CC BY
78
УДК 159.9
Вестник СПбГУ. Сер. 16. 2012. Вып. 4
Н. О. Свешникова
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ИДЕНТИЧНОСТИ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
Грядет революция! Она будет отлична от революций прошлого, устремившись на этот раз непосредственно к человеку, а не классам. И прежде всего она затронет культуру, изменения же политических структур совершатся лишь на последнем этапе.
Чарльз Райх
Эпоха великого исторического оптимизма и технологического романтизма завершилась. XX век — век идеологий — не дал человеческому сообществу мира и изобилия. Одним из печальных итогов ушедшего столетия является усугубившийся раскол в мировом сообществе, деградация многих сфер жизни отдельного человека и групп в целом, в первую очередь ослабление моралитета. Новые акценты приобретает проблема будущего современной цивилизации. Л. Карсавин, П. Сорокин когда-то предупреждали о возможной варваризации человеческого общества как закономерном процессе цивилизационного перехода. Многое из жизни современных сообществ подтверждает этот тезис и вызывает тревогу и пессимизм. К. Ясперс писал: «Быть может, нам грозит опасность вновь превратиться в людей каменного века, ибо мы, собственно говоря, никогда не перестаем ими быть» [1, с. 56]. Кризис философии заключается в том, что новые знания приходят из математики, физики, биологии, а современная философская мысль осмыслить их не может. Как пишет В. В. Налимов: «Нет духовного и, соответственно, морального возрастания от вновь полученного знания» [2, с. 65]. В подходах к исследованию общества все ярче проступает противостояние двух базисных постулатов. Согласно первому, социальная реальность понимается как результат действий, мысли и воли отдельных людей, независимых друг от друга. Второй постулирует общество как некий организм, который оказывает формирующее воздействие на человека. Это противостояние определяет и гносеологические установки в познании функционирования общества: методологический индивидуализм и методологический универсализм. В качестве парадигмы общественного познания в последнее время доминировали именно установки индивидуализма, которые являются базой основных моделей, разработанных в рамках деятельностного подхода в социальной философии — от марксистских до постмодернистских. При этом универсализм долгие годы связывался, да и сегодня часто ассоциируется, с идеологическими стереотипами. В противостоянии этих позиций следует отметить ключевой аспект, а именно расхождение в понимании смысла жизни человека, ее содержательности, конечности — бесконечности. Именно эти методологические установки определяют основные подходы к исследованию идентичности и прогнозированию развития социальных систем.
© Н. О. Свешникова, 2012
45
С начала 1980-х годов заметно возрос интерес представителей гуманитарных наук к феномену идентичности. Это связано, с одной стороны, с глобальной трансформацией социальных, политических, экономических процессов и институтов, технологической революцией, преобразованием в сфере коммуникации. С другой стороны, происходит парадигмальный сдвиг в научном представлении о человеке и обществе, их будущности.
В различных социогуманитарных исследованиях предлагается множество интерпретаций идентичности. Особенно высокой вариативностью отличаются работы, где осуществляется попытка проанализировать и объяснить взаимосвязь социальных и политических процессов. Можно обозначить некий научно-исследовательский тренд как «моду на идентичность». С другой стороны, обращение к проблематике идентичности является выражением потребности в научном переосмыслении и познании характера социальных трансформаций, политических и экономических преобразований на основе накопленного опыта в рамках специализированных научных отраслей. Современный этап научного познания можно охарактеризовать как интегрирующий.
Весьма ярко проблематика идентичности выступает при анализе политических систем. В политической риторике последних лет активно используются такие термины, как «патриотизм», «национальные традиции», «национальные интересы», «национальная история». «Русский вопрос» стал предвыборным лозунгом ряда ведущих российских лидеров, хотя акценты в его формулировании были разными. Во Франции, Германии наблюдается также обращение к «национальной» теме на фоне кризиса муль-тикультурализма. Является ли это проявлением реального политического осмысления современной ситуации, или представляет собой одну из форм обращения к населению с целью удержать влияние и поддержать угасающий интерес к власти, консолидируя общество на базе «вечных», исторически выстраданных ценностей. При этом растет количество столкновений между представителями разных национальностей, конфессий, территорий. Знаковым можно назвать и возникновение движений против экономического, гендерного, профессионального неравенства. Таким образом, маркируется линия фронта между разными социальными группами, между властными элитами и населением, выражая общемировую тенденцию. Неустойчивость социальных систем усугубляется и появлением нового вида неравенства — информационного. Это связано не только с существующими ограничениями (искусственными или реальными) в сфере потребления информации, но с возможностью производства информации, т. е. доступностью профессиональной деятельности в этой области, а также с уровнем и качеством образования. Все эти факты являются последствиями глобальных трансформаций политических и экономических процессов и институтов, технологической революции, преобразования системы коммуникации.
Глобализация определяет характер социальных изменений, который можно описать сквозь призму двух антогонистических тенденций — глобальность и локальность.
Меняющийся глобализирующийся мир означает не просто целестремительное движение к единым нормам, правилам и предписаниям, регламентирующим жизнь мирового сообщества. Это не только необходимость следовать заданному образцу, эталонной модели общества. При этом следует отметить, что конечного решения по поводу эталонной модели не существует, о чем свидетельствует противостояние американского и европейского образцов, а также все больше заявляющий о себе восточно-азиатский проект. Сказанное в полной мере согласуется с необходимостью понимания человеческой цивилизации как всеобщей универсальной целостности или общности
46
людей, для описания которой выделяются следующие признаки: образ жизни, технологический уровень развития, средства и особенности коммуникаций, формы и способы управления. При этом среди представителей различных отраслей гуманитарного знания наблюдаются серьезные противоречия: одни полагают, что цивилизация возникла в определенном месте и затем распространялась на другие территории, вторые считают, что цивилизация возникает в разных местах в разное время. В наших исследованиях мы придерживаемся второй точки зрения, фиксирующей универсальность и гетеро-хронность цивилизационных процессов. В связи с этим следует отметить, что яркой иллюстрацией заблуждения по поводу одного из аспектов цивилизационного развития (политического устройства) служит появление таких фантомов, как «демократия американского образца», «управляемая демократия», «суверенная демократия» и др. Демократия либо реально есть, либо существует нечто, заявляемое как демократия, использующее язык описания данного общественного устройства. Сложилось достаточно устойчивое, научно обоснованное мнение отечественных и зарубежных экспертов, что демократия не реализована ни в одном современном обществе или что демократия деградирует. Идеи гуманизма, которые лежали в основе становления европейской цивилизации, претерпевают катастрофические изменения. Сегодня они практически не встраиваются в современную модель мира «цивилизованного» индивидуалиста, верящего в личный успех, стремящегося к материальному благосостоянию, теряющего чувствительность в отношении к миру и людям, заменившего стремление к солидарности на эгоистический разумный рационализм, идеалы возвышенного и прекрасного — на полезное здесь и сейчас. Все возрастающее противостояние в мире является одной из ведущих характеристик как индивидуальных, так и коллективных субъектов, использующих широкий спектр силовых способов воздействия и испытывающих агрессивность по отношению к инакомыслящим.
П. Турчин, профессор экологии и математики Университета Коннектикута (University of Connecticut) и Института Санта-Фе, предлагает рассматривать современные тенденции политического, экономического и социального развития сквозь призму структурно-демографической теории, разрабатываемой в названном институте [3]. Согласно этой теории, кризисы связаны с перепроизводством элит и расколом внутри элит: происходит увеличение бюрократии, «беловоротничковой» среды компаний и особенно транснациональных корпораций, людей, получающих высшее образование не столько для знаний, сколько для обеспечения карьерного роста, «золотой молодежи», желающей наследовать высокий материальный уровень своих отцов. Возникает, с одной стороны, проблема «лишних» менеджеров внутри стран, с другой стороны, на глобальном уровне эта проблема трансформируется в противостояние элитарных групп развитых и развивающихся стран. Исследования социальных структур Института Санта-Фе свидетельствуют о значительном дисбалансе роста элит и населения как характерном признаке кризисного состояния в современном глобальном мире. И это еще одна линия раскола социальной системы, оказывающая решающее влияние на идентификационные процессы.
Общие тренды деформации социального пространства современности наблюдаются практически во всех регионах мира: демассовизация, «этнизация» и «национализм», гетерохронность социальных процессов, гендерные сдвиги, трансформации в сфере профессий, консьюмеризация, инфантилизация. Все это определяет появление характерных «вызовов» социальному миру в виде роста агрессивности, расширения сферы
47
конфликтности, неопределенности и неустойчивости социальных позиций как отдельных индивидов, так и сообществ, кризиса самосознания. Социокультурный кризис трансформировал и проблему идентичности. Вследствие утраты привычного набора социальных ролей, статусов, потери прогнозируемого экономического положения, нивелирования системы ценностей модерна человек может оказаться в ситуации одиночества. Именно поэтому особую роль в жизни современного человека начинают играть базовые идентичности — территориальная, этническая, национальная, религиозная. Поиск и обретение идентичности превращается в доминирующую потребность, носит экзистенциальный смысл.
В социальных науках растет интерес к теоретическому осмыслению проблем социального самоопределения. Субъективное, национальное, социальное выходят на первый план. Более того, многие проблемы хозяйственного, экономического, политического и культурного плана в конечном итоге оказываются вопросами идентичности. Поэтому понятие идентичности, которое охватывает и субъективное время, и личную деятельность, и национальные особенности, становится одной из главных тем в обществе конца ХХ — начала XXI в.
Необходимость детального исследования социальной идентичности в настоящее время вытекает из ряда оснований. Во-первых, поведение человека, его действия во многом зависят от того, из какой социальной позиции он действует в данный момент времени, причём значимым оказывается не только само объективное положение человека в общественной структуре, но и то, как оно видится своему носителю, т. е. его социальная идентичность. Во-вторых, в период крупных структурных перемен в обществе происходит смена сложившихся ранее идентичностей, формирование новых, восстановление разрушенных, исчезновение некоторых прежних идентичностей, а также изменения иерархической структуры идентичностей. Ряд аспектов идентичности трансформируется особенно заметно: так, серьезные изменения претерпевают пространственный и временной аспекты из-за переопределения границ самой территории общества и рамок протяженности его социального времени.
Для научного анализа и последующего описания проблематики идентичности необходимо понимание происходящих изменений в области фундаментальных наук, которые во многом преобразуют мировоззренческие и смысловые установки человека в понимании окружающего мира. Смена научной картины мира связана с новейшими достижениями фундаментальных наук. При этом резко увеличивается различие между научным представлением мира и обыденным, между объективным и субъективным. Наиболее актуальной является исходная посылка научного познания о прогностично-сти знания на основе интеграции специализированных отраслей. Преобразуется метод познания от всеобщего к частному, который соответствует современному интеграционному тренду формирования исследовательских программ. Роль науки в общественном познании существенно меняется, следствием чего является проблематизация использования накопленных знаний, выбора конкретного знания для понимания сути происходящих в общественном развитии трансформаций. В постмодернистском контексте не знание определяет власть человека над природой и социальными процессами, а человек для осуществления собственного проекта осуществляет отбор научных конструктов, моральных и политических установок. Наблюдается сдвиг и в переосмыслении исторического развития человеческой цивилизации. Уходит в прошлое историцизм как основание для рассмотрения последовательного развития человеческих общностей. Ему на
48
смену приходит понимание «альтернативной истории» (А. Тойнби). Историческая наука современности переходит к обобщению и формулированию закономерностей развития человека и общества в будущем. В своем выступлении А. О. Чубарьян [4] определил основные направления развития исторического знания. Макроистория представляет целостный взгляд на человека, исходя из исторической и культурной антропологии. Основное внимание исследователей сосредоточено не на исторических и политических личностях, а на конкретном человеке. Растет количество исследований на уровне микроистории как истории повседневности или истории частной жизни. Активно развивается и глобальная история как направление, изучающее связь времен, эпох и народов, а также взаимозависимости развития отдельных регионов в историческом горизонте. Плодотворным является и рассмотрение в историческом разрезе пересечения двух трендов: национальной истории и интернационализации исторических процессов. Фундаментальным для научного осмысления остается вопрос о том, кто формирует историю, лежащий в рамках исследовательской парадигмы «история и общество». Все перечисленное непосредственно задает основание для формирования представлений об идентификационных процессах в горизонте не столько прошлого, сколько будущего.
Эвристичными для формирования исследовательских программ в сфере изучения идентичности являются представления из области социальной философии о пространстве и времени социальных систем. Уточняется понятие среды — как внутренней среды системы, так и внешней (Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, Н. Луман, Ю. Хабермас и др.). На основании теоретических разработок коммуникативной теории Н. Лумана [5] и Ю. Хабермаса [6] утверждается постметафизический подход, постулирующий «де-трансцедентализацию деятельной субъективности». Следует отметить и вновь обозначившиеся тенденции интереса к трансцедентному, намеченные, например, в теории рефлексии В. А. Лефевра [7], в синергийной антропологии С. С. Хоружего [8]. При этом указанные современные тенденции артикулируют исторически существующие различия в фундаментальных установках европейской и русской философии: гносеологизм и онтологизм соответственно. А. Ф. Замалеев определил эти различия следующим образом: «Европеец идет от познания к истине, русский — от истины к познанию» [9, с. 68]. В связи с этим, как нам представляется, в социальной философии имеются предпосылки для формирования в психологии подходов к изучению проблемы «сознательное — бессознательное» в структуре идентичности, рассмотрению ментальных пространств, коллективных представлений и др.
Многие исследователи высказывают мысль о том, что будущее во многом определяется не технологическими и экономическими факторами, а социокультурными особенностями. «Усталость от прогресса» определяет поиски иных фундаментальных детерминирующих факторов развития. Актуальным среди отечественных исследователей становится изучение коллективного субъекта [10]. Мы живем в мире, где существуют различные угрозы для человека и сообщества в целом: природные и техногенные катастрофы, военные конфликты, террор и насилие в различных его проявлениях, информационные воздействия, экономические коллапсы и политические преобразования. Противостоять любым воздействиям сегодня может лишь совокупность людей, или коллективный субъект. В дальнейшем именно его качества — в большей степени, чем технологические разработки — будут определять уровень развития системы и цивилизации. Именно коллективный субъект способен будет создать целостную картину мира в период «когнитивной глобализации». Основные признаки, по которым можно судить о становлении коллективного субъекта:
49
1) коллективный субъект является носителем целостных психологических феноменов;
2) формирование группового поведения и выбор системы коммуникации;
3) способность к рефлексии (рождение чувства «Мы», формирование норм и правил группового поведения) [11].
Культура играет системообразующую роль в развитии общества. А. С. Панарин пишет: «Методологическое кредо прогностики, которую я считаю перспективной, состоит в постулате о первичности культуры по отношению ко всем так называемым объективным детерминациям социального мира» [12, с. 44-45]. Осмысление общественного развития в будущем невозможно без обращения к культуре. Весьма часто можно наблюдать некоторую поверхностность толкования реалий современности, особенно в сфере трансформации идентификационных процессов. Например, многие авторы полагают, что проблемы социального проектирования по-прежнему лежат в плоскости «традиционализм — модернизм», что приводит к провинциализации ныне развитых сообществ, так как на смену европейскому проекту приходят проекты азиатских стран. Успешность социальных преобразований, трансформаций идентичности и самоопределение в условиях глобального мира в большей степени необходимо описывать в терминах «прошлое — настоящее — будущее». Также важно понимать соотношение теоретического знания и обыденных представлений о переходных процессах, что существенно расширит научные концепции становления идентичности в глобальном мире. Культура не только фиксирует накопленный социальный опыт, аккумулированный в произведениях искусства, вобравший пафос религиозных и мировоззренческих воззрений. Культура содержит и потенциальный ресурс развития человека и общности, задает горизонт возможного преобразования. В русской классической литературе нашли отражение проблемы соотнесенности бытийного и духовного в жизни человека. Главные герои — царь, народ и юродивый — есть константы осмысления совместного взаимного творения на земле Родины, Отечества. «Лишние люди», «маленький человек», бунтари и праведники, благородные разбойники (Дубровский) и самодуры-помещики, «скалозубы» и «городничие», «Давыдовы» и «Сусанины», «Раскольниковы» — весь блестящий и многоликий ряд литературных персонажей, ищущих и побеждающих, праздных и борющихся, свидетельствует о живом смыслоискании. Творчество писателей, художников и композиторов пронизано болью о «духолишенном» (наш термин) человеке. Н. А. Бердяев писал: «Русские мыслители, русские творцы, когда у них была духовная значительность, всегда искали не столько совершенной культуры, совершенных продуктов творчества, сколько совершенной жизни, совершенной правды жизни... Гоголь и Толстой готовы были пожертвовать творчеством совершенных произведений литературы во имя творчества совершенной жизни. Русские писатели не закованы в условных нормах цивилизации и потому прикасаются к тайне жизни и смерти» [13, с. 64].
В культуре ничего не бывает лишним. Все имеет свой смысл и предназначение. Именно поэтому культура целостна и в силу этого важна во всех своих проявлениях и для отдельного человека, и для общества в целом. Человек растет в культуре и творит себя и историю через ее осмысление. В культуре ничтожным видится разделение на великих людей и маленьких, на героев-созидателей и «геростратов» — все они суть истории культуры в их единстве и многообразии. Ю. М. Лотман пишет: «.В ходе развития культуры оказывается возможным возникновение внутри индивидуального сознания человека психологических "личностей" со всеми сложностями коммуникативной
50
связи между ними, с другой [стороны], отдельные личности с исключительной мощностью интегрируются в семиотические единства» [14, с. 11]. Культура представляет собой единство бытийного и духовного, актуального и потенциального, реального и идеального. Культура является базовой матрицей для самоопределения человека и формирования идентификаций разного уровня.
Актуальность проблемы идентичности в психологической науке связана в первую очередь с формированием теоретических представлений о закономерностях социального развития в информационную эпоху, когда все больше акцентируется проблема социальности в плоскости «естественное — виртуальное». При этом фундаментальные положения классических концепций получают развитие в новых исследовательских проектах.
Все современные теоретические и эмпирические подходы в основе своей исходят из концепции идентичности Э. Эриксона [15; 16]. Идентичность, по Э. Эриксону, — это психосоциальное тождество. Обозначенные Э. Эриксоном параметры идентичности позволяют понять неуловимость и сложность этого феномена:
• процесс идентификации проходит одновременно в двух измерениях — на уровне индивидуума и на уровне культуры;
• при формировании идентичности включается процесс рефлексии на всех уровнях психики, проходит он бессознательно;
• процесс идентификации динамичен и изменчив, в ходе его множится дифференциация, а вследствие этого нарастает содержательность;
• кризисы идентичности совпадают с кризисами в окружающей среде;
• понятие идентичности может быть раскрыто наиболее полно лишь на уровне концепции развития человека, т. е. целостной концепции;
• практики и приемы раскрытия идентичности в современной науке не позволяют корректно и в полной мере описать среду. Часто наблюдается противопоставление «внешнего» и «внутреннего», а это нарушает принципы целостности и тождественности идентичности.
Концепция Э. Эриксона содержит богатый теоретический потенциал для формирования современных подходов к исследованию идентичности, разработки методов изучения. В самой концепции заложена принципиальная возможность конвергенции знаний психологии, культурологии, социологии, философии, этнографии и лингвистики. Принцип междисциплинарности является основанием многих исследовательских программ, позволяет синтезировать научные направления и теоретические подходы разных отраслей психологии (психологии личности, социальной психологии, политической психологии, исторической психологии), а также различных научных дисциплин (социальной и политической философии, политологии, этнологии, культурологии, социологии и др.). Благодаря этому понимание идентичности предстает более масштабным и фундаментальным. Смысл обращения к проблеме идентификации заключается не столько в том, чтобы выявить и описать индивидуальные процессы социальной и политической жизни человека, но в построении перспективы становления общности на основе ретроспективного анализа коллективного опыта формирования социального пространства. При этом идентичность необходимо рассматривать как целостный феномен, что позволяет понять наличие в модели самосознания конкретной личности общих взглядов, этических императивов, характерных как для всех людей, так и для отдельных групп. Можно использовать следующие категории: цивилизационная
51
идентичность, социальная идентичность, персональная идентичность. Цивилизацион-ный уровень является онтологическим относительно других уровней, он подобен «материнской плате», где собрана и систематизирована совокупная информация о должном и возможном, необходимом и достаточном.
В заключение выделим некоторые важные аспекты, обращение к которым будет во многом способствовать преодолению узких мест становления междисциплинарных исследований идентификационных процессов. Во-первых, все более артикулированные в научно-теоретическом плане проблемы онтологического вызова определяют характер научного осмысления будущего человечества. В связи с этим необходимо вводить в научный дискурс по проблемам идентичности концепты трансцедентного, картины мира и культурных универсалий. Также требуется пересмотреть дихотомии, заданные модерном: «внешнее — внутреннее», «субъективное — объективное», «обыденное — научное». Во-вторых, разработка теоретических оснований исследования идентификационных процессов связана с пониманием ценностей и преодолением идеологизированных установок в отношении ценностей. Культура рассматривается как фундаментальный детерминирующий фактор социального мира. Следует признать множественность и разнообразие ценностных структур в глобальном мире. Развитие социальных систем и их взаимодействие возможны лишь на основе принципа необходимого разнообразия. В третьих, для формирования прогностической модели становления идентичности в современном социальном мире должно быть преодолено противостояние «отраслевых» дискурсов.
Литература
1. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Республика, 1994.
2. Налимов В. В. На грани третьего тысячелетия: что осмыслили мы, приближаясь к XXI веку. М.: Лабиринт, 1994.
3. Турчин П. В. Историческая динамика: На пути к теоретической истории. М.: УРСС, 2007.
4. Чубарьян А. О. Современные тенденции развития мировой исторической науки. 1-я лекция. Эфир телеканала «Культура». 23.12.10.
5. Луман Н. Общество как социальная система. М., 2004.
6. Хабермас Ю. Будущее человеческой природы. М.: Весь мир, 2002.
7. Лефевр В. А. Рефлексия. М., 2004.
8. Хоружий С. С. Очерки синергийной антропологии. М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2005.
9. Замалеев А. Ф. Самосознание России: Исследования по русской философии, политологии, культуре. СПб.: Наука, 2010.
10. Психология индивидуального и группового субъекта / под ред. А. В. Брушлинского, М. И. Воловиковой. М.: ПЕРСЭ, 2002.
11. Донцов А. И. Психология коллектива. М.: Изд-во МГУ, 1984.
12. Панарин А. С. Глобальное политическое прогнозирование. М.: Алгоритм, 2000.
13. Бердяев Н. А. Русская идея. М.: Наука, 1990.
14. Лотман Ю. М. Культура как коллективный интеллект и проблема искусственного разума. М., 1977.
15. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М.: Прогресс, 1996.
16. Эриксон Э. Детство и общество. СПб., 1996.
Статья поступила в редакцию 28 мая 2012
52
