность, промышленность стройматериалов, отчасти, машиностроение, связь) из-за более умеренной динамики цен на их издержки - импортное и российское сырье и материалы.
Все эти процессы можно описать с помощью схемы (рис.1).
Рис. 1. Принципиальная схема распространения волны роста мировых цен (цен экспорта) в экономике РФ
Учитывая предшествующий опыт построения моделей для решения аналогичных проблем, необходимо отбросить излишние опасения по поводу теоретической чистоты1 и попытаться совместить лучшие качества неоклассических динамических и межотраслевых моделей.
о Модель должна отображать процессы образования и использования доходов, что свойственно прежде всего балансовым моделям, но не неоклассическим моделям на основе производственных функций. Эти процессы моделируются в динамике, когда доходы одного периода используются в качестве ресурсов другого. При этом никаких барьеров при распределении доходов быть не должно. Это условие также предполагает наличие в модели блоков расчета доходов и расходов населения и государства, а также блока расчета внешнего спроса на российский экспорт.
1 Например, можно возразить, что межотраслевые модели, как правило, оперируют абсолютными величинами макроэкономических показателей, что характерно для трудовой теории стоимости, восходящей к Рикардо и Марксу, а неоклассические модели — предельными величинами, опираясь на теоретический фундамент неоклассической теории.
о Текущий объем выпуска в производящих секторах должен определяться на основе сопоставления спроса, предложения и, возможно, имеющихся финансовых ресурсов, как иногда делается в динамических односекторных моделях, но не свойственно нормативным межотраслевым моделям, т.е. строится модель рыночной экономики.
о Для отображения процессов передачи волны роста (падения) по межотраслевым каналам, в модели должен соблюдаться основной принцип МОБ: издержки каждого сектора (отрасли) - это часть выпуска всех других секторов (отраслей). При этом количество секторов, по возможности, должно быть сокращено до минимума по примеру динамических моделей.
о Для перехода от номинальных к реальным величинам в модели должен присутствовать развитый блок расчета дефляторов, т. е. блок цен.
о В модель должен быть введен специальный блок (чего нет ни в одной из рассмотренных ранее моделей) расчета валютного курса, который позволит не только отобразить процессы курсообра-зования с учетом политики правительства, но и наглядно описать все эффекты, связанные с взаимным влиянием обменного курса, инфляционных агрегатов и составляющих ВВП. Так как эти эффекты чрезвычайно сложны и не поддаются вычленению, их необходимо рассматривать в комплексе, в составе большой модели. В то же время валютный курс нельзя делать полностью экзогенной переменной, так как в нормальной рыночной экономике он складывается под влиянием ряда факторов (см. выше), и влияние мер государственного регулирования на него ограничено, что наглядно продемонстрировал августовский кризис 1998 г.
о Итоговый результат воздействия мировых цен и обменного курса на экономику зависит от ее структурных параметров. Поэтому в модели должна быть развита система расчета коэффициентов эластичностей по цене и доходу, особенно поставок по импорту, возможно, по экспорту и система расчета структурных параметров (долей экспорта и импорта, коэффициентов распределения выпуска и издержек - технологических коэффициентов в терминологии МОБ, распределения доходов) в динамике.
о В модели должен быть заложен эндогенный механизм учета научно-технического прогресса, его влияния на издержки, прибыль
и, в конечном итоге, на экономический рост, но не такой сложный как в неоклассических моделях (через введение дополнительного фактора в производственную функцию, изменение ее параметров, ^-образные кривые) или межотраслевых моделях (через технологические коэффициенты).
Кроме того, для целей анализа и прогнозирования должны быть выделены секторы конечного потребления: сектор государства (налоги и их использование), сектор населения (доходы и расходы), внешнеторговый сектор (экспорт-импорт).
Наконец, необходимо выделить главные методологические принципы, требования и ограничения, которыми необходимо руководствовался при формировании модели, отборе тех или иных параметров и принципиальных решений:
• максимально полное описание экономических процессов, связанных с влиянием мировых цен на экономику при минимальной сложности модели: минимум секторов, минимум параметров, самые простые линейные зависимости и тождества;
• структура и параметры модели должны быть такими, чтобы впоследствии можно было легко перейти от теории к практике, т.е. параметры модели должны иметь ясный экономический смысл, их можно достаточно легко количественно оценить для реального исторического периода на основе официальной статистики.
Литература и информационные источники
1. Абрамова Е.А. Модель внешнеэкономического оборота России: становление, развитие, трансформация //Проблемы прогнозирования, №3, 2001.
2. Белоусов А.Р. Макроэкономические последствия снижения мировых цен на нефть // ЦМАиКП, 2002.
3. Илларионов А. Реальный валютный курс и экономический рост //Вопросы экономики, № 2, 2002.
4. Алексашенко С., Клепач А., Осипова О., Пухов С. Валютный курс и экономический рост //Вопросы экономики, №8, 2001.
5. Дынникова О.В. Реальный обменный курс и ВВП / Текст выступления на 3-й Международной научной конференции «.Модернизация экономики России: итоги и перспективы», 2002.
6. Конторович В. Взаимосвязь реального курса рубля и динамики промышленного производства в России // Экономический журнал ВШЭ, т. 5, № 3, 2001.
7. Эйсмонт Э.А. Колебания мировых цен на нефть и развитие российской экономики / Препринт № 2000/019. М., Российская экономическая школа, 2000. (Англ.)
8. Моисеев А.В. Анализ влияния «Голландской болезни» и налоговой политики на экономическое благосостояние. (На примере российской экономики) / Препринт № Е&Р/99/030. М., Российская экономическая школа, 1999. (Англ.)
9. Юрьева Т. «Голландская болезнь»России. http://www.utro.ru
10. Бессонов В.А. Проблема построения производственных функций в российской переходной экономике. М., ИЭПП, 2002.
